Свет и Тьма

Понемногу привыкаю я к твоей нелюбви. Покатилась слеза, ты сказал: "Не реви". Я тебе такого дела не прощу никогда. Мои слёзы - это не вода. (С) Инь-Ян

      Я не помню сколько дней прошло с тех пор, как приходил Дарклинг. В один момент меня перевели в мою комнату. В тумане мыслей всплывали фигура Давида, обеспокоенное лицо Жени… целитель в красном кафтане… кажется, её звали Анна. Они о чем-то разговаривали. Доносились обрывки слов и предложений. Похоже, меня держали в бессознательном состоянии. Всё происходило словно не со мной: разум был запечатан в глубине и не анализировал события вокруг, выхватывая детальки мира, ставшего таким иллюзорным. Лишь одна мысль пронзила меня стрелой, принося облегчение: навязчивая жажда юрды-парема исчезла. Растаяла как последний снег под лучами беспощадного солнца.       Я открыла глаза. Светлые стены, резной столик со стульями из темного дерева, кувшин с водой, рядом пустой стакан, два кресла, обтянутые каретной обивкой, большой шкаф с одеждой. Тёмные тяжелые шторы, обычно не пропускавшие ни один лучик солнца, сегодня были задёрнуты неплотно, от чего комната, погрузившаяся в полумрак, делилась узкой полоской света. Приятные ощущения от родного места согревали сердце. Я дома.       Одеяло, лёгкое и воздушное, обволакивало тело, даря комфорт, о котором я уже успела забыть. Вылезать не хотелось, но я откинула его и села. Всё в комнате осталось на своих местах: даже знакомые книги в шкафу, которые я собиралась прочесть. Как будто кто-то знал, что я вернусь. Мне не хотелось думать, что Дарклинг оказался прав и насчет этого. Никто не мог предположить, как дела обернутся в каньоне.       Я опустила ноги на пол, пальцами зарываясь в мягкий ворс ковра. Больше никакого холодного камня. Взгляд скользнул к рукам: ногти, ровные и аккуратные, с белыми полумесяцами, словно я никогда и не была в темнице, не царапала стены в надежде спастись от ужаса, терзающего меня каждую ночь. Я сделала несколько шагов по комнате, будто учась ходить заново. Тело не ломило, боль прошла. Словно после долгого отдыха, лёгкость и свобода наполняли меня. Я улыбнулась. Здесь точно не обошлось без работы целителя и весьма основательной. Пребывание в темнице казалось чем-то далёким и фантастичным, но яркие образы, въевшиеся в подсознание, напомнили, как плохо мне тогда было. Что бы ни случилось, я туда больше не вернусь. Это убеждение придало мне сил. Разум, прежде зажатый в тиски парема, сейчас освободился и словно собирал мозаику из разрозненных кусочков событий. Картина прошлого восстанавливалась, попеременно накрывая меня волнами стыда и сожаления. Я вспомнила свои последние слова Дарклингу и мне захотелось, чтобы это было сном. Дурным кошмаром, который никогда не повторится. А может так оно и есть? Наверно, я заставляю себя сомневаться, потому что так легче. Просто сделать вид, что этого никогда не было. Иллюзии избавляют нас от боли, но всегда в конечном итоге разбиваются в дребезги, осколками впиваясь в нездоровое восприятие.       Я подошла к небольшому зеркалу с замысловатой рамой и ахнула. Волосы, брови, ресницы, глаза… их словно обесцветили, высосали все оттенки. Даже кожа была такой бледной, что казалась прозрачной. Пальцы коснулись щеки. Теперь самый лёгкий румянец будет выделяться ярким пятном. Кофейный оттенок глаз растворился, оставляя лишь позолоту. Похожий цвет глаз был и у Жени, только она усиливала его, наполняя дополнительными отблесками. В Равке иногда рождались люди с такой внешностью, но весьма редко, и подобный тип красоты называли лунным. В целом, я походила на фьерданку, но они были много выше и крупнее меня. Я всё смотрела на себя в зеркало, разглядывая мельчайшие черты, словно запоминая лицо, которое стало таким чужим. В длинной белой сорочке и с распущенными волосами я была похожа на привидение. Щёки впали, и лицо осунулось, с этим целители ничего не могли сделать, но кожа была ровной и гладкой, без единой царапины или синяка. Конечно, я могла попросить Женю вернуть цвет, но не знала, нужно ли мне это сейчас.       Щёлкнул замок, и дверь распахнулась. Я испуганно обернулась. В комнату вошла Анна, теперь я точно узнала её. Она лечила меня после нашего похода в Цибею.       - Нет-нет, тебе еще не стоит вставать, - с тревогой в голосе сказала она.       - Почему? Я прекрасно себя чувствую, - удивилась я.       Она взяла меня под руки и уложила в кровать. Я не стала сопротивляться. Анна села рядом и пробежалась пальцами по лицу. Коснувшись шеи, она резко дёрнула рукой, а затем спустилась до груди. Видимо, проверяла показатели тела.       - Это… хорошо. Просто мы не знаем, чего ожидать от… - запнулась она.       От парема. Понятно. Едва ли кто-то знал об этом порошке до этого момента. Наверно, его и не было в Равке. У меня есть парочка вопросов к Багре.       - Я жива. Почему я здесь?       - Дарклинг приказал перевести тебя сюда и вылечить, - она осторожно взяла меня за руки, стараясь не касаться запястий.       Моё заключение в темнице подошло к концу, и он простил меня? Или мой жалкий вид так растрогал его, что он решил избавить меня от этой дряни? Нет, я скорее поверю в то, что он не создавал каньон.       - Хм. А что говорят по поводу тенистого каньона?       - Ох, Алина, многое. Сейчас только об этом и твердят. Крестьяне, гриши, аристократы… Обсуждают пророчества, святых, вспомнили даже Илью Морозова.       И не промахнулись. Но тайну Дарклинга о его предках знаю только я. Только что мне с ней делать?       - Это чудо, - тихо сказала Анна.       - Ну-у-у… – протянула я, вспоминая, что воскресла, а Дарклинг считал это скверной. Что бы подумали другие?       - Ты выжила. И ты смогла уничтожить каньон. Это… невероятно. Санкта-Алина, - Анна так и держала мои руки.       Я невольно вздрогнула. В последнее время это прозвище преследует меня довольно часто. Странные чувства одолевали меня по этому поводу. Я смотрела в глаза Анны и видела восхищение, смешенное с отчуждением, словно я была чем-то далёким, непонятным, выходящим за грани её мира. В какой-то момент мне даже стало неловко.       - Я… я должна была, - я сжала её ладони, слабо улыбнувшись.       - Тебе нужно отдохнуть, - сказала она, вставая.       - Но я хочу есть, - с сомнением произнесла я.       В темнице мне кусок в горло не лез, а сейчас казалось, что готова проглотить две порции привычного завтрака. Я вспомнила, как меня тошнило, и рвота нещадно выворачивала внутренности, лишая меня последних крох силы. Надеюсь, теперь такого не случится.       - Я позову слуг, - сказала Анна и поспешила уйти.       Мне еще много хотелось у неё спросить, но я не успела. Так значит вся Равка, а, возможно, и не только она судачит о случившемся. Предсказуемо. Вполне вероятно Дарклинг планирует выставлять меня как экспонат и символ могущества Равки. Символ, который носит оковы и находится под его контролем. И, если раньше я могла рассчитывать на более длинный поводок благодаря доверию, то сейчас об этом и речи не шло.       Недолго я оставалась в раздумьях: в комнату ворвалась Женя с подносом в руках. Я так давно её не видела, что засмотрелась, как каштановые волосы красиво падали на плечи, сворачиваясь в аккуратные локоны, а глаза сверкали золотисто-медовым светом. Грусть царапнула моё сердце: зря я сравнивала свой цвет глаз с Жениным. Моя внешность сейчас была такой бледной, что казалась неестественной.       - Алина! – она так быстро поставила поднос на прикроватный столик, что чашки жалобно зазвенели. – Ты жива!       - Да, чёрт подери, даже не знаю радоваться мне или плакать, - сухо ответила я.       Она подошла к окну и отдёрнула шторы, позволяя солнечному свету струиться по комнате.       - Как узнала, что ты очнулась, сразу выхватила поднос с едой у слуг и поспешила к тебе. После того, как каньон исчез, я думала больше не увижу тебя.       - Ну, я тоже думала…       Я села и потянулась к ней. Женя обняла меня. Нас окутал едва уловимый запах корицы. Я вспомнила, как она доставала булочки из царской кухни. Женя убрала красные пятна с лица дочки пекаря, и та в знак благодарности постоянно баловала её разными вкусностями.       - Женя… могу я тебя попросить…       Она отстранилась, с интересом взглянув на меня.       - Принеси мне булочку.       - Ох, Алина. Сейчас с этим труднее. Дарклинг не любит сладости, а балы и вечера у нас нечасто, поэтому и готовить-то не для кого.       - Только с корицей, ладно? – я чуть дёрнула её за рукав, с надеждой взглянув в глаза. Последний раз я ела сладости в Раевости. И если уж выжила, то хочу испытать весь спектр впечатлений, а начну со вкусностей.       - Хорошо, для тебя – найду. А сейчас только… - она посмотрела на поднос с едой.       - Ой, а это что? – я потянулась к тарелке.       - Алина, я, конечно, понимаю, что ты не очень жалуешь селёдку, но…       - Нет, я уже поменяла предпочтения, - невнятно пробормотала я, засовывая кусок свежего хлеба с рыбой в рот.       Женя глубоко вздохнула и с грустью посмотрела на меня, я сразу поняла, о чем она думает.       - Это кошмар, - сказала я, прожевав.       - Алина, - она села на край кровати. – Ты уже два дня здесь. Давид вместе с Аней очищали твою кровь от этого вещества с помощью какой-то странной установки, что-то новое, даже не знала, что наши фабрикаторы изобрели подобное. Кажется, у тебя были галлюцинации.       - Да, и я несла всякий бред, - скривилась я, вспоминая свои метания и жалкие попытки выпросить парем у Дарклинга.       Женя налила горячий чай и протянула мне кружку. Я с благодарностью приняла её, пытаясь не обжечься. Кто-то заботился обо мне спустя долгое время, это было так приятно.       Она взяла мою руку, но тут же отдёрнула, словно её ошпарили. Мои брови на секунду взлетели вверх, но я быстро поняла, что к чему. Проклятые браслеты. И ошейник. Теперь понятно, почему Анна не хотела задерживаться со мной.       - Это… очень неудобно. Мне жаль, - сказала Женя.       Я вздохнула и поставила кружку на поднос.       - Знаешь, что странно. Когда я нашла ту пещеру, то даже небольшой камень в руках вытягивал силы, впитывал их в себя. А сейчас… я ничего не чувствую. Не знаю хорошо это или плохо. Уже и не помню, что значит иметь дар. Последний раз, в каньоне, это было нечто за гранью всех наших теорий и учебников. Быть может я даже не смогу призвать маленький лучик.       - Нет-нет, это не так. Вот увидишь. Ты еще покажешь нам, что значит заклинательница Солнца. А вообще, ты знаешь, сколько людей теперь читают тебе молитвы? Ты набираешь популярность.       - Ещё? Мне казалось, я и так знаменита.       Женя пыталась меня поддержать, и я ценила это.       - Я уже видела несколько твоих монументов в городках. Красивые. Кстати, бунт в первой армии почти сошел на нет.       - Представляю. Но не думаю, что они так скоро нас полюбят, - вспомнила я рассказы Мала.       Нас. В глубине души я надеялась, что слова Жени – правда, и у меня всё еще есть дар. Западной Равке и Раевскому теперь не из-за чего отстраняться от Восточной части. Только если они захотят автономии и отсоединиться, но Дарклинг никогда не позволит этому случиться. Я тоже не поддерживала бунт Первой армии. Однако им было на что злиться: никто не забыл Новокрибирск.       - Хочу их снять, - потёрла я браслет пальцами. – Хочу на уроки и к Боткину. А Давид снова сделал мне оковы.       Я грустно улыбнулась. Очередная ирония моей жизни. Я нашла этот минерал в той злосчастной пещере, и его обернули против меня.       - Давид уже много чего успел из него изготовить, - сказала Женя.       - Не представляю, как он с ним работает. Дарклинг попросил его?       - Да, сейчас он занят разработкой особого сплава, из которого планируется делать новое оружие, чтобы оно не вредило гришам, и при этом обладало всеми ценными свойствами руанита.       Я слушала Женю и всё еще не понимала, жалею ли о том, что рассказала о магните гришей Дарклингу. Ведь знала, к чему это могло привести. Но я просто не могла не обезопасить нас от угрозы других стран, дрюскелей и хергудов. Надеюсь, я все-таки поступила правильно. Во всяком случае я должна была так поступить.       - А как гриши отнеслись к тому, что каньон исчез?       Этот вопрос интересовал меня больше всего.       - Многие обрадовались, что теперь не придётся рисковать жизнями во время переправы. Но у Дарклинга были свои планы. Поэтому, насколько я могу судить о количестве и длине военных советов, они меняются.       Мы еще немного поболтали на отстранённые темы, после чего Женя ушла. Она старательно избегала неприятной для меня темы, да и мне самой говорить об этом не хотелось. Думаю, еще будет время.       