LA PAURA DEL BUIO

— Мне всё еще кажется, что твоя новая жизнь в качестве преподавателя — ошибка. Ты же понимаешь, что так даже опаснее, Дами? — Виктория сидела на диване в гостиной небольшой квартирки мужчины. — Мы, конечно, следим за происходящим, держим ухо востро и пока что мы все в безопасности, но я бы на твоём месте ушла из университета, — продолжала девушка, обеспокоенно и в то же время заботливо, глядя на Дамиано. Мужчина стоял у окна, задумчиво глядя в одну точку. Конечно, Виктория была в чем-то права, но с другой стороны, растворение в обществе ему кажется хорошим прикрытием, возможностью начать новую жизнь, которую ему не удалось прожить в Италии. Если бы он только мог вернуться в прошлое и исправить ошибки своих родителей, а после — свои, чтобы теперь не думать каждый день о том, что это может быть его последний день. — У меня всё под контролем. Я знаю, что делаю. Если люди Карлоса найдут меня, или вас, мы с ними разберемся, — мужчина повернулся к Виктории. — Уже полгода их нигде не замечали. Может, Портленд всё-таки не такое плохое место? — он постарался улыбнуться, но вышло довольно криво и не убедительно. Конечно, не очень рассудительно с его стороны было устраиваться на работу преподавателем в университете под своим настоящим именем. Но Дамиано почему-то казалось, что Карлос не додумается искать его в учебных учреждениях, особенно в Портленде. Они давно потеряли след Давида и его друзей. — Лично мне было бы спокойнее, если бы мы все осели в каком-то маленьком городке, который даже на карте не значится, — Виктория покачала головой, тяжело вздохнув. Ей никогда было не понять в Дамиано некую безрассудность и страсть к риску своей жизнью. — Почему вообще преподавательство? У тебя было столько вариантов, а ты пошёл в университет… Ты же понимаешь, что там у тебя больше шансов засветиться и выдать себя? Ты даже имя своё не сменил! — девушка негодовала, но за этим негодованием было скрыто беспокойство за друга, можно даже сказать брата. — Не забывай, что Карлос знает меня не как Дамиано. К тому же, работая в каком-нибудь баре или, не знаю, на заправке, у меня точно такие же шансы засветиться. Даже просто идя по улице я могу попасть в чей-то кадр. Я не собираюсь отсиживаться как крыса, ожидая, что им это когда-то надоест и они забудут обо мне и о вас. Ты же меня знаешь, Вик, — Дамиано пожал плечами, тут же вспомнив, как студенты уже видели его с Эшли, когда её едва не сбила машина. Увидев тогда фотографию, мужчина никак не показывал Джонсон, что в курсе ситуации. Хотя, может, и стоило. Но ему казалось, что всё улеглось само по себе, да и Эш не слабачка, чтобы дать себя в обиду. Касательно себя в данной ситуации Дамиано не переживал, ведь даже если его и уволят, то он не расстроится. Всё-таки, университет в данном случае всего лишь временная остановка в его длинном и опасном путешествии. Оставалось только надеяться, что когда-нибудь опасность наконец исчезнет из его жизни. — А ты не забывай, что у Карлоса было невероятное количество времени, чтобы узнать твое настоящее имя. Порой твоя беспечность меня просто убивает, — Виктория вздохнула, подняв руки, как бы показывая, что она сдаётся что-либо еще говорить. — Ты знаешь, где меня искать в случае чего, — добавила она и, обняв Дамиано, вышла из его квартиры. Мужчина понимал её беспокойство, но ему не хотелось прожить жизнь в страхе, ожидании, что что-то может случиться сегодня, завтра, или через неделю. К тому же, его идея с тем, чтобы залечь на дно в разных уголках мира, кажется, довольно неплохо работает. Так, если кого-то из них заметят в одной стране, то Карлосу понадобится куда больше времени на поиски, нежели если бы они вчетвером находились в одной