Темнейшая мечта

А затем потянулись бесконечные дни примерок новых нарядов и подготовки к вечеру, на котором должны были объявить о нашей помолвке с Тэхеном. К счастью, его мама, относившаяся ко мне, как к собственной дочери, которой у неё никогда не было, взяла все приготовления на себя и без конца хлопотала вокруг меня, не скрывая своей радости оттого, что выбор её сына пал именно на меня. Чонгук ходил со мной на все примерки, неотступно следуя за мной молчаливой мрачной тенью, как телохранитель, и молоденькие портнихи лишь восторженно ахали и тайком вздыхали, восхищаясь тем, какой красавец мой будущий муж, не подозревая о том, что он был моим братом. Хотя именно его я бы хотела видеть у алтаря рядом со мной. Но... не в этой жизни... И ,глядя на то, как жадно и восхищённо он смотрел на меня в белоснежном платье, в котором я должна была выйти замуж за другого, я читала в его тёмном взгляде ту же затаенную тоску. Тоску о несбыточном. Но мне не нужны были никакие клятвы и заверения в верности перед алтарем, ведь он без слов заверял меня в этом каждую ночь, доказывая мне, как сильно любит меня. Исцеляющие поцелуи брата дарили покой и тепло, а тихое ласковое мурчание , когда он крепко обнимал меня, устраивая мою голову у себя на груди, успокаивало, прогоняя все мои страхи и почти усыпляя. Он весь был, как большой ласковый тигр, ни в какую не желавший выпускать меня из своих сильных лап. Но и его жертва, его маленькая фея, как он иногда меня называл, больше и не хотела никуда лететь. Мы уже давно принадлежали друг другу, дав и приняв все клятвы и обеты любить и защищать, какие только существовали в этом мире и за его пределами... Накануне судьбоносного дня, когда в доме Тэхена должен был собраться весь цвет преступной элиты, чтоб узнать о нашей помолвке, мы с Чонгуком закрылись в моей спальне, отгородившись от всего мира, чтоб ещё хоть немного побыть наедине друг с другом. Всю эту неделю Тэхен почти не появлялся в нашем доме, ссылаясь на бесконечные дела, которые накопились за время его пребывания в Пусане и которые ему теперь приходилось разгребать, и я была ему бесконечно благодарна за его чуткость и тактичность, ведь он прекрасно понимал, как тяжело мне было изображать влюбленную невесту, глядя на него, когда рядом стоял тот, кого я на самом деле любила больше жизни. ---- Ты нервничаешь? - тихий голос брата разрезал бархатную тишину полутемной спальни, освещенной лишь настенными светильниками. Я вздохнула. ---- Безумно. — Что мне сделать, чтобы ты успокоилась? Услышав его обеспокоенный голос, я улыбнулась, лишь покачав головой. Он и так делал для меня все и даже больше. Он лежал на моей кровати в одних джинсах, положив руку под голову, и нагло светил своим обнажённым тренированным торсом, твёрдый рельеф которого меня буквально ослеплял, и я старалась изо всех сил лишний раз даже не смотреть на него, чтоб не поддаться искушению и не провести по твёрдым мышцам ладонью, а ещё лучше — прижаться губами, услышав,как с его губ срывается тихий удовлетворенный вздох. Эта расслабленная поза делала его похожим на довольного кота, пригревшегося на солнышке, пока он наблюдал за тем, как я расчесываю волосы, сидя перед зеркалом и время от времени ловя его взгляд, направленный на меня в отражении. Казалось, как только он входил в комнату, его взгляд тут же принимался искать меня, а когда находил, уже не отпускал, неотступно следуя за мной и ловя каждое моё движение. В теплом золотом свете ночных светильников его матовая кожа казалась бронзовой, зацелованной солнцем, и слегка светилась мягкими бликами. И мне безумно хотелось дотронуться до него, ощутить под пальцами мягкую бархатистость гладкой горячей кожи и рельефность твёрдых мышц, которые сейчас так выгодно подчеркивались игрой света и тени в полумраке моей спальни. Я правда очень старалась не смотреть никуда, кроме его невозможно красивого лица, но получалось из рук вон плохо. Взгляд в зеркале то и дело соскальзывал то на мягкие манящие губы, чуть изогнутые в лёгкой ленивой улыбке, то спускался по подбородку к шее и зависал на широких плечах,а то и вовсе вёл себя откровенно неподобающе и гладил его обнажённый мускулистый торс и твёрдый подтянутый живот, который мне до дрожи хотелось целовать, а расстегнутая пуговица на поясе джинс и почти разошедшаяся молния и вовсе уводили мою фантазию на далёкие эротические прогулки, и мне с огромным трудом удавалось снова сосредоточиться на том, что я делала, и унять дрожь в руках. Но, судя по его лукавому взгляду, в котором тлел тёмный огонь, Чонгук прекрасно знал, о чем я думала и чего хотела, и откровенно соблазнял