небо, как его глаза

небо над столицей Финляндии серое, мутное и какое-то грязное. говорят, солнечные дни в этой местности не особо частые гости. по улице уже третий день бродит приморский ветер, запах свежести и морской соли следует за ним по пятам. улицы разрисованы красивыми пейзажами и духом настоящей Европы, что как будто своими красотами пытается затмить общую унылость из-за серого неба и крохотных слезинок, украшающих окна. сегодня произвольная программа. решится судьба медалей и расстановка сил перед олимпийским сезоном. предолимпийский чемпионат мира – генеральная репетиция олимпиады. правда, на деле "это все брехня", как говорит Паша, потому что слишком большая вероятность того, что лидеры выдохнутся или закопаются под грузом ожиданий и амбиций. Паша осознает, что у них – у него и его партнерши Полины Муравьевой – есть реальные шансы на медали чемпионата. лидеры сборной завалились, потому что слишком много времени были вне соревнований да и возраст берет свое, они ведь катались еще на олимпиаде в четырнадцатом году; вторая пара сборной, видимо, не выдержала того самого груза ответственности из-за фееричных выступлений на финале гран-при в первой половине сезона, там они по-настоящему блистали, поставив мировой рекорд за произвольную программу. после такого от них ждут такого же катания на высшем уровне, а не сорванные прыжки и выбросы. они с Полинкой считаются вчерашними юниорами, хотя на взрослом уровне катаются уже второй сезон. просто до этого они были не особо приметны. на пятое место на национальном чемпионате никто не смотрит, даже если в прошлом году эти люди становились двукратными чемпионами мира среди юниоров. утренняя тренировка прошла неплохо, учитывая легкий мандраж и какой-то детский трепет в груди. они ведь выходят на один лед с настоящими легендами мирового парного катания. конечно, они еще не могут навязать им борьбу, но всего сезон назад казалось, будто они даже рядом постоять не смогут. выбросы идут не очень: Полина слишком сильно волнуется, но в целом все идет хорошо. прыжки почти идеальны, дорожка на уровне, вращения придется тащить из последних сил, потому что программа сложная. – ребят, вы не забивайте себе голову борьбой за медали. просто катайте так, чтоб все силы остались на льду. Паша смотрит в глаза тренеру, Михаилу Михайловичу. он уже достаточно опытный специалист, его ученики выигрывали олимпийские титулы уже тогда, когда появления на свет Пестеля даже в планах не было. у Сперанского своя школа, которая явно считается не последней во всем российском фигурном катании, все-таки славное имя она имеет за счет титулованных учеников. глаза у него такие пронзительные, словно видят не только душу Павла, но и все его мысли и переживания. ему кажется, будто Михаил Михайлович прямо сейчас читает выведенные аккуратным почерком слова, что носятся по голове Пестеля, потому что через пару секунд тренер меняется, глаза его смотрят уже по-другому. губы чуть дрогнули в легкой улыбке, а потом он поднял свою морщинистую, возрастную руку и сложил в кулак. Паша и Полина одновременно стукнули своими кулаками. – пора, – говорит Михаил Михайлович, когда их пару уже объявили. // дело было в том, что почерк у Пестеля кошмарный от слова совсем. но он был искренне уверен, что тетрадь его души и мыслей исписана аккуратными чуть в наклоне прописными буквами с завитками на хвостах. так пишет Николай Романов. юный неопытный одиночник, чьи огромные голубые глаза цвета самого чистого и светлого неба какой-нибудь Барселоны, где проходил финал гран-при в позапрошлом и прошлом сезонах. красивые у него глаза, не похожие на небо Хельсинки. Паша, когда победно вскидывает руку после абсолютно чистой произвольной программы, надеется, что эти самые глаза смотрели прокат, видели Пашу и то, как он оставил все силы на льду, потому что всего за два часа до проката он услышал:"я буду болеть за тебя". в зале для тренировок, где было много других фигуристов и спортивных специалистов. просто вот так вот. "я буду болеть за тебя", произнесенное так тихо и робко, что Паша и вовсе подумал, что причудилось, приснилось, привиделось, да что угодно, потому что так не бывает. так просто и как-то немного по-детски смущенно, зато так же искренне, ведь Паша видел эти голубые глаза. он смотрел прямо в них, чтобы не обмануться, чтобы знать наверняка. и они не обманывали, говорили правды даже больше, чем, возможно, следовало. Николай Романов – такой юнец, такой мальчишка, хотя и прилично выше Пестеля. он первый год катается на взрослом