Вечером я захотела прогуляться. Солнце уже клонилось к горизонту, и алый жар спал, оставив лишь багровые отблески: самое время, чтобы насладиться теплом. Я подошла к большому шкафу и открыла его. Он пустовал. Мои глаза округлились. Понимаю, я уезжала надолго и меня уже списали со счетов, но почему тогда другие предметы на месте? Кто мог специально убрать мою одежду? И зачем? Я постояла несколько мгновений, изучая заднюю стенку шкафу, и со вздохом закрыла его.       Раз мне не удалось подышать свежим воздухом, я решила принять ванну. Это ещё одно занятие, которое улучшало моё настроение. Мягкие полотенца, дорогое розовое мыло, как давно я не пользовалась этим роскошеством. Горячая вода расслабляла тело, хоть оно и не болело, но я чувствовала, как неосознанно напрягаюсь. Слишком свежи были раны, и я не знаю, сколько времени должно пройти, чтобы я перестала вздрагивать и бояться. Магнит гришей не нагревался даже в такой воде, он пылал, лишь когда поглощал силы, когда всплеск энергии, вырываясь наружу, пожирался чужеродным металлом. Каньон исчез, а я так и не стала свободной. Мы с Малом хотели жить, не ориентируясь на прошлое, которое было создано не нами. Больше никогда не будет нас. Меня разлучили даже с моей силой. От этого пустота внутри казалась такой чужой и неправильной, словно чудовище когтистой лапой вырвало кусок души, и она кровоточила. Во что бы то ни стало я должна вернуть её, а для начала – сломать магнит гришей. Раз уж я освободилась от усилителей и связи с Дарклингом, то смогу избавиться и от этих дурацкий оков.       Спала я спокойно, без кошмаров и тревог. Я знала, что Дарклинг не придёт, скорее уж заставит меня прийти к нему, но это будет не сегодня, поэтому было время отдохнуть.       Утром ко мне зашла служанка с подносом еды. Я попросила её принести мне одежду. Не могу же я сидеть в одной комнате.       - Скоро ваша одежда будет готова, - она опустила взгляд.       - Что значит готова?       У меня и так её было предостаточно. Куда её дели? Подозрение царапнуло сердце, заставляя верить в самое худшее.       Служанка ушла, оставив меня одну. Я решила не погружаться в тёмный лес мрачных мыслей, потому что могла пропасть там надолго. Мне срочно нужно было заняться делом, и я взяла первую попавшуюся книгу с полки. Пробегая глазами по строкам, я поняла, что почти всё знание о силе гришей я получила через опыт и ошибки, тренировки и провалы, я так мало прочитала исследований, что сейчас чувствовала себя невообразимо глупой. Книга увлекла настолько, что я не сразу услышала стук в дверь. Скорее всего я буду много времени проводить в заточении, поэтому смогу прочитать даже самые толстые фолианты.       Принесли одежду, и мне вручили большую коробку. Я взяла её и поставила на кровать. Черная, перевязанная широкой лентой из дорогого шёлка. Тоже чёрного. Я пропустила её через пальцы. Как тогда, перед демонстрацией. Я нахмурилась, сорвав крышку. В коробке лежал кафтан с кремовой вышивкой. Белый. Цвет слуг.       - Что? – я уронила крышку на пол.       На кафтане лежали две белые розы. Огромные, с красивыми бутонами, обещающими вот-вот раскрыться. Чётное число – только для мёртвых. Уже собираешься меня похоронить? Я схватила цветы и со злости сломала их. Пальцы поранились о внушительные шипы.       Я выругалась на чем свет стоит. Из меня делают служанку! Из меня! Святой и воскресшей, Заклинательницы Солнца, великого и могущественного гриша! Я не какой-то кусок падали, который напитался скверны и лишь из-за этого дышит!       - Да чтоб тебя! – процедила я сквозь зубы. – Если мне придётся, я буду ходить голой, слышишь?!       Я перевернула коробку, из неё выпали бежевые сапоги, брюки и льняная рубашка с белым пояском. Обычный набор гриша из дорогой ткани, только цвета слуг. Унизительно.       Я вспомнила, как Женя долгое время ходила в бело-кремовом одеянии и как мечтала о красном кафтане корпориалов, заслужив его тем, что делила постель с царём, а затем отравила его. Меня передернуло. Какой-то своей частью я любила и уважала Женю, но этот поступок вызывал отторжение. А когда-то у меня была возможность одеть черное, и я от неё отказалась. Но не жалею. Да и неважно, какого цвета кафтан, проблема в том, что гриши будут относиться ко мне соответственно. Дарклинг создал определенную культуру, субординацию, поведение и умело управлял этим, заставляя всех подчиняться стройным законам. Я никак не смогу совладать с этой системой, к тем болею одна.       