***
В машине играет наша песня: мы танцевали под нее на свадьбе. Я специально составляла этот плейлист: там только наши песни, и я тихонько подпеваю. Я помню каждую из них наизусть. Ехать недолго, и скоро я уже паркуюсь под обширной тенью раскидистого дуба. Из багажника достаю пакет — он тяжелый, но здесь все необходимое для нашего прекрасного вечера.***
Тонкие каблуки туфель вязнут в рыхлой почве, и идти приходится аккуратно, выверяя каждый шаг, но вскоре я у цели. Симпатичное место: засаженный цветами пятачок и небольшая лавочка, в темноте неясно какого цвета. Не слишком празднично, правда, но выбирать не приходится. Лопата вгрызается в землю. Копать тяжело, и я волнуюсь, как бы не испортился макияж, но полчаса усилий с двумя короткими передышками, и металл глухо звенит об крышку твоего последнего пристанища. Она поддается легко: я специально просила не забивать ее гвоздями вопреки правилам. Передо мной снова ты: красиво одетый — этот костюм тебе ужасно к лицу, чьих тонких черт не испортила даже маска смерти, — с уложенными волосами, легкой щетиной и алой бабочкой на шее. Я счастливо улыбаюсь: — Милый… — Кажется, я даже могу прослезиться. — Я так рада снова тебя видеть. Я забираюсь в узкий для двоих гроб и обнимаю тебя одной рукой поперек живота. Ты не обнимаешь меня в ответ: твои руки лежат на запавшей груди, связанные в этом идиотском жесте. Ну, ничего, милый, я не обижусь на такую мелочь. Я прижимаюсь щекой туда, где должно биться сердце, и чувствую, какой ты холодный и одеревеневший даже сквозь ткань пиджака. Твоя грудь не вздымается, застывшая навсегда, и вместо привычного размеренного сердцебиения я слышу только свои редкие вдохи и выдохи, но это ерунда, милый. Я приближаюсь к твоему уху и мурлычу, на миг согревая безжизненную кожу дыханием: — С годовщиной, любимый. Как и обещала, я с тобой. Ведь даже смерть не разлучит нас.