Миг

Скажи кто-нибудь десятилетнему Иттоки Отое, что в скором времени у него будет полноценная семья, — мама, папа и младшая сестренка, — он бы посоветовал этому человеку вернуться домой и хорошенько выспаться. Потом бы посмеялся и забыл об этом разговоре через пятнадцать минут. Да вот незадача: это все случилось на самом деле. Когда к нему подошли двое взрослых: низкая девушка лет двадцати пяти на вид, со светло-рыжими волосами по лопатки и ярко-зелеными глазами да в полную противоположность высокий темноволосый мужчина с глазами цвета молочного шоколада, он не придал этому особое значение. Не они первые, не они последние. Хотя они много разговаривали — Отоя от природы был дружелюбным, а эти люди показались ему хорошими, — шутили и даже спели. Их звали Макото и Хикари Нанами, тридцать один и двадцать восемь лет соответственно. Яркие и милые, забавные и немного странные, но в хорошем смысле. Потом они пришли снова. И снова. И так целый месяц. А потом спросили, хочет ли он, чтобы они стали его новыми родителями. И что должен был сказать десятилетний мальчишка, живущий полжизни в детском доме, людям, к которым довольно сильно привязался, в ответ? Да. Да, черт возьми, он всеми конечностями за! Вы только не подумайте ничего: ему с детским домом повезло. Тут и воспитатели хорошие, и сами дети тоже. Общительные, не задиры. Он и к ним за пять лет привязался, жалко было просто уйти и бросить их. А они ему в ответ на это сказали, что он дурак. Сказали, чтобы шел вперед и не оглядывался на них. Что это его шанс найти настоящую, любящую семью. Ну, потом пару раз повторили, что он дурак, но в общем все же поддержали. Отоя был искренне им благодарен. Потому сейчас он держал Хикари-чан за руку и шел к месту, которое, как он надеялся, сможет назвать домом. По пути ему сказали занимательную новость: у них уже есть ребенок, девочка, на два года его младше. Осознание ударило его, как кирпич по голове. У него будем младшая сестренка. Теперь уже Нанами Отоя с трудом сдержал радостный крик. У него теперь есть младшая сестра! Он будет аники(1)! В приюте он был самым младшим ребенком. Не было никого, кто смотрел бы на него снизу вверх и просил бы помочь завязать шнурки, поправить одежду, дать совет или просто поиграть. А так сильно хотелось… Но теперь…теперь все иначе!!! Он сделает все, чтобы быть хорошим старшим братом! — Хика-чан, Мако-кун, я обещаю, что буду заботиться о ней! А как ее зовут? Что ей нравится? Она любит играть? А… — Тише, тише, Отоя! — радостно улыбнулась женщина, потрепав теперь уже сына по алым волосам. — Сейчас ты сам все это спросишь у нее. Только не так резко, хорошо? Хару-чан скромная и немного застенчивая, потому чуть сбавь пыл. — А, хай (2)! — отдал честь мальчик, чем вызвал смешок теперь уже отца и ласковую улыбку у Хикари. ХХХХХ Когда они пришли, Отоя едва сдерживался. Ему хотелось поскорее найти эту самую Хару-чан и познакомиться с ней, сообщить несомненно радостную весть, что теперь он ее аники! Вай, его, кажется, даже трясло, до того сильно хотелось сорваться с места и перейти на бег. Останавливало лишь то, что он понятия не имел, куда бежать и кого именно искать. — Хару-чан, мы дома! — крикнул Макото, снимая куртку. — Иду, ото-сан (3)! — раздался нежный голос и из-за угла вышла девочка, в разы ниже и миниатюрнее его самого. Коралловые волосы по плечи, золотые глаза, пухлые щечки и розовый сарафан. Каваииииии (4)!!! У Отои был явный передоз милоты. Она сразу заметила его и замерла, с легким смущением глядя на него. Прежде чем его новые мама и папа успели хоть что-то сказать, Отоя быстро подбежал к ней и поклонился. — Привет, меня зовут Отоя! Хика-чан и Мако-кун усыновили меня, так что теперь я твой старший брат! Очень хочу подружиться с тобой! Пожалуйста, позаботься обо мне! — А, я помню! Ока-сан (5) говорила про тебя! — золотые глаза наполнили осмысление. Она тоже поклонилась, застенчиво