***
— Какой большой дом… — Хинами завороженно смотрела по сторонам, пока её водили по комнатам. Киришима, как старшая сестра, всюду следовала за девочкой и Мадо, что посматривала на них обеих с настороженностью и — кажется ли ей или нет? — надеждой. — Ты немного позанимаешься со специальными учителями, которых мы используем для детей, что до этого жили с гулями и которых надо хотя бы немного социализировать, в твоём случае, подучить и проверить, насколько ты сможешь сойти за простую школьницу, а потом тебя отведут в школу, когда будут уверены, что ты знаешь хотя бы минимум твоего возраста. Примерно, второй класс старшей школы, если не ошибаюсь. Но, скорее всего, тебя будут учить до первого. — Обещаю, что буду стараться! — Хинами захлопала в ладоши, смотря на Тоуку. Работа с бумагами и опознаванием прошла на удивление быстро, потребовалось всего три дня, чтобы после просьбы Киришимы Мадо дала добро, ещё два дня, чтобы привести Хинами и пройти все обследования. Неизвестно, узнали ли следователи, что девочка была Йоцуме, что, скорее всего, нет, но браслет на неё всё же тоже натянули, совсем как на Тоуку! Что, в принципе-то, понятно. Комнату ей отдельно не выделили, поселили вместе с Кроликом. По их общему мнению, это было глупым решением, но им же в радость. Придётся им делить одну и ту же кровать, но будто бы впервые! Так даже уютнее, так ощущается поддержка. Смотря на Хайсе, можно было понять, что с ним что-то не так. Иногда он прикасался к вискам, так что обе девушки решили, что его голова болит. И началось это после того, как Хинами представилась. Но в остальном Сасаки был в порядке, хоть иногда и морщился, будто что-то его напрягает. Могут ли это быть воспоминания? Если да, то через какое время им следует начать? Почву для восстановления Тоука начала подготавливать некоторое время назад, ей даже казалось, что у неё уже есть согласие Хайсе для всего этого. Ну, точнее, он не возражал, когда она вдруг говорила о чем-то из прошлом, к примеру, о её работе в кофейни после школы или о той же Йорико и нелепых моментов с ней и Канеки. Хотя, куинсы были немного удивлены, когда девушка ни с того ни сего начинала говорить о прошлом. Но какая разница, что они думают? К слову, о куинсах. Сказать, что они были удивлены, это ничего не сказать. Им не потрудились ничего объяснить, просто поставили перед фактом, что Хинами Фуэгучи будет жить с ними, что она не следователь, что она будет ходить в школу, что может быть в будущем девушка будет работать либо же сотрудничать со следователями, но это как пойдёт. Не очень приятно и ловко было, когда Сайко решила проявить свою вежливость и поделиться с милой девочкой своими вкусностями, точнее, любимыми мармеладками, что были ещё и обсыпаны сахаром сверху, на что пришлось в срочном порядке придумывать ответ. Итак, в глазах куинсов у Хинами был ещё и сахарный диабет, и стеснительность, из-за которой она никогда не ела в присутствии других, только тех, кому доверяла. Так что, несколько вещей они этой ложью купили. А вот недоверие со стороны Урие лишь повысили. Но что уж поделать, когда с ними такой проницательный человек! Итак, пройдём немного дальше! Хотя, конечно, хотелось бы уделить внимание и тому факту, что среди всех куинсов Хинами стала особой, с которой надо повозиться и помочь, всё объяснить. Со стороны Куки это выделялось какой-то большей мягкостью, чем по отношению к другим. Так что девушка вскоре стала обладать собственной библиотекой в этом доме, стоило только им узнать, что ей нравится читать. Они даже подарили ей книги Такацуки Сен, хоть её произведения и были прочитаны Хинами. Немного позже Фуэгучи призналась Тоуке, что Это и Сен один человек и что ей удалось прочитать даже немного рукописи, но это внимание всё равно было приятно. Что-же, сейчас они, Тоука, Хинами и Хайсе, шли вместе к одному из учителей младшей. По неясной причине им пришлось ехать к нему домой, но, стоило узнать его адрес, девушки поддержали эту идею и даже стали настаивать на этом. И мало этого, так они ещё попросились пройти пару кварталов пешком. — Тут была одна кофейня. — спустя пять минут безмолвия, напряженного и грустного, проговорила Тоука. Её рука держала руку Хинами, немного сжимая, будто бы это был спасательный круг, в котором они обе так отчаянно нуждались. — Там всё