Темнейшая мечта

      Дождавшись, пока я кивну, он удовлетворенно улыбнулся и, оставив на моих губах долгий и невыносимо сладкий поцелуй, стал спускаться ниже. Его горячие губы мазнули по подбородку, спустились по шее и утонули в ключицах, и я тихо ахнула, сжимая его плечи, когда он мягко качнул бедрами, вжимаясь в меня.  — Расслабься, милая… Ты все еще слишком напряжена. Или кое- что приятное придется отложить до тех пор, пока ты не будешь готова… — хрипло произнёс Чонгук , улыбаясь одними уголками губ.  — Что именно? — я прикусила губу, неотрывно глядя на него, и он улыбнулся уже по-мальчишески дерзко и обезоруживающе.  — Просто позволь мне доставить тебе удовольствие… Я хочу сделать реальностью все твои сны... Ничего не бойся... Тебе понравится, вот увидишь. Потом ты сама будешь хотеть этого… — от его жаркого и такого невыносимо искушающего шепота мне в губы по телу прокатилась горячая сладкая волна, и я задрожала, сильнее сжав его плечи.  — Не нервничай так сильно, моя маленькая… Это всего лишь я, — он мягко потерся носом о мою щеку и поцеловал в уголок губ, оставляя задыхаться и желать большего. — Если не захочешь, чтоб я продолжал, просто скажи мне и я остановлюсь, хорошо? — я кивнула, ощущая, как он ведет носом по моей шее, чтоб затем мягко поцеловать в плечо, а его уверенные пальцы не спеша развязывают пояс моего халата.       Тонкая ткань соскользнула с моих плеч, невесомой лаской посылая волны дрожи по позвоночнику, и ночная прохлада резко контрастировала с жаром губ Чонгука , которыми он жадно провел по моей шее, спускаясь к обнажённой груди, и я задохнулась от невероятно острых ощущений, когда он мягко сжал ее теплыми пальцами, а затем коснулся горячими губами, нежно целуя и поглаживая       Все, что он делал со мной , было так сладко и так невыносимо нежно, что я просто потерялась в ощущениях.       Я судорожно вздохнула и вцепилась в простынь, когда его бархатный язык стал водить вокруг ореолов, словно рисуя, и под его осторожными руками и бархатными губами не осталось никакого места смущению, пока он делал это со мной. Мои пальцы все сильнее сжимали ткань простыни, а дыхание вылетало рваными вздохами, смешанными с полустонами. Чонгук не лгал ---- мне было так хорошо, что от наслаждения все плыло перед глазами, а голова кружилась. Заметив, что я кусаю губы, чтоб не стонать слишком громко, и сжимаю кулаки, он навис надо мной, улыбаясь, и накрыл мои руки своими, аккуратно разжимая мои пальцы и переплетая их со своими.  — Тебе нравится то, что я делаю? — тихий шепот мне в губы.  — Да… — мягкий топкий поцелуй, от которого все внутри вспыхнуло и сладко сжалось.  — Мне продолжать?  — Да…  — Моя девочка… —и он снова меня поцеловал, глубоко и жадно, лишая голову всех мыслей вместе с остатками благоразумия, заставляя подчиняться и следовать за ним.       Его ладонь скользнула по моему животу ниже, проведя по влажному кружеву у меня между ног, и Чонгук тихо зарычал, уткнувшись лицом мне в шею и обжигая ее горячим рваным дыханием. Я никогда не испытывала ничего подобного, но прекрасно знала, что может быть дальше, и неосознанно приподняла бедра, чтоб ощутить давление его ладони.        Я никогда не видела его таким —возбужденным до предела, темным, опасным… Сейчас он не был похож на того заботливого и любящего старшего брата, каким я привыкла его видеть. В полумраке спальни, наполненной нашим неровным дыханием, Чонгук больше напоминал мне хищника, играющего со своей добычей.        Одурманенная его настойчивыми поцелуями, я чувствовала себя безвольной куклой в его руках, позволяя ему делать все, что он хотел, и сама хотела этого не меньше. Тело с поразительной готовностью отзывалось на его ласки, а пробудившаяся чувственность требовала большего. Требовала его всего. Сейчас. Немедленно.       От каждого нового поцелуя по венам растекался жар, и пламя между нами разгоралось все сильнее. Я выгнулась, притягивая его к себе, когда он снова стал ласкать мою ноющую от желания грудь, накрывая губами напряженные вершинки, мягко посасывая и обводя их бархатным языком. Я была уверена, чувствовала, что мои тихие рваные вздохи заводят его сильнее, чем громкие стоны, на которые я все же временами срывалась. Он знал, что я была нетронутой, и я видела, что осознание того, что он был у меня первым во всем, что до него никто меня так не касался, что только он видел меня такой — с разметавшимися по подушке волосами и припухшими от его жадных поцелуев влажными губами, знание того, что только он мог касаться меня так откровенно и целовать обнаженную только для него кожу, обжигая ее горячим дыханием и оставляя на ней свой след — все это сводило его с ума, и он едва сдерживался, чтоб не овладеть мной прямо сейчас. А я так хотела его, что у меня дрожали руки.       