меня, даже не прикасаясь. Одного этого тёмного манящего взгляда из-под длинных ресниц было вполне достаточно, чтоб я бросила все и приползла к нему, как кошка в поисках ласки. Я просто сходила по нему с ума. Но, если он и замечал мои откровенные разглядывания, то ничего не говорил, лишь пряча знающую улыбку в уголках мягких губ. Наконец, справившись с волосами и убрав их за спину, я встала и потянулась, разминая затекшие мышцы. А затем обернулась к брату и застыла под его потемневшим жгучим взглядом, которым теперь уже он раздевал меня. — Ну наконец-то, — шепнул мой сладкий грех , хищно улыбаясь, — иди ко мне. Он протянул руки ---- и я не смогла противиться этому тёмному зову, будоражившему мою кровь. Преодолев разделявшее нас расстояние, я нерешительно остановилась перед ним, но его это не устроило и, обхватив меня за бедра горячими ладонями, брат притянул меня к себе, уткнувшись лицом мне в живот, и хрипло прошептал: — Как же я скучал… Я улыбнулась, зарывшись ладонями в его шелковые волосы и балдея оттого, как невозможно мягкие тёмные пряди щекочут мне пальцы. Он поднял голову, глядя на меня с откровенным обожанием, и тихо произнес: — Похоже, пока меня не было, ты стала ещё красивее. — Не говори глупостей,тебя не было всего полдня, — шепнула я, улыбаясь, и выдохнула, — Я тоже скучала… Так сильно… Мы не виделись всего полдня, а мне казалось,что прошла целая вечность с тех пор, как я ощущала мягкое давление его ласковых губ на своих. Чонгук обхватил сильными горячими пальцами моё запястье и поцеловал в раскрытую ладонь, неотрывно глядя мне в глаза, заставив смутиться и чувствуя, как подгибаются колени. И мне показалось, что в мягком золотом свете ночника его глаза стали ещё темнее и пронзительнее. Только он один умел так смотреть на меня, что я всегда терялась. Он придвинулся ближе, и я ощутила успокаивающее тепло его тела, всегда действовавшее на меня, как сильное снотворное, когда он был рядом. — Ты очень устал? - тихо шепнула я, с нежностью глядя на него. — Нет, — он покачал головой и тут же зевнул, рассмешив меня. — Я вижу. Тебе нужно поспать. — Ты останешься со мной? — Конечно, родной. Улыбаясь, он потянул меня на себя, усаживая меня между своими ногами, и прижал к своей горячей груди, положив голову мне на плечо и сонно вздохнув. Чувствуя, как спокойно он дышит, полностью умиротворенный тем фактом, что я никуда не уйду, словно для полноценного отдыха я была ему необходима, я зажмурилась от нахлынувшей нежности и погладила его по рукам. Его тихое глубокое дыхание и тепло, исходившее от него, успокаивало и манило прилечь рядом и провести эту ночь в его постели и его объятиях. Свесив с кровати свои длинные красивые ноги по обе стороны от меня, он прижался грудью к моей спине и положил подбородок мне на плечо и, обнимая одной рукой за талию, другой провел от моего плеча вниз до запястья и переплёл наши пальцы. Я улыбнулась, глядя на этот собственнический жест: — Можешь уже отпустить меня, я никуда не денусь. Но он лишь усмехнулся: — Нет уж, сиди теперь так, — и добавил, согревая мою шею тёплым дыханием: — Мне так нравится обнимать тебя... чувствовать, что ты рядом.. Чонгук мягко провел носом по моей шее и я поежилась от приятной дрожи в пояснице, когда он хрипло шепнул: — Ты так хорошо пахнешь… — Это всего лишь гель для душа, — улыбнулась я, чувствуя как атмосфера между нами неуловимо изменилась, и дыхание брата замерло, а затем участилось, и его ладонь, до этого сжимавшая и поглаживавшая мои пальцы, поднялась вверх по руке до плеча, и он осторожно убрал мои волосы с шеи. От лёгкого касания мягких подушечек его длинных чутких пальцев я вздрогнула. Его тёплые мягкие губы прижались к моему затылку, заставляя мои ресницы дрогнуть и опуститься, и то, что он делал, было так невыносимо приятно, что в голове не осталось ни одной мысли, а о приличных я вообще молчала. — Что ты делаешь?.. — выдохнула я, теряясь от нахлынувших ощущений, когда он поцеловал меня снова, проводя полураскрытыми губами у основания шеи. — Шшш, маленькая… Не мешай мне… Тебе понравится, вот увидишь… — шепнул он, ласково погладив меня по плечу, и я замерла в его руках, но сопротивляться не хотелось, ведь то, что он делал со мной, было нереально сладким. Он не спеша гладил мои руки и плечи, а его губы мягко касались шеи, спускаясь ниже, и когда его тонкие пальцы легко развязали пояс моего халата, мне показалось, что он весь вечер ждал этого момента, когда я позволю ему меня раздеть, и он медленно провел раскрытыми ладонями по моим плечам, спуская с них тонкую ткань. — Чонгук… — его имя вылетело неслышным стоном, и я