Тихий зимний Итэвон просочился сквозь приоткрытое окно спальни, наполняя её свежим и слегка морозным воздухом. Здесь не было слышно шума улиц, бешеный ритм мегаполиса не мешал наслаждаться покоем и умиротворением. И лишь яркие лучи утреннего солнца, медленно ползущего по стене, да колыхание занавески нарушали уютную атмосферу комнаты. Всё-таки есть что-то особенное в этом мире роскоши, который балансирует между высококультурными людьми, живущими там, где небо встречается с облаками, и личностями, считающими своим вторым домом ночные клубы, полные разврата и грязной похоти. Оказаться за воротами этого кусочка рая, на краю безумного миллионника — мечта, наверное, каждого здравомыслящего жителя пыльной столицы. Весёлое щебетание длиннохвостой синицы, расположившейся на дереве под окном спальни, пробуждает во сто крат приятнее, чем безумная истерика будильника, заставляющего человека уже с самого утра ненавидеть весь мир и себя заодно. Сейчас, пережив все волны сознательного и бессознательного, Чимину казалось, что он жил в этом мире всегда, с самого первого дня существования себя во Вселенной.
Последние несколько недель учёбы, вечной гонки и нервов выдались очень сложными, и сейчас организм, разморенный теплом и спокойствием, просто отказывался функционировать должным образом. Поэтому Чимин, проснувшись уже некоторое время назад, не спешил вставать, а просто нежился на гладком шёлке постельного белья.
Улыбнувшись своим мыслям, он провёл кончиками пальцев по подушке, которая ещё хранила чужое тепло, и, по-кошачьи выгнув спину, потянулся, позволяя гладкой ткани скользить по своему телу. Лёгкие касания напомнили ему прикосновения мужских рук, и Пак, словно чеширский кот, с хитрой улыбкой прикрыл глаза, пытаясь фантомно восстановить эти ощущения. Но прохладная ткань не вызывала мурашки по линии позвоночника, а морозный ветерок, пробиравшийся в комнату, совсем не был похож на горячее дыхание, которые так привычно было чувствовать рядом со своим мужчиной. Так зачем же лишать себя живых эмоций, когда буквально в паре метров от него, в соседней комнате, сидел тот, кто занимал
все, абсолютно все мысли парня в последнее время.
Иногда ему даже казалось, что он стал похож на наркомана, настолько сильна была его потребность в Чонгуке. Поэтому, резко сбросив с себя одеяло, парень лёгкой поступью направился в ванную, прихватив по пути со шкафа чужую рубашку.
Чёрный шёлк и пара расстёгнутых пуговиц сделали его образ невероятно утонченным, мокрые волосы, зачёсанные назад, добавили свою игривую нотку, а лёгкий блеск для губ со вкусом клубники приправил и без того аппетитную картинку. Кое-кто, кажется, останется довольным. Чимин вышел на охоту в поисках жертвы. Но вот вопрос — захочет ли она бежать, когда их взгляды схлестнутся, или же, наоборот, сильным движением руки поменяет их местами и прижмёт к себе так близко, что остатки здравого смысла моментально покинут голову?
Чимин на цыпочках миновал небольшой коридор, остановился у двери, лишь на секунду замерев на пороге, а потом юркнул в кабинет. Подкравшись сзади к мужчине, который стоял возле большого стола, что-то внимательно изучая в папке с документами, он обхватил его талию, кольцуя руками поперёк и прижимаясь к широкой спине мягкой щекой. Мышцы Чона, кажется, напряглись все до единой от неожиданного прикосновения, но через несколько мгновений плечи расслабленно опустились вниз, а на губах заиграла довольная улыбка.
Чимин медленно провёл носом, вдыхая запах, щекоча мягкую кожу на шее, и, немного задев зубами, поцеловал мочку его уха. Его пальцы блуждали по накачанной груди, как будто случайно задевая чувствительные соски, и мужчина, прикрыв глаза и запрокинув голову назад, облокотился на парнишку. Неожиданно он завёл руку за чужую талию и подвинул парня вперёд, а затем, слегка приподняв, усадил на стол перед собой. Пошло ухмыльнувшись, Чон шлёпнул рукой по внутренней стороне бедра, заставляя его раздвинуть ноги, чтобы поудобнее устроиться между ними.
