***
Взор генерала Атыллы метал молнии не то от гнева, не то от смятения. Казалось, ещё немного, и он прожжёт взглядом чей-нибудь доспех не хуже лучевой пушки. — Господа военные, — обратился Атылла к старшим офицерам, которых собрал в своем шатре, — подлая атака врага вынуждает нас скорректировать план действий. — Неужели взятие города отменяется, мой генерал? — со слегка преувеличенной тревогой спросил Барлас. — Мы столько сил и средств положили на подготовку! — Взятие города всегда происходит по расписанию! Я уверен, что нападение на лагерь устроил Анк-Морпорк. Они что-то пронюхали, несомненно. Анк-Морпорк должен поплатиться за своё вероломство. — А если это Омния или даже Клатч, о Кнут Пустынь? — осторожно спросил один из подчинённых Тиглата. — Вы в это верите? Мне не известно, чтобы сериф Клатча располагал настолько незаметными лазутчиками. В Омнии тем более нет таких мастеров. К тому же сейчас мы не угрожаем их странам напрямую. Офицер смиренно склонил голову, соглашаясь с начальством. — Но на самом деле, — продолжал Атылла, —доказательства не так уж важны. Анк-Морпорк богат и не имеет нормальной армии. Мы легко сломим их жалкое сопротивление и заберём всё, что можно унести! В глазах подполковников и майоров замерцали алчные огоньки. Аргумент был принят без возражений. — Наши малые установки были провезены в Анк-Морпорк проверенными людьми среди обычных дров и сейчас находятся в городе, — продолжал Атылла. — Лишившись большой лучевой пушки, мы не сможем начать нападение одновременно снаружи и изнутри, но у нас остаётся другая возможность. В Анк-Морпорке безотлагательно состоится диверсия, которую проведут наши доблестные солдаты, пока патриций не успел опомниться. Мы уничтожим все стратегически важные учреждения, парализуем наших врагов, посеем панику, как пытались посеять они, и с триумфом войдём в горящий город. А лорду Ветинари я лично снесу голову вот этим мечом, если их патриций к тому моменту будет ещё жив, — воинственно добавил генерал, наполовину обнажив свой клинок, весь в зазубринах и царапинах, но верно служащий своему хозяину. Офицеры зааплодировали. Они всегда выказывали воодушевление, когда речь шла о грабежах и насилии. В конце концов новое вторжение было отличной возможностью заглянуть под юбки неограниченному количеству женщин, общества которых им уже очень давно не хватало. Однако Тиглат и Барлас воздержались от аплодисментов и обменялись короткими взглядами. — Вы имеете что-то против, господа полковники?! — гаркнул Атылла, стукнув кулаком по раскладному столу. Выражавшие бурное одобрение офицеры мгновенно притихли. — Нет, почему... — спокойно промолвил Тиглат в воцарившейся тишине. — Впрочем, о Кнут Пустынь, я хотел бы высказаться прямо. — Иного не желаю! — Меня берут сомнения в успехе плана. Я не готов за него поручится. Этот план выглядит несколько... авантюрно. — А от вас кто-то требует поручительств? — сверкнул глазами Атылла. — Всю ответственность за эту "авантуру" я беру на себя. В конце концов, я здесь командую, полковник. Вас что, напугало сборище торгашей? — Всю ответственность? Публично перед командирами? — с оттенком восхищения переспросил Барлас, зацепившись за слова генерала. — Разумеется. Все слышали мои слова? А те, кто ещё сомневается в чём-то, на веки вечные прослывут трусами. — О Кнут Пуснынь, разрешите доложить, — обратился к Атылле появившийся на пороге шатра Салиман. — Разрешаю. — Как вы и приказали, я послал генералу Усману письмо, — сообщил адъютант. — Они отправятся сразу в порт. — Великолепно! А вы, Тиглат, немедленно отправьте шифром приказ нашим людям в Анк-Морпорк. Никакого саботажа, я надеюсь? Иначе вас четвертуют конями, полковник. Новый шифр для кликов уже разработан? — Да, о Кнут Пустынь. — Отправим клики, голубиные письма и гонцов. Перестраховка не повредит. Приказ о начале атаки должны получить как наше подполье, так и господин посол. Это славное начало мести. Анк-Морпорк должен быть разрушен!***
