Прогони мой страх

Я разделилась на части, маленькие кусочки, крохотные клетки. Я – всего лишь ворох молекул и атомов, пребывающих в пустом пространстве. Существовала ли я когда-нибудь? И если да, то буду ли жить вновь? Какого это - дышать, ощущать аромат утреннего кофе и лавандового мыла? Какого это - вдыхать запах моря и древесины, слушая, как неподалёку шумит водопад? Какого это - видеть лунный свет и встречать закаты? Когда-то я это видела. Правда. Если постараться, смогу вырвать из задворков разума обрывки воспоминаний о том, какими невероятными могут быть звёзды и их прикосновения. С ними всегда уютно находиться, несмотря на то, что нас разделяет немыслимо огромное расстояние. Если бы моё существование не было настолько эфирным, подняла бы голову и поискала их глазами. И они бы обязательно взглянули на меня в ответ. Но передо мной по прежнему тьма. И лишь тонкая нить, возникшая из неё, будто рассекает эту вязкую пустошь. Что это? Значит, у меня есть глаза? С каких пор я могу видеть? Слабая, серебристая, едва заметная. Если бы это место не было моей погибелью, сказала бы, что это – паутинка, настолько она тонкая и едва ли не призрачная. Но откуда ей здесь взяться? Кроме меня, здесь больше ничего нет. Я и есть ничего. Думаю, я могла бы коснуться её, если бы у меня было тело. Протянуть вот так руку и дотронуться пальцем, только бы не порвать. Я распахнула глаза и обрывисто выдохнула, поворачивая голову к окну. Небо светлело, становясь мутно-голубым. Неверное, сейчас где-то около четырёх утра. Значит, я проспала всего три часа, после чего проснулась из-за странного сна. Что сейчас происходило? Это не было привычным кошмаром, что сопровождает меня уже больше года. Начиналось всё вполне обычно, также, как и всегда, но дальше... Та нить, толщиной с волосок, если не меньше, такая тонкая, но очень заметная и яркая в абсолютной темноте. Я уверена, что почти пошевелила рукой. Как это воспринимать? Изменение в лучшую сторону? Я смогу наконец выбраться из уже осточертевшей мне пустоты или же это очередной изворотливый ход моего больного подсознания? Я уже успела свыкнуться с теми кошмарами, и вот, когда я более или менее приспособилась, оно решило подсунуть мне новые? Чтобы не расслаблялась? Ничего не понимаю... Я так и не смогла больше уснуть, поэтому, поворочавшись в постели ещё немного, решила пойти на кухню и заварить кофе. Пока закипал чайник, я присела на подоконник, широко распахивая окно. Прохладный утренний воздух залетел в кухню, и я блаженно подставила лицо ему навстречу. Я попыталась представить, как этот ветер проходит насквозь, выдувая из меня все ненужные мысли, волнения и тревоги. Будто я - обыкновенное сито, и из меня вытряхивают весь мусор и пыль, оставляя внутри только самое нужное. Наверное, я просидела так довольно долго, поскольку, когда я вспомнила о чайнике, он был едва теплым. Я вновь включила его, в этот раз внимательно всматриваясь, как со дна поднимаются маленькие пузырьки, а в стеклянных стенках начинает медленно бурлить вода. Все ещё находясь в некой прострации, я допила кофе, приняла душ, оделась и направилась в госпиталь. Прелесть моей работы в том, что даже если и придёшь рано, в больнице всегда найдется работа, поскольку она есть всегда, вне зависимости от времени суток. Я вошла через входную дверь и подошла к регистрационной стойке, где в нелепой позе за столом мирно посапывал Даичи. Он сполз вниз по спинке стула, лежа головой на сидении, в то время как ноги были закинуты на стол. У него ночная смена, и, очевидно, пациентов в эту ночь не поступало, раз уж вечно суетящийся Даичи смог так безмятежно заснуть. Иногда из-за очень сложных и серьезных операций мне приходилось оставаться спать здесь, поскольку сил не было даже на то, чтобы дойти до кабинета. И всегда, когда происходило подобное, Даичи мерял шагами вестибюль, не присаживаясь ни на секунду, доставая медсестёр с расспросами о ходе операции. Поэтому я рада, что в