Цель Сокола: мозг и сердце

— И че это значит? — Соколова сунула в рот уже вторую сигарету и, продолжая уверенно вести братскую Тойоту по городским ухабам, поднесла к ней зажигалку. — То и значит, — брякнула журналистка, спешно открывая окно. Вот-вот за ней придет сама смерть. — Нихрена неясно, — пыхнула Аня дымом, правда не понимая, что имела ввиду девушка. Разговаривать метафорами из них двоих могла только Пчелкина. Соколова информацию воспринимала исключительно в сжатой форме, без прикрас, но с допустимыми жаргонизмами. Многолетнее общение с представителями низшей страты общества не прошло бесследно. А вот тонкая начитанная натура журналистки напротив билась в истерике от капитанской манеры общения. Но что поделать?.. Зная, что ничего, Юля истошно замычала, зажимая пальцами переносицу. — Я тебя спрашиваю: есть ли желание над людьми поиздеваться? Над плохими, — находчиво уточнила Пчелкина, с намеком поиграв аккуратными бровями. — Издеваться можно по-разному, — деловито заметила Соколова, стряхивая пепел за окно. — А теперь подробнее о том, что под этим подразумеваешь ты. Юля медленно втянула свежий воздух, усердно подбирая нужные извороты. Главное завлечь. — Хочу выудить информацию об одной грязной компанейке, — изворотливо начала она, внимательно следя за малейшими изменениями в лице капитана. — Нужен какой-то весомый компромат, чтобы я могла громко скомпрометировать ее владельца, но мне туда путь заказан. А вот таких, как ты, начальник этой шарашкиной конторы о-очень любит, — последние слова девушка произнесла с особым удовольствием. И явным подвохом. — Это каких же? — нахмурилась Аня и журналистка тут же нагло усмехнулась. — Темненьких, — уклончиво договорила она, не меняя взгляда хитрых карих глаз. Если бы в двух этих девушках нужно было сыскать что-то бесспорно общее, то это были бы глаза. Цепкие, выразительные, играющие под стать эмоциям. Но что же до способов воздействия, то в этом Пчелкина походила скорее на умную расчетливую лису, нежели меткого резкого сокола. И такой тон своей амбициозной лисицы Соколова знала просто на отлично, именно поэтому она недоверчиво сощурились в тот же момент. — Прямо-таки темненьких, — протянула Аня не менее лукаво, обгоняя ползущего перед ними розового Витца. — Ага. Капитан качнула головой, но мешать дальнейшей речи подруги не стала. Правда, когда спустя полминуты продолжения так и не последовало, подозрительно зыркнула в сторону журналистки. — И это все? — удивленно спросила девушка, всплеснув ладонью. — Если да, то мне по-прежнему до фонаря. — Хорошо, — натянуто выдавила Юля, а затем пустила в ход тяжелую артиллерию: — В том месяце там из окна вылетел один из сотрудников финансового отдела. Молодой паренек. — И? Не успел отчет сдать, вот и вылетел, — пожала плечами Соколова, все еще не находя танцы Пчелкиной любопытными. — Не смешно, — возмутилась журналистка, так и не привыкшая к полицейской твердолобости. — Ты же опер! — В том-то и дело, — обрывисто засмеялась Аня. — Ты меня смертью удивить хочешь? — Нераскрытым делом! — сорвалась Юля, резко поддавшись к капитану. — Нечестными махинациями! Сокрытием улик! Я хочу удивить тебя беззаконием! — Не, — жеманно отмахнулась девушка, выбрасывая сигарету за окно, — этим ты меня уж точно не удивишь. Меняй тактику, журналюга. Юля шумно выдохнула, отсаживаясь обратно. Она в лишний раз убедилась, что с Аней нужна была не тяжелая артиллерия, а сразу танковый выезд с пулеметным ударом… Ну что ж, такое журналистка была вполне способна организовать. По крайней мере верила в это с крупицей все-таки присущего ей по вине матери оптимизма. Сев вполоборота, Пчелкина приступила к своему небольшому мотивирующему рассказу: — Всем этим владеет беспринципное существо по фамилии Нагоров, который с давних пор находится в тесном сотрудничестве с начальником погибшего паренька. Начальник этот — Прохоров, — голова, кошелек и руки Нагорова в его столь частое отсутствие. — Теплее, — с усмешкой перебила ее Соколова, сворачивая на нужный проспект. Прерванная девушка ненадолго задумалась, подыскивая дополнительные обороты для пущего