— Я рад, что вы в сознании. Как вы себя чувствуете? Вам успешно остановили кровь и наложили шины. Иммануил открыл глаза и снова увидел на фоне тёмно-синего неба чёрный силуэт, сидящий рядом. — Кто вы? — слабым голосом спросил инженер. — Это вы напали на лагерь? — Можно и так сказать, — мягко ответил незнакомец. — Я вытащил вас из той горящей постройки, когда проверял не дышит ли кто из моих товарищей. — Зачем? — Зачем проверял или зачем вытащил? — Второе. — Я заметил, что вы ещё живы. Меня зовут Махаон. А как обращаться к вам? — Никак. Не надо было меня спасать. — Какие глупости! Разве вам не хочется жить? — изумился Махаон, без предупреждения переходя с истанзийского на морпоркский. Юноша слегка шевельнулся, удивлённый резкой сменой языка. — Вы убили её, — тоже по-морпорски ответил Иммануил. — Кого убили? — уточнил Махаон. Он много кого убивал в своей насыщенной жизни, и внести ясность никогда не бывало лишним. — Лучевую установку. Вы разбили кристалл! Как вы могли… Вы убили совершенство! — Совершенство? — нарочито небрежно переспросил Махаон, различив в голосе собеседника слёзы. Иммаунуил сделал движение, чтобы приподняться, но сил не хватило, а голень напомнила о серьёзном повреждении. Правда стоило признать, что боль притупилась, когда незнакомец, возившийся с ранами, влил ему в рот какую-то гадость. — Более, чем совершенство! Каждую деталь, каждый винтик я подгонял вот этими руками! — Значит вы инженер? Работали с Пьером Марином? Профессор хорошо известен в профессиональных кругах. — Что вы от меня хотите? — спросил Иммануил тихо, но достаточно твердо. — Врагов не спасают просто так. Вам нужен язык? От меня вы ничего не узнаете. — А у вас хорошее произношение, Иммануил, — почти весело заметил Махаон. — На каких языках говорите? — Что? — инженер растеряно похлопал глазами. — Я спрашиваю, вы на каких-нибудь ещё языках говорите? — спросил Махаон на этот раз по-клачски. — Может быть щеботанский? — Нет, — машинально мотнул головой инженер. Он силился вспомнить, а точно ли не называл своего имени. — Ммм, как здорово я угадал! С первого раза. Вы там жили, в Клатче? Иммануил с испугом уставился на собеседника. — О, правда? — ещё больше оживился Махаон. — И в каком городе? Иммануил промолчал. — Я вас напугал, да? — сочувственно спросил чёрный силуэт. — Не бойтесь. Просто я кое-что уже знаю о вас. У вас в кармане нашёлся блокнот с заметками и форулами. А ещё мы видели вас в лагере в обществе профессора Марина, даже на совете у Атыллы. Тем не менее, мне захотелось самому с вами поболтать и познакомиться получше. Смотрите, какой получается расклад. Вас считают погибшим. О том, что вы находитесь у нас живой, хоть и не очень здоровый, никто не знает. Как вы можете видеть, Иммануил, ничего плохого вам до сих пор никто не сделал. Я думаю, вы заинтересованы, чтобы так оставалось и впредь. Мы окажем вам квалифицированную медицинскую помощь и отпустим, когда всё это недоразумение закончится, а вы в обмен окажете нам небольшую услугу. Договорились? Ничего непосильного, поверьте. Иммануил заметно насторожился. — Какую услугу? — Вы посещали совещания у Атыллы. Поделитесь, каким образом генерал собирался атаковать Анк-Морпорк? Он намерен устроить диверсию в городе, ведь так? В городе, где живёт больше миллиона представителей разумных видов, среди них дети и старики? — При мне не обсуждали ничего