стране. Более того, у Дамиано были люди, когда-то работавшие на его родителей, а теперь — на него. Они остались с ним из-за желания наконец прекратить многолетние преследования и отомстить за случившееся с семьей Давида. Мужчина сел на диван, устало потерев переносицу. Работа в университете на самом деле спасала его от бесконечного потока тревожных мыслей, которые то и дело, что норовили прорваться бурлящим потоком в голову Дамиано. Завладеть его разумом, заставить думать, что он слабый; что всё то, что он делает для выживания — бесполезно. Давид взял с кофейного столика стопку работ студентов, чтобы отвлечься от разговора с Викторией. За окном была глубокая ночь, и шум города значительно уменьшился. Лишь изредка были слышны звуки проезжающих машин, громкие разговоры и смех проходящих мимо людей. Прочитав каждую работу его студентов, Дамиано добрался до эссе и рисунка Эшли, которые заинтересовали его еще в аудитории. В какой-то мере задача и была дана именно из-за Эш, которой в последнее время стало слишком много в жизни мужчины. Конечно, она его студентка и её не может быть в данном случае мало, но их пересечения вне учебного времени заметно участились. Когда кто-то новый, едва не на постоянной основе, появляется в жизни Давида, он относится к этому с легким недоверием и настороженностью. Но при этом всём у него появился необычайный интерес к девушке. Дамиано никогда не верил в судьбу или что-то подобное, но последние события заставляют его усомниться в его убеждениях. Однако, даже если бы мужчина хотел что-то испытывать к кому-либо, то он не может позволить себе данную роскошь по причине того, что его жизнь находится в постоянной опасности. Он не может допустить, чтобы кто-то еще пострадал из-за него. За всеми размышлениями Дамиано и не заметил, как все-таки провалился в сон, хотя и пытался держаться до последнего. Листы с работами студентов бумажным водопадом, с характерным им шелестом, посыпались на пол. И только противная трель будильника смогла разбудить Давида, когда солнце едва поднялось из-за горизонта. Мужчина с трудом поднял голову и поморщился от боли. Все-таки, сон в неудобной позе дал о себе знать. Если бы он мог позволить себе не явиться на работу, то определенно бы отправился в постель еще на несколько часов, но новая жизнь требует жертв. Приняв холодный душ, чтобы хотя бы попытаться проснуться, Дамиано выпил крепкий кофе с тостом и вскоре отправился в университет. Погода в городе в этот день соответствовала настроению преподавателя: плотные темные тучи; туман, словно одеяло, накрыл город, пробравшись в каждый закоулок; прохладный дождь барабанил по карнизам и явно давал понять, что закончит свой концерт еще не скоро. Еще по пути у Дамиано возникло плохое предчувствие, которое не подвело его, стоило ему ступить на порог университета. — Мистер Давид! Как хорошо, что я застал Вас здесь, а не в аудитории, — мистер Нортон был ректором, который ранее и одобрил кандидатуру Давида на пост преподавателя. — У меня есть к Вам разговор, пройдемте в мой кабинет, пожалуйста. Мистер Нортон был пузатым сивоволосым мужчиной за пятьдесят с пышными усами, которые всегда выглядели идеально. Среди студентов ходили шутки, что если бы он мог, то непременно занялся бы сексом со своими усами, настолько он их любил. Он не особо следил за происходящим в университете, но его определенно заботила репутация его учебного заведения. Если быть честнее, волновал его только он сам. Что и логично, ведь если пострадает репутация университета, то тогда изменится и мнение о самом Нортоне. Дамиано кивнул ректору, и ничего не говоря, отправился следом за ним. Конечно, у него были догадки, о чем Нортон хочет с ним поговорить. Видимо