— Сокровище моё, выспался? И чего это мы такие вдруг нежные стали? — пальцы быстро пробежались по гладкой и тёплой коже щеки, обвели линию скул, отогнули воротник и нырнули в ямочки ключиц так соблазнительно мелькающих в вырезе его собственной рубашки. Чон, медленно наклонившись вперёд, мазнул по острым косточкам языком, прочертил влажную дорожку по шее, оставил след из лёгких поцелуев на щеке и, наконец, прижался к таким желанным губам своими. Мужчина не углублял поцелуй, скорее просто дразнил, заставляя тело в его руках выгибаться от наслаждения и гнать кровь по венам.
Не без удовольствия Чонгук услышал короткий всхлип протеста, отстраняясь и давая им обоим сейчас такую нужную передышку, который тут же сменился стоном, когда его губы накрыли бешено пульсирующую венку на шее. Чимин короткими вдохами глотал воздух, полностью растворяясь в приятных ощущениях. Каждый сантиметр, где его касались сильные пальцы, горел, словно под кожей текла раскаленная лава. Губы покалывало, и хотелось просто отдаться этому желанию, от которого слабела воля и подкашивались колени.
Чужой аромат дурманил рассудок, но Чонгук все же нашёл в себе силы отстраниться, с интересом рассматривая своего мальчика, такого разморенного незначительными ласками, такого невинно-развратного с поволокой во взгляде, и, довольный произведённым эффектом, выпрямился, давая им возможность немного прийти в себя.
— Какого… — Чимин, кажется, совсем не был доволен этим решением, поэтому он, протянув руку, провёл по тому месту, где тёмная дорожка волос уходила вниз, и, получив тихий стон в ответ, принялся вышагивать мягкими подушечками путь от пупка до груди.
Нежные прикосновения пальцев пустили по телу Чонгука волну удовольствия, и он, прикрыв глаза, впитывал в себя каждое лёгкое касание, стараясь запечатлеть в памяти ощущения бегающих мурашек по коже. Чимин, как завороженный, не сводил глаз с родинки под нижней губой. Желание прямо сейчас прикоснуться к ней било фонтаном в голове, и парень, разрешая себе немного фривольности, поддался вперёд. Пухлые губы переместились выше, накрывая мужские новым долгим поцелуем, полным чувства трепетной любви, робкого желания и смелого разрешения завладеть им настолько, насколько сам Чонгук захочет этого.
— Я проснулся один… без порции утренних ласк… такой весь одинокий и… брошенный. — Чимин выталкивал слова по одному, пока язык на его шее вырисовывал непонятные узоры. — Ах, Кук… — пальцы сильнее впились в стальные мышцы. — Ты сбежал от меня, вот я сам и пришёл, чтобы забрать то, что причитается мне по праву.
— М-м-м-м… какие мы сегодня смелые. Сыворотку храбрости что-ли нашёл? — смеясь, ответил Чон, продолжая покрывать поцелуями каждый миллиметр девственно-чистой кожи. Как же ему хотелось оставить на ней свой след, так, чтобы все видели, кому принадлежит это сокровище и кто имеет право на это тело.
Напряжение в комнате нарастало с каждой секундой. Казалось, ещё мгновение и они оба вспыхнут, и спалят всё вокруг к чёртовой матери. Чимин, словно зеркаля недавние действия Чонгука, тоже отстранился и, пошло улыбнувшись, откинулся назад, опершись руками о стол. Прикрытые глаза, повернутая чуть в сторону голова, обнажающая шею и ключицы, прикушенная алеющая губа, кончик языка, мелькнувший между зубами. Он гипнотизировал мужчину, манил к себе, играл грязно, обхватив его талию ногами.
Чонгук же, немного ошарашенный представлением, стоял не шевелясь, словно выжидал момент. И когда чужие ноги чуть сильнее сомкнулись у него за спиной, он криво ухмыльнулся и, стиснув пальцами талию парня, дёрнул его на себя, врезаясь в его пах своим и вырывая этим простым, казалось бы, движением из приоткрытых губ тихий стон.
— Сладость моя, ты меня приятно удивляешь второй день подряд. Чему я обязан таким переменам? — между их губами было несколько жалких сантиметров, а дыхание на коже обжигало.
— А ты бы ещё на дольше меня оставил одного. Посмотрел бы тогда, что было. — сила, исходящая от мужчины, пьянила не хуже чем хороший алкоголь, и Чимин уже не конролировал свой мозг, тело и желания. — Поцеловать тебя — было моей навязчивой мыслью последние несколько дней.