секретного. Мы учёные, а не военные. — Как вы думаете, генерал Атылла изменил план после нашего нападения на лагерь? — Всё возможно. Откуда мне знать? — Я бы тоже изменил план на его месте. Но не думаю, что изменить его можно так уж сильно. Хотя, если ваша информация уже неактуальна, вам тем более не о чем переживать. — Мне нечего рассказать вам. Махаон доверительно наклонился к Иммануилу. — Вы боитесь за своё изобретение? Вижу, что боитесь. А если я скажу, что маленькие лучевые пушки мы не станем уничтожать? Патриций любит всё уникальное. У него наметан глаз на диковинку. Пленник жалобно шмыгнул носом. — Пожалуйста, отпустите меня, — почти шёпотом попросил он. — Мне действительно нечего рассказать, от меня вам не будет толку. — Ну куда же мы вас отпустим в таком состоянии? С вашими ранами до людей вы не доберётесь, и отпустить вас на все четыре стороны равносильно убийству. Иммануил снова попытался сесть, на этот раз успешно и умоляюще схватил Махаона за руку. — Ну так помогите добраться до людей! — В округе нет населенных пунктов и, тем более, нет нормальных врачей. Я уже высказал своё предложение. Подумайте над ним хорошенько.***
Конь Шелкопряда летел сквозь ночь. Копыта выбивали глухую дробь, а прохладный ветер бил в лицо. Шелкопряд выбирал маршрут так, чтобы огибать каменистые участки. Мягкая влажная почва и трава — то, что нужно, чтобы стук копыт не становится слишком гулким. Шелкопряд, Флинн и Ребус разъехались почти сразу, чтобы меньше привлекать к себе внимания. Теперь тёмный клерк держался берега мелкой реки, притока полноводного Смарла, чтобы укрыться за ивами и шелковицами. Когда кругом простирается холмистая равнина и на всём пространстве нет ни одного фонаря, оказывается, что яркий месяц и звезды освещают округу гораздо лучше, чем может представить себе несведущий городской житель. На высоком холме, похожем на спину гигантского спящего дракона, был виден силуэт клик-башни, которая светилась, как маяк на утёсе. Заслонки молчали. Отчасти это успокаивало, ведь затишье означало, что послание генерала Атыллы ещё не ушло, а отчасти тревожило, ведь у молчания башен, вечно передававших сигналы, должна быть причина. С другого берега клерк услышал перестук копыт, который можно было бы принять за эхо, будь ему от чего отразиться. За рекой мелькнула чёрная тень и мгновенно скрылась за низкорослыми деревьями. Шелкопряд удвоил внимание. В прогалок между ивами он разглядел не одного, как показалось вначале, а двух всадников. Клерка тоже заметили, о чём оповестила просвистевшая мимо уха стрела. Война так война. Шелкопряд взялся за лук, чувствуя себя немного диким степным кочевником. Это было странное чувство, поскольку в обычной жизни клерк привык ощущать себя никуда не кочующим домоседом и теплолюбивым поклонником благ цивилизации. Как только между деревьями появился новый прогалок, причём на его берегу он был выгодно короче, Шелкопряд выпустил одну за другой две стрелы. Первая прошла мимо, вторая попала в лошадь одного из противников. Ответный выстрел царапнул тёмному клерку спину, когда он почти скрылся за деревьями, но легкая кольчуга защитила от раны. За рекой что-то крикнули на истанзийском наречии. Подстреленная лошадь замедлила бег. Шелкопряд воспользовался этим. Развернувшись назад всем корпусом и целясь в просвет между ветками, он выстрелил ещё раз. Всадник вывалился из седла. "Минус один", — подумал Шелкопряд. По-хорошему, пора уже было переправиться через реку, чтобы подняться к клик-башне на холм, но чёрта с два тут переправишься. Оставшийся в живых истанзиец пустил коня по узкой тропинке вверх, поглядывая за реку. Лук по-прежнему был готов к бою. Шелкопряд, скрытый