слухи о них с Эшли пробрались значительно дальше, чем он того ожидал. Кабинет ректора выглядел так, будто практически весь ежегодный бюджет был вложен именно в него. Идеальный отполированный деревянный пол, посреди кабинета — дубовый стол, на котором лежала только пара ручек и ноутбук. Перед столом два темно-зеленых кожаных кресла. По обе стороны в стенах встроены книжные шкафы, но Давид был готов поклясться, что Нортон не открывал там ни одной книги. Справа от входа стоял длинный диван, который выглядел так, будто им никто никогда не пользовался. На стене над ним висела большая картина с фотографией университета, когда он еще только был построен. Весь кабинет в целом выглядел как идеальная обертка, чтобы приходящие партнеры были убеждены в том, что Нортон очень вовлечен в университетскую жизнь. Зайдя в кабинет, Дамиано не особо удивился увиденному. В одном из кресел, стоящих перед столом ректора, сидела встревоженная Эшли. Когда она столкнулась взглядом с преподавателем, её настроение резко изменилось и теперь же её взгляд выражал нескрываемое недовольство и гнев. Значит, догадки все же оказались верны. Нортон указал рукой на второе кресло, предлагая Дамиано сесть. Сам же ректор занял свое место за столом. Он провел пальцами по своим усам, а затем, прокашлявшись, взглянул на Давида с Эшли. — Я не займу много вашего времени, — начал мужчина, придвинувшись ближе к столу. — До меня дошли некоторые слухи, которые могут навредить репутации нашего университета, и, особенно, вам двоим, — продолжил он, переводя взгляд то на Дамиано, то на Эш, которая нервно перебирала пальцами брелоки на рюкзаке. — Мистер Нортон, я могу объяснить… — начала было Джонсон, но Нортон резко поднял руку, призывая девушку замолчать. Она стиснула зубы, сдерживая себя, чтобы не сказать ничего лишнего. — Мистер Давид, я надеюсь, что Вы понимаете, какие последствия может повлечь за собой ваша… ситуация, — снова заговорил ректор, активно жестикулируя руками. — Я понимаю, что Вы в нашем коллективе новенький, да еще и возраст, а у нас здесь много красавиц учится, — он мерзко-слащаво улыбнулся, от чего Эшли скривилась. Дамиано был с ней солидарен. Нортон был еще более мерзким, чем ему казалось. — Мистер Нортон, я Вас уверяю, что слухи, которые до Вас дошли, абсолютно ложные. Нас с мисс Джонсон ничего не связывает, кроме отношений преподаватель-студентка, — Давид улыбнулся уголками губ. — Эшли… Мисс Джонсон выполняет мои учебные поручения, и ничего более. Мужчина заметил, как Эш с неким недоверием посмотрела на него, будто бы ожидая подвоха в его словах. Возможно, будь он на её месте, то тоже бы ожидал какой-то подставы. — Как Вы объясните фотографию, на которой запечатлены Вы с мисс Джонсон? — поинтересовался Нортон, пожав плечами, якобы говоря: «Ну, давайте, оправдывайтесь, хотя мне абсолютно плевать на ваше мнение». — Я всего лишь возвращал мисс Джонсон забытую ей вещь, — честно ответил Дамиано. — Уверяю Вас, мистер Нортон, подобного больше не повторится. Мисс Джонсон подающая большие надежды студентка, думаю, что испорченная репутация ей ни к чему, — добавил преподаватель, внимательно глядя на Нортона. Ректор задумчиво пожевал губы, после чего выдохнул и широко улыбнулся, будто бы только что выиграл в лотерею. — Я верю Вам, мистер Давид. Очень надеюсь, что более до меня подобные слухи доходить не будут. Никому из нас не нужны проблемы, верно? — он многозначительно взглянул на Дамиано. Тот в ответ лишь кивнул. Под «нами» Нортон, конечно же, имел в виду себя. — Что же, разговор на этом окончен. Спасибо, что уделили мне время. Возвращайтесь к студентам, и к учебе, — он перевел взгляд на Эшли. Она бросила негромкое «до свидания, мистер Нортон», и