эту ночь всё было спокойно. – Но это не отменяет того факта, что дежурный врач не может дрыхнуть на рабочем месте, – закончила я мысль вслух, слегка повысив голос. За секунду произошло несколько вещей: открытый рот Даичи резко захлопнулся, глаза распахнулись, зрачки заметно расширились, завидев меня, лицо покраснело. И едва я успела подумать о забавности происходящего, как Даичи, видимо, решив встать, немного не сориентировался в пространстве (и неудивительно в такой-то позе!), его ноги запутались друг за друга, и он свалился на пол, выкрикивая что-то невнятное в процессе падения. Не успела я подбежать к Даичи, как парень резко принял вертикальное положение. – С-Сакура-сама, простите, извините, прошу прощения, я сам не заметил, к-как уснул...– начал парень, сбиваясь и попутно складываясь пополам в поклоне. – Даичи, – я подняла руки перед собой, показывая парню, чтобы он успокоился. – Все в порядке, приди в себя, – спокойно ответила я. Я облокотилась на регистрационную стойку, наблюдая, как Даичи выполняет какую-то незамысловатую дыхательную технику и неловко присаживается на краешек стула. – Вы меня уволите? – спросил Даичи, искоса поглядывая на меня. – Нет, это немного жестокая мера наказания, тебе не кажется? – хохотнула я, но тут же взяла себя в руки, напуская строгий вид. – Но это не значит, что дежурный врач должен спать на рабочем месте, – повторила я те же слова, которыми и разбудила его. – Ночная смена есть ночная смена вне зависимости от того, как сильно хочется спать. Даичи охотно, с величайшим согласием, закивал, и я продолжила: – Ночью никто не поступал? – Поступило два генина с множественными порезами. Ничего с-серьёзного, раны совсем не глубокие. Парнишки тренировались с с-сюрикенами. – И всё? – Да. Надо же, такое бывает не часто, но это всегда к лучшему. "Пусть лучше ирьенин побездельничает, чем будет завален работой", – сказала мне однажды Тсунаде-шишо. – Ладно, иди домой, я вместо тебя посижу. Только зайду к себе в кабинет, прихвачу некоторые документы, – ответила я, поворачиваясь к коридору. Впрочем, какая мне разница, за каким столом сидеть и решать свои дела? По возвращении я для профилактики всё же прочитала небольшую нотацию Даичи и отправила его домой спать. – Кэзуми, достань мне вон ту коробку, пожалуйста. Я сижу на полу, заставленная картонными ящиками всевозможных размеров. Небольшая комната без единого окна залита неестественным синим светом. В воздухе витает запах шалфея, люцерны и ромашки. Я взяла в руки протянутую мне коробку и, взглянув на содержимое, со вздохом отставила. Конечно же, я знала, что лекарственные травы заканчиваются. Но у нас практически ничего не осталось! Ещё две недели, и мы даже микстуру от простуды создать не сможем, не говоря уже о противоядиях. – Кэзуми, отметь в списках, что женьшеня осталось на восемь порций. – Хм-м, Сакура-сан, это имбирь – ответила девушка, шелестя бумагами в руках. – Так, – я хлопнула ладонями по коленям, – обеденный перерыв. Пойдём проветримся, – объявила я, отряхивая одежду. Я открыла дверь и прошла мимо девушки к выходу. В коридоре невыносимо ярко, глаза режет, и слезы сами собираются в уголках глаз. Привыкнуть к свету очень тяжело, и я иду на ощупь. Раньше мне всегда нравились подобные ревизии. Ещё когда я была генином и только-только пришла на обучение к Тсунаде-шишо, мы с Шизуне-семпай могли подолгу сидеть на складе, подсчитывая запасы. Хотя на самом деле от меня было мало пользы, я не знала названий трав и путала местами коробки. Но мне нравилось сидеть в этих зелёных комнатах, расспрашивая о каждом попавшемся под руку цветке. Сейчас же всё по-другому, и вместо того, чтобы просто наслаждаться подобным времяпрепровождением, я лишь всё больше расстраиваюсь и раздражаюсь каждой полупустой коробке. Будь здесь сенсей, он наверняка бы подбодрил меня, указывая на то, что коробки на самом деле наполовину полные. Интересно, что он сейчас делает? Может, зайти к нему и предложить