деревьями, поехал рысью вдоль берега. Рисковать, высовываясь ради хорошего выстрела, не хотелось. Когда враг оказался достаточно далеко, клерк повернул в реку. Вода едва доходила лошади до колена. Шелкопряд даже ног брызгами не намочил. Выбравшись на берег, он пришпорил уставшего коня, который после продолжительной скачки совсем не горел желанием взбираться в гору. Силуэт истанзийского солдата виднелся уже у подножия клик-башни. Так можно и опоздать. Когда Шелкопряд поднялся на вершину холма и зацепил повод коня за ветку облезлого кустарника, солдат уже полминуты как скрылся в семафорной башне. Заслонки по-прежнему не двигались. Шелкопряд прислушался, оставил лук притороченным к седлу, и ринулся на клик-башню, по дороге вытащив миниатюрный, но очень мощный арбалет с пистолетной рукоятью. Почти бесшумно тёмный клерк взлетел вверх по лестнице. Солдат в это время торопливо договаривался с семафорщиками, самому старшему из которых вряд ли исполнилось больше двадцати пяти. Заметив движение на лестнице, воин с потрясающе хорошей реакцией швырнул в Шелкопряда табурет ровно в тот момент, когда тот спустил курок. Клерк едва успел заслониться, а противник уже накинулся с выхваченным мечом. Семафорщики шарахнулись к стенам. Первый удар истанзийца клерк отбил тем же табуретом, потом выхватил из ножен длинный кинжал. На клик-башне было мало места для драк, но и бой не был долгим. Поединки между намеренными друг друга убить людьми вообще редко затягиваются. Шелкопряд, куда более юркий, чем облаченный в доспех и вооружённый мечом солдат, резко припал к полу, потом выпрямился и уколол снизу вверх в подбородок. Истанзиец, заливаясь кровью, захрипел, упал на лестницу и прокатился один пролет. У забившихся в углы зрителей вырвался полувздох-полувскрик. Шелкопряд вытер острие кинжала об одежду, спрятал клинок в ножны и посмотрел на перепуганную бригаду семафорщиков. Можно было сказать: "Я никого не трону, если вы отправите моё сообщение", — и протянуть деньги, но клерк не был готов довериться незнакомцам. Наверняка, семафорщики, как полагалось по инструкции, уже послали сигнал, что на башне посторонний, когда к ним явился солдат. Если за этим последует ещё и сигнал тревоги, на соседней башне всполошатся. — Если вы будете тихо стоять вон там и позволите мне отправить клик, никто не пострадает. Понятно? Шелкопряд кинул старшему семафорщику мешочек, в котором было куда больше монет, чем требовалось для отплаты сообщения, и сел на место оператора. Клерк собирался кодировать сам. Семафорщик махнул товарищам рукой, и все трое отошли в указанный угол. Ни у кого не возникло желания спорить с человеком, который только что прикончил вооружённого солдата и даже брызги крови с зелёно-коричневого лица не вытер. Шелкопряд взялся за рычаги. Лишь когда заслонки следующей башни в точности передали последние знаки кода, тёмный клерк немного выдохнул. Сейчас ему, как никогда хотелось очутиться дома в кресле у камина и пить любимый какао с зефирками, а не вот это вот всё. Да и от булочки с корицей он бы тоже сейчас не отказался. Семафорщики по-прежнему молчали, прижавшись друг к другу, и боялись даже дышать. Шелкопряд зыркнул на них, чтобы продолжали бояться, и повернулся к предыдущей башне. Заслонки не шевелились, как и прежде. Это действительно тревожило. — Прошу прощения за вторжение, — с преувеличенной учтивостью обратился Шелкопряд к семафорщикам. — Не смею больше обременять своим присутствием. Он коротко поклонился семафорной бригаде, которая громко выдохнула, подобрал оброненный в начале драки арбалет и побежал по лестнице вниз. Его лошадь стояла на месте также, как и лошадь покойного теперь истанзийского солдата. Шелкопряд, не касаясь стремени, запрыгнул в седло и направился к молчащей башне. Клерк был убеждён, что потерь на сегодня более чем достаточно. А в ночи тем временем щелкали заслонки и мигали огни. Чёрный клик летел над равнинами и горами по направлению к великому городу Анк-Морпорку.***
