Уютные будни

Каждый день в Усадьбе Четырёх Сезонов проходил, будто в сказке. Мирная жизнь так давно перестала быть обычной, что все и позабыли, какая она прекрасная. А здесь она ещё прекраснее от того, насколько тут красиво и живописно. Пожалуй, ни один странник мира, что повидал в мире множество чудес, точно не смог бы забыть это место. С момента прибытия трёх господ в Усадьбу Четырёх Сезонов та стала жить новой жизнью: тренировочные площадки каждый день посещали, механизмы исправляли и чистили, за природой бережно ухаживали. Даже живность появилась, что не могло не радовать. И никто из троих мужчин не хочет врать: Усадьба Четырёх Сезонов стала домом. Для кого-то новым, для кого-то — до приятного чувства дежавю — старым. Все приноровились к этому месту, чувствовали здесь себя так правильно, будто это именно то место, где им суждено прожить жизнь. Чжоу Цзышу много тренировал Чэнлина. Казалось, он просто терроризировал его изнурительными тренировками — но как бы Вэнь Кэсин не старался заставить их обоих прекратить этот садомазохизм, ни младший господин Чжан, ни бывший глава Тяньчуан не поддавались на угрозы, на ласковые слова, ругани и даже слезы. Они знали, что Кэсин слишком волнуется о сохранности их шей. И ни в коем случае его не винили в этом — наоборот, им нравилась чрезмерная забота, хотя сам Владыка Призраков всегда был готов умереть от того, что его мнение здесь «совершенно не учитывают». В конце концов, они тренируются практически целыми сутками, так и умереть недолго! Но кто бы послушал Вэнь Кэсина, ага. Сам мужчина в последнее время обрёл вдохновение и стал писать стихи, которые покупали местные жители, не зная, что писатель взял псевдоним. На всякий случай. Вдруг что случится — так хоть стихи будут у людей. Надо же приучать простой народ к прекрасному! И поэзия — это самый верный способ к этому. Из-за того, что вдохновение нередко посещало Вэнь Кэсина, он мог ночами не спать, расписывая листы прекрасными строчками. И, конечно, теперь он получал за это от Цзышу. Этот день был таким же, как и все до этого. Кэсин сидел в одном из домиков и писал стихотворения, увлеченно и ритмично постукивая другим концом кисточки о деревянный стол, когда он думал над рифмой. Сегодня он закончит над этим произведением и отправится в город. Звёзды вчера обещали к вечеру дождь, так что зонт уже был готов, стоял рядом с дверьми. Как вдруг Кэсин заметил, что стучит не он один. Владыка Призраков обернулся к окну, и заметил, что на улице льёт ливень, стуча по крышам и листьям деревьев или кустарников свои чудесные мелодии. Сейчас дожди тёплые, но заболеть всё равно можно. Именно поэтому Кэсин решил убедиться, что его два любимых в разных смыслах слова человека успели забежать куда-нибудь до начала ливня. Он открыл зонт и покинул комнату, отправляясь к площадкам. Но, конечно же, никто никуда не убежал. Цзышу и Чэнлин сняли верхние одежды, которые наверняка стали тяжёлыми от дождя, и продолжали свои тренировки. Им, кажется, было очень весело: Чэнлин энергично нападал на Цзышу, а тот с широкой и гордой улыбкой отступал, парируя. Кэсин нахмурился: вот же дети бестолковые, сколько им не говори, всё равно ничего всерьёз не воспримут! Как маленькие, о, Небеса! «Глупые дети! — возмущённо думал Кэсин, забегая в первую попавшуюся комнату, чтобы убедиться, что она нигде не протекает в крыше. — Их всё время надо пинать и проводить им трёхчасовую беседу! Все равно все мимо ушей