Прогони мой страх

Раньше я думала, что это сон. Но чем дольше я здесь нахожусь, тем больше в этом сомневаюсь. Раньше я думала, что это пустота. Но чем дольше я стою на влажной продрогшей земле, тем больше в этом сомневаюсь. Раньше я думала, что если остаться на одном месте и не шевелиться, то и проблем не будет. Но чем больше я погружаюсь в застывшую неопределённость, тем чаще я сомневаюсь... И с каждым годом, десятилетием и веком всё больше липких сомнений покрываются застывшей коркой каменной уверенности. Не знаю, сколько жизней прошло, прежде чем я всё же шевельнулась, неловко касаясь босой ступней узкой серебристой тропинки. Я лечу? Нет, у меня нет крыльев. Тогда, может быть, я парю? Нет, я не невесома. Может, я плыву? Нет, я точно не в воде. Но почему есть это ощущение, словно меня несут волны, мягко покачивая со стороны в сторону, плотно окутывая в свой чарующий аромат ночного моря? Может, я всё ещё в том темном и холодном месте и просто не проснулась? Нет, ощущение такое... – ...словно это наяву. – А? О чём ты? – спросил глубокий баритон возле моего уха. Я открыла глаза и, оглянувшись, увидела сенсея, склонившего голову ко мне. Он шел ровным шагом, держа меня на весу, словно я не тяжелее куная или набора сюрикенов. Сенсей встретился со мной глазами и, сверкнув серебристой радужкой, спросил: – Уже проснулась? Прости, я хотел переложить тебя на кровать, земля холодная, – сенсей неловко улыбнулся, и попытался привычным жестом почесать затылок. Меня резко накренило, и я, вскрикнув, испуганно обхватила руками шею сенсея. Теперь я не упаду, даже если он попытается меня стряхнуть. – Кхм, – закашлялся сенсей, аккуратно касаясь ладонью моей спины, выглядит он крайне удивлённым.       Едва до меня дошло, что я повисла на шее сенсея, не оставив между нами и миллиметра вечернего воздуха, как тут же спрыгнула на землю. Я почувствовала, как мои щёки начали гореть, и мне потребовалось приложить все усилия, чтобы не закрыть лицо руками. Не хотелось бы делать эту ситуацию ещё более неловкой. Поэтому я лишь потерла руками шею, делая вид, что занята разминанием затёкших мышц. Краем глаза я заметила, что сенсей посмотрел на меня странным нечитаемым взглядом и направился в дом. Едва он развернулся и прошел несколько шагов, отдаляясь от меня, как я, скривившись, шлёпнула себя по лбу. Ками, Сакура, ты же куноичи! Какого чёрта ты просто на землю не спрыгнула? Ты на тренировках с Тсунаде-шишо по скалам взбиралась, а тут испугалась с полутора метров вниз свалиться? И почему ты вообще спала? Я резко оглянулась, взглянув на небо. Судя по положению солнца, я всего лишь задремала минут на двадцать. Последнее, что я помню, это разговор с сенсеем, а после я снова плакала у него на груди. Шаннаро, пора с этим заканчивать. Сакура, если ты не прекратишь доставлять сенсею проблемы своим нытьем, он точно сбежит куда-нибудь. Возьмёт какую-нибудь долгосрочную секретную миссию, например, в Страну Снега, лишь бы только твою плаксивую рожу не видеть. Когда ты уже научишься держать свои эмоции при себе? – Сакура, с тобой всё хорошо? Я развернулась обратно к дому и увидела стоящего в дверном проёме Какаши-сенсея, с опаской поглядывающего на меня. Лишь сейчас я поняла, что всё ещё продолжаю тереть лоб, злобно морщась от ругани с самой собой. – Да, всё хорошо, – я неловко улыбнулась, пряча руки за спину и сцепляя их в замок. – Пойдём в дом, – вздохнул сенсей. – Да-да, уже бегу, – я быстро затопала к нему, входя через стеклянную дверь. Проходя сквозь комнату, мой взгляд вновь зацепился за танто, висящий на стене. В его длинном блестящем лезвии отражались первые закатные лучи, окрашивая кромку в нежный розовый. Странно, казалось бы, ничего таинственного, обычное оружие, уныло висящее на стене. Но именно в этот момент, в эту секунду, я не могу отвести взгляд от сияющей пунцовой стали. Кажется, будто это оружие волшебное, словно в нём находится необыкновенная, невероятной красоты магия. – Это Клинок Чакры Белого Света, – тихо сказал сенсей, подойдя ко мне ближе. – Любимое оружие моего отца, именно из-за этого танто его и прозвали Белым Клыком Конохи. После его смерти Клинок достался мне. – А почему вы его не используете? –я знаю, что Какаши-сенсей очень умел в кендзюцу, но всё же в бою он явно предпочитал использование техник. – Использовал. Во время