Через некоторое время ко мне зашла Женя.       - О-о, Алина… - она побледнела, увидев мою комнату и одежду. – Тебя зовёт Дарклинг.       - Мне бы тоже хотелось перекинуться с ним парой слов. Я это не надену.       - Ну, ты же не пойдёшь к нему так, - возразила она.       - Пойду. Он вынуждает меня действовать по своему сценарию, но я уже не та бедная девочка из сиротского приюта. Пусть, наконец, осознает это.       Я была в длинной белой сорочке с короткими рукавами. Ожерелье с оковами отчетливо выделялось темными полосами на бледной коже.       - Ну, может, хотя бы брюки и сапоги… - она подобрала с пола обувь.       - Нет! Я всё сказала.       Испытание началось с перехода между дворцами. Стражники и служанки бросали на меня любопытные взгляды, перешёптываясь за спиной. Моя решимость разом пропала, и я успела пожалеть о своём выборе. Хотелось скрыться от чужих глаз, спрятаться, сбежать. Только сейчас я поняла, что ещё не отошла от разрушительного влияния юрды-парема. Тело подводило меня: плечи сутулились, голова отдавала тупой болью. Любое беспокойство стоило дорого. Дарклинг просто разорвёт меня на части, а у меня даже нет сил защищаться.       Плитка на дорожках в саду нагрелась от летнего солнца. Я шла по ней, голыми ногами ощущая жар, исходящий от камня. Вокруг раскинулись клумбы ярких цветов, появилось много новых растений, последний раз я была здесь перед походом за жар-птицей. Женя шла рядом, мы молчали. Она не торопила меня. Я посмотрела на безоблачное небо глубокого голубого цвета, солнце стояло прямо над нами и казалось белым. Если бы у меня была сила, мне бы было на что опереться…       Мы остановились перед тронным залом, и моё сердце ухнуло вниз. Женя положила руку мне на плечо и сжала её, а затем ушла, оставив меня наедине с мрачными мыслями. Опричники шептались перед дверями. Может, они не пустят меня, потому что я не одета? Но моим надеждам было не суждено сбыться. На миг злость прогнала страх: почему ко мне относятся как к преступнице? И главное – почему я чувствую себя так? Словно я убила тысячи людей и теперь прошу помилования. Это версия событий Дарклинга, но это не значит, что она правдива.       Огромные двери отворились, и я вошла, замерев у самого входа и с удивлением смотря на присутствующих. Тронный зал был полон гришей, несмотря на то, что он был огромен, места почти не осталось. Я и не ожидала, что в Малом дворце учится столько гришей. И все они сейчас – здесь. Ради представления, где главная героиня – я, а вернее жертва. Каждый стоял на определённом месте: корпориалы ближе к трону, эфиреалы – по центру, а у входа – фабрикаторы. В конце этого великолепия на троне с двуглавым орлом, на возвышении, сидел Дарклинг. Он смотрел на меня, чуть прищурив глаза, однако держался весьма непринуждённо, словно позвал старого друга обсудить давние истории. Я поймала себя на том, что с тревогой озираюсь по сторонам, но мне нужно держать лицо, поэтому я надела маску равнодушия. Она мне тяжело давалась. Я сжала зубы, понимая, что все видят, как подрагивают мускулы на моём лице, а любой сердцебит слышит, какой галоп устраивает моё сердце.       Голубая дорожка из густого ворса привела меня к трону. Я остановилась на значительном расстоянии от него и гордо выпрямилась, поймав остатки ярости, которые ещё заставляли меня держаться. Она пробивалась яркими всполохами сквозь смятение, но мне нечего было стесняться. Мы с Малом пожертвовали собой, чтобы уничтожить каньон и спасти Равку. И мне плевать, что это не входило в планы какого-то высокомерного гриша. Меня поддерживают простые люди, а их несравненно больше. Я вспомнила дурацкие амулеты, которые продавал торговец рядом с Шуханом, и улыбнулась.       Тишина повисла такая, что, мне казалось, все слышат, как я дышу. Липкое напряжение расползалось по залу, словно болото, затаскивая в пучину безмолвия. Все взгляды были прикованы ко мне. Я чувствовала их, невообразимый груз чужих мыслей, страхов и ожиданий. Дарклинг всё смотрел на меня, а затем тоже улыбнулся.       