и началось. И там всё закончилось. — Что ты имеешь ввиду? — Тут было «Антейку». Мы никогда не знали, что значит это название. Наверное, Йошимуре-сану оно было важно, он всегда так загадочна улыбался, когда мы спрашивали. В его глазах была грусть, он явно предавался воспоминаниям в такие моменты. — Хинами смотрела на свою обувь, которую для неё приобрели следователи, вместе с другими базовыми вещами. — Это было последнее место, где я видела тебя, но другого. И оно было первым, где я тебя увидела. Ты там ещё стал работать, когда стал, как мы. — Тоука старалась говорить аккуратно. Вчера вечером они с Хинами провели несколько часов, обсуждая, какие моменты они ни за что не будут упоминать, чтобы не вызвать случайно плохие воспоминания и триггер. К сожалению, не всё они могли просто скрыть. — Ты хочешь знать больше? — Я не знаю. — Сасаки молчал пару мгновений. Он не успел всё хорошо обдумать, как слова уже сорвались с его языка. Но это было не легко, нет. Всё было тяжелым, будто бы срывающимся. На пару секунд в его голове точно было одно слова: «Да!». При чем, оно было как от него, так и от не его. Но эта пульсация в голове быстро прошла. Почти так же, как и появилась. — Братик, да или нет? Канеки растерянно переводил взгляд между Хинами и Тоукой. Что-то ему мешало, будто что-то гложет. Он коснулся подбородка, намереваясь ответить отрицательно, но Киришима усмехнулась: — Видимо, это привычка у тебя инстинктивная. Ты ведь хочешь, просто признай. — Мы тебя не принуждаем. Если… если ты не захочешь, то так тому и быть. — Хорошо. Да, я хочу знать. — он сдался под напором этих глаз. Он чувствовал, что в его голос в его голове вновь начинает подниматься, шептать на ушко слова согласия. Так что он сдался и почти сразу стало легче. — У нас был попугай. Он всегда кричал одно слово: «Неудачник!». Так что так мы его и звали. — Падающее Звездное Крыло. У него была звездочка на крыле. — с улыбкой проговорила Хинами, крепче сжимая руку Тоуки. Перейти дорогу… — Нас было немного там. Шеф, четыре официанта, я, ты, мой дядя. Раньше ты туда заходил как посетитель, довольно часто. После стал работать. Знаешь, твоё кофе было неплохим. — Тоука сжала губы, ей кажется, или на глазах и правда появляется какая-то пелена? …завернуть за угол… — Тоука делала очень классные пенки у капучино! Морда кошки, собачку, обезьянку! Она — мастер. А ты учил меня читать в перерывах, и даже когда не было твоей смены. Я многому научилась у братика. — единственное, в чем ни Тоука, ни Хинами не смогли согласится, прийти к решению, было обращение к парню. Говорить «ты» или «Канеки»? Но, увидев, что он не возражает, хоть первое время и был напряжен, они всё же пришли к решнию. … пройти два магазина и переулок… — Когда всё произошло, ты уже тут не работал. Ты хотел вернуться, но я не дала. Ты стремился защитить всех нас. И защитил. Потеряв себя. Перед их взором предстало здание, принадлежащее Антейку. Его не выкупили, оно так и стояло тут, огороженное лентами. Никто не решался купить то, что принадлежало гулям. И, будто бы мало того, что здание так и стоит, обгоревшее, не ухоженное, следователи стали изучать тоннели. Видимо, то, куда можно было выйти из данного входа в двадцать четвертый район Токио, было им намного удобнее. Конечно, они могли прийти в тупик или к стене из RC-клеток и не догадаться, как пройти дальше, а тут такая возможность! Но было обидно. Обидно, что. хоть они и разобрали основные завалы, упрочнили опоры и стены, всё было в запущено. Тоука мельком глянула на Хайсе, отмечая, что он как-то переменился в лице. Он выглядел неуверенным, подавленным и даже растерянным. Казалось, что он смотрел в никуда и одновременно на «Антейку». На его глазах были слезы, да? Тоука тоже украдкой провела рукой по глазам, собирая непрошенных капли, и прижала к себе Хинами, что смотрела только на Канеки, стараясь следить за его реакцией и, в случае чего, скорее отвести. В какой момент она стала более сдержанной, чем Киришима? — Тут был вход, а… вот тут вывеска… — вдруг произнес Сасаки. Он казался отрешенным, его немного трясло. Но при этом на его лице расцвела нежная улыбка. Его голова не болела и не гудела, наоборот, была легкость. — Ты вспоминаешь? — Обрывки, Тоука-чан, только обрывки. Я не помню ни лиц, ни конкретики. Но я помню этот вход. И… я