Третьей Мировой Войны Шиноби я сломал его в схватке с врагом, – сенсей остановил рассказ, глубоко погрузившись в собственные мысли. – Позже его полностью восстановили, но я им уже не пользовался. К тому времени я уже был в АНБУ, а там, как ты знаешь, любые опознавательные знаки, в том числе и клановое оружие, под запретом. Я, затаив дыхание, слушала каждое слово сенсея, ведь он так редко рассказывал о своём прошлом. Обычно во время разговоров он ограничивался какими-то уморительными историями о недавней схватке с Гай-сенсеем или о том, какой невероятно нелепый отчет о миссии по поимке кота ему вчера принесли. Но в этот раз я отчетливо понимала, что сенсей открыл мне что-то очень личное. – Это кабинет моего отца, – неожиданно продолжил сенсей. – Ну, был им до разрушения Конохи. Этому кварталу знатно досталось, я с трудом вытащил из-под завалов некоторые свои вещи. – У вас очень красивый дом, – сказала я, когда сенсей вновь погрузился в молчание. Услышав мой голос, он пришел в себя, словно вспомнив, что рядом есть кто-то ещё. – Ты так думаешь? – Конечно, а вы разве нет? – Не знаю. Сложно судить о чем-то, к чему привык с самого детства. Тэнзо отстроил всё в точности как было. Такое же расположение комнат и высота потолка. Цвет дерева, толщина стен, деревянная мебель... Точно такой же пол, цвет которого на закате поразительно напоминает вытертую дрожащими руками кровь... Всего на долю секунды с сенсея спала очередная маска, и передо мной оказался не взрослый мужчина, а маленький мальчик, лицо которого исказилось испугом и болью. Самообладание вернулось к Какаши-сенсею настолько быстро, что я невольно задалась вопросом: "А не почудилось ли мне?" – Пойдем, – сенсей резко развернулся и, схватив меня за руку, быстрым шагом вышел в коридор. Мы продолжали идти, пока не зашли в его спальню. Сенсей отпустил мою руку и, развернувшись, плотно закрыл за собой дверь. Он прошел мимо меня к окну, и я медленно подошла к нему. Когда я оказалась рядом, сенсей взглянул на меня и, вновь переведя взгляд в окно, сказал: – Я просил Тэнзо не восстанавливать дом. Мне не нужна эта огромная деревянная коробка, хватило бы и небольшого домика со спальней, кухней и ванной комнатой. Но, признаться, я рад, что он оставил сад. – Сад? – недоумённо спросила я. – Да, на заднем дворе, где мы с тобой были. Раньше там был сад, но сейчас просто небольшой участок, покрытый травой и цветами. Тэнзо оставил много свободного места и вырастил тот большой дуб в углу, но остальные деревья выращивать не стал. Сказал, что я сам это сделаю. Наверное, ты уже заметила, что здесь слегка пустовато. – Вы поэтому здесь не живёте? – Что ты имеешь в виду? – Из-за воспоминаний? – Хм, отчасти. На самом деле я давно покончил со своими обидами, просто иногда воспоминания всё никак не тускнеют и остаются такими же яркими, как только что произошедшее событие. Но это не единственная причина. У меня всегда много дел, я не так часто прихожу сюда, нет нужды в огромном доме с еще большим гуляющим эхом внутри. Меня смутило то безразличие, с которым сенсей окинул комнату, особо не задерживаясь взглядом ни на чем. Скорее всего поэтому, когда он посмотрел на меня долгим и пронзительным взглядом, мне показалось, будто я - единственная важная вещь в этой комнате. Я нахмурилась, заметив вновь опущенный на глаз протектор. Рука сама потянулась к темной ткани, и, не говоря ни слова, я подняла её вверх. Как и в прошлый раз, сенсей ничего не ответил и не стал скрывать глаз. Последние закатные лучи отливали на его коже и волосах розовым золотом. Какаши-сенсей дернул губами, видимо, собираясь что-то сказать, но так и не проронил ни единого слова. В этот миг все звуки превратились в бессмысленные шумы и забылись, словно никогда прежде и не существовали. Не знаю, откуда такая сила у этих глаз, я не могу сдвинуться с места или отвернуться. Это тоже одна из его способностей? Что-то вроде теневого связывания? Вот только в отличие от клановой техники Нара, от техники сенсея освобождаться нет ни малейшего желания и возможности. – Может... ты останешься ещё раз? – тихим низким голосом спросил сенсей. – Хотя бы сегодня, – прошептал он. Это не звучало как просьба или предложение, скорее как обещание, что больше такого не повторится, что больше он не заговорит об этом и не спросит. – Для этого есть