красноречия. Но после коротких раздумий решила все-таки действовать по инерции. Напрямую. Играть с капитаном в обходную было непредусмотрительно. Да и бесполезно по сути своей. — Короче, — вздохнула Пчелкина, — в прошлом омерзительный тандем этих двоих уже заляпался при подобных обстоятельствах. — Это каких таких «обстоятельствах»? — Отмывка денег и случайная смерть, — объяснила Юля, невольно припоминая подробности той трагедии. — Преимущественно с низким стартом из окна, — добавила она с сожалением самую важную деталь, которую и в этот раз могли списать на собственную волю погибшего. — Хочешь сказать, это… подозрительно? — наигранно скривилась Соколова, не отрывая взгляда от дороги, в то время как сама Пчелкина неотрывно смотрела на подругу. Да так настырно, словно надеялась, что глазами можно прожечь дыру. Измываться над журналистами вообще занятие интересное, поэтому Аня не отставала: — Или хочешь сказать, что у них все совсем плохо с маскировкой? Юля стиснула челюсть, очевидно начиная вскипать. Девушка знала, что пыталась сделать Соколова. Но у нее не получится вывести ее. Не получится. Не… — Хочу сказать, что и здесь, в этот раз, что-то нечисто, — недовольно процедила Пчелкина, сдерживаясь из последних сил. — Ну я ж говорю, — хмыкнула капитан, с чувством приударив по рулевому колесу, — подозрительно! — Ты не говоришь, а язвишь! — все же взорвалась Юля, всплеснув руками. — А поскольку ты язвишь всегда, то и не говоришь вовсе! — Так а херли ты меня слушаешь тогда, раз я не говорю? — неожиданно громко засмеялась Соколова, останавливаясь на обочине возле Пчелкинского издания. Узнав свое любимое парковочное место, журналистка обреченно взвыла. — Скорее бы починили мою девочку, — простонала она, с горькими мысленными слезами вспоминая свою любимую красную Ауди, в которую неделей ранее профессионально вписался мусоровоз. Не будь у них с Громом перемирия, девушка всерьез бы подумала над тем, что за рулем опять мог оказаться этот неуравновешенный полицейский. — Так катайся на метро, пока не починили, — предложила Аня вполне резонно, с довольной ухмылкой наблюдая за тем, как измотанная их общением журналистка готовится покинуть салон «ее» тире «братской» машины. — Зачем, когда есть ты? — ожидаемо гордо парировала Пчелкина, выбираясь из черной Кароллы. — Я тебе не таксист, а опер, — едва ли раздраженно бросила ей вслед Соколова, убирая руки с руля. — Вот именно! — тут же воскликнула Юля, всунув голову обратно в салон через открытое окно. — Твоя святая обязанность копаться в чужих грешках и карать виновных. К тому же у тебя все равно сегодня выходной — неужто это недостаточный повод для того, чтобы повысить статистику? — живо запричитала девушка, кажется нащупав верный путь. Залетать с ноги в последний вагон мчащегося поезда — это про нее. Так сказать, главная фишечка ценного работника главного издательства в городе. — Я не при исполнении, Пчела, — напомнила капитан, догадываясь, на какую дорожку свернула ее неугомонная подруга. Шантаж работой и долгом — вещь нечестная, но разве не чужды журналистам такие мелочи? Как говорится: «На войне все средства хороши», а уж если дело касается громкого расследования, то и подавно. — Когда это тебе мешало? — возмущенно поморщилась Юля, спешно прибавив: — Никогда. Ты сейчас просто бессовестно мажешься от меня! Соколова показательно закатила глаза, отворачиваясь от Пчелкиной. «Вот же прилипало» — Ну пойде-е-ем, — внезапно заканючила Юля, отбив чечетку по дверце машины. — Я сделаю тебе обалденное резюме! Возьмут без вопросов, особенно если юбку обтягивающую наденешь, — девушка провела ладонями по своим бедрам, уже представляя как выразительно подчеркнет черная юбка-карандаш точеную фигурку ее строгой капитанши. Но Аня, — впрочем, как и всегда, — воодушевления подруги не разделила: в ту же секунду в журналистку вцепился удивленный взгляд продолговатых карих глаз. После того, как Соколова сознательно вступила в отношения и связь с майором, ее шкаф конечно пополнился куда более женственными вещами, но чтобы юбки… последнюю она сожгла на заднем дворе дома в девять лет, выразив