Эй, Кит (ты мне очень-очень-очень нравишься)

Бывают дни, когда Кит думает, что все вокруг — лишь один гигантский сон, от которого он одновременно и просыпается, и не хочет просыпаться. Но сейчас он надеется, что никогда этого не сделает. Лэнс лежит в его объятиях, голова лежит на груди Кита, и короткие волосы веером развеваются вокруг его головы, когда он спит. Грудь поднимается и опускается, Кит наблюдает, как губы Лэнса приоткрываются, на подбородке капает слюна, и ему приходится закатить глаза, потому что он не может поверить, что считает это зрелище по-настоящему восхитительным. Очевидно, он больше влюблён в этого человека, чем когда-либо раньше, и он честно не возражает. Это… приятно, за неимением лучшего наречия. Со щелчком и парой открывающихся дверей кто-то входит в гостиную, и, хотя он поражён, у Кита даже не хватает духу сбросить с себя Лэнса, чтобы сохранить их тайные-не-тайные отношения. Они просто ещё никому не рассказывали; это произойдёт в конце концов, что, кажется, случится сегодня. Опёршись на спинку дивана, заметив пару, понимающая ухмылка украшает лицо Широ, когда Кит устремляет свой взгляд вверх. — А что это у нас здесь? Кит свирепо смотрит, прижав палец к губам, требуя тишины. — Ни слова, — тихо шепчет он. Широ поднимает руки в знак капитуляции и отступает. — Хорошо, но я не могу ждать, чтобы услышать об этом позже. Кит высовывает язык в ответ, когда двери закрываются за Широ, снова оставляя их наедине. Тишина окутывает их в своей атмосфере, и руки Кита крепко обнимают тело Лэнса. По-видимому, произошёл инцидент с временной петлей, по крайней мере, так его назвали Лэнс и Коран. Они подробно рассказали команде о каких-то часах и о том, как их разбили. Все были удовлетворены этим объяснением, но Кит получил всю историю — или большую её часть — от Лэнса. Он прислонился к груди Лэнса, слушая рассказ, в то время как другой проводил пальцами по длинным волосам Кита. Кит очень гордится своими многочисленными временными петлями за то, что просто пошёл на это; хотя, возможно, он должен поблагодарить Лэнса за то, что он был таким дерзким и прямым — Кит, вероятно, был бы слишком рассеянным в противном случае. Подожди, он знает, что был бы слишком рассеян. Но он может ещё сказать, что Лэнс даже не дал ему всю историю — может быть, даже приукрашивая некоторые подробности, чтобы та казалась более утончённой, неопределённо заканчивая свой монолог этим: «если мы когда-нибудь займёмся сексом, спроси про презервативы и смазку, прежде чем мы углубимся в это, хорошо?». Он оставил Кита в крайне озадаченном состоянии даже по сей день; от разговора прошло уже пять дней. Даже за ужином Коран постоянно посылает Киту эти странные, глупые взгляды, которые выводят Кита из себя больше, чем должны были бы; глаза Корана всегда мелькают между ним и Лэнсом, как будто он что-то знает. Ему действительно нужно спросить об этом Лэнса. Временные петли странные. Кит чувствует, что пропустил, по крайней мере, неделю чистого хаоса. — Х-эй, — тихо бормочет Лэнс, сонный, так как он медленно просыпается полностью. — Какой сегодня день? — этот вопрос вошёл в привычку синего паладина, который больше не доверяет собственному восприятию времени. Кит проводит рукой по волосам Лэнса, пробегая пальцами по его локонам, и быстро отвечает: — Ты проспал всего два часа. — Два часа?! — Лэнс встряхивается с Китом, кряхтя в ответ, когда ладони Лэнса впиваются в его грудь, когда кубинец стабилизирует себя. — Почему ты меня не разбудил? — затем он отводит взгляд от внезапной догадки, задавая ещё один вопрос с намёком на застенчивость. — Я… я спал на тебе все это время? — Да, — усмехается Кит, его прикосновение ласкает щёку Лэнса, когда обеспокоенный взгляд другого падает на него. — Не волнуйся, всё в порядке. Яркая улыбка появляется на лице Лэнса, чему Кит очень рад. Он знает, что их отношения новые и хрупкие, и он всегда рад, что Лэнс чувствует себя с ним непринужденно; кроме того, тело Лэнса действовало как совершенно тёплое одеяло, и Кит, возможно, тоже задремал на час. — Хм, кто же знал, что тебе понравится обниматься? — задумчиво произносит Лэнс, на