***
— Чим, сокровище моё, аккуратнее… ты как ребенок, ей-богу. — Почему как? — рассмеялся парень, кубарем слетев с водного мотоцикла на особенно крутом вираже. — Не ударился? Сможешь подняться? — мужчина кружил вокруг Чимина, разрезая водную гладь винтами и очерчивая белый пенный круг. — Все нормально. Гука, а когда повар приедет? Я хочу поговорить с ним. — Ты можешь позвонить ему, хочешь чего-нибудь особенного? — Да, кимчи с пряным перцем! — прокричал Чимин, снова залезая на мотоцикл. Он вильнул хвостом и рванул в сторону берега, врываясь затем на белый песок. — Этот ребёнок меня в могилу сведёт.***
— Держись… я догоню тебя, в этот раз победа будет за мной! — парень появился словно из ниоткуда и, задорно хохоча, полетел вперёд, уворачиваясь от бесконечного потока брызг, летящих во все стороны. — Ага, щас! — крикнул в ответ Чон, уносясь вдаль лазурного океана.***
— Чимин, это что? — Удивил? Я старался… На веранде дома был накрыт стол, сервированный свечами и белоснежными цветами, и невооружённым взглядом было заметно, что повар постарался с приготовлением и подачей блюд — всё выглядело очень эстетично и аппетитно. — Чон Чонгук, я приглашаю Вас на свидание, поужинаете со мной? — Чимин учтиво поклонился, а затем жестом пригласил мужчину к столу. — Это так мило и неожиданно. Маленький мой, мне безумно приятно. — Чон до сих пор находился в лёгком шоке от такого неожиданного подарка. Кто-то, оказывается, безнадежный романтик. — Чем будете угощать? — Кук, мне очень стыдно, но сегодня я понял, что вообще ничего не знаю о тебе, даже любимые блюда, кроме кипящего кофе без сахара, я вообще не знаю твои гастрономические пристрастия поэтому, извини, заказал по своему вкусу. — Чимин, ты действительно задумался о таких вещах, а это сейчас намного важнее и приятнее для меня. Вино? — мужчина налил в бокалы рубиновый напиток и, сделав глоток, довольно причмокнул. Какое-то время они разговаривали о всяких мелочах, шутили и много смеялись, смотрели, как солнце сначала растворялость в водной глади океана, а потом и вовсе спряталось за кромку горизонта. Чон говорил ещё что-то, увлечённо жестикулируя, а Чимина переполняли эмоции. Он был готов сидеть так бесконечно, и не было никакого желания перечить, спорить, сопротивляться, что-то доказывать, отвоёвывать. Только тепло, перекатами струящееся по венам и влюблённый взгляд напротив. Чимин, кажется, пропал в нём окончательно и бесповоротно. Только любовь, только нежность, только чувство безграничной благодарности и трепет от мягкого тембра, негромкого смеха и гладкой кожи, которая ощущалась под пальцами. Только его мужчина, только они одни и больше ничего не имело значение в этом мире. — Сокровище моё, — прикосновения пальцев к щеке вывели парнишку из лабиринта собственных мыслей. Он моргнул пару раз, фокусируя взгляд, и кивнул в ответ. — мне нужно сделать пару дел, я покину тебя максимум на час, не обижайся. — Всё нормально, я понимаю и найду чем заняться, не переживай. — проурчал довольно Чимин, наслаждаясь тёплыми касаниями к своей коже. — Чим, я жалею, что ты смыл розовые волосы, ты был потрясающим с этим цветом. — Я подумаю об этом… — парень поднялся со стула и принялся убирать тарелки. — …и не обольщайся, это не только из-за тебя, слишком много людей говорят мне об этом. — Кусака… — Чонгук мягко шлёпнул парнишку по ягодице и направился в гостиную. Убирая посуду после ужина, парень крутил в голове мысли о предстоящей ночи, о том, как он справится со всем этим, постарается не облажаться и не потерять сознание от страха. От каждой новой картинки, всплывающей в голове, пульс учащался, и когда Чимин вошёл в спальню, его сердце колотилось таким бешеным ритмом, что жёлтые пятна плясали перед глазами. Парень на мгновение замер, закрыл глаза и глубоко вдохнул, пытаясь хоть немного успокоиться. Медленно подойдя к чемодану, он достал коробку и с трясущимися руками направился в ванну, а через некоторое время быстро выскочил оттуда и вернулся уже с бутылкой вина. Первый бокал был осушен тремя большими глотками, в голове ещё больше зашумело, а разноцветные пузырьки уже не казались такими уж и страшными. Он много читал, он всё знает, у него всё получится. Взглянув на себя в зеркало, Чим шумно выдохнул: — Чёртов Чонгук, пусть попробует только сделать что-нибудь не так…***
