***
Джордж махнул палочкой, и незаметный гобелен в одном из длинных коридоров Хогвартса пропустил их в небольшой закуток с высоким окном, которое выходило на озеро, пришвартованный корабль Дурмстранга и Запретный лес. Потом зажёг свечи на стенах и наложил на вход пару защитно-маскирующих заклинаний, чтобы на их убежище не наткнулись учителя или другие студенты. В углу валялось несколько подушек, явно стащенных из факультетских гостиных Гриффиндора и Хаффлпаффа. — Вот, – чуть смущённо произнёс Алекс. – Мы обычно увеличиваем подушки, и тогда тут довольно мило. Но если вы придумаете что-то ещё… Шарль осмотрелся и потянул из кармана волшебную палочку. Пол у всех под ногами практически разошёлся – он превратил верхний слой камня во что-то мягкое. Пьер придал поверхности приятный глазу светлый оттенок, и теперь можно было не только сидеть на подушках, но и в любой удобной позе валяться прямо на полу. Небольшой твёрдый квадрат оставили, чтобы сложить туда принесённую из кухни еду и бутылки со сливочным пивом. — Тут прохладно, – Шарль обнял себя за плечи. – Карлос, поправишь? Тот кивнул и тоже достал палочку, шепча испанские слова. Кажется, опять можно было проделать это стихийно, но он решил не рисковать. Ребята наконец удобно уселись и принялись за еду, а Карлос стал подробно рассказывать, что произошло с Ландо, транслируя в том числе объяснения Шарлотты. О том, что всё должно быть хорошо, он облегчённо обмолвился ещё по пути на кухню. — Ива стояла почти пятьдесят лет, – укоризненно протянул Джордж. – А потом приехал Макс. — Я же сказал, что хочу извиниться, – парировал тот, на удивление не кидаясь в драку. – Мне уже надоело, что все вокруг считают меня неудачником и придурком, – на второй день после прибытия он подрался с однокурсником из-за Келли, потом глупейшим образом провалил первое задание, а теперь оказался среди инициаторов конфликта в тоннеле под Ивой. — Мне кажется, среди нас нет, как ты выразился, придурков, – примирительно произнёс Шарль. – Что до неудачников – второе испытание выиграл ты. Кстати… – он хотел задать вопрос, но не понимал, насколько это тактично. Зато более прямолинейный Джордж не сомневался. — Как ты прошёл задание с голосами? Мы там здорово задержались и чуть не облажались. — Мы перепугались, честно говоря, – уточнил Шарль со смешком. Сейчас вспоминать было не стыдно, потому что маленькая тёплая комната слишком ярко контрастировала с тёмным лесом и его ужасами. Макс недолго помолчал, опустив в пол настороженный взгляд серых глаз. Было трудно подобрать слова так, чтобы его правильно поняли с первого раза. — Им просто некого против меня использовать. У мамы и сестры – кстати, она учится в Шармбатоне на пятом курсе – не было интервью, взять их голоса не смогли. Я услышал только отца. И я этим наслаждался. И просто пошёл дальше. Меня никто не любит, кроме мамы и сестры, и я никого, кроме них. Наверное. И друзей у меня нет. Пьер незаметно от остальных успокаивающе пробежал пальцами вдоль спины Шарля. Оба промолчали, как и остальные – если первые слова Макса вгоняли в ужас и непонимание, вторая часть объяснений явно указывала на то, что это сложная и очень неприятная история. На Макса выжидающе уставились пять пар глаз, и он вдруг понял, что стоит продолжить. И первым делом обозвал своего отца, Йоса Ферстаппена, непечатным словом. — Родители страшно ругались с тех пор, как я себя помню. Доходило до драк. В итоге мама увезла нас с Викторией из Голландии в Бельгию и хотела, чтобы я учился в Шармбатоне. Но отец всё же нас нашёл, забрал меня и отдал в Дурмстранг из-за дружбы с директором. Где-то к пятому курсу я наконец сообразил, что они вдвоём и советник Хорнера Гельмут Марко делают из меня какую-то амбициозную машину. Но вот я чемпион школы, и всё это как будто было не зря, но… Я скорее убедил себя в том, что хочу этого сам во что бы то ни стало. Это они хотят ради себя самих и прославления своей школы. Макс замолчал – ему казалось, это была его самая длинная речь за всю жизнь, тем более на неродном английском языке. А об этом он и вовсе никому не рассказывал, исключительно терзаясь мыслями про себя. Шарль и Алекс начали говорить одновременно, смутились и замолчали оба, потом переглянулись и как-то установили очерёдность. — Если Кубок Огня тебя выбрал – значит, ты действительно чего-то стоишь, – произнёс Шарль. – Значит, бросал свою фамилию без сомнений. — Наверное. Мне всё же интересно себя проверить. Но потом я бы хотел жить обычной жизнью, а они мне этого не дадут. — Ты видишься с мамой? – задал вопрос Алекс. — Нет, – после паузы Макс покачал головой. – С одиннадцати лет. Только переписываюсь, когда в школе, а на каникулах живу у отца. Он запрещает. Все замерли в неловком молчании. Никто не знал, что сказать, ни у кого не хватало нужного уровня тактильности, чтобы запросто обнять в первый же день более близкого знакомства. — Говори, если будет нужна помощь, – наконец произнёс Джордж, больше склонный к действиям, а не рефлексии. – Я сейчас серьёзно. Все вместе мы наверняка сможем что-нибудь придумать. Остальные вразнобой покивали, а Макс наконец улыбнулся – не слишком широко, но, кажется, это было первое подобие улыбки, которое они видели на его лице – кроме того, что после победного второго задания. — Спасибо. Конечно, пока нельзя было назвать всех присутствующих закадычными друзьями, но между чемпионами трёх школ и их компаниями стала рушиться ещё одна стена. — Вы в Дурмстранге правда изучаете тёмные искусства? – задал вопрос Пьер. — Нет, не в чистом виде, – Макс покачал головой. – Но по сравнению с тем, что я вижу здесь, у нас всё намного строже – расписание, более ранние подъёмы, система наказаний. Мы уделяем огромное внимание дуэлям, стратегии магического боя, боевым заклятиям. Среди них есть довольно гадкие, и