помню, что внутри была приятная и семейная атмосфера, всё пахло кофе. Был уют. — Это уже хорошо! Это значит, что не все потеряно! Как… как ты себя чувствуешь, братик? — Замечательно, Хина-чан. Они провели пять минут в тишине, глупо улыбаясь. Это было хорошо и прекрасно. Они были на верном пути. Но сомнение, что они все же делают что-то не то, не покидали Тоуку. Казалось, что что-то не давало покоя, что-то мешало здраво мыслить и расценивать обстановку. Им нужен был план. Более четкий, чем есть. Но Кролик пошла без него. У неё была цель — вернуть Канеки или хотя бы воспоминания Сасаки. Но что было бы дальше? Она не знала. И боялась даже подумать, ведь ясное дело, всё не могло быть таким же, как пару лет назад. Всё было намного серьезнее. Это не игра и не шутка, ведь на кону стояли жизни. — Пойдем-те. Сато-сенсей наверняка уже заждался. — Хинами посмотрела на старших, глупо улыбаясь. У неё не получилось сдержать слезы, которые она тут же вытерла рукой, но она была счастлива.***
Никто не обращал внимания на фигуру, шедшую за ними в тени и умело прячущуюся в толпах людей. Цукияме было всё равно, что в его поместье вторгнулся Киришима Аято неделю назад. Он был бы не против, даже если бы младший убил его, ведь какой смысл жить? Какой смысл жить, если Его не вернуть? Никакого! Сплошной ужас и страдание! Но никто в поместье, никто, не давал ему, Шу, уйти. Ни отец, ни Канае, ни эта мышка Чие. За что в последствии гуль будет благодарен, ведь Аято преподнёс ему такой подарок! Заставил вновь вернуться к жизни. Шу терпел, когда его через силу кормили большим количеством еды, когда его пытались привести в подарок. И всё ради того, чтобы увидеть, обнять Его! Почувствовать этот пьянящий запах солоноватой кожи, смеси кровожадности и миролюбия. Канеки Кен был удивителен. А Сасаки Хайсе оказался… интересным блюдом. Он пах так же, как и Глазная Повязка, имел те же черты лица и мягкость глаз, но при этом был другим. Казалось, что в нём всё было так, но и при этом не так. Следователь сильно напоминал Канеки в первые месяцы его жизни как гуля — добрый, улыбчивый, но какой-то неуверенный. И было понятно, Цукияме объяснили, что память была потеряна и её должны вернуть, ради этого его и позвали, собственно! Но увидеть его такого было тяжело. Цукияма нахмурился и поджал губы, раздумывая. Когда компания из трех человек скрылась с его глаз, уйдя подальше от развалин «Антейку», мужчина вышел и подошел к огороженной территории. Глаза цеплялись за проёмы, где должны были быть окна, но висели специальные ткани. Взгляд из задумчивого превратился в хитрый, а на лице расцвела пьяная, но будто бы в оскале, улыбка. Он знал, что делать. Он знал и был уверен в своих действиях. Ведь всё шло так хорошо! Цукияма простоял на одном месте несколько минут, прежде чем обернуться и поймать взглядом Аято, смотрящего на него с неодобрением. — Ох, mein lieber Freund*! Вы подарили мне самую настоящую розу. — Шу говорил немного лениво, но в его глазах было предвкушение. Он уже ощущал, во что выльется вся эта причудливая ситуация. И точно знал, какую пользу принесет ему это. — Осторожней, Гурман. — Ты переживаешь за Хинами или за chère soeur,* Аято-кун? Не волнуйся, их я трогать не собираюсь. Сам ведь понимаешь, что это скорее мы с тобой их помощники в столь трудоёмком деле. У розы есть шипы, мы должны быть осторожны. — Ты меня понял, Цукияма. Если они пострадают или ты навлечешь на них лишнее внимание «голубей», то твои внутренности будут болтаться где-нибудь на помойке. На слова Киришимы-младшего Цукияма лишь усмехнулся, разводя руки в стороны. Он и не думал как-то мешать, он стремился помочь им ввернуть память дорогого друга. Но кто знает, если их действия разойдутся? Никто не обговаривал это, а, значит, Шу может идти своей дорогой и следовать своим планам. Но ему было любопытно, что же думают делать девушки, ведь, пока он следил за ними, мужчина не мог не заметить, что их выбор интересен. И что Сасаки в какой-то степени уже подготовлен. Интересно, вспоминает ли он сам или просто на слова верит некогда любимой девушке и названной сестре? Цукияме не терпелось увидеть всё своими глазами. И ему не терпелось наконец поговорить с Хайсе, увидеть его глаза и заглянуть в душу. Столько всего можно сделать! Он будет ждать. Он будет действовать.