уровне и сразу попал в сборную, взяв серебро чемпионата России. потом закрепив право на участие в чемпионате мира, главного старта сезона, серебром Европы. на Европе нельзя было облажаться, потому что у мужской одиночки всего две квоты на мир. Романов слишком странный для одиночника, потому что очень высокий и плечи у него широкие. одиночники, обычно, маленькие, худенькие (с этим, кстати, у Николая проблем нет), так легче крутить четверные. но Романов каким-то магическим, совершенно непонятным для обывателей образом тоже крутит эти четверные при своем-то росте. только спортсмены знают, что таким мальчикам приходится работать еще больше, усерднее и даже креативнее, потому что необходимо на льду извернуться так, чтобы превратить свои недостатки в преимущества. главное – уверить в этом зрителей. Паша думает, что Романов может уговорить кого угодно своими глазами, взглядами из-под как-то по-особенному красиво уложенной челки и программой. охрененной программой под "let's get loud" baseballs. Пестель был уговорен этой программой и таким Романовым сразу, с первого проката, увиденного еще на открытых прокатах в сентябре. Паша надеется, что Николай смотрит, как он и Полина счастливо чуть ли не плачут в зоне слез и поцелуев, когда на табло выводят их оценки за произвольную и сумму программ. они выигрывают серебро! серебро гребанного чемпионата мира. серебро предолимпийского чемпионата мира. это значит слишком многое, и Паша надеется, что Романов смотрит. // они, все призеры, веселятся во время награждения. спортсмены из Китая, которые стали победителями соревнований, имеют маленький рост, из-за чего обоим не очень удобно забираться на пьедестал. партнер кое-как забрался сам, потом поднимал свою партнершу на руки, чтобы помочь ей взобраться, а затем, во время общей фотосессии, когда призеры встают на одну ступень с победителями, Паше и бронзовому призеры из Германии пришлось немножко приподнять китайского парника, чтобы он был с ними наравне. им было очень весело. они смеялись и из-за этой ситуации, и из-за настоящего облегчения, настигшего каждого из них. когда Паша приподнимал китайского спортсмена, на секунду вспомнил Романова и то, как ему приходится задирать голову, чтобы посмотреть Николаю в глаза, а тот смотрит на Пестеля из-под своей чертовски красивой челки, которая делает Романова еще большим юнцом, чем он есть на самом деле. в жизни он сутулится, как будто бы пытается уменьшиться, но на льду его плечи всегда расправлены, а спина прямая, расслабленная. Паше кажется, что, когда Романов на льду, он приобретает какие-то дворянские замашки, и это заставляет с еще большим интересом и любопытством наблюдать за ним. пожалуй, не стоит знать, сколько раз Пестель пересматривал прокаты Николая. у Романова кожа светлее, чем у Паши. у него руки тоньше, чем у Паши, и ладонь больше, пальцы длиннее. Пестель вовсе не удивился, когда узнал, что Николай играет на фортепиано. он может очень легко представить этого паренька за инструментом, полностью погруженным в музыку и в то, как бегают его пальцы по клавишам. Паша может очень легко себе это представить. правда, избавиться от картинки перед глазами уже не так просто. – руки у тебя такие холодные. Пестель говорит это, когда они сидят в зале для тренировок на чемпионате России. Романову выходить на лед через час, он уже переоделся, но скрыл костюм олимпийкой сборной. привычка у него дурная есть – натягивать рукава олимпийки до кончиков пальцев. Паша считает ее дурной, потому что не может из-за этого любоваться красивыми музыкальными пальцами одиночника. Павел касается руки Романова, когда обе их ладони лежат на полу, потому что они сидят около стены, отдыхая. Пестель только что пробежал кругов сто по залу, Николай прыгал на скакалке, чтобы привести мышцы в тонус. он трогает своим мизинцем его мизинец и даже так чувствует холод. хочет убрать палец, но Романов цепляется своим и не дает отстраниться. – а у тебя теплые. их мизинцы переплетены, и Паша не может перестать любоваться этой картиной. хочется сделать фото на полароид и приклеить на стену в комнате. – хочешь, согрею? Паша всё не отрывает глаз от их рук, осторожно выпутывает палец и переворачивает ладонь, надеясь на то, что Николай сейчас вложет свою в его. он чувствует, как Романов смотрит на него и тоже хочет посмотреть в ответ, но как-то боязно и слишком смущающе. Паша обещает себе, что взглянет, когда ощутит чужую руку в своей. – хочу. Николай вкладывает свою руку в его, и Пестель честно смотрит ему в глаза. смотрит