вместе пообедать? Будет ли это уместно? Он сейчас чем-то очень занят, ему даже пришлось отменить наши тренировки. Конечно, я тренировалась и в одиночку, посвящая этим чёртовым бумажным листам каждую свободную секунду, но так и не преуспела. Хоть Какаши-сенсей и детально разжевал мне, как сделать так, чтобы листок смялся в моих руках, но бумажка всё так же упорно сгнивала раньше, чем я успевала хотя бы попытаться следовать этим инструкциям. Замедлив шаг, я принялась тереть чувствительные глаза. –Ей, Сакура! Я обернулась на голос, и, пересиливая застилающие обзор цветные пятна, смогла различить Кибу. Парень шел в мою сторону, привычно ярко улыбаясь. – Привет, Киба,– ответила я, смаргивая слезы. Он ничего не ответил, и я услышала, как его шаги стали заметно быстрее. Внезапно моей скулы коснулись теплые шершавые пальцы. – Что случилось? Ты себя плохо чувствуешь? Киба поднял мой подбородок, обеспокоенно вглядываясь в лицо. Из-за того, что мы стояли у окна, глаза от солнечного света начали слезиться ещё больше. И он начал смахивать непослушные слезинки большими пальцами. – Всё в порядке, – ответила я, отступая подальше от окна и попутно вытирая слёзы. – Я с самого утра на складе просидела и только минуту назад вышла оттуда, свет в глаза бьёт. – Так а чего ты там сидела? Госпожу Главного Врача не устраивает личный кабинет? – спросил Инузука, всё ещё внимательно вглядываясь в моё выражение лица. – Госпожа Главный Врач ревизию проводила, – закатила глаза я. – А ты почему здесь? Тебя что-то беспокоит? Прищурившись, я осмотрела Кибу. Всё та же сверкающая улыбка, здоровый румянец и яркие треугольники на щеках. Стоит уверенно, облокотившись о подоконник, – вполне себе привычный Киба. Даже в такую жару кожаная куртка неизменно обтягивает широкие плечи. – Со мной всё в полном порядке. Я здесь по делам проходил, смотрю – ты стоишь. Ты уже обедала? – Как раз собиралась. Если подождёшь меня пять минут, то можем сходить вместе. – Ладно, – пожал плечами парень, отталкиваясь от подоконника. Мы прошли в мой кабинет, и пока Киба вальяжно раскинулся в моем кресле, рассматривая кабинет, я подошла к шкафу. – А у тебя здесь довольно круто, – хмыкнул парень, наворачивая круги в кресле. – В кабинете Хокаге, конечно, круче, но и Госпожа Главный Врач тоже неплохо поживает. Я принялась вытаскивать из шкафчика свитки, раскладывая их на столе. И как они там все помещались? Один за другим я распечатывала свитки и бросала их на стол. – Э-эм, по-моему, ты что-то ищешь,– изрек гениальную мысль Киба спустя пять минут моего усердного метания макимоно в него. – Карту ищу, – кивнула я. – Какую карту? – Страны огня. – Зачем она тебе? – Нужно кое-что выяснить. Вот он! – вскрикнула я, выхватывая последний оставшийся в шкафу макимоно. Как иронично. Я подошла к столу и раздвинула руками груду свитков, освобождая место на столе. Несколько свертков прокатились по столу и почти упали на пол, но Киба ловко подхватил их у самого пола. Развернув свиток, мы принялись рассматривать все существующие оранжереи в Стране Огня. – Вот здесь, – я ткнула пальцем в Храм Огня, – выращивают травы для заживляющих мазей. Я посмотрела ни Кибу, и он кивнул мне в ответ. – А вот тут, у границы со Страной Звука, есть Лес Доку. Там растет большинство трав, необходимых для создания противоядий. Но там нет бессмертника, ему нужен более сухой климат. – Ну да, – хмыкнул Киба, склонившись над картой ещё ниже. – Ещё вот тут, – я обвела пальцем небольшое селение рыбаков на юге, – можно достать водоросли араме. – Согласен, – кивнул парень и позже неловко кашлянул. – Сакура, прости, а что мы ищем? – Ты издеваешься? – прищурившись, спросила я. Ками, он всё это время с таким умным видом сидел! – Я правда пытался вникнуть, но ни черта не понимаю, о чём ты говоришь, – улыбнулся Киба. – Мы ищем места, где можно купить или собрать лечебные травы, потому что наши запасы заканчиваются. – И ты хочешь попасть во все эти места, – Инузука