— Сладость моя, всё нормально? Ты полтора часа проторчал в ванне, я уже начал волноваться. — Чон встал с кровати и быстро сократил расстояние между ними. — Как тебе сказать… — Чимин убрал мужские руки от своего лица и переплёл их пальцы. — не скажу, что я в полном порядке… — Ты ещё пил? От тебя прям пахнет алкоголем… — Чонгук, заткнись, пожалуйста. — Я просто волнуюсь, ты сказал, что не в порядке. — Нечего волноваться, со мной всё почти в порядке, — Чимин бегал глазами по красивому лицу, убеждая себя, что это всё во благо. — дело в том, что просто я… в общем… я… блин… — Сладость моя, всё хорошо, не нервничай, скажи мне, что у тебя болит? — Чон, да ничего у меня не болит! Просто… я… это… ну… почистился. — красный как помидор парень уткнулся лбом в чужую грудь. — Ты что? — Блин… Гук, не тупи! — маленькая ладошка с размаху ударила по плечу, а медовые глаза буквально метали молнии.— я чистый… ну там… Чонгук несколько секунд молча стоял, находясь словно в трансе, а затем рассмеялся, не сумев сдержать саркастичных ноток в голосе: — И на сколько ты чистый?.. Ну… ТАМ? — Чонгук! Я говорил тебе уже, что ты редкостный говнюк? Обязательно так смущать меня? — Фетишист ты мой сладкий. — мужчина чмокнул Чимина в макушку, но затем отстранил от себя, хитро всматриваясь в до сих пор красное лицо. — Что же, похвально, конечно, что ты подошёл к этому вопросу со всей серьёзностью, но, Чимина… ведь это значит, что ты готовился ещё в Сеуле? — Чо-он! — захныкал парень и, развернувшись в кольце рук, резко дёрнулся вперёд, падая на кровать и пряча пунцовые щёки в ладонях. — Всё, всё, я ушёл, — Чон подхватил полотенце и уже было двинулся в сторону ванны, как вдруг резко развернулся и, подмигнув парню, добавил: — не могу же я немытым к вам соваться, таким чистым и подготовленным… — Блин, Гук! — подушка, прилетевшая следом, с глухим стуком ударилась уже о закрытую дверь и упала на пол.***
— Океан просто потрясающий. У меня дома есть море, но оно не такое красивое как здесь… — лунная дорожка, бегущая по воде, делала пейзаж похожим на одну из тех нереальных картинок, что можно увидеть только на открытке, которую счастливые родственники присылали откуда-то из путешествий по дальним странам. Чимин сидел на полу веранды, наслаждаясь морским бризом и сильными руками, обвивающими талию. — Завтра последний день, во сколько улетаем? — В шесть. Пора возвращаться в реальную жизнь. — тихий шёпот на ухо пустил по коже миллионы мурашек. — Ты не замёрз? — Прямо сейчас уже согрелся, кое-кто хорошо старается. — прижавшись спиной к горячей груди, Чимин тонул в той самой эйфории, ощущая в воздухе запах сладкой ваты. — Сладость моя… Лёгкие поцелуи пробежались по шее, затем рассыпались по плечам, а пальцы выписывали на коже какие-то замысловатые узоры. Хотелось смотреть в эти глаза, что блестели как бескрайнее море только для него одного, чувствовать тяжело-вздымающуюся грудь своей, чтобы мелкие разряды тока бегали между их телами, сжигая всё вокруг. Поэтому Чимин аккуратно развернулся в кольце рук и, не сводя мутного от возбуждения взгляда, прошептал, почти касаясь своими губами мужских: — Люблю…. — Безмерно… — несдержанный вздох в ответ, и с каждой секундой дышать всё труднее. — как до солнца. — Ты не собрал хвостик? — Сам сделаешь? — Чонгук стянул резинку со своего запястья и отдал её Чимину, а когда тот сделал то, о чём его просили, улыбнулся и повернул голову к панорамному окну, словно в зеркале пытаясь рассмотреть своё отражение — несколько тонких прядей в районе висков обрамляли лицо, остальные же волосы были собраны вместе. Внезапно мягкие пальцы коснулись подбородка, возвращая внимание, а следом губы прижались к его собственным. Чимин целовал мужчину, с каждой секундой, сдаваясь