Надежде Шелкопряда не суждено было сбыться. Их и без того маленький отряд не досчитался Флинна. Как выяснилось через несколько часов, уже ближе к утру, сработало что-то вроде эффекта домино, когда одна фишка, падая, цепляет другую. К ближайшей клик-башне истанзийцы прибыли одновременно с Ребусом. Произошла стычка, и это дало время Флинну доскакать до второй башни. Там-то его и настигли несколько солдат. Вероятно, клерк решил, что если будет убит, преимущество достанется Атылле, и перед смертью сломал механизм семафора. Именно поэтому Шелкопряд по дороге к третьей башне, где всё и решилось, не видел передачи сигналов. Тело Флинна удалось забрать. На нём обнаружили шесть ран, две из которых были смертельными. Пенелопа села писать ещё одно письмо в Анк-Морпорк, уже не такое срочное, с докладом о последних событиях, а Аманита мрачно прикидывала, что скажет молодой жене очередного покойного коллеги.***
— Эй, мистер Стукпостук, проснитесь. Мистер Стукпостук. Секретарь вздрогнул и открыл глаза. — А, это вы, Альфред. Стукпостук, близоруко щурясь, нащупал на столе позади себя очки и сел на диване. — Есть новости? — Да. Только что из Истанзии пришёл чёрный клик. От наших. Стукпостук надел свои мягкие разношенные ботинки. Он не имел привычки ложиться в обуви. Альфред протянул клик, и Стукпостук подошел к столу, на котором ещё не успела прогореть свеча. Пока секретарь читал, выражение его лица оставалось бесстрастным, но взгляд стал жёстче. — Альфред, есть поручение. Возьмите кого-нибудь, кто сейчас на ночном дежурстве. Джека и Генри, например. И ждите меня в приемной патриция. Вы можете понадобиться. — Хорошо. Стукпостук поправил одежду, сунул сообщение в папку и поспешил к Продолговатому кабинету. Секретарь твердо знал, что лорд Ветинари не спит. Патриций никогда не ложился, если ждал важных новостей, и предпочитал коротать ночь за работой. Втайне Стукпостук был рад, что Ветинари сумел нормально выспаться и восстановить силы в начале недели, как раз перед приездом первых делегатов, явившихся на саммит равнины Сто. Иметь дело с раздражённым начальником, который из-за недосыпания опять разгадывал кроссворд на полминуты дольше обычного, было не то чтобы неприятно, но... несколько трудно. Стукпостук всегда терялся, когда не мог в точности предугадать желания его светлости. Ещё больше он терялся, когда не знал, чем может ему помочь. Дверь кабинета с привычным скрипом отворилась. — Милорд, срочное клик-сообщение из Истанзии. Ветинари оторвал глаза от бумаг, на которых делал карандашные пометки, и вперил пристальный взор в секретаря. Стукпостука этим было не смутить. Он шагнул вперёд и положил на стол патриция свежее клик-сообщение. — Большая лучевая пушка уничтожена, но малые экземпляры так и не были найдены в лагере. Наши сотрудники выражают опасение, что оружие может находится в Анк-Морпорке и угрожать безопасности города. Они предлагают перекрыть Гран-Магистраль, чтобы заблокировать возможность отдать по ней приказ. Ветинари, всё ещё не говоря ни слова, пробежал глазами текст клика. — В посольство Истанзии приходили сообщения? — Пока ни одного. Клерк Гарольд следит за ситуацией. — Передайте мисс Добросерд срочный приказ, — произнёс Ветинари холодным бесстрастым голосом, который становился тем холоднее и бесстрастнее, чем более взволнован был патриций. — Пусть перекроет Гран