причины? – таким же тихим, но дрожащим голосом спросила я. – Если я скажу, что плохо себя чувствую, ты останешься? – А это так? Сенсей медленно покачал головой. Его голос был абсолютно ровным, хоть и совсем негромким. Лишь в глазах отчетливо была видна некая надежда и страх. И я абсолютно понимаю оба эти чувства. Кажется, будто прямо сейчас мы находимся на какой-то грани, возле черты, переступив которую, все может измениться в совсем неожиданную сторону, и никто из нас не может гарантировать счастливый исход. Но в то же время я понимаю, что если сейчас сделаю шаг назад, эта черта перерастет в непреодолимую стену. Она будет расти всё выше и выше с каждым разом, когда я попытаюсь её преодолеть. Уверена, если сейчас развернусь в обратную сторону, то больше никогда не смогу посмотреть на звёзды. Я медленно кивнула, всё ещё не отводя взгляд от сенсея. На короткое мгновение в его глазах отразился вопрос, поэтому я собрала все остатки своего духа, чтобы сказать: – Останусь. Словно по волшебству, сразу после моих слов напряженная, но до сладости на языке чарующая атмосфера развеялась. Не зная, как себя вести, я начала отчаянно вскрывать себе мозг в попытках найти хоть какую-то тему для разговора, лишь бы развеять повисшую в воздухе неловкость. – Чур, я возле окна, – не придумав ничего лучше, я плюхнулась на кровать. К счастью, сенсей не стал никак комментировать эту ситуацию и, хмыкнув, обошел кровать. Он полностью отзеркалил мою позу. Выпрямленные ноги и сложенные в замок руки на животе. – Только во сне не говори, – насмешливо сказал сенсей, когда моё сердце всё же решило биться хоть чуточку ровнее. – Постараюсь, – серьёзно ответила я. Вот об этом я совсем не подумала. От кошмаров мне нет спасения, и они повторяются вот уже больше года практически каждую ночь. И не то, чтобы мучающие меня странные до жути сны были большой тайной под семью замками, но всё же я бы не хотела, чтобы об этом кто-нибудь знал. Сенсей ничем мне помочь не сможет, лишь станет беспокоиться. Раньше я не догадывалась, но, похоже, во сне я говорю. Когда я вновь начну говорить странные для окружающих слова, не пожалеет ли Какаши-сенсей о своей просьбе? – Просто разбудите меня, если я начну говорить, ладно? – Я же пошутил, Сакура, – вздохнул сенсей. Кровать слева от меня прогнулась, и, повернув голову, я увидела, что сенсей лег на бок, заложив руку за голову. – Меня это ничуть не тревожит, – заверил он. – Знаешь, я понятия не имею, о чём ты думаешь и каковы твои мысли и рассуждения, поэтому это очень даже интересно. Я имею в виду, послушать, о чём ты разговариваешь. – Это просто сонный бред, – и я сейчас не вру, всё, что происходит в этих кошмарах, не имеет ни малейшего смысла. – Нечего уши развешивать. – Ладно, – рассмеялся сенсей, и матрас несколько раз качнулся. – Обещаю не подслушивать и сразу спихнуть на пол. – Могу я спросить о чем-то? – я тоже повернулась набок, устраивая голову на изгибе локтя. – Если только не о причинах того, почему я попросил тебя остаться. Я не смогу на него ответить, поскольку и сам этого не знаю. Я молча кивнула, ничего не отвечая. Наверное, это было бы честно, поскольку у меня тоже нет ответа на то, почему я осталась. Вместо этого я вновь перевернулась на спину и вперила взгляд в потолок. Мы погрузились в молчание, но оно было не таким, как тишина неловкости или недоразумения. Скорее, нечто уютное и слегка эфемерное, которое может развеяться, стоит только набрать немного воздуха перед тем, как что-то произнести. Мы оба наблюдали, как потолок медленно сгущал краски, теряя свой светлый окрас. Мне уже показалось, что сенсей уснул. Впрочем, украдкой взглянув на него, я увидела, что он тоже смотрит вверх. –Какаши-сенсей, какое имя у вашей любви? – задумчиво спросила я, всматриваясь в черный потолок. – О чем ты? – недоуменно спросил сенсей, выныривая из своих собственных размышлений. Да я и сама не знаю, о чём я и почему сейчас вспомнила об этом. Как-то раз, возвращаясь домой после посиделок с Ино, в мой слегка затуманенный вином мозг впервые пришла эта чудаковатая мысль. Ночь была особенно темной, и ониксовое небо напомнило о Саске. Ещё два месяца назад я узнала, что Наруто получает от него короткие письма, позже оказалось, что Какаши-сенсей также получает известия о местонахождении Саске. И только я каждый раз с наивной надеждой осматривала лапки посланного мной сокола в попытках найти хотя бы малейший клочок бумаги. Пусть и всего на несколько слов. Хотя бы на одно... В тот момент я впервые подумала о том, что моя любовь безответна. Раньше я не думала об этом в таком ключе, вернее, не хотела. Но тогда, смотря на практически черное беззвездное небо, ко мне пришло чёткое осознание того, что, возможно, я никогда и не получу ответа.       