нас заставляли отрабатывать их друг на друге. Дуэльные занятия часто ставили не только в основное расписание, но и на свободное время – особенно на старших курсах. Макс вспоминал это без удовольствия, несмотря на то, что был любимчиком директора и слышал от него всяческие похвалы. Было совсем неудивительно, что они с однокурсником из России, которого почему-то отправили в Дурмстранг, а не Колдовстворец, совершенно тронулись умом из-за Келли. — Давайте поговорим о чём-нибудь хорошем, а не о гадких заклятиях, – попросил Алекс, поудобнее упёршись спиной об увеличенную заклинанием подушку и перекинув ноги через ноги Джорджа. – Может, расскажете, как познакомились? – он посмотрел на Шарля и Пьера. — Так в школе на первом курсе, – усмехнулся Пьер. – Что тут рассказывать? — Я, скорее, имел в виду, как стали встречаться, – смущённо пояснил Алекс. – Не так выразился. — Если ты хочешь послушать о чём-то хорошем, то это не самая подходящая история, – уклончиво проговорил Пьер. – И не самая короткая. — Я расскажу, – подал голос Шарль. – Если у нас наметился вечер откровений… Значит, пора. — Это связано с тем, что ты видишь фестралов! – догадался Джордж, тут же получивший от Алекса пинок за бестактность. – Ай! — В общем-то да, – согласился Шарль. Он знал, что это будет неимоверно трудно, но они постепенно раскрывались друг перед другом, и даже Макс предстал человеком со своими проблемами, а не живым орудием для войны, которой не было. В них с Пьером тоже пока видели только внешние образы двух безумно влюблённых друг в друга юнцов с ветром в головах. Начать пришлось с самого начала, потому что все нити истории были тесно переплетены – светлые с самыми тёмными. На Турнире Шарль впервые столкнулся с фестралом, но наверняка увидел бы крылатого коня уже в конце лета перед пятым курсом. Тогда он планировал провести отличные каникулы в компании своего крёстного Жюля Бьянки – в перспективе лучшего мракоборца Франции. Жюль был старше на восемь лет: уже выпустился из Шармбатона с блестящими оценками, без труда закончил академию авроров и сразу приступил к работе в аврорате во французском Министерстве магии. Шарль с детства боготворил его и стремился всячески подражать, а Жюль вёл себя с ним как с равным, а не как с ребёнком. Тем летом он наконец взял отпуск и хотел провести его дома в Ницце, ничего не делая. Из обязанностей – разве что приглядывать за Шарлем, который непременно захотел остаться с ним, а не лететь с их родителями и одиннадцатилетним Артуром в отпуск на магловском самолёте. Те бы запрещали ему далеко заплывать и заставили присматривать за братом, а с Жюлем всегда можно устроить заплыв наперегонки, выучить новые заклинания и слушать взахлёб истории о его работе: борьбе с тёмными созданиями, которые нет да появлялись в разных уголках страны даже в спокойные времена, и интересных расследованиях в сотрудничестве с иностранными Министерствами. Две безмятежные недели истекли быстро, и оставалось ещё столько же, когда в один из вечеров в камине появилась голова начальника Жюля. Шарль заинтересованно вытянул шею и навострил уши: оказалось, на южном побережье Франции давно орудует оборотень, и только сейчас удалось засечь, что он движется к Ницце, оставив кровавый след в Марселе, Сен-Тропе и Каннах. Но весь отдел мракоборцев отбыл на важнейшее задание, совместное с испанцами – в Пиренеях неподалёку от Шармбатона обнаружили новую стоянку великанов. Поэтому Министерству была нужна помощь Жюля, который хоть и находился в отпуске, но мог быстро и эффективно сделать свою работу. «Ты или возьмёшь меня, или никуда не пойдёшь! – заявил Шарль, активизируя всю наглость, на которую способен. Ему было очень интересно вживую понаблюдать за работой настоящего мракоборца. – Я не буду мешаться!» Жюль переодевался в менее сковывающую одежду, но замер в одном рукаве, услышав столь дерзкие высказывания. «Ты останешься здесь и не высунешь наружу даже носа, пока я не вернусь, – голос был как никогда серьёзным – никаких шутливых или весёлых интонаций. – Ты меня понял?» «Да», – Шарль опустил голову. «Хорошо», – Жюль взял волшебную палочку и направился к выходу. «Через сколько ты вернёшься?» – Шарль пошёл следом, чтобы проводить его до дверей. «Надеюсь, справлюсь через полчаса или около того. Мне сказали, он в районе пляжа». «Не уходи», – вдруг выпалил Шарль, в каком-то глупом порыве обвиваясь вокруг его руки. «А ты не бойся, – тот рассмеялся и потрепал его по волосам. – Завари чай к моему возвращению. И у нас печенье в духовке – ты не забыл?» Жюль выпутался из его хватки, шагнул за порог и трансгрессировал. Шарль удручённо посмотрел на полную луну, захлопнул дверь и стал как неприкаянный бродить по большому дому. В книге смог прочитать только три страницы, на пианино сыграл пару фраз и тут же подскочил на ноги, потом сунул нос в какие-то рабочие записи Жюля, но даже они сейчас не привлекали. Когда до истечения получаса оставалось пять минут, он пошёл на кухню и указал волшебной палочкой на медный чайник, зажигая огонь. Колдовать на каникулах было запрещено, но его старший брат Лоренцо прошлым летом выдал им с Пьером секрет о том, что отследить магию несовершеннолетних в местах скопления волшебников невозможно. Шарль достал из духовки готовое румяное печенье, левитировал на стол чашки и снова принялся ждать. Полчаса давно прошли – Жюля не было. Он не вернулся и через час, и Шарль заволновался ещё сильнее. Он посмотрел во все окна и даже выглянул за дверь, хотя Жюль велел этого не делать. Наконец решился, взял метлу и вылетел из дома, потому что не любил сидеть и беспомощно ждать. Над магической деревней это было неопасно, но затем по дороге к пляжу под ярким светом полной луны оставалось надеяться, что ни один магл не выйдет на полуночную прогулку и не посмотрит