в плен собственных чувств и эмоций, и хоть сейчас ему было безумно страшно, хотелось верить, что любимый человек всё сделает правильно и никогда не заставит жалеть о том, что будет происходить с ними этой ночью. Руки на чужих плечах, в волосах, длинные пальцы, сжимающие тонкую талию так сильно, что завтра обязательно останутся следы и дыхание — одно на двоих. — Вместе… — Навсегда… Эти слова потонули во вздохе, когда Чимин почувствовал, как чужие ладони сильно сжали его ягодицы. Желание дрожью пронеслось по телу, концентрируясь горячим узлом внизу живота, границы реальности размылись, инстинкты шли впереди разума — ноги обвили пояс мужчины, а руки крепко сжали плечи. Пак уткнулся носом куда-то в район шеи, позволяя Чону подняться вместе с ним на ноги. Когда они достигли спальни, Чонгук осторожно положив парня на кровать, навис сверху, накрывая собой такого послушного сейчас мальчишку. Тело под ним пробивала мелкая дрожь, в глазах на пару с предвкушением и любовью плескалось безграничное доверие и казалось, что время замедлило свой ход только для них двоих. Когда кончик языка коснулся особенно чувствительного места за ухом, Чимин выгнулся в спине, запрокинув голову и громко застонав, а мужчина, коротко улыбнувшись, продолжил блуждать мягкими поцелуями по коже. Идеальная линия челюсти, пухлые щёчки, милый носик, всего этого хотелось бесконечно касаться губами, не прекращая ни на секунду. Забывая о себе, Чону хотелось в первую очередь подарить удовольствие своему мальчику, он совершенно не заботился о том, что сам кроме мимолётных лёгких поцелуев, куда дотянуться губы, не получал больше ничего. Такое с ним случилось впервые. Чимину казалось, что он весь превратился в одно сплошное чувствительное место, что вся кожа, каждый её миллиметр, горел огнём. Мысли в голове кружили пчелиным роем — парень пытался понять, почему сейчас все прикосновения Чонгука ощущались так по-другому, так по-особенному ярко и волнительно. Получается, мужчина был прав, советовав отпустить ситуацию, и как только он это сделал, доверился и принял себя в этих отношениях, мир заблестел новыми красками. Значит это так работает, когда тепло по венам разносит удовольствие, особенно концентрируясь на том участке, который Чонгук целовал, обводил языком или мягко прикусывал зубами. Жадные поцелуи заставляли звёзды перед глазами взрываться яркими фейерверками, а от нежных прикосновений сердце стучало так часто, грозясь проломить грудную клетку, что воздух приходилось хватать жадными глотками. Чимин растворялся в нежности мужчины, настолько, что, ощущая прикосновения к себе, сгорал, проваливаясь всё глубже и глубже в мир удовольствия. Чон уверенным движением рук развел ноги парня в стороны и, наклонившись, проложил дорожку из поцелуев по внутренней стороне бедра, с каждым разом поднимаясь всё выше, широкими мазками прошёлся по яичкам, втягивая их поочерёдно, перекатывая во рту и чувствуя, как дрожит тело под ним. А когда кончик языка ткнулся в мокрую щель уздечки, аккуратно раздвигая чувствительные стенки канала, руки Чимина вцепились в простыни, стоны стали на октаву выше, а галактики где-то взорвались и схлопнулись, образуя новые миры и системы. Его тело пробивало лёгкими разрядами тока каждый раз, когда Чонгук брал особенно глубоко, казалось, не обращая внимание ни на саднящее горло, ни на то, что губы начало сводить от долгого минета, ни на то, что его собственный член в штанах болезненно ныл, желая получить такую необходимую разрядку. — Сладость моя, пожалуйста, возьми пару подушек, положи их поперёк кровати и повернись на живот. — ему хотелось дать своему мальчику всё, всё, что он только захочет, но он понял, что его выдержка трещит по швам, как только Чимин беспрекословно выполнил его просьбу и сейчас стоял перед ним такой… открытый, доверчивый и чертовски сексуальный. — Я буду очень аккуратным, обещаю. Доверься мне… Получив утвердительный кивок и немое согласие, Чон на несколько минут, подавшись слабости, прижался к спине парнишки, ощущая, как