Если бы у моей любви было имя, это наверняка была бы кличка какого-то брошенного и никому не нужного бродячего кота. Это было бы имя, которое дают человеку, бесследно потерявшему память и всё, что ему дорого. Которому, по большому счету, плевать, как именно его теперь назовут. Если бы у моей любви было имя, оно бы отлично подошло в качестве названия какому-нибудь сорняку, от которого нет ни малейшей пользы, и вообще хоть как-то его называть нет никакого смысла, ведь никто никогда им не поинтересуется. Если бы у моей любви было имя, оно бы наверняка звучало как письма, написанные Саске для меня и присланные тем самым соколом. Я так и не нашлась с ответом, впрочем, сенсей не стал расспрашивать, вероятно, задумавшись о чем-то более важном, нежели мой хмельной бред. Каким-то образом я почувствовала на себе прожигающий взгляд Какаши-сенсея. Я повернула голову, встречаясь с его оценивающими глазами. – Нет, – мотнул головой сенсей, – я всё ещё не понимаю, как ты думаешь и о чём твои мысли. – Да ладно, – с ухмылкой ответила я. – До этого момента у вас прекрасно получалось. – Это случается не так часто, как мне хотелось бы, – обречённо вздохнул сенсей. Услышав мой смешок, он окинул меня наигранно обиженным взглядом, после чего вздохнул: – Похоже, всё же придётся подслушать твои сонные монологи, – заметив мой сердитый взгляд, он поспешно поднял вверх ладони. – Не переживай, после этого я точно сразу сброшу на пол. В какой момент мы вновь переключились на подтрунивания и шутки в сторону друг друга? Но я рада такой смене темы, думать о плохом мне совсем не хочется. – Тогда, может, мне пойти на кухню, а с вами пусть Паккун спит? Как насчёт того, чтобы послушать его собачьи монологи? Он у вас любитель истории придумывать, – сказала я, вспомнив о недавнем спектакле, устроенном нинкеном. – Думаешь, сможешь провернуть? – сенсей скептично поднял бровь вверх, отчего во мне проснулся абсурдный азарт. – Думаешь, я так легко отпущу тебя? Сенсей, у вас слишком самоуверенное лицо. Неужели он забыл, что я сейчас намного сильнее? Чакра у него ещё до конца не восстановилась, а этого хватит, чтобы улизнуть у него из-под носа с помощью Техники Подмены или ещё лучше... Я коварно улыбнулась, приподнимаясь на локте.       – Сенсей, – я медленно растянула слово, поднимая вверх указательный палец. – Я уже говорила, что могу парализовать вас. Не советую играть со мной. Голубая чакра ярко вспыхнула во тьме комнаты, формируя тонкую изящную иглу. – Я помню, но говорил ли я тебе, что тоже кое-что умею? Ликующая мысль, не успевшая ещё даже посетить меня, тут же сменилась испугом и удивлением. Неуловимым движением сенсей схватил меня за запястье, после чего прижал лопатками обратно к матрасу, угрожающе нависая надо мной. Сенсей убрал свою руку с моей кисти и начал медленно, едва касаясь кончиками пальцев моей наэлектризованной кожи, проводить линию от шеи до живота. Он приложил указательный и средний пальцы к моему солнечному сплетению и слегка надавил. – Я подглядел это у Хьюг, – медленно выдохнул хриплый баритон. – Если правильно распределить силу удара и место, где находится танкецу, можно заблокировать чакру на несколько часов. Не скажу, что без Бьякугана это сделать легко, но... – он слегка усилил давление пальцев, отчего тугой узел в животе затянулся ещё крепче. – Я довольно умел. – Но я всё ещё смогу двигаться, – пролепетала я спустя, кажется, вечность. – Да, но я буду гора-а-аздо сильнее тебя, – даже в темноте я заметила опасно сверкнувшее серебро глаз. Я тяжело сглотнула, осознавая, что пора бы сделать вдох. –Ладно, – Какаши-сенсей мгновенно придал лицу невинный вид. – Неужели ты и вправду думаешь, что я сделаю нечто подобное? Наверное, на моем лице всё же отразилось разочарование, поскольку сенсей самодовольно хмыкнул и скатился на свою сторону кровати. – Спокойной ночи, Сакура-чан, – промурлыкал он, отвернувшись лицом к стене.