минуту закрыв глаза и нежно целуя Кита в губы, что-то вроде запоздалого приветствия. Его пальцы играют с прядями волос на затылке Лэнса, и когда он смотрит в эти широко открытые глаза, всё ещё опухшие от сна, Кит находит ответ. — Ты многого обо мне не знаешь, дорогой. — Приятно знать, что ты безупречно используешь ласкательные имена, — Лэнс улыбается с намёком на смех, ожидающий на его губах. Нежный румянец покрывает его щёки. — Не могу дождаться, когда узнаю всё. — Мы должны оставить некоторые вещи в тайне, — не может не ответить Кит, — но да, я тоже не могу дождаться, чтобы узнать о тебе всё. — Знаешь, — начинает Лэнс, довольно неуверенно наклоняясь к руке Кита и устраиваясь поудобнее на его коленях. — Иногда я боюсь, что проснусь и обнаружу, что на самом деле не встречаюсь с тобой. — У меня тоже есть подобный страх, — отвечает Кит, глядя в глаза Лэнса. Синий паладин ухмыляется, и Кит практически видит, как от него исходит уверенность. — О? Действительно? Хм, наверное, я слишком хорош, чтобы быть правдой, — размышляет Лэнс, льстя себе. — Признай, что я — ценный улов. Кит смотрит лишь мгновение, прежде чем невозмутимо ответить: — Ты больше угорь, чем ценный тунец. Неконтролируемый смех наполняет воздух, когда руки Лэнса сжимают рубашку Кита, не давая ему упасть с дивана. Кит не будет шокирован, если это действительно произойдёт. — Ты только что сравнил меня с грёбаной рыбой?! — спрашивает Лэнс, недоверчиво сверкая глазами. — Боже мой, почему ты мне нравишься? Ты такой неромантичный, — снова наклонив голову, чтобы сдержать смех, короткие каштановые локоны свисают на глаза Лэнса, и Киту хочется убрать их с лица. Вместо этого Кит говорит: — Пожалуйста, думаешь, что весь этот твой пикап более романтичен? Грудь Лэнса вздымается от предыдущего зрелища, когда он становится ещё более фальшиво возмущённым. — Да ладно, «ты инопланетянин, потому что твоя задница вне этого мира» — это сранная классика. — На самом деле нет. Покачав головой, Лэнс наклоняется вперёд, скривив губы. — Ты просто не умеешь ценить прекрасное, Кит. — Я умею ценить прекрасное, что делаю и сейчас, — отвечает он. Кит наблюдает, как глаза Лэнса расширяются от осознания происходящего, и практически видит, как у него перехватывает дыхание. Искренняя улыбка появляется на мгновение, прежде чем превратиться в очередную коварную ухмылку. — О-о-о, теперь мы вытаскиваем большие пушки, — говорит Лэнс, — я тоже могу играть, — он пристально смотрит на Кита, проводя пальцами по его лицу, путаясь в волосах, пока Лэнс закручивает несколько длинных прядей за ухо Кита. Он наклоняется ещё ближе, так что его губы находятся всего в дюйме от кожи Кита, в его голубых радужках лучится веселье. — Ты прекрасен. Больше, чем любой знаменитый шедевр. Румянец обжигает его щёки, шею и даже уши, хотя, к счастью, они скрыты волосами. Кит на секунду моргает, пытаясь восстановить хоть какое-то подобие самообладания. — Я… Я… — Ха-ха! — кричит Лэнс, вскидывая руки в воздух. — Я победил! Ты потерял дар речи! — Ты осёл, — теперь Кит обрёл голос, и его глаза сузились в неприязненном взгляде. Он легонько шлёпает Лэнса по руке. Тем не менее, несмотря на то, что Лэнс играет сам по себе, Кит понимает, что комментарий был честным; румянец остается на его бледной коже, чтобы доказать это. — Вполне возможно… — Лэнс замолкает, когда он спускается с высоты, — но ты всё равно любишь меня. — Неужели? — О, не будь таким. Я знаю, что ты любишь меня, потому что я тоже тебя люблю, — практически поёт Лэнс. — Хм, я до сих пор не помню, чтобы когда-нибудь говорил это, — продолжает поддразнивать Кит. Лэнс выпячивает нижнюю губу, в его глазах появляется настоящая тревога, когда он скулит: — Ки-и-и-ит… Внезапно Кит обхватывает ладонями лицо Лэнса, наклоняя голову синего паладина, чтобы посмотреть ему прямо в глаза. Его большой палец слегка касается веснушчатой щеки. — Эй, Лэнс, — говорит ему Кит, задыхаясь и склонив голову набок, — я так сильно тебя люблю. Когда Лэнс обнаруживает, что любые возможные ответы застревают у него в горле, Кит не может не хихикнуть, прежде чем поцеловать его; время больше не имеет значения.