Свет и Тьма

      Я очнулась глубокой ночью в своей комнате. Боль в руке нарастала, разрывающая и острая, она заставляла думать только о ней. Я подняла кисть: бинты, неумело стягивающие ладонь, уже пропитались кровью. Я попыталась согнуть пальцы, но чуть не вскрикнула от резко усилившейся пульсации, которая доходила до локтя. Мне нужен целитель.       - О нет…       Здоровая рука легла на лоб. Очередной кошмарный день всплыл перед глазами. Все последние отрывки из жизни, которые я помнила, словно случались со мной. Я ничего не могла сделать, ни на что повлиять. Просто ждала, когда всё кончится и меня оставят в покое. И вот, наконец, я его получила, только облегчение не пришло.       Нужно было менять повязку, и я встала, пытаясь не трогать больную руку. Теперь всё приходилось делать левой. Я неловко зажгла свечу со второго раза. С содроганием стала разматывать ладонь, уже боясь того, что увижу. И всё равно зрелище оказалось хуже, чем я представляла.       - О, святые… моя рука…       Раны зияли большими отверстиями, являя глазам алую плоть, из которой сочилась кровь. Тыльная сторона ладони словно треснула как кусок камня. Я с трудом сдержала слёзы: хоть мы и служили когда-то в Первой армии, но такого я не видела. Кто-то услужливо оставил на столе чистые бинты и мазь для заживления. Но это были не просто порезы. Большие, колотые, они заставляли кожу по краям бугриться. Словно мясницким ножом рубили по ладони. Я отметила, что кровь льётся не таким потоком, как вначале. Но как это заживёт без целителя? Повредились связки, наверно, даже кость. О шрамах я и не думала. Меня больше волновало, что я не смогу двигать пальцами в полной мере. Я с лихвой наложила мазь, в нос ударил едкий запах травы, смешанной с медицинской основой. На миг стало легче. Я обмотала руку в несколько слоёв, надеясь, что мне не скоро придётся это повторить. Тело всё ещё потряхивало от того, во что превратилась моя рука.       Я подошла к окну, шторы так и остались не задёрнуты. Ни один листик на яблонях не шевелился. В такую ночь звёзды казались ярче. Тихое время, наполненное спокойствием и умиротворением. Но не для меня. Как теперь жить? И зачем? Может, стоило умереть перед ними, зато я бы прервала это дурацкое представление, снова сломав планы Дарклинга. Нужно было сражаться до конца, а я не смогла. Часть меня забилась глубоко внутри, не откликаясь ни на что, словно боясь, что её снова ударят. Мне не хотелось ни с кем говорить, ни о ком думать. В том состоянии в тронном зале я не могла вонзить клинок себе в сердце. Для этого нужна отвага, а у меня её в тот момент не было. Да и что скрывать, мне её всегда не хватало: убить морского хлыста, сбежать из Равки и спасти Мала, разрушить каньон. Ведь это Мал направлял мою руку. Всё это давалось с трудом. А сейчас… мне просто было легче делать то, что говорят, чтобы не брать ответственность за решения и не терзаться последствиями. Это поступок, а это – следствие. Как же ты живешь с этим, Александр?       Я снова легла в кровать, понимая, что чудовищно устала за последние несколько дней. Сказывалась и потеря крови. Я положила руку на живот, чтобы меньше тревожить её, но уснуть не удалось. Боль как будто усилилась, и я не могла ни о чем думать, кроме тупой пульсации, отдававшейся во всё тело. Я закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться и перевести мысли в другое русло. Просто потерпеть, это нужно переждать. Ничего не длится вечно. Я пыталась думать о прошлом, о том, что было со мной до того, как жизнь начала разрушаться. Словно склеенная из разных полотен, она напоминала судьбы двух людей, так непохожих друг на друга. Я так и пролежала всю ночь, не уснув от сильной боли. Лето хоть и близилось к концу, но светлело всё ещё рано.       Утром я чувствовала себя разбитой и уставшей. Боль не отпускала, железными штырями вкручиваясь в мозг и не позволяя расслабиться. Я сжала кусок одеяла здоровой рукой так, что аж костяшки побелели. Надоело постоянно терпеть эту пытку, неутихающую, измучивающую. Меня стали посещать крамольные мысли отрезать себе руку. Я понимала, насколько они безумные, но мне хотелось освободиться от мучений. Сил их терпеть не было, мир подёрнулся пеленой и первые слёзы скатились по вискам. Не было зрителей, перед которыми нужно было держать лицо, поэтому я дала себе волю. После этого ведь всегда становится легче. Но это было ненадолго. Я резко встала, от чего у меня закружилась голова, и побрела в ванну. Я набрала ледяной воды и опустила туда руку. Кожу обожгло холодом, и боль превратилась в глухую пульсацию, остановившуюся где-то на уровне запястья. Ощущения притупились.       Дверь открылась, и кто-то зашёл в мою комнату. Наверно, служанка. Мне не хотелось никого видеть, поэтому я осталась в ванной. Из комнаты раздались тихие шаги, звякнула посуда. Я продолжала держать руку в холодной воде, сжимая зубы, понимая, что уже ничего не чувствую. Так и отморозить недолго. Я вытащила руку, кожа покраснела, бинты почти не окрасились, но промокли. Наверно, всё же придется снова их заменить. Я вошла в комнату и увидела Женю. Она стояла у входа, словно собиралась уходить и ей было неловко.       Я поджала губы и отвела взгляд.       - Уходи.       - Я принесла завтрак, подумала, что ты… Алина, что ты сделала с рукой? Так нельзя! – она округлила глаза, смотря на мокрые бинты, с которых вода капала на ковёр. Я прижимала ладонь к животу.       - Уходи! Я не хочу никого видеть! – разозлилась я.       - Я принесу чистую одежду.       Воспоминания о белом кафтане саднящей болью отдались в душе.       - Нет, просто уходи! Мне не нужно ничего!       Я сделала шаг назад. Женя на мгновение замялась, а затем молча кивнула и ушла. Злость утихала, оставляя место грусти. Неужели я прогнала Женю? Чёрт. Я посмотрела на свою одежду: окровавленная сорочка, с воротника до подола обрызганная алым. Огромное пятно расцвело на животе, видимо, туда я прижимала руку, когда пыталась добраться до Малого дворца. Переодеться действительно не помешало. Сколько же крови я потеряла? Мне нужно восстановиться.       Я подошла к подносу у кровати. Где Женя достала эту еду? Тушёное мясо с картофелем и ароматными специями, сыр, салат из свежих овощей, фрукты, целый чайничек горячего чая и булочки.       - Ого, да они же с корицей, - я наклонилась, вдыхая хорошо знакомый аромат.       Женя утащила для меня половину кухни, а я прогнала её. Надеюсь, она поймет, что я не со зла. Просто, так сложно понять, как вести себя после всего, что случилось. Для начала мне нужно перестать разрушать свою жизнь, это уже и так делает Дарклинг. Я уплетала еду медленно и с удовольствием, по-другому одной рукой и не получалось. Когда-нибудь я снова возьму кинжал правой рукой. Когда-нибудь… Я глубоко вздохнула. Надеюсь, меня не лишат чего-нибудь ещё, как показало прошлое, всегда есть что терять.       Рука была лишь половиной моих забот: душа болела, вторя раненой ладони. Моё чувство собственного достоинства и так было хрупким, поддерживаемое лишь даром гриша, великой целью и любовью Мала, а теперь упало ещё ниже. Я подумала о том, как гриши будут смотреть на меня свысока, как Зоя снова будет насмехаться, и даже Мария с Надей перестанут общаться со мной…       - Пошли они все к чёрту.       Если у них нет своего мнения и ими так легко манипулировать с помощью дешёвых представлений, то это уже не моё дело. Но выйти к гришам на завтрак или тренировки я ещё не скоро отважусь. Сначала нужно собрать осколки себя. Всегда есть недоброжелатели, и от них нужно защищаться, а для этого требуется твёрдая опора внутри, которая у меня сломалась.       Я наконец добралась до сладостей. Женя, скорее всего, понимает, в каком положении я оказалась. И, наверно, сочувствует, раз пришла утром. Спасибо, Женя. Не стоило мне её прогонять, но душу и так накрыли сумерки, и добивать себя чувством вины совсем не хотелось.       Я провела весь день в комнате, читая книги и наблюдая, как ветер за окном играет листьями и травинками. Если так пойдёт и дальше, то теория Малой науки и история гришей скоро станут для меня тривиальными. Я дала себе время не думать о будущем, просто отдохнуть от всего и всех. Побыть наедине с тем, что от меня осталось. Комната превратилась в мой внутренний мир, закрытый и безопасный. Рука продолжала болеть, но я уже привыкла к боли, и порой казалось, что я даже забывала о ней, погружаясь в чтение. Женя так и не зашла сегодня. Надеюсь, она просто даёт мне время, а не обиделась.       Следующие несколько дней прошли также скучно. Меня навещала лишь служанка, принося еду и бинты для раны. Я словно находилась в больничном крыле, только ела и спала, разбавляя трапезы книгами. Но вкусная еда и здоровой сон творили чудеса: мне захотелось что-нибудь сделать, а не просто сидеть и ждать. Комната в один момент стала тесной: заточение давило. Но ведь это моё решение. Никто не закрывал меня здесь. Когда-то придётся выйти. Сделать этот шаг. И пройти через очередной кошмар. Но едва ли он будет хуже, чем то, что я уже испытала.       Одним вечером ко мне наконец пришла Женя. Её отсутствие затянулось, и чувство вины подтачивало меня, привлекая внимание всё больше. Я раскинулась в кресле, одевшись в рубашку с поясом и брюки, и держала стакан с прозрачной жидкостью в здоровой руке.       - О, кто к нам пришёл! Так давно тебя не было, - я подняла напиток, приветствуя её.       - Была занята, у нас такое событие намечается… Что ты пьёшь? – она прищурилась.       - Много чего… хочешь кстати? – я окинула взглядом напитки у окна.       Женя подошла к столу, на котором стояли несколько бутылок разных форм. Она принюхалась.       - Так, квас, шампанское… да неужели? Что, серьезно? – она взяла одну из них и покрутила в руках. - Водка?       - Никогда не пробовала, почему бы и сейчас?.. – пробормотала я, немного отпивая и морщась. – В отличие от той керчийской кислятины, кстати, имеет вполне отличный вкус, вернее его отсутствие.       - И как тебе до сих пор даются такие длинные предложения? Тут ведь чуть больше полбутылки. Тебе будет плохо!       - Плохо уже было, а сейчас мне оч-ч-чень даже хорошо, - я закинула ногу на подлокотник, принимая ещё более расслабленное положение. - Да ты наливай себе, что ты стесняешься.       - Нет, я, пожалуй, откажусь.       - Нет-нет, я не буду с тобой беседовать, если ты не выпьешь, - я поднялась, понимая, что пол уже не такой ровной как раньше. Направляясь к столу, я держалась за спинку кресла.       - Ладно, но только чисто за компанию. Завтра много дел. Подготовка к празднику.       Женя подошла ко мне, взяв бутылку с квасом, и плеснула немного. Я влила в себя остатки стакана и потянулась за водкой, решив, что настало время пить из горла.       - А я начала с шампанского, потом квас и вот… - я с трудом опустилась в кресло, чувствую приятную тяжесть в теле. Меня покачивало словно на волнах в кораблике. Мысли загустели как ежевичное варенье и мир вокруг наполнился волшебством.       - Ну, ты хотя бы с правильного начала, - Женя села в кресло напротив, пробуя квас на вкус. – Где ты столько всего взяла, не на обед же тебе принесли?       - У меня теперь свободный доступ на кухню, я там практическая своя… благодаря кое-кому… Вот и пользуюсь, так сказать, служебным положением. А что ты там говорила… что за праздник?       - О, кстати, я бы даже сказала, что он в твою честь. К нам приезжают гриши из разных стран, чтобы поздравить Равку с новой эрой и посмотреть на нас. Лично познакомиться с тобой и пожать руку. Ты теперь единственная святая, оставшаяся в живых. Воскресшая. Санкта-Алина. У тебя много прозвищ, - Женя оживилась, золотистые глаза заблестели. Она всегда любила светские мероприятия и ещё больше любила их устраивать.       - Чего? – у меня заплетался язык и слова давались тяжело, хотя и мыслей было немного. – Я не хочу.       - Да ты что? – Женя округлила глаза, словно я сказала что-то нелепое. - Ты же живая знаменитость. Тут даже.. Дарклинг ничего не может сделать. Тебе понравится. Будешь принимать подарки и комплименты.       - А он что, это одобряет? После всего?... – я сделала глоток из бутылки, пытаясь выжечь воспоминания крепким напитком.       - Не знаю, если честно… но праздник мы организуем, и будет он до первых снегов. Скоро уже приедут гости. Каэльский командующий, зовы из Нового Зема, по слухам даже фьерданцы и шуханцы, но вот с ними есть проблемы. Они могут быть шпионами и разнюхивать наши планы.       Я потеряла нить разговора, пытаясь просчитать сколько времени осталось до этого праздника.       - А знаешь, чего я хочу… - мне было не до гостей. Даже в таком состоянии мысли крутились вокруг одной идеи. - Послать его к чёрту перед всеми. Это… будет правильно. А потом я уеду. Буду путешествовать. Что от меня все хотят? Я же даже не гриш больше…       Я снова сделала глоток.       - Ох, Алина, когда же ты избавишься от этих мыслей…       - Вот прямо сейчас, пойдём, я всё скажу Дарклингу и врежу ему наконец, а потом сниму эти чёртовы наручники… - я начала вставать и мир снова качнулся. – Возмездие…       - Давай лучше не будем тратить время и проведём его в приятной компании, - сказала Женя, усаживая меня обратно.       - А знаешь… меня уже долгое время терзает вопрос. Как люди, которые спали вместе, могут так хреново относиться друг к другу? Нам же когда-то… было хорошо…       - Ох, Алина, я же тебя предупреждала.       - О, нет-нет-нет, - покачала я указательным пальцем. – Я тоже буду жить долго и посмотрим чья вечность длиннее. Я ещё сделаю из его зубов усилители.       - Ну, во всяком случае у тебя появилась цель, - улыбнулась она. – Только сначала надо вернуть дар.       - Кстати о даре гришей… сейчас я процитирую тебе… этого.. как его… Мао Эн-Хуя… - я потянулась за книгой, пытаясь найти закладки.       - Эн-Куя, - поправила она меня.       - Он же шуханец, а они столько гришей уже расчленили. Короче… они выяснили, что дар вроде бы находится в мозге… Вот, слушай: «Гриши рождаются со способностями, которые, создавая импульсы в мозге…» хм… а что за импульсы? – я потеряла место, где читала. – «…приводят к выбросу энергии, которая и является основой их Малой науки».       - Да, похоже, пока у нас есть голова на плечах, мы всё ещё гриши, - сказала Женя задумчиво. – Кстати, как твоя рука?       - Какая? Вот эта? – я подняла забинтованную ладонь.       Женя подошла ко мне и стала её разматывать.       - Но ведь… Дарклинг запретил целителям…       - А я и не целитель. Нужно чётче формулировать приказы, - она размотала бинты и коснулась моей руки.       Я почувствовала лёгкое покалывание в ладошке, боль стала притупляться, кожа зудела.       - Ну, я конечно не профессионал в этой сфере, но тебе точно будет легче. Не бинтуй пока.       - Женя, а ты знаешь… ты ведь не только самый красивый человек здесь, но и самый добрый… выпьем за тебя…       - Знаю, Алина, - она подмигнула мне. – И за тебя.       - Нет, сначала за тебя, - я сделала большой глоток. Жидкое пламя охватило моё горло. – А потом за меня, раз гриши хотят меня видеть…       - Тебе завтра будет плохо.       - Но это ведь будет завтра.       - Пожалуй, пора спать, - сказала она, забирая у меня бутылку из рук. – Отдохни хорошенько.       - Отдóхнем, когда сдохнем.       Я встала и с трудом добралась до кровати.       - Ты ещё повремени, впереди праздник. Ну, спокойной ночи тогда. Я ещё загляну.       - И тебе…       Я не договорила, упав на кровать, и стала разглядывать тёмный потолок. Меня накрыли легкость и беспечность. Я просто лежала и не думала. Редкое чувство, ведь я постоянно из-за всего переживала и сомневалась, а сейчас могла просто быть. Здесь и сейчас. Раскачиваясь на волнах безмятежности и погружаясь в приятное забытье. Я уснула так быстро, будто на меня воздействовал сердцебит.       На утро я словно восстала из мёртвых, причём весьма тяжело и насильственно. Мне показалось, что даже после каньона не было так плохо как сейчас. В голове стучал молот, медленно, но верно раскалывая её изнутри, а во рту стоял странный привкус. Руку я не забинтовала, и от неосторожных движений разошлась кожа: кровь и сукровица текли на кровать.       - Нужно помыть руку. И голову. Желательно изнутри.       Я пошла в ванную, отмечая, что волшебство ночи развеялось, и беспощадное утро напоминало, что несколько последних бокалов были лишними. Как обычно. Ты пытаешься поймать пару мгновений, чтобы забыться и расслабиться, ощутить счастье и свободу хоть ненадолго, но за это приходилось платить разбитостью, которая приходила так неумолимо и каждый раз неожиданно.       