вверх. Долгое время он летел вдоль моря, а внизу стелился пустой пляж. Шарль подумал, что Жюль уже вернулся и ждёт его, чтобы задать головомойку, но потом увидел тёмные фигуры на белых камнях. Их было четыре, и две уже не двигались, а ещё две боролись, лёжа на земле. Шарль чуть не свалился с метлы, поняв, что Жюль повержен волком-оборотнем и пытается отбиваться, но палочка уже отброшена в сторону, и до неё никак не дотянуться. Он камнем рванул вниз и соскочил на песок, чувствуя страх, перемешанный с адреналином. В голове вертелось единственное заклинание с первого курса, и оно никак не должно было сработать на оборотне в полнолуние в волчьей форме. «Петрификус Тоталус! – но из палочки внезапно вырвался мощнейший магический луч, и обездвиженный оборотень отлетел на несколько метров. – Инкарцеро!» – чтобы окончательно обезопасить себя и Жюля, он связал врага верёвками. И сразу кинулся к крёстному, падая рядом на колени. Он вовремя отбросил оборотня, не позволив обезобразить лицо. Всё тело было покрыто ранами от зубов и когтей, самая жуткая – на шее, кровь вытекала потоком. «Он не один, их было трое. На третьего меня не хватило, – прошелестел Жюль не своим голосом, пытаясь выдавить улыбку. – Ты вытащил печенье?» «Да, – по щекам наконец потекли слёзы. Шарль старался заткнуть рану, но всё было тщетно. – Жюль, ты только скажи, что мне делать?!» – он предполагал, что есть какие-то магические способы хотя бы остановить кровь, которых он пока не знает. «Просто живи, – на последнем издыхании выговорил Жюль. – Проживи счастливую жизнь». Глаза остекленели, и Шарль завыл не хуже оборотня при полной луне, припадая ему на грудь и совершенно не зная, как выполнить эту последнюю волю. Потом подоспели освободившиеся мракоборцы, с трудом отцепили его от тела и задавали какие-то проясняющие вопросы. Один трансгрессировал с ним обратно к дому, засунул в дверь как неодушевлённую вещь и сказал, что Министерство свяжется с родителями, которые должны будут вскоре вернуться. И попросил никому не открывать дверь – даже соседям. — Потом целая ночь и полдня выпали у меня из воспоминаний, – Шарль рассказывал. Глаза покраснели, он вцепился в руку Пьера. Все бы поняли, если бы он прекратил, но он говорил, потому что нужно было завершить это. – Я просто как будто вынырнул откуда-то из темноты – и вот Пьер обнимает меня на полу кухни. Наутро про трагедию написали в газетах. Министерству удалось скрыть наличие Шарля от журналистов, но Пьер знал, что этот месяц он жил у Жюля, потому что они переписывались и делились новостями, мыслями, переживаниями. Только к обеду мама разрешила навестить Шарля с помощью летучего пороха, и Пьер назвал адрес, кинув пригоршню в огонь. Его протащило по каминной сети и выбросило в другой гостиной – он едва удержался на ногах. Шарль находился здесь же: сидел на ковре, привалившись спиной к дивану. Взгляд был совершенно пустым – он никак не отреагировал на внезапное появление в комнате лучшего друга. Пьер позвал его по имени, но Шарль даже не дёрнулся, и тогда стало по-настоящему страшно. Вернуться за родителями? Или здесь нужны целители? Он сглотнул и подошёл ближе, присел рядом. Шторы были задёрнуты – видимо, с вечера – поэтому Пьер только сейчас заметил, что Шарль весь в крови: на руках и лице – тёмная, запёкшаяся, на одежде – ярким пятном. «Тергео», – Пьер шепнул очищающее заклинание и убедился, что это чужая кровь – он был не в силах назвать имя Жюля, которого тоже знал. Шарль послушно поворачивался под движения палочки, позволяя привести себя в порядок, и это было добрым знаком. В ткань майки кровь впиталась, а более сильную форму заклинания Пьер забыл, поэтому огляделся и увидел свисающую со спинки стула футболку, которая явно принадлежала Шарлю из-за принта с флагом Монако. Он призвал её манящими чарами, и Шарль переоделся, но потом уселся в ту же позу и опять уставился куда-то вдаль. Пьер беспомощно стоял рядом, не зная, что предпринять. «Ты меня слышишь?» Никакого ответа. Он внимательно посмотрел по сторонам и взял со стола чашку, наполнил водой и передал Шарлю. Тот выпил всё до дна, снова демонстрируя, что не потерял связь с реальностью до конца. Но нужно было как-то вытащить его из той реальности, куда он загнал себя сам. Пьер жалел, что ему всего пятнадцать лет, и он не знает, что делать. Как бы сейчас поступили взрослые? Может, как-то могут помочь школьные знания? Да нет, они абсолютно дурацкие. Разве что… Их ещё не учили бороться с дементорами, которые по сути были синонимами отчаяния, но чуть ли не на первом уроке защиты от тёмных искусств профессор Алези рассказывал о пользе шоколада. Сейчас это казалось наивным, но вдруг? «Акцио, шоколад», – попробовал Пьер, надеясь, что искомое окажется в пределах комнаты. Не получилось – нужно было идти искать, но он не хотел оставлять Шарля одного, поэтому взял его за руку, совсем как ребёнка, и осторожно потянул за собой. Шарль молча поднялся и пошёл следом: они спустились по лестнице, и Пьер безошибочно обнаружил ведущую в кухню дверь. На столе стоял чайник и противень с печеньем. Увидев это, Шарль содрогнулся всем телом, почти сгибаясь пополам, и схватился за Пьера, а потом из глаз ручьём покатились слёзы. Сквозь рыдания наконец послышался голос. У него подгибались колени, и Пьер осторожно опустился с ним прямо на пол, не пытаясь успокоить, а просто обнимая, прижимая к себе, поглаживая по волосам. Когда всхлипы постепенно утихли, Пьер снова позвал его. «Шарль». Тот наконец поднял широко раскрытые глаза – две зелёные бездны, сейчас – в болезненно красном обрамлении. «Шарль, ты меня слышишь?» Тот кивнул, а потом с его губ наконец слетело: «Да». Пьер взял его за руку, другой осторожно стёр слёзы с обеих щёк. «Я с тобой». «Ты меня не оставишь?..» – голос Шарля дрогнул. «Никогда. Будем вместе