откинула голову ему на плечо, когда он прижался горячими губами к самому чувствительному месту на моей шее, прямо под ухом, где бился и дрожал, сбиваясь с ритма, мой пульс. Моя кожа покрылась мурашками от ночной прохлады и его нежных поцелуев, и я задохнулась, сжав его предплечья, когда его тёплые ладони накрыли мою потяжелевшую грудь, мягко сжимая. — Ну что, сладкая?.. Тебе нравится?.. — вкрадчиво мурлыкнул он, обдавая мою шею горячим дыханием и пробуждая бабочек глубоко внутри. — Да… Я ожидала, что он скажет что-то вроде «я же говорил», но, прижавшись губами к моему плечу, он лишь тихо выдохнул: — Наслаждайся… И сопротивляться этому мягкому приказу было невозможно. Я сжала его руки, и он замер, но продолжал целовать мои плечи, а затем мягко провел ладонью у меня под подбородком и повернул к себе моё лицо, шепнув: — Поцелуй меня, малышка… Глядя в его затуманенные желанием глаза, я тонула в них,и, не отрываясь, смотрела, как он медленно наклоняется к моему лицу, и закрыла глаза лишь тогда, когда его мягкие губы замерли у моих, и подалась к нему, сократив это расстояние и полностью растворившись в поцелуе. Чонгук целовал меня так нежно и умело, заставляя желать его одним касанием губ к губам, что моё тело пробуждалось под его чуткими тёплыми пальцами, отзываясь на каждое его движение, каждый вздох, каждый стон. Он потянул меня на себя, укладывая на кровать, и навис надо мной, спускаясь поцелуями по подбородку, к шее и ключицам, а затем провел ладонью по плечу, стягивая с него тонкий шёлк и приникая к нему губами. Я дрожала и плавилась от возбуждения, разбуженного его нежностью, а мои губы все ещё сладко покалывало от его поцелуев. Перед глазами все плыло и голова кружилась. — Я так тебя хочу… — он наклонился ближе и провел большим пальцем по моим губам, путая мои мысли и сбивая дыхание, но они все были только о нем. Весь мой мир сузился до пределов моей спальни, замыкаясь на любимом, который смотрел на меня так ласково. Я чувствовала себя, как маленькая птичка, попавшая в клетку ко льву. Сонному и милому, но тем не менее хищному и опасному, лишь на время спрятавшему смертоносные когти в мягких лапах... И взгляд, которым он сейчас смотрел на меня, словно оглаживая моё лицо и все тело, был тёмным, властным, собственническим и откровенно голодным. — Ты... не боишься меня? — прошептал он, мягко касаясь губами моей щеки и напрочь лишая голову всех мыслей. — Нет, — выдохнула я, чувствуя, как моё тело само льнет к нему, не подчиняясь мне. — Ты любишь меня? — новый вопрос и новый нежный поцелуй в уголок губ, сорвавший тихий вздох вместе с ответом: — Да… — Я так сильно люблю тебя, Лиса… Пообещай мне... пообещай, что всегда будешь со мной, что никогда меня не оставишь… — я задохнулась от разбивающей сердце нежности, сквозящей в его хриплом глубоком голосе, и протянула руки к его лицу, погладив по тёплой щеке. — Обещаю, любимый… Он на миг прикрыл глаза, а затем наклонился, и я обняла его за плечи, притягивая ближе и чувствуя его мягкие осторожные губы на висках, скулах, щеках, прежде чем он, наконец, приник к моим губам. *** ...Эта ночь была полна нежности и горечи. Наша последняя ночь перед решающим поворотом судьбы, о котором мы оба догадывались, но даже не представляли, что нас ждёт впереди... «Я буду тебя беречь» — без слов говорили его губы и кончики тёплых пальцев, которыми он касался меня. Он трогал, гладил, целовал везде, и я послушно следовала за ним в этом медленном чувственном танце. Он ни на чем не настаивал и никуда не спешил, и не торопил меня, позволяя наслаждаться его руками и губами, но соблазнял так умело, что вскоре я уже сама жадно прижималась к нему, ища его губы и сжимая плечи, и мне стало казаться, что я умру, если он остановится, и я не почувствую его в себе. Моё сердце просто перестанет биться, не чувствуя больше его надёжного тепла рядом, неизменно дарившего мне чувство защищённости. Я ни с кем не чувствовала себя в такой безопасности, как с Чонгуком. Но времени оставалось все меньше. Наше время утекало сквозь пальцы с каждым вздохом, каждым поцелуем, приближая момент, когда судьба снова попытается нас разлучить.Но я знала, что он этого не допустит, и мы наслаждались друг другом, не собираясь терять ни минуты из отведённого нам драгоценного времени. «Не думай ни о чем. Ни о чем не волнуйся.... "— уговаривали меня его ласковые руки, скользящие по моей, обнажённой лишь для него коже. " Люби меня… Просто люби меня… '' - приказывали его губы, мягко вовлекая в новый поцелуй, и он вжимался в меня всем телом, даря наслаждение и всего себя, и не требуя ничего взамен, кроме моей любви...