Я решила, что пора выбраться из своей пещеры, и прежде всего душевной, поэтому вечером отправилась на тренировки к Боткину. Раз я не могу использовать свой дар, то буду осваивать боевые искусства. Это должно отвлечь меня и привести в форму. Нельзя же всё время полагаться только на дар, да и неясно, вернётся ли он ко мне. Я не хотела оставаться такой какой была сейчас: слабой, униженной, брошенной на растерзание и всеми покинутой. Такие не выживают. А я хочу выжить. И не просто выжить, а жить. Внутри проклюнулся робкий росток цели, которую я боялась признать даже самой себе.       Тяжело было решиться на этот шаг, и пойти в тренировочные залы. Гриши уже закончили урок, поэтому к своей радости я мало кого встретила, но и они смотрели на меня изучающе. И это лишь начало. Наши взгляды пересеклись на мгновение, и я пыталась понять, о чём они думают. Очень смешанные чувства.       Боткин встретил меня хитрой улыбкой: всё такой же сильный и гибкий как песчаный кот. Рада, что с ним ничего не случилось. Все жили своей жизнью, может, никому и дела нет до меня, а я навыдумывала?       - Сол Королева, - поприветствовал он меня.       - Что, больше не назовёте меня маленькой девочкой? – улыбнулась я.       - Для меня ты всегда такой и останешься. Давно тебя не было. Ну, давай разомнёмся.       Я не была готова к поединку, хотя и предполагала, что так мы и начнём. Что ж, выложусь на полную, несмотря ни на что. Я не могла бить правой рукой, а удар левой выходил слабее. Я видела, что Боткин жалел меня, не решаясь бить, когда я ненароком открывалась. Оценивает мою форму. Он победил не так быстро, как мог.       - Что с твоей рукой? – остановившись, спросил он.       - Пара колотых ран, ничего серьезного, - пожала я плечами.       - Ты не сможешь ей крепко держать кинжал, - Боткин отошёл к стойке с оружием.       - Почему вы так думаете? – я нахмурилась. Неужели он всё понял по одному поединку?       - Связки слишком сильно повреждены. Я вижу это по тому, как ты её держишь. Тебе нужен целитель.       Я и сама это понимала, но ничего поделать не могла. Едва ли кто-то отважится рисковать жизнью, чтобы помочь мне. Может, конечно, моя длань распространилась так широко, что кто-нибудь всё же решится, но я не очень в это верила. Да и просить я не хотела, чтобы не подвергать опасности других.       - У меня появилось много свободного времени. Думаю, пора выучить парочку новых приёмов, - усмехнулась я.       После слов Боткина о повреждённых связках мой боевой дух упал и держался лишь на данных ранее обещаниях. Но я ведь хотела стать сильной, так что с того, что правая рука будет немного не такой, как левая. После войны некоторые гриши теряли конечности, не говоря уже о простых солдатах, которые оставляли там жизни, жертвуя их на нужды военачальников. Мне должно быть стыдно за гнилые мысли, растлевающие мой дух.       - Тогда я не буду тебя больше жалеть, - улыбнулся он. – Shun ahre oingesha presta. Алмазы создаются под большим давлением.       - Согласна. Жалость – не подходящее облачение для сильного воина.       Он послал меня на полосу препятствий и бег вокруг леса. Физические тренировки отлично сцепляли с реальностью, не позволяя сознанию бесцельно бороздить просторы души. Похоже, Боткин не знал о наших отношениях с Дарклингом, и меня это радовало. Здесь я могла не заботиться о чужом мнении. Для него я осталась всё той же Алиной.       Я пришла следующим утром, хотя моё тело болело так, словно его колотили палками. Но это была другая боль: приятная, тягучая, обещающая силу в мышцах. Та боль, которая приносила удовлетворение. Её я готова терпеть.       Так и прошёл месяц. Лето уже попрощалось с нами, а на деревьях кое-где желтели листья. Порывы ветра порой были холодными, а вечера стали длиннее. Я работала, сжав зубы и не думая ни о чём, кроме тренировок. Тело понемногу укреплялось, принося мне уверенность. Правая ладонь зажила, но пальцы с трудом сгибались, и я потеряла надежду обрести прежнюю ловкость. Боткин учил меня не только драться, но и метать ножи. Это могло пригодиться даже в наш век. Ко мне по вечерам заходила Женя, помогая с рукой и рассказывая новости о празднике. Некоторые гости уже прибыли, но мне не хотелось с ними знакомиться. Похоже, после того представления Дарклинг успокоился и забыл про меня, чему я была очень рада.       Одним утром мы задержались с Боткиным, отрабатывая парочку интересных приёмов, и гриши уже заявились на тренировку. Они о чём-то переговаривались и смотрели на меня. Корпориалы. Те ещё сплетники. Я сразу почувствовала, как напряжение разлилось по залу. Рано или поздно это должно было произойти. Я положила ножи на стойку и уже собиралась уйти.       - Алина, ты просто эгоистка. Нам всем приходится подстраиваться под твоё решение, - высокий сердцебит словно выплюнул последнее слово.       Я понимала, что Дарклинг соткал свою версию правды о скверне и каньоне, и многие гриши ему верили, как и я в своё время.       - Да что ты? Какие же вы бедные! Как вам тяжело, даже не представляю! – ухмыльнулась я.       - Ну да, это же ты у нас на коленях ползаешь, а мы до этого пока не доросли! – вперёд вышел другой сердцебит.       Я в упор посмотрела на него: в моём взгляде пылала ярость.       - Это было жалко, могущественный гриш не будет так трястись от страха даже перед лицом смерти! Хотя какой ты гриш, у тебя и силы-то нет… А вот у нас есть.       - Ты просто теперь служанка! И как ты обслуживаешь Дарклинга? Он ещё не приделал поводок к твоему новому ошейнику? Или тебе самой нравится ходить к нему по ночам? Может, и мы можем тебя о чём-нибудь попросить? Тебе же несложно.       - Ты что! Она же Сол Королева!       - Королева-служанка, такого у нас ещё не было, - все засмеялись.       