кивнул головой в сторону свитка. – У тебя на это минимум полторы недели уйдет. И это при условии, что тебя Шестой вообще из деревни выпустит. Сейчас почти все миссии приостановлены, и новых деревня пока не принимает, я узнавал. – Почему? Это всё из-за тех преступников? – Да, АНБУ следят за ними, сейчас эти засранцы где-то притаились и пока не вылазят, но мы не можем рисковать. – Ну и что мне делать? Я должна попасть хотя бы в Храм Огня, нам без этих трав совсем туго придётся, когда они закончатся, – вздохнула я, сгребая свитки в охапку. Киба пожал плечами, поднялся со стула и начал поднимать макимоно, которые я выронила по пути. Мы засунули обратно лишь половину, а места уже нет. И как я их туда впихнула? Хотя, судя по треснувшей дальней стенке, они и в прошлый раз не особо помещались. Спустя пять минут мы уже вышли из госпиталя, направляясь в сторону Якинику. – Киба, а где Акамару? – опомнившись, спросила я. Они всегда ходят вместе, я едва ли не впервые вижу их отдельно. – Он сейчас у сестры в ветеринарной клинике. Он ещё год назад лапу сломал, так до сих пор к ней бегает. – Серьезный перелом? – Да какое там. На нём же всё как на собаке заживает, – отмахнулся Киба. – Хана его печеньем кормит, шерсть вычёсывает, вот он и хромает ей, актёр Кабуки. Я рассмеялась от неожиданного поворота событий. Какой всё же умный пёс! Хитрый, но умный. – Мы ведь с ним из-за миссий почти домой не являемся, вот он и сбегает от меня при каждом удобном случае. Видимо, надоел я этому симулянту лохматому. – А ведь и правда, тебя в последнее время в Конохе совсем видно не было. Какая-то долгосрочная миссия? – Да нет, обычные задания. То сопровождение, то разведка, то бумаги какие-то носил. В общем, много всего, – махнул рукой Киба. Странно, он рассказывает об этом совсем без присущего ему энтузиазма. Почему же он тогда так себя загрузил? Дело же явно не в нехватке шиноби. Кроме того, миссий в послевоенное время не так уж и много. Чтобы получить больше, нужно хорошо постараться. Мы как раз подошли к Якинику, и Киба открыл дверь, пропуская меня вперёд. Мы выбрали дальний столик, куда не попадал открытый солнечный свет, который буквально разжарил все стоящие у окон столы и диваны. Пока Киба накладывал и переворачивал кусочки мяса, я ломала голову над возникшей дилеммой. Думаю, я бы могла выпросить у Какаши-сенсея миссию по сбору трав, Храм Огня не так далеко. Хотя, учитывая последние две недели, он не особо сговорчив в плане просьб. В любом случае я должна попробовать, поэтому сегодня всё же навещу сенсея. Может, стоит принести ему еду? Вряд ли он хорошо питается. Наверняка сидит в своем кабинете и даже проветривать забывает, не говоря уже о том, чтобы пообедать. – Приём! Госпожа Главный Врач, настоятельно прошу приступить к поглощению пищи, – громко сказал Киба, размахивая передо мной руками. Давно он меня зовёт? – Прости, немного задумалась. Как только мы поели, Киба отправился куда-то по своим делам, а я решила всё же сходить к Какаши-сенсею. Погода сегодня солнечная и на улице невыносимо жарко. Я прямо чувствую подошвами сандалий, насколько разжарен песок. Несмотря на то, что сегодня вторник и обеденный перерыв закончился, здесь совсем мало людей. Видимо, в такую жару каждый предпочитает спрятаться от палящего солнца как можно дальше. Повезло людям со Стихией Ветра, могут немного охладится, да и со Стихией Воды неплохо... А у меня ни Воды, ни Ветра, ни Молнии, да и Земли толком-то нет. Только и могу, что бумагу портить да полигоны в истерике крушить. Занимаясь столь важным делом, как самопорицание, я и не заметила, что подошла к зданию Резиденции. Предварительно узнав у охраны, на месте ли Хокаге, я направилась на второй этаж. Строение Резиденции необычное и слегка странное: на первом этаже довольно много разных кабинетов и складов, в то время как на втором этаже находится лишь кабинет Хокаге и длинный полукруглый коридор. Интересно то, что на самом деле кабинет не