Магистраль. Немедленно. Пошлите для убедительности пару тёмных клерков. Клиентам компании можно сообщить любую благовидную причину, заявить о поломке, срочных ремонтных работах и тому подобное. — Сию минуту, сэр. Уверен, что клерки уже в приемной, — кивнул Стукпостук, довольный, что предупредил приказ Ветинари, и немедленно исчез. Патриций вздохнул и осторожно встал, чтобы не потревожить Шалопая, который спал под столом в лотке для бумаг*. Неспящий город за окном светился всеми огнями. Огромное дымное чудовище, плавильный котел для видов и культур. Небо над городом медленно светлело. Патриций любил раннее утро, потому что эти минуты принадлежали только ему, но сейчас оно не приносило покой. Ветинари с тревогой посмотрел в сторону башни Тумп, где находился центральный офис Гран Магистрали и главная семафорная вышка. _____________________ * Будучи банковской собакой, Шалопай имел особые привычки. Он родился в лотке для бумаг и спал в нём всю свою жизнь. Лорд Ветинари не стремился менять привычки председателя. В бюрократический быт правительства они тоже неплохо вписывались. _____________________ В кабинет снова проскользнул Стукпостук. — Сэр, я отправил Джека и Генри, у которых сегодня ночное дежурство. Будут другие распоряжения? Не пора ли, милорд... — Пора. Вот теперь действительно пора, — обернулся Ветинари. — Диверсия в Истанзии развязала нам руки. Вызовите ко мне прямо сейчас Жоффри, Коломбину и Уорда. Агентурная сеть окончательно раскрыта и пора с ней покончить. А через два часа, Стукпостук, назначьте командору Ваймсу встречу со мной. Грядут аресты. На лице Стукпостука снова ничего не отразилось, но будь секретарь более эмоциональным человеком, на его губах заиграла бы торжествующе-мстительная улыбка, как если бы почтмейстер приполз к нему каяться в грехах и принес все украденные мимоходом карандаши. — Конечно, милорд. Не стоит ли отменить торжественное шествие по случаю саммита? — Да, отменяйте. Ситуация в городе небезопасна. Мы не можем рисковать нашими гостями. — Я разошлю оповещения, сэр. Полагаю, командор обрадуется. Патриций хмыкнул. — Даже не сомневаюсь. Ловить преступников ему всегда нравилось гораздо больше. Секретарь сделал пометку в блокноте и удалился выполнять поручение, а под столом захрюкал и заворочался Шалопай, всё-таки разбуженный голосами. Председатель Королевского банка жил во дворце уже давно, но патриций всё ещё продолжал мысленно сравнивать его с Ваффлзом. Кто бы что ни говорил о бессердечии тирана Анк-Морпорка, а своего прежнего питомца лорд Ветинари очень любил. Любил и нынешнего, хотя собаки имели совершенно разный характер. Ваффлз всегда рычал на чужаков и отчаянно защищал хозяина, не считаясь со своими миниатюрными размерами, мог сгоряча тяпнуть недоброжелателя за ногу или мстительно пометить ботинок. Дружелюбный Шалопай тоже безошибочно угадывал враждебность и считал своим долгом облаять недруга, но ещё ни разу никого не покусал. Разве что обсюнявил. Ветинари присел на корточки и погладил пёсика по голове. — Прошу прощения, мистер Шалопай, но это был важный разговор. Председатель сонно ткнулся влажным носиком Ветинари в руку. Патриций улыбнулся. — Спи, мой хороший, спи. Если бы эту нежную фразу услышал посторонний, то не поверил бы своим ушам. Шалопай снова хрюкнул, свернулся калачиком и затих, а Ветинари вернулся к окну. Прошло около получаса, когда патриций, наконец, увидел, как остановили работу заслонки Башни Тумп. Вся семафорная линия замерла. Мгла, тем временем, рассеивалась. Горизонт со стороны Пупа успел посветлеть и окраситься бледно-розовым. Ночь уползала туда, откуда пришла, вновь скрываясь в тёмных углах, расщелинах и тенях.