Вдох-выдох. Меня трясло. Гнев, жалость, бессилие, горечь - всё смешалось в смертельный напиток, который отравлял изнутри. Я сжала кулаки, понимая, что злость – не лучший советчик, особенно сейчас. Я не выйду победителем из этой перепалки, а лишь ещё больше себя унижу. Но мне отчаянно хотелось стереть ухмылки с их противных рож. И я найду способ.       Я уже хотела развернуться и уйти, как услышала позади другие голоса: они жалели меня. Кто-то даже считал, что я сошла с ума. Я настолько не ожидала услышать подобное, что просто не могла сдвинуться с места. Злость, насмешки, сарказм… Это я могла ещё понять, но жалость… Она унижала больше. Неужели мне не хватило испытаний от Дарклинга? Сердце сжалось, отдавая дурнотой по всему телу. Я вдохнула и выдохнула, восстанавливая равновесие.       - Алина!       Знакомый голос заставил меня напрячься. Зоя. Я с раздражением обернулась.       - Ну давай, и ты туда же… насмехайся! – я бросила на неё взгляд, в котором полыхал гнев.       - Спасибо, - она протянула мне руку.       Я посмотрела Зое в глаза, но в них не было тех опасных огоньков, которые плясали при первых наших встречах. Она не упускала шанса поддеть меня и даже сломала пару ребер в схватке, но сейчас что-то изменилось.       - За то, что уничтожила каньон, - она прищурила глаза.       Я не знала, что и думать, но Зоя была не из тех, кто лицемерит и заискивает, и, если она благодарит меня, то это именно то, что она хочет сказать. Я протянула руку в ответ и пожала чуть выше запястья.       - Похоже, только ты это и ценишь.       - Так докажи им, что ты права.       Я рассмеялась. Доказать. Правду всегда нужно доказывать, а ложь и сама прорастёт. Как же интересно скроен наш мир.       - Я не смогу. Их слишком много.       - Сможешь. Ты справилась в каньоне. Сможешь и здесь. Приходи после девяти вечера в старые тренировочные залы и врежь им по роже. Перестань уже жалеть себя и распускать нюни. Не такую заклинательницу Солнца хочет видеть Равка.       Она бросила на меня оценивающий взгляд, снова став той прекрасной и колкой Зоей, которую мы знали. Она была тем человеком, от кого я меньше всего ожидала услышать слова поддержки. Поэтому они и были так ценны.       Я послушалась Зою и вечером отправилась в старые тренировочные залы. Осень уже полноправно завладела Равкой, и солнце заметно раньше клонилось к горизонту. Я спустилась по небольшому склону за баней. В загонах ржали лошади. Стемнело, но в самом зале горел свет. Около него стояли группки гришей с квасом, они о чем-то оживленно разговаривали. На меня никто не обратил внимания. Я зашла внутрь, но с трудом могла разглядеть хоть что-то. В сарае с грязными стенами и потолком толпилась куча людей, причем не только гришей, но и солдат. Все кричали, галдели, поддерживали кого-то. Я еле протолкнулась в центр и увидела, что гриши без кафтанов и отказники без камзолов сражаются на равных. Это были бои без правил.       Шквальной вышел против проливного. Поток воздуха ринулся на гриша, сбивая его с ног, но тот быстро поднялся и врага окутала вода. В следующий миг они ринулись друг на друга и сцепились, позабыв о своих дарах, на кулаках доказывая, кто сильнее. Каждый здесь пытался вырвать победу. Любыми способами. У Боткина мы все придерживались чётких правил, но здесь было раздолье. Жизнь кипела. Все понимали, что на поле боя не будет чести и пощады, поэтому такие поединки приносили даже больше пользы, но не обходилось без травм. Я обвела взглядом зал: казалось, возбуждение и азарт пропитали это место целиком. Несмотря на всеобщее безумие, целители были рядом. Кто-то ставил ставки, и с каждым ударом слышались не только радостные, но и грустные возгласы. Восторг охватил и меня, этот яростный порыв, и я поняла, что не просто так пришла сюда. Зоя была права. Здесь не Малый дворец и всем плевать, что там происходит. Все расслаблялись и отпускали себя, позволяя чувствам выплеснуться наружу.       Шквальной наконец победил, и зал взорвался криками. Ещё несколько поединков с простыми солдатами поразили зрелищностью. Было интересно наблюдать, как отказник борется с гришом, и, на первый взгляд, у него не было шанса, но по факту всё оказалось иначе. В один момент на ринге я увидела знакомое лицо. Сердцебит, один из тех, кто осуждал меня за разрушение каньона.       - Ну что? Кто рискнёт сегодня? Или я без противника останусь?       - Скорее уж без синяков и ушибов, - засмеялся кто-то.       Я протиснулась сквозь толпу и встала перед ним.       - Что? – он широко улыбнулся. – Королева-служанка? Да я тебе все кости пересчитаю одним движением пальца. Думал тебе хватило от Дарклинга.       - У всех сердцебитов язык как помело или вас там такими воспитывают? – усмехнулась я.       - Я тебя предупредил, - сверкнул он глазами.       Я увидела, как он начал поворачивать руку, и ринулась к нему. Корпориалы самые сложные противники, и я мало что могла противопоставить их силе: мне нужно было втянуть его в рукопашную. Он был выше и сильнее, но всё же один козырь у меня был. В миг, когда я достигла его, в теле словно что-то взбунтовалось, левую сторону начало колоть, но я не стала отвлекаться. Брови сердцебита взметнулись вверх, и он застыл на мгновение, давая мне время воспользоваться его заминкой.       - Ошибочка, - криво улыбнулась я и с упоением врезала ему под дых.       Сердцебит согнулся, и я почувствовала, как лёгкие снова свободно расправляются, а кровь в жилах потекла в нужном направлении. Магнит гришей блокировал не только мою силу: применять на мне её тоже было нелегко. Анне даже рядом было тяжело находиться. Именно поэтому я и не побоялась выйти против сердцебита, в противном случае едва ли у меня был шанс.       