Грудь под его ласкающими губами и руками налилась тяжестью и ныла, но это была невыносимо приятная боль, разливавшая сладость внизу живота, пока он играл языком с моими сосками, втягивая их в горячий влажный рот и слегка прикусывая, а затем приподнимался на локтях и, нависая надо мной, пил с губ мои стоны, которые я больше не могла контролировать.       Его ладонь прошлась по моему животу, нежно погладив атласную кожу, и замерла у кромки кружевного белья, словно спрашивая разрешения, хотя я давно его ему дала. Я подалась бедрами ему навстречу, и он тихо выдохнул:  — Такая нетерпеливая…       Его пальцы проникли под ткань, легонько провели по истекающей влагой промежности , и его дыхание стало тяжелым и прерывистым, а на висках выступила испарина. Я застыла, почти не дыша, прислушиваясь к новым ощущениям, и он легко поцеловал меня в губы, чтоб отвлечь от того, что делали внизу его чуткие пальцы. Чонгук был таким осторожным, что подушечки его пальцев едва касались меня, больше напоминая порхание крыльев бабочки, но наслаждение, которое он мне дарил этими невесомыми прикосновениями, от этого не становилось меньше, и вскоре я уже откровенно ловила кайф, вжимаясь бедрами в его руку, и несдержанно прикусывала его губы, отвечая на лихорадочные поцелуи.       Не отрываясь от моих губ, он продолжал поглаживать и мягко надавливать на самые чувствительные точки, отчего вскоре мне стало не хватать воздуха, и я начала метаться под ним в поисках разрядки. Наслаждение накатывало волнами, стягивая низ живота тугим узлом, и я сама подставлялась под его губы, нуждаясь в нем, как в воздухе.  — Тише, малышка, — хрипло шепнул брат, накрывая мои губы ладонью,и улыбаясь невозможно чувственной дразнящей улыбкой, ведь прекрасно знал, почему у меня не получалось сдерживать стоны, слетавшие с искусанных губ, — Мы же не хотим, чтобы все узнали, чем мы тут занимаемся…       Это немного отрезвило меня, и я поцеловала его в ладонь, соглашаясь. Но в глубине души мне сейчас было откровенно плевать, кто мог нас услышать и что подумать. Мне было слишком хорошо в его руках, и я не хотела, чтоб он останавливался. А затем, следуя какому-то древнему инстинкту, я обхватила его запястье и облизнула указательный палец, втянув его в рот. Глаза Чонгука расширились и потемнели еще больше, губы приоткрылись, и он безотчетно облизал их, неотрывно наблюдая за тем, что я делаю с его пальцами, посасывая и покусывая подушечки. Я усмехнулась. ---- Что, родной, не ожидал, что твоя малышка окажется вовсе не такой невинной, как ты думал? — Маленькая чертовка, — выдохнул он, улыбаясь, и впился в мои губы жадным поцелуем.       Скользя горячими губами по моему, обнажённому лишь для него, телу, он не спеша стянул с меня тонкое кружевное белье, которое сам же и подарил на восемнадцатилетие, и которое я никому не показывала, упрямо отмалчиваясь на все вопросы о том, что же подарил мне брат, и кидая на него убийственные взгляды, а он лишь загадочно улыбался, стреляя в меня глазами, потому что откровенность этой невесомой полупрозрачной ткани зашкаливала. Когда же он тем же вечером невинно поинтересовался, подошел ли мне его подарок, я едва сдержалась, чтоб не запустить этим кружевным безобразием в его нахальную физиономию.       Но подарок действительно подошёл, более того, он сидел на мне идеально, подчёркивая все изгибы фигуры и визуально увеличивая грудь.       Интересно, размер он на глаз определил?        Именно с тех пор мне и стали сниться горячие, откровенные и непристойные до безобразия, но такие сладкие сны, в которых он всегда творил с моим телом невообразимо приятные вещи, так что именно он был виноват в том безумии, что теперь между нами происходило. В этих снах он был настойчивым и нежным, а его руки и губы ласкали так умело и бесстыдно, раздевая меня и снимая то самое кружево, что я просыпалась на смятых простынях, с искусанными губами и жаркой влагой между бёдер, жаждущая его тела, а за завтраком не могла смотреть ему в глаза, боясь, что он в них прочтет все то, что творилось у меня в голове по ночам…       И я не знала, о чем думала, когда решила сегодня надеть его подарок. Просто, на каком-то подсознательном уровне мне хотелось полностью принадлежать ему, и, одетая во все, что он сам выбирал для меня, начиная с платья и босоножек и заканчивая бельем и украшениями, я именно так себя и чувствовала.        А о чем думал он, когда выбирал его для меня?       