его собственный член умостился на ягодицах парня, а потом собрал жалкие остатки сил и отстранился от Чимина. В голове набатом била мысль засадить ему как можно глубже, но сегодня его цель не в этом, поэтому Чонгук постарался мысленно отвлечься от дикого возбуждения, спустился ниже и глубоко вздохнул, сдаваясь в плен собственному сумасшествию. Чимин под слоями удовольствия уже слабо соображал, что с ним делали в принципе, но когда он почувствовал мягкие губы на своей ягодице с одной стороны и нежные прикосновения пальцев на другой, его подкинуло на кровати так, что ему показалось, что он находится в свободном полёте. — Чо-о-он… — Тшш, ты обещал мне расслабиться, всё будет хорошо… Чонгук прикрыл глаза, стараясь запечатлеть этот момент яркой вспышкой в своём сознании, чтобы потом вспоминать эту картинку в мельчайших подробностях. Он неторопливо гладил нежную кожу, везде, куда только могли дотянуться руки в его положении, целовал, шептал какие-то успокаивающие слова, при этом внимательно прислушиваясь к реакции чужого тела. А когда почувствовал, что парень немного расслабился и перестал так дрожать, развёл ягодицы в стороны, открывая себе вид на розовое колечко мышц, и, кажется, сошел с ума, представляя, как туго будет входить его член и как горячо будет внутри, когда с каждым толчком он будет вбиваться сильнее, пока не заполнит его до конца, пока не сделает своим… Чимина хотелось до безумия, пошлые картинки, одна развратней другой, сменяли друг друга так быстро, что пришлось остановиться на пару секунд, прикрыть глаза, чтобы отвлечься и хоть немного привести дыхание в норму. А когда это всё же получилось, Чон наклонился вперёд и провёл языком по расщелине, от самой мошонки до поясницы: — Ты использовал ароматизатор, очень вкусно. — Чо-он… это… это что? — Теперь ты и правда настоящая сладость, расслабься… тебе понравится. Язык выписывал круги на коже, выводил узоры, от которых колени разъезжались в стороны, а потом скользнул в центр. — Чо-он… Чо-он… — Чимина снова подкинуло на постели, и только сильная хватка на бёдрах помогла ему удержаться на месте — руки тряслись, беспорядочно комкая простынь, а ноги вмиг стали ватными. — твою мать… чёрт… как такое вообще возможно… Казалось, парень уже давно перестал контролировать своё тело и слова, что на пару со стонами то и дело срывались с пухлых губ, пока он, сам того не осознавая, подавался назад, стараясь ощутить больше. Перед глазами плыли галактики, а всё тело превратилось в одну большую туго скрученную спираль. Он плохо понимал, что происходило с ним, кажется, просил ещё, умолял, чувствуя, как язык гладит изнутри бархатные стенки, и медленно умирал. — Гук… ещё… давай… я хочу… Стоящий колом член тёрся о мягкую ткань наволочки, даря дополнительную стимуляцию, и эти ощущения невозможно было даже близко с чем-то сравнить или как-то описать. Он потерялся в них, потерял себя, срывая голос громкими стонами, и если кто-то посмеет поспорить с Паком о том, что звёзды невозможно увидеть с закрытыми глазами, он набьёт этому человеку морду. Потому что сейчас, именно в эту минуту, у него перед глазами плясали целые созвездия. А когда Чонгук сильнее развёл ягодицы в стороны, проникая языком настолько глубоко, насколько позволяла ему физиология, Чимин кончил, забрызгивая постель под ним перламутровыми каплями. Перед глазами темнело, в ушах громыхал духовой оркестр, а сердце сбилось с ритма. Парень обмяк и безвольной куклой упал на кровать, прислушиваясь к собственным ощущениям — поясницу ломило, саднило колени, но это было ничто по сравнению с той феерией, что он ощутил несколько минут назад. Чимин почувствовал, как пальцы ласково пробежались по щеке, а потом туда же ткнулись мягкие губы. — Я люблю тебя… На ватных ногах, которые затекли и сильно тряслись Чонгук отправился в ванну, чтобы помочь себе снять напряжение, которое уже болезненно жгло внизу живота, а вернувшись в комнату, ожидаемо застал парня глубоко спящим, так и оставшись лежать на подушках, раскинувшись как морская звезда.