ждать твоих родителей. Как ты себя чувствуешь?» «Не помню, как здесь оказался. Помню, как убили Жюля. Кто-то из министерских трансгрессировал со мной и затолкал в дом. И вот уже здесь ты. Как ты сюда попал? И где Жюль? Куда они его забрали? – Шарль беспокойно заозирался по сторонам, но потом снова сник. – Убери это чёртово печенье так, чтобы я не нашёл. Лучше выброси». Растворять вещи в воздухе учили только на старших курсах, и Пьеру пришлось заняться этим вручную. Потом мама прислала им через камин обед и маленькую склянку с зельем и подписью: «Чтобы спать без снов». Весь вечер они разговаривали, и Шарль не отпускал руку Пьера ни на секунду. Они уснули в обнимку, и благодаря снадобью Шарлю ничего не снилось. Он спал долго, но проснувшийся раньше Пьер не уходил, держа его в объятиях. К полудню вернулись взрослые, сумевшие получить право на создание внепланового портала через несколько стран только спустя сутки после произошедшего. Мсье и мадам Бьянки были убиты горем, из-за спин родителей Шарля выглядывал маленький Артур, закончивший только первый курс. Пьер стал прощаться – было неловко оставаться свидетелем чужой семейной трагедии – и двинулся из прихожей в гостиную с камином, но Шарль почти побежал следом. «Не уходи», – надрывно проговорил он, мягко касаясь его щеки и глядя прямо в глаза. Пьер перехватил его ладонь, прижимая сплетение пальцев к сердцу. «Ты больше не один. Сейчас о тебе позаботятся родители, а потом мы ещё обязательно увидимся до школы». Пьер думал, что ему самому понадобится зелье для отгона сновидений, потому что теперь каждую ночь не будут давать покоя его прекрасные зелёные глаза. А перед тем, как шагнуть в камин, он ощутил на щеке короткое прикосновение губ. В сентябре они вернулись в Шармбатон, перейдя на пятый курс, и оба ясно понимали, что чувства перестают быть только дружескими. Они переплетали пальцы, когда оставались наедине. Пьеру казалось, что мир вокруг замирает, когда он смотрит на Шарля. Шарлю казалось, что в этой жизни нет ничего важнее, кроме как улыбаться Пьеру и видеть его улыбку в ответ. Он всё реже вспоминал ту страшную ночь, сны стали спокойными, а образ Жюля отзывался в сердце теплом, а не болью. — А весной папа заболел драконьей оспой и через три месяца умер, – этой фразой Шарль окончательно убил надежду в сердцах слушателей, которые искренне думали, что полная скорби история подошла к концу, а в кульминации робко пробивается солнце. Алекс уже давно вытирал слёзы, более непробиваемые Джордж и Макс растерянно таращились каждый перед собой. Карлос обо всём знал, но разрозненно, и сейчас пытался выстроить всё в голове. Получалось плохо. Профессор Бинотто тогда вызвал Шарля в кабинет после ужина, приказал в срочном порядке брать Артура и через полчаса быть на этом же месте – он подготовит портал для их отправления домой. Использовать сеть летучего пороха было нельзя: Монако имело собственные магические границы. На вопрос, что случилось, директор не отвечал. «Вам всё расскажет ваша мама», – уклончиво говорил он, хотя Шарль уже всё понял. Артур остался дома на неделю, а он был в школе наутро после похорон. На этот день был запланирован важный квиддичный матч, и замены у них не было. Команда Шармбатона играла во второй французской лиге: Шарль и Пьер были охотниками, и их тройка с однокурсником и соседом по комнате Антуаном Юбером устрашала другие команды скоростью и полным взаимопониманием. Карлос играл на позиции загонщика, как его знаменитый отец, который в молодости выступал за сборную Испании и стал чемпионом мира. Шарль рассказал только им троим, но Пьеру написал короткую фразу раньше, как только приехал домой и узнал. Он сжал скоростную модель метлы перед предматчевой разминкой и медленно выдохнул. Хотелось сконцентрироваться исключительно на игре, и это понадобилось вдвойне, когда их ловец выбыл в самом начале матча, вырубленный бладжером. Всё легло на плечи охотников, и они методично создавали отрыв более чем в сто пятьдесят очков, сохраняя высочайшие скорости и перебрасывая друг дугу квоффл. Соперники практически не брали мяч в руки, Шарль забил почти все голы. Он неудержимо рвался к кольцам, закладывая немыслимые и даже опасные траектории, но невозможным образом удерживался на каждом вираже, будто сросшись с древком метлы. Он забросил в двадцать пятый раз, когда судья возвестил об окончании матча и победе Шармбатона – ловец из другой команды наконец поймал снитч, но отрыв был слишком большим. Шарль облетел стадион по кругу и поднял руку вверх, глядя в небо. Все хлопали его по плечам и спине, поздравляя, а журналистка Жаклин Лежен успела к вечернему номеру республиканской газеты с колонкой, где призывала отдел магических игр и спорта переманить Шарля у Монако, чтобы их тройка в полном составе играла за сборную Франции. Когда Пьер наконец вытянул его из отмечающей победу толпы и повёл в их комнату, на улице стемнело. У Шарля не было никаких сил, и он привалился к стене, едва переступив порог. Пьер взял его за обе руки. «Ты меня не оставишь?..» – только и смог прошептать Шарль. «Я, кажется, уже отвечал на этот вопрос, – Пьер позволил себе улыбнуться. – Никогда». Он притянул его к себе и поцеловал. Сначала очень осторожно, будто пробуя. Потом, когда Шарль не отшатнулся и ответил – смелее, глубже. Но всё же отстранился сам, потому что было не самое подходящее время. — Давай дальше расскажу я, mon amour, – предложил Пьер, смотря на Шарля мягко, но в упор. Тот отвечал таким же взглядом, они были близко-близко. – Тебе уже хватит. Будешь добавлять, если что. — Дальше?! – прервал Макс и тут же смутился из-за своей резкости. – То есть… то есть, у вас случилось что-то ещё?.. — Да, – ответил Карлос, пока Шарль и Пьер выхватили эти секунды для поцелуев. – Я тоже вижу фестралов. Мы все трое видим. На