Я попыталась добить его коленом, но он вовремя закрылся и схватил меня за икру. Я потеряла опору. Опасно. Он хотел бросить меня на пол, но я схватила его за плечи, и мы упали вместе. Мир вокруг словно исчез: существовали только мы. Он стал выкручивать мне сустав, от боли потемнело в глазах, но я порадовалась, что это не от его дара. Он завел мою ногу себе под мышку и попытался ударить в пах. Я закрылась коленом и хлопнула ладошками ему по ушам. Сердцебит немного потерялся и хватка ослабла, но затем он оскалился и попытался подмять меня. Это был не просто бой, а поединок чести, и я не могла проиграть: слишком много всего на кону. Мысли о мести придавали сил, и я чувствовала, как адреналин бьет в крови, заставляя забыть о боли и слабости. Я с усилием перевалилась через него и оказалась сверху. Сердцебит снова попытался применить силу. Я ударила его, но он поймал мою руку и схватился за запястье. В то же мгновение его лицо исказилось, и он отдёрнул пальцы. Он коснулся оковы, вот только я к ней уже привыкла, а для него это было болезненно. Я придавила его шею рукой с тёмным браслетом, плотно прижавшись металлом к коже. Одно движение, и он не сможет сглотнуть. От ярости, клокотавшей внутри, остановиться было сложно, и я ударила ему по лицу, разбив губу. Поединок был окончен. Зал заполнился уже привычными криками и аплодисментами, только теперь – в мою честь. Я встала с сердцебита, отгоняя крамольные мысли пнуть его, но решила, что не буду уподобляться. Он встал и сплюнул сгусток крови на пол. Что-то недовольно пробурчал, но в лицо мне высказать так и не решился.       На следующий день у меня болела нога. Другим гришам было проще, им помогали целители, а вот меня – обходили стороной. Но восторг и азарт, которые я получила, не шли ни в какое сравнение с болью, поэтому вечером я пришла вновь. Страх исчез. Я постоянно появлялась на ринге, и кто-то уже начал ставить на меня. И что самое главное – не прогадал. Конечно, я не всегда выигрывала, но зачастую получала огромное удовольствие от поединков. Наконец, я могла где-то проявить силу и восстановить своё имя. Иногда мне приходилось просить Женю скрыть синяки на лице, которые расцветали после пропущенных ударов.       Гриши ценили силу, пускай и физическую, а мои оковы наконец сослужили мне неплохую службу, защищая от воздействий гришей. Понемногу я смогу вернуть себе имя и поменять настроения тех, кто считает меня самозванкой и слабачкой. Я продолжала заниматься с Боткином. Он оказывался самым сильным соперником: двигался быстро, обманывал полудвижениями, не выдавал себя и бил уверенно и метко. В какой-то момент я поймала себя на мысли, что полностью погружаюсь в бой, и меня будто что-то ведёт, тело начало двигаться самостоятельно, становясь более сильным и гибким. Я понемногу научилась использовать и правую руку, наслаждаясь, что боль безвозвратно ушла.       Я уже не сидела в своей комнате, а спокойно гуляла в Малом дворце. Конечно, не все гриши приходили на бои без правил, но слухи и сплетни сыграли мне на руку. Вести быстро распространились, и все удивлялись моим появившимся бойцовским способностям. Надо сказать, я сама была поражена, но это дело поглотило меня целиком. Да и чем было заниматься? Мой дар все ещё спал в глубине, хотя я его совсем не чувствовала. И пока все остальные занимались с энергией, я в тысячный раз отрабатывала удар рукой.       Днём, во время перерыва между тренировками, я решила зайти в библиотеку. Все книги из комнаты были прочитаны, и я уже легко могла спорить о теориях возникновения святых и гришей, но этого было недостаточно. Быть может в каком-нибудь старом фолианте были сведения как вернуть силу и разрушить оковы? Я шла по коридору и завернула за угол: в конце стояли две фигуры. Одна из них была одета в чёрное. Я остановилась, чувствуя, как по коже пробегают мурашки. Что Дарклинг здесь делает? Рядом с ним стояла девушка, она была высокой, даже немного выше чем Дарклинг. Кудрявые волосы цвета меди красиво падали на плечи. Длинное пальто тёмно-зеленого оттенка с высоким воротником сидело по фигуре. Они о чём-то говорили и улыбались друг другу. А потом даже рассмеялись. Давно не слышала его смех. В сердце царапнула обида. Я пытаюсь выживать, выбираясь из грязи, в которую он меня загнал, отвоёвываю репутацию, а он веселится с какой-то ведьмой. Кто она вообще такая? Не в рядовом кафтане, значит, не из наших. Может, из прибывших гостей? Дарклинг подал девушке руку, и они удалились. Это, конечно, очень интересно, но я не буду за ними следить. Я отправилась к себе в комнату, размышляя, что же это за девушка, и почему Дарклинг с ней так мил.       На следующее утро я тренировалась с Боткиным, когда Женя нашла меня.       - Алина, тебя хочет видеть Дарклинг, - Женя стояла перед площадкой, на которой мы с шуханцем устроили поединок. Мы всё еще занимались на улице, хотя и было прохладно. Деревья пожелтели, раскидав свой цвет вокруг, но солнце светило ярко, отчего казалось, что всё вокруг цветёт золотом.       Я поёжилась. Не хочу его видеть. Никогда.       - Так понимаю, варианта отказаться у меня нет, - пробубнила я скорее себе, чем остальным.       - Не волнуйся, кажется, он в хорошем настроении.       Зато, видимо, мне хочет его испортить. Что ж, тогда я не останусь в долгу. Я зашла к себе в комнату, чтобы забрать белый кафтан, и отправилась в тронный зал. Я уже махнула рукой на цвета служанки и носила их, словно мне было всё равно. Но это не совсем так. Пока никто не обращал внимание, я тоже об этом забывала, но были и те, кто не преминул напомнить о моём положении. Эти колкие замечания хоть немного, но ранили, каждый раз оставляя царапину.       