Держаться больше не было сил. Слишком через край, слишком много… Парень пах сексом, желанием, развратом. Губы жёстко сминали чужие, язык сплетался с языком, и это был далеко не утренний лёгкий поцелуй. Такими поцелуями не будят любимого на рассвете, такими поцелуями грязной ночью убивают последние нотки рассудка, погружают в пелену забвения и похоти. Грязный, мокрый, похожий на сумасшествие, от которого можно очень просто сойти с ума. Больше не существовало ничего, кроме них двоих в этом кабинете.
Волна желания пробежала по позвоночнику, заставляя парня выгнуться и тем самым прижаться к мужчине ещё ближе. И как бы Чимин не боялся, это
его руки путались в волосах, а
его губы покорно отзывались на поцелуи.
— Тебе идёт моя рубашка… — с тяжёлым дыханием прошептал мужчина, ипользуя, наверное, всю свою силу воли, и немного отстранился. Легко касаясь кончиками пальцев нежной кожи, он провёл по шее до ключицы, расстегнул пару пуговиц и приспустил ткань с одного плеча, открывая себе вид на бархатную кожу. Сжал предплечье и склонился к плечу, чтобы, уже через мгновение оставить там метку. С каждым движением губ и языка мужчина чувствовал, как парнишка вздрагивал и выдыхал щекочущие его рассудок полустоны. Ухватив чувствительную мочку зубами, он слегка оттянул её в сторону и прошептал:
— Ты опять такой тихий, маленький, мой… — на мгновение отстранившись, Чон вызвал всхлип разочарования, но уже через мгновение его ладонь, погладив щёку, переместилась на горло и слегка сжала его, заставляя парня откинуться назад.
Чимин, моментально принимая правила игры, облокотился локтями на стол и, выгнув спину, запрокинул назад голову. От этой картины по венам мужчины пробежал разряд тока, концентрируясь в паху и вызывая новую волну желания. Чёрные от возбуждения глаза медленно спускались по юному телу, разгоняя кровь в жилах всё быстрее и быстрее. Чонгук провёл пальцем от подбородка до расстегнутого края рубашки, дразня и вызывая новую порцию рваных всхлипов и стонов. Медленно склонившись, Чон заменил пальцы губами. Чимин, не в силах больше выносить этого безумия, лёг на стол и притянул к себе, укладывая его сверху.
— Я так люблю чувствовать вес твоего тела на себе. Это безумно возбуждает, —прошептал парень, задыхаясь и, кажется, уже окончательно теряя связь с реальностью.
— Сладость моя, с чего вдруг такие перемены? Ты решил поиграть во взрослого мальчика? — мужчина сжал бедро Пака, ещё сильнее прижимаясь своим возбуждением к его, и сделал один медленный, но очень чувствительный толчок. — Или так сильно хочешь мой член?
Чимин, ожидаемо, не ответил, предпочитая своим словам действия. Руки блуждали по сильной спине, ноги сжимали поясницу, создавая идеальное давление на плоть. Это сумасшествие какое-то, мелкими вьюнами кружившее по комнате, возбуждение и запах похоти. Отрываться не хотелось, скорее наоборот, подхватить парнишку под бёдра, унести в кровать, а там, раздеть и истязать ласковым пытками, пока не начнёт плакать и просить закончить издеваться.
— Кхм, кхм. Извините, что отрываю… — низкий мужской голос послышался сзади, заставляя Чимина вздрогнуть и от испуга сильно зажмуриться. — Чонгук, я привёз документы, которые ты просил, и тут… как бы это… нужна фотография Чимина для загранпаспорта.
— Намджун… — прорычал Чонгук, не отстраняясь от мягкой кожи на шее. — Умеешь же ты весь кайф обломать. — он поднялся со стола, глядя на покрасневшего от смущения парня, который тоже быстро сел и прижался к его груди, прячась от невольного свидетеля.
— Намджун хён, добрый день. — неуверенно пролепетал Чимин, выглянув из своего укрытия, он попытался было встать со стола, но Чон, смерив его вопросительным взглядом, даже не шелохнулся. Он лишь полуобернулся в сторону Джуна и протянул руку, чтобы забрать папку из его рук.