настолько большой, чтобы занимать весь этаж, но, возможно, так только кажется. Я подошла к двери и легонько постучала, ожидая разрешения на вход. Но ответа не последовало. Я прислушалась к чакре и не обнаружила Какаши-сенсея внутри. Странно, охранники были уверены в том, что он на месте. Я сильнее постучалась и услышала рваный вздох возле двери. – Я же просил никого не беспокоить! – хрипло возмутился голос Какаши-сенсея. – Это я, сенсей, – отозвалась я, открывая дверь и заходя внутрь. Я сразу бросила взгляд на стол и кресло возле окна, но не обнаружила на нем никого. Вдруг моей лодыжки коснулось что это холодное, и я рефлекторно отпрянула, таращась на сенсея, сидящего у двери, прислонившись спиной к стене. –Йо.., – поприветствовал меня он, едва поднимая руку, и она тут же упала ему обратно на бедро. –Какаши-сен...Что с вами?! – вскрикнула я, падая на колени возле него. Он едва поддерживал сидячее положение, откинув голову на стену. Его маска была опущена на подбородок, рот приоткрыт, губы мертвенно-бледные и потрескавшиеся. Ками, сенсей едва ли не сливается со стеной, настолько бледное у него лицо. Я быстро осмотрела его тело, ища причину столь ужасного состояния сенсея, но не нашла никаких ранений или ещё каких-нибудь повреждений. Не обнаружив ничего ужасающего, я осторожно сняла с него протектор, придерживая за голову, и аккуратно коснулась ладонью лба. Шелковистая и гладкая на ощупь кожа была холодной, даже слишком для живого человека. Я потянулась к своему бедру, доставая из подсумка фонарик, и, приоткрыв веко сенсея, посветила в глаз. Зрачок едва среагировал на световой раздражитель. Я быстро взяла его за запястье, пытаясь нащупать пульс. Шаннаро! Слишком слабый? Не получается нащупать. Я засунула под маску сенсея свою ладонь, прикладывая к шее указательный и средний пальцы. – Сакура...я ещё не...умер, перестань, –тихо сказал Какаши-сенсей, пытаясь убрать мою руку. Видимо, его сил хватило лишь на то, чтобы зацепиться пальцем за мой рукав. – Что с вами? Что произошло? – Чакру потратил...больше, чем...мог подумать, – сбивчиво, рвано выдыхая, ответил Какаши-сенсей. Теперь ясно, почему я не смогла почувствовать его чакру, хотя нас разделяла всего одна дверь. Я активировала Мистическую Ладонь, направляя её на живот сенсея. – Вы с ума сошли? – вскрикнула я. – Да ещё немного, и вы бы умерли! Это что нужно было делать, чтобы довести себя до такого состояния! Ответа я не услышала и поэтому начала медленно и осторожно вливать медицинскую чакру, залечивая истощённые каналы чакры. К сожалению, в случаях такого сильного истощения всего организма нельзя отдавать чужую чакру, нужно лишь ждать, когда организм выработает свою собственную. Поэтому всё, что я могу сейчас сделать – убрать боль и немного ускорить восстановление сильно пострадавших танкецу. - Встать сможете? Сенсей кивнул, и я обхватила его за бок, помогая ему подняться с пола. Он не стал принимать моей помощи, и мне осталось лишь слегка поддерживать его за локоть, пока он медленно, слегка пошатываясь, шел в сторону небольшого кожаного диванчика, стоящего у стены. Какаши-сенсей осторожно прилег на диван, и я, предварительно попросив его не двигаться, продолжила лечение. Спустя несколько минут дыхание сенсея выровнялось, видимо, боль постепенно начала уходить. – Спасибо, – прошептал Какаши-сенсей, слабо улыбнувшись. – Вам нужно в больницу, – сообщила я и пораженно увидела, как меняется выражение его лица. – Нет. – Сенсей, одумайтесь, это же не шутки! – Нет. – Вам нужна медицинская помощь! – А сейчас ты что делаешь? – спросил он, поднимаю вверх бровь. Выкрутился! – Вам всё ещё нужен уход и постельный режим. За вами нужно присматривать. При таком сильном истощении температура может подняться или наоборот - сильно опустится! Да кому я это рассказываю, вы и без меня прекрасно знаете, чем чревата потеря большого количества чакры. – Верно, как ты и сказала, со мной это не впервые, я прекрасно осведомлён о