Перед входом в тронный зал на меня накатил приступ дурноты. Все разы, когда я туда заходила, случалось что-нибудь нехорошее. И я уже не могла просто отогнать мысли, назойливо роящиеся в моей голове. Дорога до Большого дворца не вызывала таких ассоциаций, видимо, я была не в том состоянии, чтобы что-то запоминать. Что ж, надеюсь я удовлетворила все порывы жестокости Дарклинга и больше нигде не перешла ему дорогу.       Когда меня впустили, мне показалось, что в зале никого не было. Дарклинга я заметила не сразу. Он стоял у огромного окна и смотрел на улицу. Я остановилась, понимая, что уже боюсь просто находиться с ним рядом, но этот страх злил меня. Я не хотела его испытывать, он ослаблял меня, делал управляемой и предсказуемой. Я не хочу взращивать это чувство и кормить собой. Слишком дорого оно обходится. Я направилась к Дарклингу и остановилась рядом с ним.       - Хочу с тобой поговорить по поводу праздника, - сказал он, продолжая смотреть в окно.       Видимо, Дарклинг был так занят, что даже не стал требовать от меня приветствия.       - Это того, который в мою честь?       - Скорее в честь Равки, - он наконец повернулся ко мне и посмотрел в глаза. - Приезжают гриши со всего мира, некоторые уже здесь: каэльский главнокомандующий, земенские гриши, или зовы, как они себя называют. И они захотят увидеть твою силу и пообщаться с нами. Нужно расположить их к себе. И не болтать лишнего по поводу наших внутренних дел.       - О, так мне придется играть роль ручной святой? Об этом ты хотел меня попросить? Может, ты ещё и милостивым царем хочешь показаться?       - Алина, прекрати паясничать. Я мог бы отрубить тебе руку или вообще казнить, но ты жива и здорова, и судя по всему прекрасно себя чувствуешь, - он усмехнулся. Наверняка подумал о моих поединках на ринге.       - Знаешь, твоё милосердие – это… это… катись оно к чёрту! То, что ты сделал, это чудовищно. Я не приму это. Никогда. Я это не заслужила. Они приезжают сюда, потому что восхищаются моим поступком, тем самым, за который ты заставил меня страдать. А сейчас просишь вести себя хорошо? Это лицемерно и низко, Александр. Даже для тебя.       Я скрестила руки на груди и уставилась на него. Он спокойно выслушал меня.       - Я не отказываюсь от своих действий. Ты всё еще пошла против меня и сломала все планы, но то, о чём я прошу, касается не только меня. И прежде всего не меня, а Равки. Это шанс завязать связи со всеми гришами и создать наш мир, наш общий мир, для таких как мы. У нас будут места во всем мире, где гришей не будут бояться, ловить и убивать, мы сможем безопасно путешествовать и жить. Развиваться. А Равка станет центром этого движения, его родиной. Разве ты не хотела бы этого?       Эти мысли звучали трезво, и мне нравилась эта цель, но я не верила, что Дарклинг и в этот раз всё не испортит своей тиранией и непреклонностью.       - Да, особенно, когда я хожу в этом, - я подняла руки с оковами. – Ты же теперь будешь заковывать неугодных. Какие гриши пойдут за тобой, когда узнают, что ты делаешь?       - Я сниму с тебя оковы.       Я промолчала. Велик был соблазн отказаться и досадить Дарклингу, но получить свободу и обрести дар хотелось не меньше.       - Ты, конечно, можешь отказаться и дальше получать синяки на своём ринге, пытаясь доказать, что ты чего-то стоишь как какой-нибудь отказник, или можешь вернуть свой дар и стать заклинательницей Солнца. Уникальной, прославленной, свободной. Той, которую считают одной из самых могущественных гришей. Недостижимым идеалом, - он с интересом посмотрел на меня.       Песня. Я всё больше и больше понимала, почему за ним шли и слушали. Он умел предлагать правильные вещи в нужное время. Но я не собиралась вестись на его условия.       - Снимешь оковы и пришлёшь лучшего целителя.       - Торгуешься?       - Требую, - я вздёрнула подбородок. Раз уж Дарклинг готов договариваться, то нужно взять с него максимум.       - Не в твоём положении, конечно, но так и быть, ради общего блага. Сначала снимешь оковы, а затем получишь целителя. Думаю, урок был усвоен. Всеми.       Я сжала зубы, понимая, что, если открою рот, то все наши договорённости рухнут в ту же секунду, так много яда мне хотелось выплеснуть. Но это ни к чему не приведёт, вернее, ни к чему хорошему, поэтому я сдержалась. Я ведь действительно усвоила урок, только не тот, о котором говорил Дарклинг. Как и он. Мы уже кое-что друг о друге знаем, чтобы верить в смыслы фраз, которые находятся на поверхности.       - И когда это случится? – выжидающе посмотрела я на него.       - Я пошлю к тебе Женю. Думаю, за несколько дней до праздника, чтобы ты освоилась с даром.       Совсем скоро.       - Хорошо. Это всё?       - Да, можешь идти.       Я кивнула в знак прощания и направилась к двери.       - И, Алина… - раздался его голос за моей спиной.       Я остановилась, но не обернулась.       - Будь осторожна.       О, непременно. Как и ты. Когда я сниму оковы, уже никто не оденет их на меня. Целитель залечит правую руку, и я смогу сражаться в полную силу. И в следующий раз я пойду до конца. Радость от предвкушения свободы заполнила моё сердце, теплотой разливаясь по телу. Я скоро верну свой дар, часть меня. И наконец заполню пустоту внутри. Понемногу, осколок за осколком я соберу свой дух и стану сильнее.       