шестом курсе квиддичный сезон начался уже в сентябре. За день до первого матча лил дождь, утром и днём погода не выправилась – тучи стали ещё более тёмными и тяжёлыми. Четырнадцать игроков взмыли в воздух, готовые бороться не только друг с другом, но и против взбесившихся небес. — Мы практически не видели квоффла, друг друга – кое-как, – говорил Пьер. – Потом Антуан всё-таки заметил мяч – одновременно с парнем из другой команды. Друг друга они не видели. И столкнулись на бешеной скорости. Звук удара перекрыл шум ливня. Когда остальные игроки поняли, что произошло, все помчались вниз, пытаясь поймать падающих или замедлить с помощью волшебства. Но для начала их нужно было разглядеть, а это едва ли получалось. Антуан умер после удара о землю на глазах у всей команды – медсестра пробилась на поле только через несколько минут, но не успела бы в любом случае. — Второго парня спасли, – тихо добавил Пьер. – Он уже начал потихоньку летать. Пока невысоко. Теперь Шарль уводил его подальше, потому что Пьер и Антуан дружили с самого раннего детства. Для Пьера эта трагедия была столь же осязаемой, как для него – смерть Жюля. Шарль распахнул дверь в раздевалку, почти таща его на себе и оставляя мокрые следы от дождя, заклинанием отпёр каморку тренера и тут же закрыл, а потом аккуратно опустил Пьера на старомодный диван. Пьер рыдал, уткнувшись ему в колени, и Шарль знал как никто другой, что боль нужно выплеснуть именно так. Он оставался рядом, не отпуская, и не знал, сколько времени прошло, когда Пьер распрямился. Зелёные глаза встретились с синими. «Моя очередь спрашивать, – шепнул Пьер едва слышно. – Ты меня не оставишь?..» «Никогда, – столь же негромко ответил Шарль – Я тебя люблю». «И я тебя». И опять было не время для признаний, но ему философски казалось, что им стоит смириться с превратностями жизни. Они были так молоды и уже так много перенесли. Для него – третьи похороны меньше чем за полтора года, и это был какой-то беспробудный ужас, если ему поддаваться. И если жить без любви. Прошло несколько недель, и Пьер наконец отложил зелье для сна без сновидений, которое ему дала медсестра Шармбатона мадам Франгипани – то самое, что прошлым летом пил Шарль. Мама Антуана побывала у них в комнате и забрала вещи сына. Пьер малодушно сбежал от неё, зная, что иначе сделает себе только хуже – просто вылетел на метле из окна, услышав о её приближении. С одетой во всё чёрное женщиной общался Шарль, чувствуя, что в свои годы становится чёрствым, как старик. Пьер вернулся вечером, вдоволь налетавшись, и улёгся на кровать с учебником по истории магии – завтра обещали спросить по пройденным параграфам. Шарль сидел в своей, уже переодевшись в спальную футболку и укутавшись в одеяло. Он лениво размышлял, теперь зная, что они сосуществуют очень близко со смертью. Это было неправильно и жутко, но он с этим смирился, даже привык. Но ведь так не должно быть? У него оставались мама и братья, Пьер, друзья с их курса. Он снова хотел тонко чувствовать, думать о какой-нибудь романтической ерунде и ощущать лёгкость на душе. И любить, любить ещё сильнее, если это возможно. Шарль выбрался из-под одеяла, поднялся на ноги и взял со стола волшебную палочку. Задумчиво огляделся и отлевитировал свою кровать поближе к кровати Пьера – обниматься на узких школьных постелях было жутко неудобно. «Что ты делаешь?» – послышался логичный вопрос. «Перестановку, – Шарль прокрутил палочку в пальцах мудрёным движением, недавно выученным на трансфигурации. Им рассказывали, как сращивать материи, и сейчас он делал из двух составных одно целое. – Получилось. Прост может быть мной доволен». «Шарль? – осторожно позвал Пьер, пытаясь предугадать его следующий шаг. – Иди же сюда». «Нокс», – тот погасил свет. Он и собирался так поступить, но предпочёл дождаться приглашения. Шарль стащил большую белую футболку и устроился на его бёдрах, поймал его ладони, касаясь ими собственной кожи. Потом наклонился, чтобы поцеловать, и прикосновения стали гораздо ощутимее. — В общем, он сделал из двух маленьких кроватей одну большую, – с ухмылкой завершил рассказ Пьер, ясно намекая на то, что было дальше. – Вот и всё. Я предупреждал, что это невесёлая и непростая история. Слушатели действительно выглядели пришибленными – каждый чувствовал, что совершил путешествие во времени длиною в жизнь, хотя прошло не больше получаса. Все теперь поняли, почему Шарль с Пьером не переживают о том, что о них подумают другие люди – знакомые или незнакомые. Их любовь взрастили невероятные трудности и боль, оттого она была высочайшей ценностью, которую нельзя скрывать, делая незначительной. Джордж подумал, что знай он об этом раньше, то ни за что бы не пошёл на Святочный бал в сопровождении Клэр Уильямс. Как бы это ни было важно для его карьеры. Никто действительно не знал, что сказать – даже Алекс, который, в отличие от своего парня, никогда не имел проблем с задушевными разговорами. В итоге обстановку разрядил сам Шарль. — Я бы тоже не знал, как отреагировать, так что всё нормально. Это уже позади, – он взял себе ещё одну бутылку сливочного пива и подвинул ближе блюдо со сдобными котелками. – Можем обсудить квиддич. Здесь же все играют? — Я тоже охотник, Алекс – вратарь, – пояснил Джордж, с упоением хватаясь за новую тему. – Макс? — В Дурмстранге нет официального чемпионата. Но если мы находим время поиграть, я всегда загонщик. — С учётом Ландо у нас как раз набирается целая команда, – восхитился Джордж. – Кстати! – он посмотрел на Карлоса. – Ты действительно сын того самого Карлоса Сайнса? – он осознал это, пока Шарль рассказывал, но, разумеется, не стал уточнять сразу. Карлос Сайнс-старший был известным на весь мир загонщиком, и многие ребята из их поколения полюбили квиддич именно благодаря его игре. В Испании вообще