— Я там… это… пойду, кофе попью, — еле сдерживаемая улыбка была куда красноречивее любых слов. — а Чимин пусть одевается, нужно к фотографу съездить. — ещё раз взглянув на растерянного парня, Намджун улыбнулся и вышел из кабинета.
Чонгук стоял, не шевелясь какое-то время, изучая содержимое документов, а через пару минут, положив папку на стол, с хмурым лицом повернулся к Чимину.
— Вот значит, ты какой у нас взрослый и уверенный в себе стал? Напустил на себя не пойми чего, а сам готов сразу сбежать, стоило только кому-нибудь увидеть нас. —сложенные руки на груди, прожигающий взгляд тёмных глаз и немой укор в них. — Я, кажется, тебе уже говорил, что ты не должен переживать о том, что кто-то может нас застать вместе. И это были проблемы Намджуна — что он видел то, что видел. Ты вёл себя сейчас неподобающе партнёру Чон Чонгука. В наказание я не притронусь к тебе, пока ты не научишься адекватно воспринимать нашу близость. — мужчина отошёл от стола и, взяв папку, опять принялся просматривать документы.
— Что мне нужно было делать? Отсосать тебе, пока он стоит тут? — со злостью парировал Пак, неожиданно лишившись нужного тепла. Пальцы отказывались слушаться, никак не желая попадать в петли пуговиц.
— Нет! — ни в чём неповинная папка полетела на стол, заставив парня вздрогнуть. — Хотя бы не показывать, что наши отношения причиняют тебе дискомфорт. Иди, одевайся. Намджун отвезёт тебя к фотографу. Нужно закончить с загранпаспортом.
— Сам доберусь. Мне нянька не нужна.
В немой схватке они мерили друг друга тёмными взглядами, один от злости, что парень до сих пор стесняется отношений, а второй от обиды, что его отчитали, как маленького мальчика. Чимин первым разорвал зрительный контакт и, громко фыркнув, вышел из кабинета.
— Вот засранец! — единственное, что успел сказать Чон перед тем, как светлая макушка, мелькнув в поле его зрения последний раз, скрылась в проёме.
— Вот же говнюк! — а потом дверь захлопнулась.
***
— Намджун хён, я готов. Скинешь мне адрес, куда ехать, я поеду на своей. Мне нужно ещё домой заскочить, кое-какие вещи собрать. — встретив мужчину в гостиной, Чимин наспех застегивал молнию спортивного костюма, стараясь не сталкиваться с Намджуном взглядом. Его уши и щёки все ещё горели от стыда.
— Мелкий, поедешь следом. Тебя, пока никто не знает, так что буду делиться полезными знакомствами. — что, естественно, не ушло от чужого внимания, а на лице расплылась понимающая улыбка. — Пойду к Чону зайду. Жду тебя через десять минут у ворот.
Чимин спустился на подземную стоянку, намереваясь, как и планировал, поехать на своей машине, но, оценив её маленькие габариты, решил что куда полезнее будет взять красную Mazda — кроссовер ему сейчас более подойдёт по габаритам, в свой спорткар он даже чемодан не поместит. Перебирая брелоки в сейфе в поиске нужного, он недовольно хмурил брови, вспоминая надменное лицо Чонгука. Обида от необоснованных обвинений жгла его изнутри. Или обоснованных? Но как он сможет перестать стесняться близости, если его этой самой близости только что лишили.
***
Уставший парень зашёл в свою квартиру, когда на улице уже было темно. Ноги гудели так, словно он пробежал многокилометровый марафон. Чимин какое-то время пытался отговорить Намджуна ехать с ним, утверждая, что справится со всем сам, но в конце концов сдался и сейчас был счастлив, держа в руках свой собственный загранпаспорт. Несмотря на имя Чон Индастрис, что сопровождало его во всех кабинетах, Чимин тоже что-то сделал.
Закончив с документами, он отправился по магазинам скупать мелочи, необходимые для поездки. Предстоящее путешествие вызывало волнение, ведь они будут только вдвоём, а после утреннего инцидента вообще неизвестно, чем обернется их отпуск. Оставалось лишь надеяться, что Чонгук не психанёт настолько, чтобы отменить поездку.
Сегодняшняя ситуация неприятным осадком осела глубоко внутри, оставляя после себя горькое сожаление. И если сначала Чимин злился на Чона, то теперь понимал, что мужчина был прав, и их игра в одни ворота затягивалась, превращаясь в обыденность, в которой ему было удобно прятаться под предлогом, что он ещё не готов. Парень глубоко вдохнул, понимая что сам накосячил, и, встав с дивана, побрёл в спальню собирать чемодан.