рисках. Но я знаю, как о себе позаботиться, поэтому ни в какую больницу я не пойду, - устало, но довольно решительно заявил сенсей. – Вы же в курсе, что я могу вас туда силой притащить? Учитывая ваше состояние, это будет очень даже легко. – И мы оба знаем, что ты так не поступишь, – кивнул он. Он прав, но как же быть? Какаши-сенсей ни за что не согласится пойти в больницу, поэтому я должна сама позаботиться о нём. На восстановление потребуется минимум пять дней. Жаль, у меня нет Бьякугана, тогда бы я могла сказать точно. Но судя по тому, что я почувствовала во время осмотра, его чакры едва ли хватило бы на прыжок высотой в два метра. Я присела на колени возле дивана и снова приложила ладонь ко лбу сенсея. Холодный, немного теплее, чем прежде, но всё же недостаточно. Я вздохнула и, поднявшись на ноги, направилась к шкафчику, откуда достала небольшой шерстяной плед. Я попыталась укрыть им сенсея, но плед был слишком коротким и и то не доставал до шеи, то не прикрывал ноги. Вздохнув, я присела обратно на пол, опираясь боком об диван, и посмотрела на сенсея. Он смирно лежал головой на быльце дивана, поглядывая на меня со странным выражением лица. – Так что всё же случилось? –поинтересовалась я. – Я, Ино и ещё несколько человек из клана Яманака пытались выследить нукенинов, напавших на Восьмую команду, Изумо и Котетсу, – ответил Какаши-сенсей. – Как это "пытались выследить"? За ними же вроде как АНБУ приглядывают, – непонимающе сказала я, и сенсей замотал головой. – АНБУ потеряли их след, как только нукенины сумели обнаружить жука, которого Шино успел прицепить на одного из нукенинов. Теперь они следят лишь за границей Страны Огня, чтобы предотвратить их повторное проникновение на нашу территорию. - То есть мы не знаем, где они сейчас? - Да, – кивнул сенсей. – Поэтому мы решили выследить их с помощью сенсоров. Когда мы пришли на помощь Кибе, я успел почувствовать следы чакры одного из преступников. Мы надеялись выследить их с помощью этого. – Но как? Вы же не сенсор, а Ино, хоть и сенсор, но должна лично прочувствовать чакру, которую нужно найти. – Всё верно. Мы пытались сделать меня проводником, чтобы Ино смогла почувствовать чужую чакру с помощью моей памяти. Это неимоверно сложный процесс, и мы не были уверены, что это вообще возможно. Было неимоверно тяжело уловить то конкретное мгновение, когда я автоматически почувствовал чакру нукенина. Ничего толком не получалось, и мы решили подключить ещё нескольких сенсоров из её клана. Конечно же, в суть задания мы их не посвящали, огласка нам ни к чему. – Хотите сказать, что едва ли не все из Яманака одновременно рыскали в вашей голове? – я с ужасом перехватила воздух. – Что-то вроде того. Видимо, поэтому потратилось так много чакры, я, если честно, не совсем понял, почему так произошло, – беззаботно пожал плечами сенсей. - При Технике Переноса Разума тратится чакра не только того, кто её использует, но и того, над кем этот перенос выполняется. Мозг на бессознательном уровне пытается защититься от чужого внедрения, а у шиноби этот рефлекс особо развит. Особенно если этот шиноби - бывший АНБУ, – я выразительно посмотрела на сенсея. – Обычно такая потеря чакры не сильно заметна, но если перенос длится достаточно долго, а если этих переносов одновременно несколько, – я снова выразительно всмотрелась в глаза сенсея. – Вот как... Ты очень умна, – сказал сенсей. – Мне Ино рассказывала. И вас она тоже должна была предупредить, – процедила я сквозь зубы. Ну, Свинина! –Хорошо, что моя бывшая ученица решила навестить своего старого сенсея, – примирительно начал Какаши-сенсей. – Вам и вправду очень повезло, – кивнула я. – Хорошо, что ваша охрана всё же сказала мне, что вы у себя, хотя, судя по вашим приветственным речам, вы никого не ждали. – Я велел им всегда тебя пропускать, – добродушно пожал плечами Какаши-сенсей. – Кроме того, дверью ты обычно не пользуешься, – тепло улыбнулся сенсей, сверкая серебристыми глазами.