***
Ещё спали жители лесного городка, скрытого от чужих глаз за многолетними деревьями и рунными кругами, когда Элизабет вставила ногу в стремя и села в седло. Сапоги покрылись каплями росы, а тело окутала прохлада весеннего утра. Ещё раз проверив, хорошо ли закреплены дорожные сумки и ножны с мечом, девушка с лёгкой улыбкой погладила густую чёрную гриву. Дикие лошади, о которых заботился и которых умело приручал её клан, были очень выносливыми и большими. Окрас коней этого табуна встречался редко. Чёрная блестящая шерсть Угля, как Элизабет назвала своего коня, не имела никаких пятен и оттенков, сливаясь с ночью не хуже теней, скрывающихся за стволами деревьев, в норах и кустах густого дикого леса. Она отбросила тихую тоску и потянула поводья, взглянув последний раз на крепкие каменные дома с высокими крышами, на вымощенную гладким булыжником площадь между ними и на особняк с круглой башней-библиотекой на возвышенности. Ветер дул в лицо, играл с чёрными мягкими волосами. Но несмотря на действие стихии, девушка умелыми руками направляла лошадь по известным только мудрецам тропам. Как и приказал вождь, к утру она покинула границы их земель. Теперь она могла наслаждаться утренними солнечными лучами, пробивающимися через кроны высоких сосен. Девушка уже была в этих краях, когда ребенком путешествовала с родителями и старшим отрядом. Тогда, будучи семилетней девчонкой, впервые выехавшей за пределы родного дома, маленькая Лиззи была горда собой и полна энтузиазма и надежд. Но кто знал, что первое же её путешествие, совсем скоро закончится трагедией, унесшей жизнь её матери, едва не забрав её саму. Несясь по направлению к дорогам, она роняла тяжёлые мысли в шумную листву под топот копыт, приглушённый мягким мхом и ворохом прелых листьев. Чужие земли были светлее и ярче: нежные зелёные оттенки совсем не придавали лесу мрачности, как это делали деревья около поселения. Иногда поляны были усыпаны цветущими кустами ягод. Бывало, на тропу выбегали слишком беспечные звери, что только больше убеждало девушку: дом далеко. Ей очень повезло пересечь границы Мудрецов, не встретившись с какой-нибудь магической тварью, вроде мантикоры или грифона. Наверное, постарался один из разведывательных отрядов. Витая в своих мыслях, она не сразу заметила, как из кустов выскочил долговязый мужчина, с лихим хохотом кувырнувшийся прямо под копытами Угля. Конь в испуге встал на дыбы и принялся трясти мощной головой — она чудом удержалась в седле, едва не слетев вниз. — Пррр, Уголь, стой! — Команда достигла больших прижатых в испуге ушей, и мир прекратил болтаться из стороны в сторону. — Вам лучше объясниться передо мной, сир, или это место спрячет ваш хладный труп под листвой. Девушка с убийственным спокойствием посмотрела на грязного мужчину, одетого в старую, потёртую варёную кожу с многочисленными кривыми швами, что не давали ремням расползтись в разные стороны. Взгляд его маленьких тёмных глаз был, как говорят, лихой и придурковатый, а услышав такое обращение к себе, он и вовсе захохотал, показывая сквозь густые рыжие усы гнилые, чёрные зубы. — Вы только гляньте, какая краля пожаловала в этот белкой драный лес! — Голос его был столь же отвратителен, как и внешний вид, впрочем, не то чтобы ей было не всё равно… В это время из кустов выглянуло ещё три таких же чумазых головы с торчащими во все стороны свалявшимися волосами. — Какая у вас тут тёплая и дружелюбная компания. — С некой иронией улыбнулась Элизабет, незаметно нащупывая рукоять меча. — Я, конечно, знала, что эти леса относительно дикие, но не ожидала увидеть ходячий мох. — Её улыбка стала шире и веселее, когда привычная сталь, обтянутая кожей, коснулась ладони. Понадобился какой-то миг, прежде чем ухмылки сползли с уродливых лиц, и трое незнакомцев вышли из своих укрытий, опасно поблескивая оружием. — Какой острый язык у этой певчей птички. — Хохотнул, как обозвала это чудо девушка, главарь шайки бедняков, ведь лишь у него было какое-то подобие брони. — Если ты стонешь в постели так же смачно, как болтаешь, мы, может быть, даже не отрежем его. Главарь подходил всё ближе, подбрасывая короткий кинжал. Элизабет на секунду замерла, размышляя: разбойник показывает ловкость рук или же лезвие не заточено… Когда он подошел достаточно близко, Элизабет не стала ждать развития событий. Она мгновенно выхватила меч, коротко блеснувший холодной сталью, и рыжая голова с застывшим от изумления лицом медленно сползла с плеч. Разбойники яростно вскричали, увидев обезглавленное тело, и, размахивая своим оружием, бросились к девушке. Ближайший мужчина, приняв удар меча на топор, схватил её за ногу и с силой дернул вниз, сбрасывая с