В этот день у меня было очень хорошее настроение и вечером я снова отправилась в старые тренировочные залы. Я уже многих знала, поэтому легко узнавала новеньких. Здесь мало кто носил кафтаны гришей, чтобы не испортить одежду, поэтому толпа была похожа на крестьян в обычных рубахах и штанах. Наверно, перед самим праздником стоит тренироваться только с Боткиным, чтобы ненароком не получить серьезные травмы и синяки, которые даже Жене будет тяжело спрятать. Но сегодня я бы хотела выложиться на полную.       Я вышла в центр, ожидая противника. Все уже знали про моё преимущество от магнита гришей и не спешили выйти, понимая, что их дар становился очень ситуативным. Однако любители попробовать справиться со мной всё равно находились. Как и в этот раз.       Толпа немного расступилась и вперёд вышла высокая девушка с медными волосами. Та самая, с которой так мило беседовал Дарклинг в коридоре. Что ж, с удовольствием оставлю пару ушибов на твоей белой коже. Её внешность была очень контрастной с этими тёмными волосами и такой светлой кожей, зелёные глаза делали её похожей на ведьму из сказки. Она всё также была в зелёном пальто с высоким воротником. Я скользнула взглядом по её фигуре. Интересно, она гриш? Какой у неё дар? В её ладони был зажат какой-то камень.       Она подняла руку и из неё полыхнуло небольшое пламя.       Инферн? Это будет несложно. Я криво улыбнулась. Самыми опасными противниками были сердцебиты.       Мы приняли боевые стойки и стали перемещаться по кругу. Я смотрела, как она двигается, обращая внимание на мельчайшие детали, пытаясь раскрыть её ведущую сторону. Обмениваясь серией коротких ударов, я поняла, что удар левой как будто твёрже. Ничего особенного, но я не стала расслабляться. Слишком многое оказывается не тем, чем кажется. Мне надоело ходить вокруг да около, и я нанесла короткий удар правой рукой. Она лёгким, даже изящным движением ушла в сторону и тут же ударила в ответ. Я отклонилась, не ожидая такой скорости, но всё же увернулась. Она сделала шаг назад, и огонь ринулся стрелой. Я едва поймала всполох пламени на скрещенные руки: браслеты нагрелись. Волосы опалились, а на ладонях подгорела кожа. Резкий запах ударил в нос. Похоже, её подготовка была лучше, чем мне показалось. Я сжала зубы, вспоминая все приёмы, которым меня учил Боткин. Как бы поступил этот хитрый шуханец? Я сделала обманный выпад, собираясь выбить её из равновесия, но она разгадала его: удар в бок был весьма болезненный. Я порывисто вдохнула, собираясь с силами, и молниеносно ударила в живот, она не успела полностью увернуться, но, казалось, удар не принёс ей боли. Она сделала подсечку, и я не удержалась, потеряв опору, упала на спину. Она выставила руку, готовая сжечь меня в любую секунду. Моя грудь вздымалась от тяжёлого дыхания и бессильной ярости. Я проиграла.       Она протянула мне руку, и я с удивлением посмотрела на неё, но всё же приняла. Она помогла мне подняться.       - Санкта-Алина, это чест дла меня познакомиться с вами и сражаться, - она чуть склонила голову. У неё был интересный акцент, который я не могла распознать. Мягкие согласные ей сложно давались. И говорила она медленно, словно подбирая слова.       Мои брови взметнулись вверх от еще большего удивления.       - Но кто вы?       - Моё имя очень сложное и длинное, поэтому зовите меня Лерь’Йалла, я каэльский главнокомандующий гришами.       - О, - только и выдавила я, так и стоя с открытым ртом. – Мне тоже приятно с вами познакомиться, даже несмотря на столь неформальную обстановку.       - Зачем вы носитэ эти браслеты? – она указала на мои оковы.       - Так, для поединков, чтобы не уповать только на дар, - соврала я, слабо улыбнувшись. Не знаю, поверит ли она мне. Мы вышли из зала и направились в Малый дворец.       - Вы проявили недюжинную отвагу и могущественную силу там, на изломе, теперь у нас про вас знаэт каждый ребенок, - Лерь’Йалла улыбнулась мне.       - Это было моим долгом, мы не должны нарушать законы сотворения мира и использовать скверну, - твёрдо сказала я. Не знаю, что ей наплёл Дарклинг, но свою позицию я собиралась отстаивать до конца.       - Да, долг – превыше всего. Вы ведь тоже солдат, отлично понимаетэ это. Но далеко не все готовы принести эту жертву. Поэтому вашу историю должны рассказывать везде. Нэ только в Равке.       - Кстати, как вам наш царь? – спросила я, фальшиво улыбаясь       - Он оч-ч-чень сильный, - отстранённо сказала она. – Удивительный дар. Таких как он – единицы.       К счастью. Если бы таких гришей было больше, то мир бы раскололся от войн.       К моему удивлению, Лерь’Йалла оказалась весьма открытым человеком, во всяком случае, мне так показалось. И если я пыталась где-то сгладить углы и о чём-то не говорить, то она говорила и про взаимоотношения с Шуханом и Фьердой, про то, как к гришам относятся в Каэлии, как они учатся и что делают. Как выяснилось, сама Лерь’Йалла была на половину фьерданкой, это и объясняло её рост и крупное телосложение. Мы увлеклись разговором и не заметили, как уже дошли до Малого дворца. Ночь была поздней и хотелось отдохнуть. Попрощавшись, я отправилась спать.       Рано утром следующего дня меня разбудил настойчивый стук в дверь. Кому-то не терпелось мне что-то рассказать. Я решила пропустить тренировку Боткина сегодня: слишком много всего случилось. Я открыла ещё сонные глаза и поняла, что не готова никого видеть. Зевнула и легла дальше досыпать.       - Эй, Алина, давай открывай, это я! – раздался из-за двери голос Жени.       Я всё-таки выбралась из кровати и побрела к двери. Женя выглядела бодрой и свежей.       - Что-то случилось? – потёрла я лицо.       - Пойдём скорее к Давиду, настало время снять твои оковы.