пропустят! Негодники!» Кэсин раскрыл зонт и поторопился в сторону тренировочной площадки, где под ливнем играли Цзышу и Чэнлин. Их смех пробивался сквозь мелодию дождя, смешиваясь с ней. — Ну-ка марш за мной! — воскликнул Кэсин недовольным, приказывающим тоном. — Бегом! Цзышу хотел сказать что-то колкое в ответ, но наткнулся на серьезный взгляд Вэнь Кэсина и умолк. Он и Чэнлин поторопились в сухое место, сняли ботинки и остались стоять на пороге, промокшие насквозь — хоть выжимай! Кэсин цокнул языком, он ох как недоволен глупостью этих детей! И, кажется, это заставило обоих пристыженно опустить глаза. — Сейчас я схожу вам за сменными одеждами — и не дай Небеса я узнаю, что вы хоть на цунь сдвинулись с места! — сказал Владыка Призраков и вышел. Вернулся с двумя одеялами и со сменным бельем. Дождавшись, пока Цзышу и Чэнлин переоденутся и сядут за пустой стол, кутаясь в одеяла, Кэсин отжал их бельё и повесил в углу, где оно никому не мешает. Ботинки убрал с прохода. И пошел трогать лоб, руки и ноги своих подопечных — те оказались ледяными, и Чэнлин стал мелко-мелко дрожать. Мёрзнут теперь! Так и заболеть недалеко! — Сидите, грейтесь, — сказал Вэнь Кэсин, направляясь к выходу. — Младший Учитель, Вы куда? — с любопытством поинтересовался Чжан Чэнлин. — Сейчас вернусь, — и покинул комнату. А Цзышу действительно стало немножко совестно — Вэнь Кэсин о них так сильно беспокоился, бросил все свои дела, теперь носится как курица с яйцом, заботится, а они только игрались под дождем, будто ему назло. Знали же, что ругаться будет. Конечно, Чжоу Цзышу любил Кэсина. Любил, уважал, был готов лечиться ради него одного. Но его забота всегда так забавна — так и хочется сделать что-нибудь, что нарушит тонкие рамки! Только сейчас мужчины, наверное, переборщили. Чэнлин укутался в одеяло посильнее. И Цзышу аккуратно подсел к нему. Подросток вмиг раскрыл объятия, припадая к тёплому телу Цзышу. Он укутал ноги Учителя своим одеялом, а тот в ответ приобнял спину частью своего. В таком виде их и застал Кэсин, заходя с подносом в руке. — Мерзнете? — беспокойно-заботливо спросил он. — Нет, мне немного холодно, а Учитель просто согревал меня, — ответил Чэнлин. Юноше вдруг стало так стыдно от этого нежного голоса Младшего Учителя, что он весь покрылся румянцем! Цзышу отпустил Чэнлина из объятий, когда Кэсин подошёл ближе, поставив поднос на стол. Он сбросил с плеч подростка белое одеяло. Того окатило волной ещё более холодного воздуха, чем одеяло, и он поёжился. А Владыка Призраков снял с себя верхнее ханьфу, кутая в него приёмного сына. Оно было тёплым, приятно пахнущим цветами, таким большим и уютным. Сверху на плечи легло одеяло. Кэсин сел на колени, заботливо кутая Чэнлина, чтобы он быстрее согрелся. И точно также сделал для Цзышу (разве что второго верхнего ханьфу у него не было), стопы которого были всё такими же холодными. Затем мужчина отвернулся к полному и налил в одну чарку горячий чай с травами: от него исходили пар и приятный аромат ягод. Чарка пошла в руки Чэнлина. А в другую Кэсин налил тёплое вино и подал Цзышу. Затем открыл тарелки с ароматным супом, который остался ещё с обеда. Мужчина успел подогреть его. И стал кормить обоих с ложечки, как это делала мама, когда Кэсин болел. — Младший Учитель, — тихо позвал Чэнлин мужчину. — Что такое? — обернулся тот. — Простите, — мальчишка виновато опустил голову. — Лао Вэнь, не сердись, — заговорил Цзышу. — Уже не злюсь. Вам стоит