Ну-ну. Кое-кто помнит, как я тебе врезала.       Несколько ударов сердца я стояла и смотрела ему в глаза, его лицо не менялось, оставаясь таким же дружелюбным. К своему удивлению я не чувствовала ничего: ни страха, ни волнений, ни сожаления.       - Мой царь, - я слегка поклонилась, понимая, что, если нагнусь еще немного, то меня передёрнет от отвращения.       - Ты не получила мой подарок? – спросил он.       - Отчего же? Просто не считаю, что достойна такого роскошества, - я мельком бросила взгляд на гришей вокруг. Кто-то смотрел с напряжением, а кто-то - с любопытством. - Я ведь всего лишь воскресшая святая, которая уничтожила каньон.       На последних словах я посмотрела Дарклингу в глаза. Он даже не моргнул. Как же мне не хватало его опыта, его прожитых жизней, его выдержки.       - Алина, я не хочу, чтобы ты поняла меня неправильно. Мы очень ценим тебя за проделанную работу, за большую смелость и самопожертвование в каньоне.       От меня не скрылась холодная ненависть, которая промелькнула в его глазах.       - Равка этого заслуживает, - не покривив душой сказала я.       - Но ты нарушила свод правил гришей Второй армии.       Наконец мы подошли к главному и не будем обмениваться дурацкими любезностями, от которых меня тошнило.       - И наказание за это – смерть, - продолжал он.       Мои брови чуть поднялись.       - Сперва я хотела бы узнать, что я нарушила, - с вызовом посмотрела я ему в глаза.       Если он думал, что я боюсь умирать, то он просто дурак. Мне нечего терять. Я уже получила то, что хотела.       Легкая улыбка появилась на его губах, но от неё по всему телу пробежал холодок. Мне всё меньше нравился наш разговор. Меня словно вели к обрыву.       - За предательство, неисполнение приказов, превышение полномочий и использование усилителей в личных целях.       На последних словах я чуть не засмеялась. Таким бредом это всё звучало.       - Если все так считают, то…       Он не дал мне договорить.       - Алина, ты знаешь каким главным качеством должен обладать царь?       Мне хотелось закатить глаза. Снова этот поучительный тон.       - Милосердием, - сказала я без промедления.       - Да, милосердием. И я хочу, чтобы ты поняла, что я милосерден. Я тоже учусь. Как и ты. И несмотря на все ошибки я способен прощать. Ты уже умерла в каньоне и возродилась, чем и искупила свои грехи.       Я почувствовала, как каждая мышца в моём теле напрягается. Я не верила его словам ни на йоту. Неужели кто-то из гришей здесь думает, что это правда? Никого он не пощадил за всё время. Никого. Терять было нечего, и я могла говорить, что думаю, но в глубине души понимала, что Александр может доставить такие страдания, которые я даже представить не могу. Не хотелось бы вдохновлять его на особо изощрённые фантазии.       - Милосердие нашего царя сопоставимо лишь с нашим уважением к нему, - с улыбкой сказала я.       - Но поскольку ты всё ещё воин Второй армии, - начал он.       И здесь я поняла, что мой кошмар только начинался.       - Тебе нужно принести клятву верности своему царю и генералу. Встань на колени и повтори те слова перед всеми, что ты говорила мне.       Я не смогла сдержаться и вздрогнула. Дарклинг намекал на сцены в темнице, когда я ползала перед ним, умоляя о пареме. Нет, это был не сон. Чудовищный кошмар размывал границы между реальностью и сном, играя с моей памятью и заставляя начать сомневаться во всём.       - Давай, Санкта-Алина, ты уже это делала, ты знаешь, что сказать, - он чуть наклонился, вглядываясь мне в глаза.       О, святые… Он собирается протащить меня через всю бездну. Унизить перед всеми. Я думала, что он больше ничего не сможет забрать, потому что у меня ничего не осталось. Мал, моя сила… я потеряла всё, что было важно. Но как же я ошибалась. У меня осталось моё достоинство, моё я. И именно его он и собирался меня лишить. Смерть – слишком простое наказание, гораздо изощрённее разрушить броню человека, а затем смотреть, как он, словно моллюск без раковины, извивается под солнцем и солёным ветром, пытаясь выжить. Вот что делал Дарклинг с нами.       