Примерно полчаса спустя, со сборами было покончено — одежда была сложена аккуратными стопками, личные вещи упакованы в пластиковые пакеты, а документы дожидались своего часа на тумбочке. Осталось только одно. Глубоко вздохнув, Чимин достал коробку из аптечки и принялся снова перебирать пузырьки и тюбики, как будто это могло ему чем-то помочь. Неизвестно, сколько времени он провёл вот так, сидя на диване в собственных размышлениях, может час, может два, и только когда за окном совсем стемнело, Пак окончательно принял решение.
Всё-таки он здоровый молодой парень, а Чонгук — опытный любовник с головой на плечах, и он не причинит ему боль, не сделает что-то из того, что будет неприятно. Убрав коробку в чемодан и застегнув молнию на нём, Чимин решительным шагом вышел из своей квартиры, навстречу неизвестности, которая уже давно потирала руки в желании сожрать парня, а теперь, раскрыв свои объятия, с удовольствием приняла его, с головой загребая в себя, со всеми его тараканами, неуверенностью, сомнениями и страхами. В конце концов, Пак Чимин не трус, и если существует какое-то препятствие, он его всегда преодолеет.
***
Когда Чимин вернулся, в доме было настолько тихо, что звук от колёсиков чемодана казался оглушающим, и если бы не тонкая полоска света, выбивающаяся из-под двери кабинета Чонгука, можно было подумать, что в нём никого и нет. Парень тенью проскочил в комнату и подошёл к краю рабочего стола. Заглядывая в родное лицо, он старался понять чужое настроение.
— Я забрал загранпаспорт.— прозвучало совсем тихо.
— Знаю, Джун звонил. Сказал, что ты ему всю кровь свернул своей самостоятельностью и попросил хорошенько отшлёпать тебя от него. — ноль эмоций и напускная отчужденность больно ранила.
— Я брал твою машину, моя неудобная для чемодана. И проехался по магазинам, потратил немного денег с твоей карточки. — их разговор напоминал сейчас хождение по минному полю — один неверный шаг и провал.
— Чимин… — шумно вздохнул Чонгук. — нашу машину и со своей карточки. И ты не должен отчитываться передо мной, когда берёшь вещи, которые принадлежат тебе так же, как и мне. — он на минуту поднял на парня серьёзный взгляд.
— Ты ужинал? Составишь мне компанию? — Пак кожей чувствовал напряжение и оно ему совсем не нравилось. Хотелось схватить Чонгука за плечи и встряхнуть как следует.
— Я уже поел. — между ними снова повисла тишина, неуютная и такая холодная, что хотелось обнять себя руками, чтобы согреться. Неожиданный звонок, трелью пронесшийся по кабинету, разрушил её. — Да, слушаю.
Чимин опять разозлился на такое отстраненное поведение мужчины, который, помимо того, что изо всех сил демонстрировал свою холодность, так ещё и отвернулся, показывая, что парень лишний при этом разговоре. Он резко развернулся и вышел из кабинета, хлопнув дверью.
Чонгук, тут же повернувшись обратно, тяжело вздохнул и продолжил разговор:
— Да, Юн, слушаю Вас. Хорошо, Да. Воздушный коридор на послезавтра. Обратно через три дня, спасибо за хорошую работу. — сложнее всего было изображать холодность и безразличие, когда хотелось закрыть этого засранца в комнате на ближайшую неделю и выбить всю дурь из его чересчур умной и безумно красивой головы.
Чимин вихрем занёсся в спальню, хлопнув что есть мочи своей дверью, и улёгся в кровать. Вот же говнюк всё-таки! Чего добивается? Что он должен делать? Извиняться, выпрашивать прощения? За что? За то, что посторонний увидел их интимные игры? Но почему? Мыслей было так много, но усталость прошедшего дня всё же взяла своё, и парень вскоре забылся, провалившись в сон.