был период, когда мальчишки и девчонки мечтали о позиции загонщика, хотя обычно стремились в ловцы или охотники. – И тоже хочешь играть профессионально?! — Да, всё так, – просто ответил Карлос сразу на оба вопроса. – Со мной уже связывались испанские клубы. Но теперь я думаю играть в Англии, – жизнь за эти несколько месяцев повернулась так круто, что он уже не представлял её без Ландо. Но тому нужно отучиться ещё два года в Хогвартсе, и даже редкие совместные выходные в Хогсмиде – это лучше, чем летящие из Британии в Испанию и обратно письма. — Думаю, никаких проблем не будет, – Джордж пожал плечами. – Тебя отхватит с руками, ногами и метлой любой клуб Лиги. — Кроме «Холихедских гарпий», – ехидно вставил Алекс. — Кроме «Холихедских гарпий», – кивнул Джордж, соглашаясь, что в женскую команду Карлоса не возьмут. Разговоры наконец стали расслабленными и полушутливыми, их поддерживал даже Макс. Когда всё сливочное пиво было выпито, а еда закончилась, решили расходиться – но осторожно, чтобы не поймали преподаватели, которые иногда патрулировали замок по ночам. Шарль наложил дезиллюминационное заклинание на Пьера и Карлоса, потом повернулся к Максу с поднятой палочкой. Тот покачал головой и хмыкнул. — Не стоит. Хорнер и так в курсе, что я не вернулся на корабль до отбоя. Прятаться от него я не буду. — Он проверяет, легли ли вы спать? – Шарль поморщился. — Проверяет. И я наконец понимаю, что с этим пора заканчивать. Он выскользнул в коридор первым, через некоторое время – Пьер, Карлос и Шарль, которого тоже превратили в человека-хамелеона. Алекс собирался заколдовать Джорджа – ему было долго идти до башни Гриффиндора – но тот остановил его жестом. — Я должен тебе кое-что сказать, – Джордж почему-то очень волновался, а щёки заметно покраснели, и Алекс не помнил, чтобы видел его таким. — Слушаю, – заинтригованно протянул он. — Я тебя люблю, – выпалил Джордж. Алекс молчал, заинтересованно подняв брови, и смотрел на него со странной улыбкой. Джордж уже был готов потерять терпение, дожидаясь его реакции, но тот наконец спросил: — Ты в порядке? Не перегрелся? Может, проводить тебя в больничное крыло? — Со мной всё хорошо! – Джордж всплеснул руками. – То есть не совсем… Ну… – он залился румянцем так, что следы были видны и на шее. – Я всегда думал, что это и так очевидно. Но сегодня понял, что надо сказать. — Действительно, – тон Алекса был всё таким же ироничным. – Но ладно, я рад, что ты это сказал. Я тебя тоже люблю. А то ты мог быть и не в курсе, – ему эти слова дались намного легче. Они не пошли в факультетские гостиные, решив, что стараниями Шарля и Пьера здесь стало достаточно уютно. Только превратили одну из больших подушек в одеяло, когда наконец собрались спать. За окном уже светало.Глава III
31 мая 2021 г. в 17:39
Примечания:
Готовьтесь к тяжёлому чтиву, причём чем дальше, тем хуже :(
Гремучая Ива после войны перестала быть таинственной угрозой – студентам раскрыли, как усмирять опасное дерево, и рассказали о существовании тайного подземного хода, ведущего в Визжащую хижину. Чтобы никто не бегал в Хогсмид в неположенное время, Хижину сделали достопримечательностью – Гарри Поттер предложил устроить там мемориал, напомнив, что именно на этом месте погиб Северус Снейп. В день Памяти второго мая Визжащую хижину посещал практически каждый обитатель Хогвартса, но сам тоннель пользовался популярностью только у сорвиголов, которым хотелось хотя бы раз самостоятельно добраться до нароста у корней Ивы и заставить её замереть.
В теплый апрельский день под Ивой копошились ученики всех трёх школ – видимо, кто-то из Хогвартса рассказал о ней новым иностранным друзьям, и к дереву начались негласные экскурсии. Сначала всё было спокойно, но потом между студентами вспыхнул конфликт, и чьё-то оглушающее заклятие – то ли случайное, то ли намеренное – отлетело точно в тот самый сучок, полностью обломав его. И тогда Гремучая Ива взбесилась в разы сильнее, чем обычно.
— Что там такое? – Карлос услышал шум и крики. В субботу после обеда они с Ландо устроились на берегу озера: тот прихватил учебники и конспекты для подготовки к СОВ, но осилил только одну страницу в книге по защите от тёмных искусств и решил, что лежать головой на коленях Карлоса гораздо интереснее и продуктивнее.
— Там Гремучая Ива, – Ландо сложил ладонь козырьком, защищаясь от солнца. – Но все знают, что с ней делать. Может, это кто-то из ваших… Или из Дурмстранга, – он поднялся и захлопнул лежащий скорее для вида учебник.
Джордж и Алекс сидели у озера неподалёку от них и тоже насторожились – Джордж уже был на ногах, как староста школы. Все четверо заторопились к Гремучей Иве, и их глазам открылось страшное побоище – толстыми узловатыми ветками огромное дерево раскидывало учеников с огромной силой, раня до крови, специально кидая на жёсткую землю. Ожили и корни, доставая тех несчастных, кто пытался спрятаться в тоннеле. Джордж выхватил волшебную палочку, готовясь рвануть в гущу событий.
— Стой! – предостерёг его Алекс, хватая обеими руками за запястье. – Ты ничего не сделаешь. Зови кого-нибудь из учителей, а для раненых больше пользы от меня.
Джордж кивнул и побежал в сторону теплиц, чтобы найти профессора Лонгботтома. Карлос собрался последовать за Алексом, который уже помогал какой-то девочке выбраться из опасной зоны, но Ландо дёрнул его за рукав.
— Проследи, чтобы ко мне никто не подходил. Я попробую успокоить Иву.
— Сейчас придут учителя! – Карлос схватил его за руку, поняв, что он собирается делать. – Не надо, пожалуйста. Эта ваша Ива чертовски опасна.
— И как помогут учителя?! Да и пока они сюда плетутся, пройдёт целая вечность. Если будут жертвы… – Ландо вырвался, присел на колени и коснулся земли ладонью. И закрыл глаза, пытаясь наладить контакт с самым ощущаемым здесь организмом.