внимательнее относиться к своему здоровью. Я не могу всё время с вами нянчиться, — ответил Кэсин. — Ты очень хорошая мамочка, дорогой друг, — Цзышу посмеялся и получил за это подзатыльник. — Я вас в последний раз предупреждаю: ещё одна такая выходка — и готовить будете самостоятельно, — пригрозил Владыка Призраков почти злым тоном. — Мы будем внимательнее, — пообещал Чэнлин за двоих. — Искренне на это надеюсь. Вэнь Кэсин фыркнул и заставил обоих доедать суп самостоятельно. В конце концов, они уже согрелись, могли есть сами. Мужчина поднялся на ноги и обошел Чэнлина, вставая у него за спиной, беря в руки полотенце, чтобы высушить волосы. Затем другим просушил волосы Цзышу, который, кажется, таял под тёплыми и ласковыми прикосновениями. Кэсин взглянул в окно, за которым всё ещё беспощадно лил дождь. — Младший Учитель, Вы сегодня отправитесь в город? — спросил Чэнлин, пока жевал рисовую лепешку. — Да, конечно, — кивнул Кэсин. — А что такое? — Может, не пойдёте? — А? Что ты имеешь ввиду, юноша? — Учитель скучает по Вам, — едва успел Чэнлин закончить предложение, как получил по шее от Цзышу. — Мелкий вредитель, — прошипел бывший глава Тяньчуан. — А-Сюй, ты скучал по мне? — с надеждой спросил Кэсин. — Нет, — помотал головой Цзышу. — Но твой Ученик выдал тебя с головой. — Я уже ответил один раз, ты глухой? — Цзышу раздраженно фыркнул — Ты прекрасен, когда злишься, — мужчина обворожительно улыбнулся. Кэсин сел между самых близких людей и обнял их. Бывший глава Тяньчуан сначала пытался противиться, но потом все же обнял в ответ. До самой ночи, пока не стих дождь, троица занималась всякой всячиной: бесилась, рисовала тушью на стенах какие-то узоры, слушала стихи и создавала новые (только не такие серьезные, скорее просто шутливые). Даже подремать в обнимку эта троица успела. И как только закончился дождь, все отправились на кухню, чтобы поужинать. Улица приятно пахла свежестью после дождя. Повсюду всё сверкало от света луны и звёзд. В лужах отражалось прекрасное ночное небо. Пока все шли на кухню, Кэсин успел зачитать несколько строчек из разных стихов, что посвящены чудесному времени суток: ночи. Первым после вкусного ужина спать ушел Чэнлин: он твердо установил себе режим сна, поэтому соответствовал ему. А Кэсин и Цзышу остались, чтобы выпить немного сладкого вина. Как только они остались вдвоем, Владыка Призраков повис на шее Цзышу, довольный, как сытый кот. — Ты меня любишь, — утвердил Кэсин, оставив на шее возлюбленного лёгкий поцелуй. — Если ты это знаешь, то почему говоришь об этом? — спросил Чжоу Цзышу. — Просто так. А-Сюй, почему мы не сказал мне, что тебе не нравится, что я ухожу в город так часто? — Вэнь Кэсин оторвался от мужчины и взглянул в его глаза, хотя руки по-прежнему оставались на любимом теле. — Твое лицо выдавало удовольствие, когда ты говорил о прогулке в город. Не могу же я тебя дома запереть, верно? — Ты мог ходить со мной, если уж на то пошло. — Не мог, потому что ты не звал. — Тебе требуется приглашение? — Возможно. Долго виснуть на мне собираешься? — Цзышу щипает Вэнь Кэсина за плечо, и тот ойкает. — Ах, а-Сюй, ты такой беспощадный! — Да-да, где-то я это уже слышал. Оба мужчины смеются, а потом снова смотрят в темное небо и спорят о каких-то неважных мелочах. Скоро, когда вино в их кувшинах заканчивается, они целуют друг друга. И считают, что пора спать. Если те непотребства, которые они собираются совершить, вообще можно назвать сном, конечно.