седла. Она свалилась с высоты почти двух метров, больно ударившись спиной о коренья и запутавшись ногой в стремени. Со слетевшим с уст ругательством прежде, чем по ней прошелся топор, она горизонтально рубанула мечом по ногам врага, разрубив одну из них в колене. Он с громким криком упал на землю, где острый меч полоснул уже по его шее, забрызгав лицо девушки кровью. Резко подтянувшись застрявшей ногой, она ловко встала и смогла выскользнуть из стремени. Ещё двое надвигались на неё с двух сторон. Только один из них бросился вперед — Элизабет обуял страх, что его нож зацепит бок лошади. Она резво увернулась от удара и пнула мерзавца в живот, быстро переступая ногами, круговым движением меча полоснула второго по животу. Под крики агонии и испуганное «Джон!», с неприятным бульканьем его кишки вывалились наружу прежде, чем он упал лицом вниз, хрипя от жуткой боли. Впрочем, хрипел он недолго.… Не заморачиваясь с рыцарскими уставами «лежачего не бьют», девушка без церемоний ударила второго замершего от жуткой картины врага, разрубив острым как бритва лезвием плечо, ключицу и почти отделив верхнюю его часть от тела. Бой длился несколько минут, но стволы деревьев были забрызганы кровью, как если бы разъярённый медведь загрыз здесь свою добычу. Едва ощутимый ветерок разнёс по воздуху резкий металлический запах крови и вонь. — А ведь день начинался так неплохо… Ты так не думаешь, а, малец? — Тихий её голос был равнодушен, но затаившийся в ветвях дуба парнишка вздрогнул всем своим существом, когда взгляд холодных зелёных глаз обратился к нему. — Если ты добровольно спустишься вниз, я оставлю тебя в живых, — сказала она, отметив, что парень совсем юн. Он был в оборванных одеждах и весьма измазан в грязи для лучшей маскировки в густой листве. Парень думал недолго. Почему-то он знал, что она достанет его, как бы высоко он не забрался. А потому, скрипнув зубами, спрыгнул вниз, целясь прямо в девушку, желая сбить с ног и прикончить её недалеко лежащим ножом. Но она снова ловко увернулась и, вопреки ожиданиям, убила его не мгновенно, как сделала с другими разбойниками, а схватила за шею и с силой неизвестно откуда взявшейся в таком хрупком теле впечатала спиной в ствол ближайшего дерева. От удара вышибло дух. Выпучив глаза, он жадно хватал ртом воздух. Разбойник вцепился пальцами в тонкую, но крепкую руку в черной кожаной перчатке. Он не знал, почему не сопротивлялся, почему не кричал и не пытался вывернуться, укусить и сбежать, но что-то в её движениях заставило его ощутить страх в каждой клеточке своего существа. Девушка непринужденным движением вытерла окровавленный меч об уже грязную рубаху парня, от чего его лицо стало бледнее снега, и отступила. Лишенный поддержки, он рухнул вниз на подкосившихся от ужаса ногах. Большими испуганными глазами разбойник, совсем ещё молодой, с дрожью в теле смотрел на блестящее лезвие в её руках, отбрасывающее солнечные зайчики. Элизабет встретилась с ним взглядом и, выбросив какую-то тряпку, которой окончательно стерла кровь с клинка, подошла к нему снова. Красные брызги распустились розами на белой рубашке, но казалось, что её это совсем не волновало. Прекрасный лик был холоден и спокоен, как будто это не она стала причиной смерти воспитавших его людей, чьи тела, изувеченные, в лужах собственной крови лежали у её ног. — В каком направлении Камелот? — Нежный голос достиг его ушей, но был не услышан. Эта мягкость звука никак не сочеталась со взглядом глаз, что, казалось, взвешивал на невидимых весах цену его жизни. — Ты оглох? Парень перевел взгляд с её мягко очерченных губ на острейший меч, всё ещё зажатый в руке, и, сглотнув, дрожащим пальцем указал налево. — Т-там, м-миледи. — Голос предательски дал петуха, заставив его обхватить себя руками. Он желал чтобы смерть была если и не безболезненной, то хотя бы быстрой. — Спасибо. — Послышались тихие, совершенно не шуршащие сухими листьями шаги и звонкая мелодия спрятанного в ножны оружия. Парень проследил, как девушка садится в седло и набрасывает на плечи плащ. Её лицо скрылось в темноте капюшона, но единственный оставленный в живых тринадцатилетний парнишка был уверен, что никогда не увидит человека прекраснее и страшнее, чем эта неизвестная путница, галопом понесшаяся в сторону Камелота и так и не убившая его. Эту милость он не забудет никогда.***