тем самым свой бурный протест против дурацкой школьной формы. С тех пор данный элемент одежды и совсем невнушительная по росту Аня — заклятые враги. Юля же, опытно считав весь этот «восторг» с лица девушки, поспешила продолжить, пока ее любимая недоверчивая рыбка не сорвалась окончательно: — Поработаешь денек, пообщаешься с работниками, к вечеру обязательно что-то выудишь. Это ведь ты! — триумфально завершила Пчелкина свою речь и, уставившись на подругу с детской надеждой в широко раскрытых глазах, замерла в ожидании вердикта. Соколова недовольно поморщилась, осознавая, что уже вляпалась в какую-то авантюру. Опять. Снова. Как обычно. — Есть проблема, — нехотя брякнула она, почесав за ухом. — Какая? — У меня нет юбки, — ответила Аня, со всей серьезностью посмотрев на журналистку. В ответ на столь страшное откровение Пчелкина странно передернулась, мотнув головой. — И это твоя проблема? — Да, потому что я не надену юбку. Никогда, — отрезала Соколова холодным безапелляционным тоном. — Тогда любое черное платье, — предложила Юля логичный компромисс, еле сдержавшись, чтобы не помахать ладонью перед лицом, разгоняя воздух, — от скептицизма капитана становилось все душнее. «Любое», — фыркнула Аня, по-прежнему не понимая, с кем ее так опрометчиво спутала журналистка. Но даже это было не столь важно… В последнее время в жизни девушки вообще было лишь одно действительно «важно». И имя ему Игорь. — Раз ты такая фантазерка, — с ядовитой улыбкой произнесла Соколова, — то придумай заодно и весомую причину для Грома, по которой я исчезла из дома в свой единственный выходной за две недели. Теперь очередь строить удивленные глаза дошла и до Пчелкиной. — Так трудно придумать мазу? — недоумевала она, отказываясь верить в то, что великая и ужасная Анна Сергеевна была не в состоянии создать себе убедительное алиби. Вот только причина у капитанского замешательства была не менее великая и ужасная. Но журналистке было не понять: она знала Игоря не так хорошо, чтобы представить себе, на что способен этот мужчина в стремлении защитить свое. — Для майора? — намеренно акцентировала Аня, затем твердо ответив на свой же вопрос: — Да. Удивление Юли продолжало разрастаться в геометрической прогрессии, мешаясь с очередным недоумением. — Когда это ты стала отчитываться перед мужиком? — Я не отчитываюсь, — упрямо возразила Соколова, но тут же ненароком опустила взгляд на пустое пассажирское сидение. — Он же… переживать будет. И звонить. Работать не сможет спокойно, а у него давление, — обеспокоено объяснила девушка, вновь подняв глаза на пораженную в самое сердце журналистку. — Да уж, — шокировано прошептала Пчелкина, — угораздило же тебя. Капитан хотела было огрызнуться в своей привычной манере, но чуть ли не впервые осеклась, сразу признав правоту подруги. «Ну да, угораздило. Я уже в курсе», — выдохнула она про себя. Однако на этот раз сей факт не вызвал в ней гордого отрицания или непривычного смятения. Свои чувства к Игорю девушка давно приняла. И даже влюбилась в сами чувства, ведь они были так по-новому прекрасны. Невольно улыбнувшись мыслям о своем мужчине, Аня вдруг ощутила приятную легкость. — Ко скольки подъезжать и куда? — без какой-либо подоплеки спросила она у Юли, вызвав тем самым ее кратковременный ступор. Частая смена Соколовского настроения — не новость для Пчелкиной, но чтобы это происходило с такой нелепой влюбленной улыбкой и демонстрацией поразительного жизнелюбия… Юля несколько раз хлопнула длинными накрашенными ресницами, еще не отбросив идиотскую мысль о том, что перед ней гуманоид, который буквально только что незаметно сожрал ее упертую подругу и сел заместо нее. — Э, подъедешь сюда через два часа, я сляпаю резюме и дам адрес офиса, — неуверенно пролепетала журналистка, все так же пристально осматривая Соколову. Пчелкиной даже подумалось, что стоит проверить у девушки температуру, но спустя пару мгновений эта самая идиотская мысль о инопланетном вмешательстве отмелась сама собой: лицо Соколовой резко приняло привычно-строгий вид и после брошенного сухого «ладно» она круто вывернула руль, трогаясь с места.