Ноги предательски задрожали, стало тяжело дышать. Я не смогу. Мой маленький бунт с одеждой показался таким неловким. Неужели я думала, что смогу противостоять ему? Без сил гриша… даже без кафтана. Меня определённо ломали, потому что так прогнуться нельзя. Я увидела картину со стороны: как стою здесь с блуждающим взглядом, как меня окружают гриши, как все обсуждают Санкта-Алину на коленях с трясущимися руками и ногами, и как Дарклинг недвижимой фигурой наблюдает за всем этим.       - Я… - я опустила взгляд, схватившись за край сорочки.       Я тянула время, надеясь, что хоть что-нибудь случится: появится Николай на своём «Колибри», начнется война, рухнет потолок в конце концов…. Но в глубине души понимала, что цепляюсь за отчаянную надежду и тем хуже будет, когда она растает.       Молчание затянулось. Дарклинг поднял руку, и зал наполнился тьмой.       Святые, спасите меня.       Я всерьёз подумывала сорваться с места и сбежать. Вот только куда? Я вспомнила как тогда в шатре, когда еще никто не знал, что я гриш, он также призвал тьму, заставив мой свет пробиться сквозь преграды. Это уже не первый раз, когда я чувствовала беспомощность в этой тьме, когда страх от потери связи с реальностью заставлял делать ошибки. Вблизи раздались тихие шаги. Я попятилась.       - Куда ты?       Голос прозвучал совсем рядом, и я шумно выдохнула, пытаясь взять себя в руки. Но жертва в каньоне, дни в темнице и жажда парема истощили меня физически и морально. Страх дрожью прошелся по телу. Я боялась его, боялась всем нутром. Боялась его бескрайней глубины, в которую он затягивал меня при любом контакте, и веяния его силы, которая могла уничтожить по одному лишь желанию своего хозяина. Он не знал пощады, и это неудивительно, он вырос в средневековье и повидал много зверских вещей, которые ему кажутся привычными. Он верил в свою позицию, в свою правоту, совершенно и безусловно, и эта уверенность передавалась другим, поэтому за ним шли: гриши, солдаты, аристократы. Я же держалась в этом мире, пытаясь просто выжить, сомневалась во всём и не могла найти опоры внутри, пока не познакомилась со своей силой, которую у меня забрали. Опора трещала под моими ногами, проваливаясь в пустоту. Я снова чувствовала себя маленькой Алиной, никому не нужной сиротой.       Я поняла, что он рядом, когда голова резко закружилась, и я ощутила, что сейчас упаду. Казалось, тьма стала гуще. Глаза не привыкали к темноте, потому что ни один источник света не мог пробиться сюда. Руки легли мне на плечи и немного надавили. Мне хотелось вывернуться, но я не могла пошевелиться. Давление на плечи усилилось, голова кружилась, передо мной была лишь тьма, и я даже взглядом не могла ухватиться за точку. Тело пошатнулось, не оставляя мне выбора. Я опустилась сначала на одно, а затем и на другое колено, просто пытаясь не упасть.       Давление немного рассеялось, и в голове прояснилось. Я чувствовала мягкий ворс под коленями, полностью погрузившись в ощущения.       - Просто повтори, - сказал он так тихо, чтобы слышала только я. Тьма рассеялась, и я увидела его руку перед собой.       Не могу больше. Силы кончились. Душевные, моральные, физические. Глаза увлажнились. Нет, нельзя сейчас плакать. Станет только хуже. Мне нужно просто отстраниться от этого момента. Это не я, меня здесь нет, это происходит не со мной.       - Ну же, давай, - почти ласково сказал он.       Я открыла рот, но горло и язык словно онемели. Не получалось выдавить ни звука. Всё так неестественно. Кто все эти люди? Они что-то ждут от меня. Я помню лишь, что начала с трудом произносить слова, но не помню какие. Сознание оказалось за гранью реальности, равнодушно взирая на происходящее. Всё казалось таким странным и невозможным. Словно я просто воспроизвожу набор звуков, смысл слов не доходил до меня. Вся картинка подёрнулась рябью.       Я даже не поняла, когда закончила.       - Я принимаю твою клятву, Алина.       Он взял меня за подбородок и чуть приподнял лицо, но я продолжала смотреть на его руку. Он провёл пальцами по моему лицу, по нижней губе, я чувствовала, как подрагивают мои веки и ресницы. Глаза снова увлажнились, я не удержалась, и одна слеза скатилась по щеке. Он позволил ей спуститься, а затем стёр пальцем.       - В мире всё делится на причины и следствия. Всегда. То была причина, а это – следствие. Я восхищен твоей целеустремленностью и волей к победе, качества, которые я ценю превыше всего. Ты отлично смотрелась бы рядом со мной.       Как аксессуар. Да, там два трона, это я тоже помню.       - Но ты сделала свой выбор. А каким он вышел – решать уже тебе. Может, это то, о чем ты мечтала. Не буду тебя разубеждать.       Вот оно, милосердие Дарклинга. Таким милосердием убивали и ломали больше людей, чем войной. И он тоже об этом знает. Показывает всем, что их ждет, если они осмелятся на то, что сделала я.       - А клятву, подобную эту, закрепляют кровью.       Перед моим лицом появилась рукоять клинка. Тот самый злосчастный кинжал с символом затмения, по которому он нашел нас с Малом в лесу. Трясущейся рукой я взяла его.       Дарклинг вернулся на трон.       - Воткни в руку. Правую, - он почти улыбнулся мне.       Мне послышалось? Он хочет, чтобы я пролила свою кровь. Воткнула клинок в правую руку, мою ведущую руку. Ту самую, которой я его ударила.       Я стояла с клинком в левой руке и дрожала всем телом, рассматривая лишённую изящества рукоятку. А ещё несколько дней назад нож казался таким родным. Я думала, что совсем разрыдаюсь, но как ни странно, все чувства куда-то улетучились, слёзы застряли внутри, мокрая дорожка от одинокой слезинки так и осталась на щеке. Я дышала и не понимала, что это мои лёгкие работают. Сопротивляться было бессмысленно. Я просто смирилась и делала, что он говорит. Это ведь всё равно происходит не со мной.       Я положила правую руку на пол и увидела бледные пальцы с аккуратными ногтями. Часть сознания, которая оценивала происходящее, словно опустилась на дно, прячась от событий, которые не могла вынести. Я занесла клинок и воткнула в руку. Тело вздрогнуло, но не от боли, а от удара. Казалось, боль задержалась, а потом отчуждённым ощущением прокатилась по мне. Чувство было таким далеким, словно это не моя рука. Кровь потекла на пол, оставляя крупные пятна на дорожке.       - А теперь ещё раз.       Я снова занесла клинок. И в этот раз было легче чем в прошлый. Я воткнула нож туда же. Кровь брызнула мне на одежду, окрашивая её в алый. Она текла на пол, впитываясь в ковёр, и я ощущала, какой он мокрый.       - Не останавливайся.       Я снова ударила в руку, больше пугаясь не крови, а того, что не чувствую конечность. Что со мной происходит? Кинжал выскальзывал из здоровой ладони, пальцы были влажными от крови, такой алой и горячей.       Боль словно издалека доносилась до сознания, не давая забыть, где я нахожусь. Хватит меня мучить. Передо мной были лишь пальцы, полностью окрашенные в красный, они чуть согнулись. Едва ли я теперь почувствую их. Я просто хочу, чтобы всё кончилось. Пожалуйста…       - Достаточно.       Я не сразу поняла, что могу остановиться. Ладонь превратилась в кровавое месиво. Она больше не походила на руку. Я отбросила клинок, не желая прикасаться к нему.       - Вставай.       Вставай, повторила я. Ноги дрожали, когда я поднималась с колен, поскальзываясь на мокром полу и зажимая раны ладонью, словно это могло помочь. Перед глазами начали появляться тёмные пятна.       - Можешь идти. Но ни один целитель не подойдет к тебе, если ему дорога жизнь.       По залу пронёсся тихий шорох. Я не помню, как развернулась и пошла к двери, что происходило вокруг. Всё сошлось в одной точке. Я видела лишь двери. Выход из этого кошмара. Святые, помогите мне. Перед глазами стремительно темнело, за мной тянулась кровавая дорожка. Тело деревенело, и переход между дворцами прошёл как в тумане. Рана. Нужно остановить кровь. Я сосредоточилась на этой мысли, пытаясь остаться в сознании. Только бы хватило сил. Я с трудом сглотнула, прикрывая глаза. Малый дворец. Где же все? Хоть кто-нибудь. Я припала к стене, чувствуя, как соскальзываю по ней.       - Г-госпожа, что случилось? – передо мной стояла служанка с широко распахнутыми глазами.       - Би… бинты… мне… нуж…       Язык уже не шевелился. Казалось, сил не хватало даже дышать. Свет впереди стал смыкаться, лицо служанки пропало, погрузившись во тьму, в этот раз мягкую и убаюкивающую, без страха и боли. Тьму, которая приносила облегчение.