Он столкнулся с по-настоящему тёмной энергией и даже пошатнулся физически. Ива более чем за пятьдесят лет накопила достаточно ненависти – её предназначение испортили блокирующей магией, и теперь, когда препятствие было сбито, она жаждала отомстить волшебникам, которые посмели подойти так близко. Ландо привык находить у растений искорку жизни: где-то она чувствовалась сразу, где-то – совсем крошечной точкой, которую сложно уловить. Но сердце Гремучей Ивы было чёрным. Он пытался аккуратно впустить туда свою магию, которая бы растопила тьму, но дерево отчаянно сопротивлялось, давило в ответ, ощутив врага на ментальном уровне – там, куда ещё никто не забирался. Ландо чувствовал, что волосы уже налипли на лоб, что соприкасающаяся с землёй рука начинает дрожать, но ему ни в коем случае нельзя сдавать назад – он разозлил Иву ещё сильнее, и если отступит, её жертвам придётся хуже.
Интуитивно он понимал, что нужно делать, но никогда этого не пробовал. Ландо всегда именно что договаривался со всем растущим и способным расти, помогая, делясь своим светом. Сейчас он должен был направить этот свет более резко, против ответной и очень опасной силы, и он максимально сконцентрировался, посылая вперёд волны магии. Надо выбить, вытеснить всю тьму, и наконец нутро Ивы дрогнуло – Ландо хватило краткого момента, чтобы успеть и увидеть её прошлое до Хогвартса. И показать ей не полное злобы существование, а зелёную лужайку, тёплое солнце и ласковый ветер, живительный дождь и детей вокруг, которые пришли отдохнуть в её тени.
Рваные движения Гремучей Ивы замедлялись с каждой секундой. Карлос видел это своими глазами, не забывая держать вокруг них с Ландо магический щит – в суматохе приблизиться и спросить, что происходит, хотел каждый. Ветви Ивы колыхались всё реже, попавшие под её гнев измученные школьники отходили или отползали подальше. Многим было нужно в больничное крыло. А Ива наконец замерла – больше не шевелился ни один лист. Ландо стал заваливаться набок, и Карлос спешно подхватил его, не давая упасть на траву, а в следующую секунду снял Протего.
К ним сразу подбежал Алекс, с другой стороны спешили Джордж и профессор Уильямс – преподавателя травологии на месте не оказалось, потому что именно эту субботу он решил с позволения директора провести дома в Косом переулке, а не в школе.
— Что здесь происходило?! – запыхавшаяся декан Гриффиндора схватилась за сердце. – Мистер Норрис?..
Бледный Ландо бездыханно лежал в объятиях Карлоса, не приходя в себя. На лице не было ни кровинки, казалось, что даже губы слились с цветом кожи. Только тонкая пульсирующая жилка на шее подсказывала, что самого страшного не произошло.
— Ландо? – позвал Карлос и легко встряхнул его, но улучшений не последовало. – Где у вас больничное крыло?! – в голосе слышался так несвойственный ему нерв. К счастью, Алекс в критических ситуациях мыслил очень быстро.
— Идём.
Профессор Уильямс предложила наколдовать носилки, но Карлос покачал головой и подхватил Ландо на руки.
— Я сам. Далеко? – уточнил он у Алекса.
— Нет, на второй этаж, – они заторопились к замку. – Я присоединяюсь к вопросу Уильямс: что произошло?
— Ландо спас их всех от вашего чокнутого дерева.
— Это я понял. Но как, чёрт возьми?!
— А ты не знаешь?
— Нет.
— У него дар пробуждать растения, – Карлос с нежностью посмотрел на безмятежное лицо Ландо – можно было подумать, что он просто спит, но он находился без сознания и не приходил в чувство. – И, видимо, как-то на них влиять. Может, даже разговаривать – не знаю точно.
— Он нам никогда не рассказывал.
— Он боялся, что вы будете над ним смеяться.
— Я бы не стал…
— Ты – нет, – Карлос явно намекнул на Джорджа, который не понимал, что не все его шутки безобидны.
Они шагнули на лестницу, которая вдруг сменила направление, но Алекс оставался невозмутимым – значит, всё шло по плану.
— Надеюсь, что ничего страшного, – он коснулся руки Ландо. – Что это просто обычный сон из-за упадка магических сил, а не что похуже.
— Если это просто сон, мне нужно его поцеловать и разбудить? – Карлос нервно рассмеялся, уже готовый сорваться – его раздражало, что в Хогвартсе нельзя трансгрессировать даже в экстренных случаях подобных этому. Конечно, перемещать сквозь пространство бесчувственного Ландо – не самая хорошая идея, но можно бы было быстро перенестись в больничное крыло и вернуться с медсестрой, а не терять время.
— Ещё поцелуешь, и не один раз, – приободрил Алекс. – Мы пришли, – он открыл высокие двустворчатые двери больничного крыла и придержал их, чтобы Карлос мог зайти вместе со своей ношей.
В просторном светлом помещении уже были пациенты – успели добраться первые пострадавшие от Гремучей Ивы. Медсестра Шарлотта Сефтон умудрялась лавировать между ними со склянками, зельями и примочками, но остановилась, увидев вошедших.
— Тоже из-под Ивы? – она подошла, оценивающе глядя на состояние Ландо.
— Да, но не совсем, – признался Алекс.
— Он её остановил, и мы теперь не знаем, что с ним, – тихо добавил Карлос, искренне считая, что переломы и ссадины других ребят могут подождать – это пустяк для умений школьной медсестры. К счастью, Шарлотта была с ним почти солидарна – махнув палочкой, воздвигла ширму вокруг пары кроватей в конце длинного помещения и скомандовала ждать её там. Аккуратно положив Ландо на постель, Карлос присел рядом на стул, не отпуская его ладони. Собственные руки начало сводить, но он заметил это только сейчас.
— Ты дальше справишься? – спросил Алекс. – У Ивы может понадобиться моя помощь.
— Конечно. Спасибо, что показал дорогу.
Алекс убежал, и минуты через три за ширмой появилась Шарлотта – крепко сбитая блондинка, чей вид одновременно излучал уверенность и участие. Она попросила Карлоса рассказать всё, что произошло с Ландо, и ничего не умалчивать – и он поделился всем, что видел и что знал. Шарлотта кивнула, отправила куда-то говорящего Патронуса и стала проводить над Ландо сложные магические манипуляции, выпуская из волшебной палочки клубы света. Когда она записала что-то в отрывной блокнот, Карлос решился напомнить о себе.
— Что с ним?
