Больно не будет

Кончик лезвия заскользил по яремной впадине, не раня, а лишь предупреждая. Дыхание перехватило. Тыльная сторона лезвия огладила ключицу, почти порвав кожу. Зашелестели простыни. Парень замычал, подаваясь навстречу холодному лезвию. Он не хотел быть раненым, но что-то манило его к тому, в чьей руке находился этот нож. К кому-то в темноте. Ощущение – урчаще-тёплое, вибрирующее, многозначительное – осело внизу живота. За окном шумела вьюга, окутывая сонное сознание приятными звуками, с которыми смешивалось собственное тяжёлое дыхание. Едва различимое щекотящее прикосновение проходится от колена к бедру и обратно, маня за собой, заставляя желать всё большего и большего. Человек – или не человек – будто читая мысли, приближается. Его тяжесть наваливается на грудь, но не приносит дискомфорта, лишь тянущее тепло внизу живота. «Хорошо, что незнакомец первым делом стянул с меня одеяло» – думает Антон, инстинктивно разводя колени. Слишком жарко. Мозолистые тёплые руки задирают пижамную рубашку, оглаживая поджавшийся живот. Постепенно прикосновения, похожие на касания крыльев бабочки, становятся твёрже и напористей. Антон так и не может рассмотреть лица – он видит лишь тьму, чувствует – лишь жар и желание получить разрядку. Он никогда не был легко возбудим, никогда не разделял интерес одногодок к всякого рода извращениям. Пока мальчики из класса обсуждали порнушку и юбки одноклассниц, Антон зачитывался детективными романами. Но кто-то – или что-то – наведавшееся в его комнату этой ночью выкинуло из головы мысли о чём-либо кроме пульсирующего в пижамных штанах члена. Волосы незнакомца защекотали чувствительную кожу шеи, быстро сменяясь губами. Горячими, мягкими губами. Антон тихо выдохнул, откинув голову, зашарил руками по телу незнакомца. Почему-то то, что у него не было груди, не смутило. Незнакомец юрко проник под резинку пижамных штанов, тяжело дыша где-то над ухом и одобрительно ухмыльнулся, когда парень под ним задохнулся невнятным стоном. Из сжатого горла не получалось выдать ничего связного, только застонать, когда член обхватила тёплая, мозолистая рука. Незнакомец явно знал, что делает, потому что он делал всё почти так, как делал сам Антон. Вверх-вниз, оттягивая крайнюю плоть, трёт большим пальцем головку, размазывая предэякулят. Снова вверх-вниз... Губы зудят, горят, и незнакомец отрывается от шеи, чтобы втянуть парня в мягкий поцелуй. Антон сразу же задыхается – воздух отказывается попадать в лёгкие. Поцелуи перемещаются на подбородок и шею, становятся более грубыми, больше похожими на укусы. Это зверь – проносится в голове – и он меня сожрёт. Несмотря на пугающее заключение, тело податливо прогибается навстречу ласкающей руке, навстречу голодным губам. Это прекрасно. Антон хотел бы остаться в этом моменте навечно. Никогда ещё ощущение беспомощности не было столь приятным, горячим, пульсирующим и желанным. Всего за секунду до взрыва, когда парень стонет незнакомцу куда-то в шею, в его уши льется глубокий мужской голос: – Я же говорил, что нужно просто расслабиться. Уши закладывает. Рома зарывается носом в белые волосы на виске и снова горячо шепчет в ухо: – А ты и правда педик, блять. На утро в штанах мокро и липко. Антон поднимается по будильнику, чувствуя ломоту в теле и какое-то странное недовольство. Он медленно чистит зубы, принимает душ, смывая с себя стыдливые следы сна, который, к сожалению или к счастью, не помнит. Думает: наверное мне снилась Полина или Катя. С кем не бывает.