***
Утро оказалось не лучше. Проснувшись, Чимин по привычке (и когда она у него только выработалась?) бросил взгляд на соседнюю подушку, но там никого не оказалось. Картинки событий вчерашнего дня вереницей замелькали перед глазами, и от этого стало ещё хуже. А головная боль, усиливающаяся с каждой секундой, не добавляла очков этому утру. Вдобавок ко всему, вчера он умудрился уснуть прямо в одежде и сейчас чувствовал себя не лучшим образом. Оставалось надеяться, что тёплый душ поможет привести его в чувство, а потом можно будет попробовать найти этого мистера Холодность.
Только вот в кабинете Чона не оказалось. Впрочем, как и в своей спальне. Зайдя на кухню, Чимин встретился с Нанни, которая что-то готовила, кружась у плиты.
— Чимин сынок, привет. Чонгук уехал, сказал, что должен быть сегодня в офисе. Но он запретил мне тебя будить, потому что ты должен отдохнуть после сессии и хорошо выспаться. Садись я покормлю тебя.
— Нанни аджума, а он не сказал, когда вернётся?
— Вы поссорились что ли? — женщина окинула сосредоточенным взглядом поникшего мальчишку, словно чувствуя его настроение.
— Мелочи, не обращайте внимания. — пытаясь выглядеть непринужденно, Чимин выдавил из себя измученную улыбку, но через мгновение тут же спрятал её, возвращая лицу видимое спокойствие. Несмотря на его жалкие попытки держать лицо, скрывать эмоции получалось из ряда вон плохо. Парень не ел толком, ковыряя палочками завтрак, и был кажется, полностью погружен в свои мысли, не замечая ничего вокруг и не слыша посторонние звуки.
Весь день Паку предстояло пробыть одному в чужом доме, который нужно постепенно привыкать считать своим. Бесцельно бродя по коридорам, Чимин зашёл в кинозал и пропал в нём на несколько часов, пытаясь посмотреть какой-то фильм. Только вот сюжета в нём не запомнил абсолютно, потому что ушёл в свои мысли сразу, как только увидел на экране лица влюблённой пары за несколько минут до Апокалипсиса.
Весь день он крутил в голове вчерашние утренние поцелуи. Пальцы сводило судорогой от желания прикоснуться к своему мужчине, почувствовать его тепло. С него как будто сняли броню, оставляя ощущение беззащитного тоненького стебелька, который может сломаться даже от лёгкого дуновения ветерка. Внутреннее состояние почти уже напоминало истерику, поэтому, желая выплеснуть всю несправедливость и абсурдность ситуации, Чимин направился в спортзал, чтобы, танцуя перед зеркалами, освободиться и почувствовать наконец-то облегчение в душе.
***
— Ты правда очень хорошо танцуешь, и у тебя довольно гибкое тело. — Чон, уже переодевшись в домашнюю одежду, стоял в дверях спортзала, наблюдая за плавными движениями любимого мальчишки.
— Кук, — позвал его парень. — давай ту стереосистему установим здесь. Я привык танцевать под музыку в хорошем качестве. — он смотрел на мужчину, борясь с желанием подойти и, запустив пальцы в чёрные волосы, поцеловать губы, которые были так рядом, но ощущались, словно ледышки.
— Зачем? Ты же не хотел здесь заниматься. Говорил, что тебе удобнее в университете с друзьями. — безразлично пожал плечами тот.
— Гука, это было давно. — он что, решил вытащить наружу все свои претензии и обиды, заставляя парня впасть в депрессию?
— Если хочешь, хорошо. Вернёмся, вызову специалистов. Кстати, советую, лечь пораньше. Вылет, завтра в 10:00. — мужчина отстранился от двери и быстро вышел из зала, снова оставляя парня в гордом одиночестве.
Если честно, Чимин уже давно перестал злиться, чувствуя только угнетение от холода его мужчины. Мужчины, который всегда прорывал все его сомнения, разбивал толщи сопротивления, упрямо заставлял следовать за собой и сносил все преграды. Он хотел только тепла и подтверждения любви, мягких прикосновений и нежных поцелуев. Как же быстро Чонгук посадил его на крючок. Всего несколько месяцев назад он понятия не имел о том, что будет сгорать от прикосновений.
Закончив сборы, Чимин сел на кровать возле чемодана. Сердце его предательски ныло от холода Чона, а мозг истошно верещал, требуя сделать хоть что-то. В конце концов, признав своё поражение, парень, решительно поднявшись с кровати, вышел из комнаты. Сколько можно так издеваться над ним, он не заслуживает такого отношения. Даже глупые прозвища, которыми Чонгук называл его, стали необходимыми, и не слышать их уже было невыносимо.