— Вы ещё здесь? – медсестра удивилась: полностью погрузившись в выполнение обязанностей, она забыла о его присутствии за ширмой. – Мистер… Как ваша фамилия? – она не знала никого из учеников Шармбатона по имени, кроме Шарля, как чемпиона.
— Просто Карлос. Так что с ним? Он очнётся? Когда?
— Идём, – произнесла Шарлотта и поманила его за собой. Карлос думал, она ему всё расскажет, но за пределами ширмы увидел директора Хогвартса и ещё какого-то пузатого преподавателя с добрым лицом, по которому стекали редкие капельки пота.
Оказалось, это был профессор Браун – декан факультета Ландо. Шарлотта заставила Карлоса ещё раз пересказать все детали преподавателям, и пришлось повиноваться. Пока он говорил, учитель заклинаний несколько раз промокнул платком лоб и даже мясистую шею, директор Уильямс почему-то покраснел, а Шарлотта заклинанием приоткрыла форточку на одном из высоких окон. Карлос продолжал рассказывать и незаметно сжал кулаки, вгоняя ногти в кожу. Ему срочно нужно взять себя в руки, потому что если он не удержит свою магию, произойдёт катастрофа похлеще той, что с Гремучей Ивой. До этого он стихийно вызывал потепление вокруг только в детстве, ещё до поступления в школу. Наконец заговорила Шарлотта.
— Это полное магическое истощение. Мистер Норрис не проснётся, пока не восстановит силы – я не могу предсказать, сколько времени на это уйдёт: три дня, пять или неделя. Разбудить раньше можно, но он сейчас не левитирует и пёрышка. И тогда магия будет возвращаться значительно дольше.
— Но вы полагаете, магия восстановится, мисс Сефтон? – уточнил профессор Браун.
— Да, и в моих силах помочь. Но что касается необычных способностей – у меня может не хватить квалификации, если они не вернутся сразу. В таком случае, вызовем колдомедика из больницы святого Мунго.
Колдомедики почему-то представлялись Карлосу малоприятными людьми, и ему бы не хотелось, чтобы они понадобились. Но профессор Уильямс кивнул в ответ на объяснения Шарлотты, а профессор Браун проговорил:
— Стоит написать родителям мистера Норриса. Думаю, они захотят приехать его навестить.
— Ландо говорил мне, что они сейчас в Бельгии, – подал голос Карлос. – На родине его мамы.
Не то чтобы границы стран усложняли ситуацию для сов, но для волшебников – пока да: не все освоились с магловским транспортом, который пересекал подведомственные территории разных магических Министерств иногда даже быстрее.
Профессора наконец ушли – Карлос так и не услышал, что они решили насчёт письма родителям, потому что витал в своих мыслях. Он сразу направился за ширму к Ландо, не спросив разрешения Шарлотты. При любой попытке запретить стал бы спорить, а при необходимости даже сковал бы её Петрификусом. Хотя это, конечно, диктовало исключительно волнение.
— Карлос, – предсказуемо окликнула она, приняв его намерение общаться скорее по-дружески, чем официально, как было и со старшекурсниками Хогвартса. – Ему сегодня не будет ни лучше, ни хуже – ничего не изменится. Ты можешь не волноваться.
— Я всё же зайду, – упрямо проговорил он.
Шарлотта пожала плечами, не понимая, зачем навещать спящего, причём не простым сном, а магическим, и отправилась проверять остальных больных – некоторых после атаки Ивы пришлось оставить в госпитале на ночь. Но для Карлоса это было важно. Он опустился на колени рядом с кроватью, взял его холодную руку в свою, а левой несколько раз пригладил кудрявые каштановые волосы. Во сне Ландо казался ещё более маленьким и беззащитным, чем обычно: хотелось заслонить его собой, обнять и не отпускать до пробуждения.
Ждать было хуже всего. Пока он проснётся, пока вернётся магия – а вдруг не до конца, а если удивительные способности исчерпали себя возле Гремучей Ивы? Ландо всё время посмеивался над своим даром, всячески пытаясь его обесценить, но Карлос чувствовал, что на самом деле он так не думает. Если его будет не восстановить совсем, Ландо придётся очень долго успокаивать. Впрочем, ещё можно было надеяться на лучшее.
Он снова услышал своё имя, произнесённое голосом Шарлотты, и обнаружил себя сидящим на полу возле кровати, всё ещё сжимающим его ладонь. Карлос поднял глаза, будто не понимая, что не так.
— У дверей толпятся ваши друзья, – проговорила медсестра. – Я никого не пустила и настаиваю, чтобы ты пошёл с ними. Ужин ты пропустил, но, кажется, они для тебя что-то утащили.
— Я бы хотел остаться здесь.
— Послушай, – участливо произнесла Шарлотта, кладя руку ему на плечо. – Это сейчас абсолютно не нужно. Он не проснётся как минимум трое суток, и ему всё равно, есть ли кто-то рядом – главное не беспокоить. Иди к остальным друзьям и позаботься о себе.
Карлос поднялся на ноги и теперь смотрел на Шарлотту сверху вниз.
— Точно? Он точно не проснётся в ближайшее время – например, этой ночью? – было невыносимо даже представлять, как Ландо откроет глаза в полной темноте – ведь Шарлотта погасит свечи – и не поймёт, где находится и что с ним произошло, а вокруг никого не будет.
— Точно, – её голос даже стал немного ворчливым. – Иди. Всё будет хорошо.
Карлос покинул больничное крыло, осознав, что пробыл там несколько часов без перерыва, а за окнами уже темнело. В коридоре ждали Алекс, Джордж, Шарль, Пьер и почему-то Макс.
— А ты что здесь делаешь? – именно к нему Карлос и обратился. Кажется, не вполне дружелюбно.
— Это моё заклятие попало в тот отросток. Я хотел извиниться, – глухим голосом проговорил Макс.
— Теперь извинишься минимум через три дня, – тяжело бросил Карлос и повернулся к остальным. – Шарлотта говорила, у вас есть еда, – он понял, что действительно проголодался.
— Пока нет, – Алекс покачал головой. – Но мы думаем, что нужно добыть её на кухне – это быстро – и сесть в каком-нибудь уютном месте. И ты нам всё расскажешь.
Предложение всех устраивало, и ребята уже собрались двигаться к кухонным подземельям, когда Макс вдруг спросил:
— А можно с вами?