О том, как я буду выглядеть в нем? Или о том, как он будет снимать его с меня?        Как давно ты полюбил меня, Чонгук ?..       Теперь я была уверена, что это сумасшествие началось для него намного раньше, чем я стала грезить о нем ночами, ворочаясь без сна в холодной постели. Лаская себя, представляя, как по коже скользят его горячие губы, а касаются вместо моих -- его руки. Сильные руки Чонгука , что становились такими нежными, когда он обнимал меня или гладил по волосам.  — Как давно ты полюбил меня? — задыхаясь под его горячими настойчивыми губами, шепнула я, ведь мне было необходимо это знать. Ответом мне была его мягкая улыбка:  — Я всегда любил тебя, малышка.       Снова поцелуями лишая воли, он мягко развел мои ноги, избавляя от насквозь влажного кружева, и стал осыпать легкими поцелуями колени и внутреннюю сторону бёдер.       Чонгук смотрел на меня из-под ресниц, мягко улыбаясь, словно уверяя, что все в порядке, успокаивая, как и всегда, на правах старшего брата, но в глубине его ласковых глаз тлел пожар, грозящий выйти из-под контроля в любую секунду, но ради меня он сдерживался. Конечно, он знал, что я была девственницей, и был очень нежным и осторожным, но я пересмотрела достаточно порно, чтоб понимать, что он собирается сделать. Если б ты только знал, что твоя сестра вовсе не такая невинная глупышка, которой ты её считаешь, ты бы так не осторожничал и не сдерживался, любимый.        Опираясь на руки, он лёг рядом, прижимаясь ко мне всем телом, и провел подушечками пальцев по моей щеке.  — Все хорошо? — хрипло выдохнул он.       Я кивнула, как зачарованная, глядя на него.  — Ничего не бойся, малышка. Я все сделаю сам, и тебе не придётся ни о чем волноваться. Доверься мне, хорошо?  — Хорошо… — шепнула я, от невыносимого желания даже дыша через раз, и мой ответ утонул в стоне, сразу же слетевшем с губ, как только он коснулся меня там.       Ни одно порно в мире не могло подготовить меня к этим ощущениям. Я схватилась за простынь, сжимая её в кулаках, и выгнулась, раскрыв губы в беззвучном стоне.От того, что он делал, меня буквально выжигало изнутри.       Так сладко…        Заглушая мои стоны жаркими глубокими поцелуями, Чонгук неспешно ласкал меня пальцами, нежно поглаживая и надавливая подушечками, постепенно ускоряя темп, и от этих развратных движений мне хотелось кричать от наслаждения. Бархатные поглаживания что-то делали со мной, разливая внутри щекотно- сладкое тепло, что постепенно перетекало в невыносимый жар, и мне казалось, что я умру, если он остановится. Но он и не думал останавливаться, лаская меня так умело, что все это казалось сном, безошибочно угадывал, когда усилить натиск, а когда мягко погладить, и я металась под ним, как в лихорадке, жадно ловя каждый его поцелуй, каждое касание, и бесстыдно подставлялась под его откровенные ласки.        Но с ним все было правильно, сладко и так хорошо… Не было никакого места смущению, когда он был со мной таким нежным. Только полное доверие. С ним было сладко с первого поцелуя. С первого вздоха.        Чувствуя, как внутри все скручивается в тугой сладкий узел, я потрясённо распахнула глаза, выдохнув:  — Чонгук , я сейчас… — Он все понял без слов, прижавшись губами к моей шее, и усилил натиск, шепнув:  — Давай, моя девочка…       А затем все внутри взорвалось, затрепетало, накрыло, и я выгнулась в его руках, чувствуя, как он губами заглушает мои стоны, а все тело охватывает сладкая волна, плавно утягивая меня в манящие тёмные глубины.       Подставляя лицо под его лёгкие бережные поцелуи, я чувствовала, как все тело охватывает сладкая истома, а руки и ноги превратились в бесформенное желе, и сил не осталось даже на то, чтоб открыть глаза. Протянув руку, я обняла его за шею, притягивая к себе и целуя в улыбающиеся губы.  — Тебе понравилось? — тихо шепнул он, прижавшись лбом к моему лбу и поглаживая мои скулы большими пальцами. Теперь, когда крышесносная волна первого оргазма схлынула, я ощутила, как щеки начинают гореть. Уткнувшись ему в шею, я тихо шепнула:  — Мне было очень хорошо…       Ему, похоже, этого было достаточно и он притянул меня к себе, поглаживая по волосам и целуя в макушку. Эта трогательная забота после того, что он делал со мной всего пару минут назад заставила меня улыбнуться.  — Устала?----с улыбкой шепнул брат.        Я уже хотела сказать, что нет, но почувствовала, как стремительно тяжелеют веки, наливаясь свинцом, потому лишь молча кивнула. — Поспи, малыш… До рассвета ещё далеко. — Хорошо, — слетело с моих губ тихим вздохом.       Чонгук укрыл нас одеялом и я свернулась клубком у него на груди, погружаясь в глубокий сон, убаюканная его тихим дыханием