Отношения выяснять сейчас совсем не хотелось, не кричать, не злиться, хотелось только тёплых ладоней на своей спине и мягких губ на своих. Не обнаружив никого в кабинете, Чимин отправился к нему в спальню. Тихо открыв дверь, он увидел мужчину, лежащим в кровати. Тот лежал боком на её краю, спокойно и размеренно дыша, видимо, уже уснув. Чимин на цыпочках пробрался к постели, тихо лёг сзади, обнимая его за талию и прижимаясь к сильной спине. Он аккуратно, как будто боялся потревожить, поцеловал плечо и, щекоча поцелуями, поднялся к шее, а затем и к уху.
— Гука, ты спишь? — прошептал он. — Кук, я не могу так больше. Пожалуйста, поговори со мной. — парень жался ещё сильнее, хлюпая носом.
— Почему ты ещё не спишь? — тоже прошептал мужчина, мысленно радуясь своей победе. Его переполняли эмоции от того, что Чимин наконец-то сам первый пошёл навстречу, беспокоясь об их отношениях. Он сам эти дни мучался, борясь с желанием плюнуть на всё и сгрести своего мальчика в объятия. Но ему нужно было вытащить его из раковины, в которую тот залез и удобно устроившись, уже не собирался оттуда выходить. И что только не сделаешь, чтобы вытащить этого парня из зоны комфорта.
— Я не могу уснуть без тебя… — его голос, обычно и без того достаточно звонкий, звучал ещё выше.
— Ты ещё несколько дней назад вполне спокойно спал в своей квартире и даже не переживал, что меня нет рядом. — и вновь невыносимое безразличие сводило с ума.
— Гук, пожалуйста… Прости меня. Я, похоже, всю ответственность за наши отношения скинул на тебя. Но я правда, очень стараюсь. — Чимин прижимался к спине мужчины, тычясь в неё своим носом. — Можно я буду спать с тобой?
Мужчина тяжело вздохнул и повернулся к парню. Перехватив за талию, он перетащил его на другую сторону кровати, позволяя удобнее устроиться, а Чимин придвинулся к нему ближе, устраивая руку на талии. Чон же лежал с закрытыми глазами, скрестив руки на груди. Пак приподнялся, заглядывая в любимое лицо, и, погладив щёку ладошкой, нежно поцеловал. Затем он положил одну руку Чона на кровать, расцепляя замок, и устроился на ней головой, утыкаясь лбом в грудь мужчины. Пролежав так пару минут, Чимин, аккуратно приподнял вторую руку и положил её к себе на бедро, чтобы ладонь могла коснуться его ягодиц. Потом сплёл их ноги вместе и, обняв Чонгука за талию, прижался к нему, дрожа от избытка нахлынувших чувств.
Мужчина лежал, тихо улыбаясь, и вдыхал запах любимой макушки, которая сейчас, растрепавшись, покоилась на его плече.
— Кук… — в чужом голосе ещё слышна нерешительность, но она быстро таяла, как клубничное мороженое на солнце.
— Ммм…
— Спокойной ночи. — в ответ раздался какой-то совсем непонятный звук. — Я люблю тебя очень. — прижимаясь со всей силы, прошептал, парень.
Чонгук обнял его сильнее, перестав изображать из себя исполинскую статую, чем заставил парня облегчённо выдохнуть.
— Безмерно, маленький мой. До самого солнца. Давай спать, утром рано просыпаться.
— Угу. — если бы улыбкой можно было освещать улицы, сейчас они были бы светлыми как днём.
— Чемодан собрал?
— Угу.
— Ничего не забыл?
— Угу.
— Ты поужинал?
— Угу.
— Поцелуешь меня?
— Угу.
Чонгук улыбался, а парнишка, немного запоздало осознав смысл сказанных слов, резко поднял голову, чуть не заехав мужчине по носу.
— Ты покалечить меня решил? — рассмеялся Чонгук, ощупывая нос.
— Нет. Наоборот, полечить. — он чмокнул Чона в нос, а потом мягко поцеловал в губы, нежно посасывая их. Мужчина тут же ответил, еле касаясь своим языком языка. Поцелуй получился нежный и ненавязчивый.
— Ещё раз посмеешь так долго не подходить ко мне, накажу. — прошептал Чонгук, обнимая парня.
— Никогда больше…
