Синьора полюбила слабость.
Сладчайший вкус победы, хруст костей, горькие всхлипы, губы, в кровь искусанные — восторг Прекрасной Леди парит над разумом того, кто проиграл, тонкими пальцами вцепляется в глаза, полные боли — давить, давить насквоь его глазные яблоки, до самого хрусталика, до самой роговицы.Сосуды разорвать и оболочку в порошок стереть.
Глаза, говорят, зеркало души. Душа эта разорвана и стёрта в кровь. Ещё, ещё этой смолистой слабости, липкой субстанции — Синьора вырывает сердце Барбатосу, глумится над беспомощностью Бога, но...Конфеты вкус так мимолётен.
Синьоре мало. Нет, Барбатос, ты не сбежишь, из клетки ледяной потоками не вырваться, ветер тебя твой предал, даже он — признал, что слаб ты, немощен уже, тебя бросили все, кого ты защищал, но, уж поверь, Синьора не оставит твоё тело погибать в тени — не там твоим страданиям конец. Рукой по-хищному вцепляется в щеку — отчаянны глаза Архонта, в них столько слабости, Синьора без ума — сжать щёки эти, рвать ногтями кожу, кровавый след оставить за собой — гордись, Архонт, ради тебя она сняла перчатку.«Не отпущу» — твердят её глаза.
Ещё немного боли, он перед ней, словно ребёнок, что детским голосом клянчит конфету — но она тоже любит сладкое. Вкус липкой крови на руках, горло сжимает мёртвой хваткой, хрипы пронзают ледяное сердце — но ветер растопить его не сможет. Лишь твоя слабость, Барбатос, ей служит новым вдохом. Пока ты жив и Гнозис твой мерцает тусклым блеском в пальцах её цепких — бояться нечего. Дыши. Борись. Как тяжело бы ни было отстаивать себя, но ради её прихоти — ты должен жить.Синьора будет рядом, чтобы закончить твои муки.