Она выехала на дорогу спустя несколько дней, грязная от лесных болот и уставшая, в жесткой от свернувшейся крови рубахе. В подобии тряпок, в которые превратились дорогие ткани её одежды, она выглядела в лучшем случае как беднячка, а потому прекрасно слилась с толпой путников, идущих пешком и едущих верхом по главной дороге. Внимание привлекал только Уголь, что был больше других лошадей, но бока его были в грязи, грива спуталась от налипшей тины и грязи из болота и мелких листьев, так что за компанию выглядели они крайне непрезентабельно. По дороге, вытоптанной копытами и колесами повозок, шли в разные стороны бедняки, ехали торговцы, шумно о чем-то болтая и жуя сушёное мясо, а иногда на плащах некоторых всадников, охраняющих караваны, встречались гербы рыцарей и лордов. Она ехала за бродячим музыкантом, поющим какую-то недавно написанную балладу, но, когда уши устали от его слишком яркого таланта, девушка пристроилась к нескольким мужчинам с гербами Лорда Гэтсби, как она помнила, вассала Утера. Она подозревала, что они направляются в Камелот, а путешествовать группой всегда безопаснее. Серьезный широкоплечий рыцарь взглянул на неё с некой настороженностью, но лицо её было скрыто капюшоном темного, синего плаща. Он заговорил только спустя несколько часов, когда они объезжали громкую группу странников. — Сир, — холодно обратился он к ней. Его густые брови нахмурились, а глаза вглядывались в темноту под капюшоном. Элизабет насторожилась и вопросительно повернулась к нему. — Герб на вашем плаще принадлежит Вэйнам? — В его тоне повис вопрос, и она стянула плотную ткань на плечи. — Да, я принадлежу к этому роду, сир, — спокойно ответила девушка, на секунду представив, как выглядит. Наверное, весьма устало и грязно. — Я дочь Гарриета Вэйна — Элизабет. Полы её плаща разошлись лишь на мгновение, когда она опустила капюшон, но внимательный взгляд незнакомца не упустил засохшей крови на её одежде. — Прошу прощения. — Он легко кивнул. — Мы с вами не знакомы, леди Элизабет, но я знал вашего отца. Мое имя Эллард Гэтсби. — Мужчина ещё раз коротко наклонил голову в приветствии. — Я узнала ваши знамёна, Лорд Эллард, но ваше лицо, увы, было мне незнакомо. Я рада познакомиться с вами лично. Отец много рассказывал о вас и ваших приключениях в юности. — Элизабет тонко улыбнулась, заметив, как неровно покраснели скулы давнего друга одного из её родителей. Ещё бы не покраснели, большинство рассказов, которые ей чисто случайно повезло услышать от пьяного до беспамятства вождя, были либо неприличными, либо до невероятного безрассудными. И какой чёрт дернул её тогда скрыться в нише зала… Ох, как же хохотал вождь и его друзья, когда он рассказывал о двух юношах, удирающих от табуна овец. Или от диких пчёл… Помнится ей, в то время она долго посмеивалась, представляя хрупкого прыщавого мальчишку, а уж его ругательства и вовсе пополнили её тогда ещё скудный словарный запас на многие годы вперед. — Это вполне в духе Гарриета: рассказывать постыдные истории о других, но не упоминать своё участие, — вздохнув, пробормотал он, но губы его дрогнули. Тряхнув чёрными с легкой проседью волосами, доходившими ему до ушей, он пригладил их пятерней и задорно хмыкнул. — Ну что вы! — Она прелестно смутилась, изо всех сил пытаясь сдержать смешок. — В свои пятнадцать, случайно услышав эти истории, я считала вас очень бесстрашным и выносливым. — Элизабет засмеялась. Через миг послышался и смех мужчины. Она и не догадывалась, как украшала её тонкое лицо улыбка, как сверкали от неё глаза. Мальчишка, подъехавший к ним, когда Лорд Эллард заговорил, а сейчас активно гревший уши, заметно покраснел и отвернулся. Когда мягкий грудной смех стих и лицо её спутника, враз помолодевшее, обратилось к ней, она заметила, что карие глаза, раньше излучавшие строгость и серьезность, совсем преобразились от прыгающих в них смешинок. Он погладил свои тёмные бакенбарды и кивнул на смущённого паренька. — Позвольте представить вам моего младшего сына Реджинальда, юная Леди. — Он усмехнулся, глядя, как вежливо кивает вмиг встряхнувшийся парень, поправляя свой плащ с бурым меховым воротником. На вид ему было лет десять. — Я рад знакомству, — коротко сказал Реджинальд Гэтсби и сорвался с места. Он галопом понёсся вперед и скрылся за одной из высоких повозок. Элизабет не смогла удержать тихий смешок, но её собеседник никак на это не отреагировал. Он лишь понимающе ухмыльнулся. — Вы упомянули об участии моего отца в тех весёлых событиях... Не могли бы вы раскрыть их с точки зрения другой стороны? Такие ценные сведения для меня на вес золота: он редко встревает в передряги и часто учит других. — Она мысленно потерла руки в предвкушении любопытной истории, наконец дарующей ей шанс в редких словесных баталиях с вождем о благоразумии, ответственности и зрелости. — О, леди Элизабет, это очень любопытная история. — Лорд Эллард как-то коварно ухмыльнулся, и поудобнее сел в седле. — Всё началось с восхитительной идеи никого иного, а именно вашего отца…