и хочет вечно смотреть вот так, держа холодную ладонь в своей теплой. // когда пресс конференция длится уже два часа и пошла на третий, Пестель начинает нервно трясти ногой под столом, потому что уже поскорее хочет сбежать в свой номер. первый час он действительно ощущал восторг и трепет от того, что, черт возьми, они сидят за столом с самыми крутыми спортсменами парного катания мира, более того, они входят в их состав. но сейчас, когда конференция порядком затянулась, уже нет сил сидеть и отвечать на вопросы. к тому же Павлу приходится активно напрягать мозги, так как говорить необходимо на английском языке. он слушает Полину, которая последние два вопроса отвечает за двоих и думает о том, какая охрененная у него партнерша и о том, как сильно он ее любит за ее доброту и "будешь должен мне целую корзинку клубники за то, что я спасаю твой ленивый зад, Павлик". о, да. он определенно без ума от этой девушки. но еще больше без ума он от журналиста, который говорит заветные слова:"и последний вопрос...". они заканчивают интервью (на последний вопрос даже Паша отвечает, так как почувствовал значительный прилив сил после обнадеживающей фразы), делают еще пару фотографий, официальных и придурковатых, специально для инстаграма и просто хороших воспоминаний, и (ура!) сматывают удочки. Паша с Полиной расстаются в коридоре на обещании о том, что Пестель пришлет ей клубнику в номер. если забудет это сделать сегодня, то "набегут проценты, и тебе придется заплатить штрафной в виде еще одной корзинки, а я не хочу ввергать тебя в долги, Паш, мы ж друзья". они оба смеются, Пестель пихает подругу локтем, она легонько пинает его в бедро. Полина мило улыбается, машет ему рукой и уходит в свой номер. Паша смотрит ей в спину и почему-то вспоминает, как на чемпионате Европы сидел в зале для тренировок и разглядывал широкую и сильную спину Романова. Пестель растягивался, и его глаза не могли оторваться сначала от пола, потому что он все еще был жутко смущен присутствием Николая (но это было не неловкое смущение, больше напоминающее стыд, это то самое трепетное, легкое смущение с запахом цветов (?)), а потом от мельтешащего Романова. он был в наушниках, носился по залу, как угорелый: повторял хореографию и расстановку элементов произвольной программы, которая поставлена под "Кармен". когда он обернулся, Паша увидел, что глаза Николая закрыты, все его лицо такое безмятежное, только губы шевелятся, повторя слова песни, что играет у него в наушниках. Пестель ловит момент – на самом деле, постыдно залипает, не контролируя себя абсолютно – и откровенно не может оторваться от романовских губ. он знает, как эти губы изгибаются в легкой улыбке, как они надуваются, когда не получается прыжок, как красиво они выглядят после поцелуев. пашиных совершенно неумелых поцелуев во время чемпионата России, в номере одного из них. когда Николай открывает глаза (наверное, закончился трек) и видит взгляд Пестеля на себе, подмигивает. Паша отвечает ему ухмылкой и закатыванием глаз, но сердце все равно греется и млеет от тепла и собственных переживаний. // Пестель заходит в комнату Романова, когда время в самый раз для отбоя, чтобы соблюсти режим, но соблюдать его не хочется, потому что завтра только показательные, потому что завтра уже все завершается и потому что невозможно больше терпеть и отмахиваться от навязчивой мысли прикоснуться к Николаю хотя бы на пару мгновений, урвать хотя бы одно легкое, вовсе незаметное касание губами. – Ника. они переплетают пальцы, потому что Паше так больше нравится. он дуреет от того, что его руку сжимает рука Романова, от того, как красиво смотрятся пальцы Николая, сплетенные с его, от того, как приятной прохладой ощущается это прикосновение. Паша целуется только так, только когда ладонь в ладони. – это было очень хорошо. я даже затаил дыхание на последней минуте. вы были на высоте. Пестель улыбается, чмокает Ника в кончик носа. – спасибо. я надеялся на то, что ты смотришь. – я смотрел. они близко-близко друг другу, из-за этого говорят тихо, почти шепчут, потому что нет необходимости разрезать воздух громкими звуками. стоят посреди комнаты: вовсе не хочется отрываться друг друга прямо сейчас ни на секундочку. их лица так близко, что при разговоре они как будто бы касаются губами. – хей, мы хорошо провели этот чемпионат? – да, – Романов на секунду кидает взгляд на коробочку, в которой лежит его бронзовая медаль. первая медаль за последние шесть лет, завоеванная российским спортсменом в мужском одиночном. – Ника. – Паша.