едва не выбежала из кабинета. Дамиано предполагал, что она сгорала от стыда. Еще бы, слухи о них двоих дошли до самого ректора, и это едва не стоило ей бюджетного места или вообще места в университете. Выйдя из кабинета, Давид отправился в аудиторию к студентам, надеясь, что больше этот день никаких неприятностей не принесет. Ему может и хотелось бы поговорить с Эшли о случившемся, но ей сейчас и без того не просто, а его инициатива может лишь усугубить и без того шаткую ситуацию, которую едва-едва удалось сгладить. Потому Дамиано решил, что будет лучше, если он вообще не будет задевать эту тему. Оставшийся день действительно прошел без происшествий. По крайней мере, так думал Давид, закончив последнюю лекцию об истории французского кино, и отправившись в свой кабинет, чтобы решить несколько дел перед тем, как пойти домой и наконец выспаться. Дамиано на самом деле любил свой кабинет, хоть он и не был таким просторным, как у ректора Нортона. Ему нравилось, как практически каждый вечер солнце полностью заливало своим золотым светом эту маленькую комнатку. Однако, в тот день солнцу даже к вечеру не удалось прорваться сквозь густые темные тучи. От этого в кабинете был холодный полумрак. Включив настольную лампу, которая рассеянным теплым желтым светом пыталась заменить солнечное тепло, Дамиано хотел было приняться за проверку тестов, как вдруг резко, без предварительного стука, распахнулась дверь. В кабинет влетела Эшли, так же резко захлопнув дверь обратно, да с такой силой, что казалось, будто она сейчас слетит с петель. Дамиано обернулся и вопросительно посмотрел на девушку, подняв брови. Кажется, все-таки неприятности этот день еще может принести. И одна из них — это Эшли Джонсон, стоящая в его кабинете. — Мисс Джонсон, сегодня у Вас нет отработки, — как ни в чем ни бывало произнес Дамиано, стоя недалеко от студентки. — Что Вас привело ко мне? От спокойствия мистера Давида Эшли хотелось стереть его в порошок. Она закипала внутри, и, будь они в каком-нибудь мультике, ей бы уже давно следовало пририсовать пар, исходящий из её ушей и характерный свист, которые издают чайники при закипании. Как он может всегда оставаться таким невозмутимым? — Я просто не понимаю, за какие грехи Вы, мистер Давид, появились в моей жизни, — стараясь сохранять самообладание, начала говорить Эш, хотя сдерживаться ей удавалось с очень большим трудом. — Я не понимаю, почему с Вашим появлением моя жизнь пошла под откос! — она немного повысила голос, разводя руками. Дамиано не говорил в ответ ни слова. Возможно, это то, что ей сейчас нужно. То, после чего может стать легче. Но чего она ожидает от него? Чтобы он уволился? Или чтобы прилюдно всем разъяснил, что между ними ничего нет? — Неужели Вы не чувствуете себя виноватым? Может, Вы вообще ничего никогда не чувствуете? Почему Вы только наблюдаете со стороны?! — Эшли сделала шаг к Дамиано, не прекращая задавать, как ему казалось, риторические вопросы. Хотя, возможно, ей действительно хотелось услышать ответы на них. — Я только и слышу со всех сторон, что я университетская шлюха, что я прихожу к Вам сюда потрахаться! — она сделала еще шаг вперед и, поддавшись своей импульсивности, толкнула ладонью Дамиано в грудь. Он стиснул зубы, глядя на неё немного сверху вниз, в силу роста Эш. Мужчина отметил про себя, что при всей злости, при всех обидах, у неё в глазах нет слез, только гнев. — Я Вас так ненавижу! Я так хочу, чтобы Вы исчезли, чтобы никогда я не сталкивалась больше с Вами! Я устала от насмешек, я устала от Вашего равнодушия к этим сплетням! Иди ты к черту, Дамиано! — она снова и снова толкала мужчину в грудь, всё больше и больше повышая на него голос. Эшли было плевать, услышит их кто-то или нет. Утренний диалог с ректором стал последней каплей, хотя Дамиано там и принял весь удар на себя, не подставив её. — Ты бесчувственный! Сраный робот! Ненавижу! Дамиано же надоело выслушивать эти упреки и поняв, что их наверняка могут услышать оставшиеся в университете студенты или преподаватели, вдруг неожиданно даже для себя, схватил Эшли за руки, которыми она так отчаянно толкала его в грудь, и резко прижал к стене. От удара, пусть и несильного, у девушки перехватило дыхание. В кабинете стало настолько тихо, что было слышно, как у Эшли быстро колотится сердце. Она чувствовала на своей щеке дыхание Дамиано, от чего по телу пробежались мурашки. Эш чувствовала запах его парфюма, и неожиданно для себя подметила, что пахнет он приятно. Вот мистер Давид так близко, что у неё есть возможность рассмотреть каждую его родинку, лучше увидеть очертания татуировок под белой рубашкой, подметить небольшой порез на подбородке от бритвы. На самом же деле девушка растерялась от произошедшего, и вся злость будто бы и вовсе испарилась, оставляя свой пост пришедшему недоумению. — Что Вы себе позволяете? — наконец опомнившись, прошипела Эшли, пытаясь высвободить свои руки. — Ты хочешь, чтобы весь университет услышал тебя, Джонсон? — ухмыльнулся мужчина, и второй рой мурашек снова пробежался по коже девушки, стоило ей услышать его тихий, но такой бархатный голос. Дамиано заметил, как на щеках студентки появился румянец, и он не мог не усмехнуться от увиденного. Убедившись, что Эшли не собирается больше кричать на него, мужчина отпустил руки девушки и отошел от неё. — Мне правда жаль, что тебе пришлось выслушивать о себе все те гадости, Джонсон, — серьезно произнес мужчина, скрестив руки на груди. — Я думал, что оставаясь в стороне, это все быстрее уляжется и тебя оставят в покое, — добавил он, слегка пожав плечами. Эшли в ответ на это хмыкнула, подняв упавший на пол рюкзак. Она нервно заправила прядь волос за ухо и сделала глубокий выдох. — Это ничего не меняет, но спасибо за Ваши… Сожаления? — она криво улыбнулась. — Не знаю, чего я ожидала, когда пришла сюда, — призналась Эшли. — Я понимаю твои чувства… — Ни хрена Вы не понимаете, — резко оборвала Дамиано девушка и развернулась, чтобы выйти из кабинета, в котором, казалось, температура воздуха достигла критической отметки. — До свидания, мистер Давид, — бросила напоследок Эшли, и вышла из кабинета, оставляя преподавателя наедине со своими мыслями. Джонсон, выйдя из кабинета, быстрым шагом прошла крыло преподавателей и остановилась в одном из коридоров, где прислонилась спиной к холодной стене и выдохнула. И ведь действительно, чего она еще ожидала от мистера Давида? Что он упадет перед ней на колени, будет извиняться, что так вышло? Эшли понимала, что, конечно же, нет, ведь вины Дамиано в этой ситуации и нет. Он точно такая же жертва слухов, как и она сама, но держать в себе все это Эш более не могла. Конечно, стоит признать, что это был не самый разумный и взрослый поступок с её стороны. Но больше всего мысли девушки были заняты не тем, что она наорала на преподавателя, а тем самым моментом некой их «близости», если это можно было бы так назвать. От чего-то Эш в какой-то мере хотелось вернуться в этот момент и продлить его еще на какое-то время. Только бы не превратиться в одну из тех неадекватных студенток-фанаток мистера Давида. Услышав чьи-то шаги по коридору, Эшли отогнала навязчивые мысли, и отправилась в сторону выхода из университета, попутно набирая сообщение для её подруги — Марго. «Жду тебя в баре. У тебя нет права отказаться. СРОЧНО». Джонсон решила дать этому, кажется, бесконечному и ужасному дню еще один шанс и наконец отдохнуть, возможно, даже забыться.