улыбаясь. — Меня зовут Нанами Харука. Надеюсь, мы подадим. Ёрёшкуне онегай шимас (6)! — Надо же, нам и слова вставить не пришлось. — улыбнулся Макото, подходят к детям. — Харука, Отоя, вы — члены семьи Нанами, а это значит, что вы оба будите любимый нами до беспамятства. Хару наверняка это поняла, так что, давай поможем понять это Ото-куну тоже, хорошо? — Хай! Рыжеволосый парнишка молился всем богам, чтобы это не было сном. ХХХХХ Прошло очень много времени с тех пор, как Отоя вошел в семью Нанами и стал ее частью. Семь лет, если быть точнее. Его отношения с родителями были лучше некуда: любой, кто посмотрел бы на них со стороны, тут же сказал бы, что он очень любит и уважает Хикари и Макото, как и они сильно любят его. Они помогали во всем, поощряли его увлечения и всегда относились ко всему с пониманием. О большем он и мечтать не мог. Но если кто-то увидел Отою вместе с Харукой, то сказали бы, что та любовь, что он излучает двоим взрослым — ничто, по сравнению с тем обожанием, которым он чуть ли не ведрами заливает девушку. С того самого первого дня эта пара была неразлучна: всегда вместе. Неважно, где: дома, в школе, на улице, в магазине, театре, больнице — везде рядом. Отоя лелеял Хару-чан, словно она была хрупким и невероятно редким цветком. Уступал, защищал, слушал и слышал, смешил, поддерживал, делал все ради нее. Харука в долгу не оставалась: всегда заботилась о нем, вела себя очень ласково и нежно, доверяла все секреты и хранила его тайны. Ей он мог рассказать обо всем, не беспокоясь, что будет непонят или обсмеян. Она была рядом для него, он был рядом для нее. Отоя надеялся, что так будет всегда. Помимо всего прочего, их всегда объединяла музыка: Хару-чан отлично играла на пианино и умела сочинять нотные композиции, а Отою еще в приюте один из старших мальчиков научил играть на гитаре. К тому же, его тетя, когда была жива, привила ему любовь к песням: и он часто пел, никого и ничего не стесняясь. Хикари и Макото видели, насколько одарены их дети, и точно знали, что их ждет великое будущее. А когда те сообща попросили их разрешения учиться в Академии Саотомэ, лучшем закрытом музыкальном учебном заведении, то были неимоверно рады. Хорошие родители всегда будут вести своих детей вперед. На дворе была глубокая ночь; на следующий день должны начаться вступительные экзамены. Харука ворочалась в постели уже очень долго, не в состоянии заснуть из-за подавляющего количества нервов внутри. Ее грыз противный червячок сомнений: что, если она не справится? Если ее не примут, и мечта обернется крахом? Девушка никогда не была оптимисткой. Она вздрогнула, когда услышала характерный дверной щелчок. — Почему я не удивлен, что ты не спишь? Она обернулась, когда дверь закрылась: опершись на нее спиной, стоял Отоя, освещенный светом луны из незашторенного окна. Его красные глаза всегда завораживали ее. Он походил бы на тех вампиров из ужастиков, не будь его взгляд таким теплым и добрым. — О-тоя-кун, что ты тут делаешь? Тебе нужно спать, завтра экзамен! — Как и тебе, Хару. Дай догадаюсь: нервничаешь? Она могли лишь робко кивнуть, натягивая одеяло по самый нос. — Я вот тоже. Можно я лягу? Ничего необычного: они очень часто спят вместе. — Конечно. Тихий шелест ткани. Харуку прижали к себе сильные руки. Она могла лишь обнять в ответ, не понимая, почему краснеет. — Все будет хорошо, имото (7). Мы непременно все сдадим и поступим. Сделаем все возможное, хорошо? Он привык, что его сердце быстро бьется, когда она близко. Это началось, когда ему было четырнадцать; было время приспособиться. Почему? А черт его знает, да и не особо важно. Пока она рядом, ему хорошо — вот что имеет значение. — Хай, ни-сан (8). Мы постараемся завтра, обязательно. Она доверчиво прижалась к нему, а он зарылся носом в ее волосы и вдыхал аромат лаванды. Оба так и уснули, умиротворенные и уверенные. Все будет хорошо. ХХХХХ Прогноз Отои действительно сбылся: оба прошли отбор и были определены в класс «А». Рыжик неимоверно радовался тому, что они будут в одном классе, хоть и разного возраста. Так он сможет проводить больше времени с ней! Это просто отлично! Плохо то, что нужно было прощаться с родителями. Академия находится в Токио, значит, им нужно уехать. Они уже договорились на счет общежития, с жильем проблем не будет. Однако это не отменяло того, что уходить все еще было больно. Он привык к ним за столько времени. Но, тем не менее, они уехали. Да, Харука плакала, да, ему что-то попало в глаз, но это естественно. Он был рад, что хотя бы его милую сестренку не придется отпускать так рано. Его соседом оказался невероятно серьезный и молчаливый Ичиносе Токия, но в тоже время чертовски умный да умелый в своем деле. Пел он хорошо, не поспоришь. Но и он не лыком шит, справиться! Верный самому себе, Отоя быстро нашел друзей: выделялся среди них человек по имени Шиномия Нацуки, чертов музыкальный гений, слабый ко всему маленькому и миниатюрному. Несмотря на его странности, Нанами быстро с ним спелся. Как и с Ими, Лукой, Шотаро, Кёске, Аюми… Ну, в общем, с большей частью класса. Хару-чан, к его великому облегчению, подружилась со своей соседкой по комнате, Сибуей Томочикой, и, похоже, со своим первым партнером по заданию, Хидзирикавой Масато. Когда Цукимия Ринго-сенсей, их классный руководитель, назначил им первое задание на проверку способностей и разбил на пары случайным образом, Отое очень хотел волком взвыть, когда понял, что он не с Харукой. И тут он мог винить только рандом. Его желанное место занял необщительный юноша, наследник компании Хидзирикава, который в день знакомства только и сказал (помимо имени), что играет на пианино. Все. Однако с его сестрой он вполне неплохо общался. Сидя за третьей партой слева Отоя мог свободно наблюдать за четвертой справа, где и разместились его дорогая имото вместе с синеволосым. Они тихо переговаривали что-то, Харука очаровательно улыбалась, явно получаю удовольствие от разговора, параллельно делая какие-то заметки в тетрадь, а парень с фиолетовыми (просто посмотрите видео «STAR WISH» на ютубе — они реально фиолетовые! А в аниме и не поймешь…) глазами отвечал более скованной, но все же улыбкой, подозрительно нежно глядя на его сестренку. . . . Что это за омерзительное, колкое чувство в груди.? Рыжик изо всех сил пытался заставить себя сосредоточиться на уроке. Получалось не очень. ХХХХХ В столовой они, слава Ками (9), сидели вместе. Никакого Масато на расстоянии пушечного выстрела. Отоя и Харука активно беседовали, одновременно с этим пытаясь успеть набить пустые желудки. Говорили обо всем: впечатления и прошедших днях, о людях, с которыми познакомились (Отоя старался игнорировать восторженную речь о талантах Хидзирикавы), соседях. Харука поведала о черном коте, которого нашла под проливным дождем вчера, когда возвращалась в общежитие и решила оставить до поры, пока он сам не уйдет. Томо-чан пообещала сохранить ее тайну. Старший, естественно, тоже. Златоглазая девушка встала и быстро сказала, что сбегает за напитками для них обоих и вернется. Рыжий-который-красный хотел было ее остановить, но не успел, потому просто добродушно вздохнул и стал ждать, наблюдая за ней на случай непредвиденной ситуации. Не зря, как оказалось. Его сестра могла быть довольно неуклюжей, потому он почти не удивился тому, что она оступилась и выронила карту из рук. Удивился он тому, что проходящий мимо парнишка в шляпе резко наклонился и поймал вещь в воздухе. Он видел, как тот вернул ее обратно, а Хару определенно благодарила его, судя по выражению лица. Они вместе дошли до окна выдачи, беззаботно болтая. Соответственно, они и вместе пришли к столу, где Отоя ее ждал. Почему так задергался глаз? — Привет, я Курусу Сё, — приветливо начал парнишка, который оказался намного ниже его самого. — Не против, если я тоже тут сяду? Обычно он бы солнечно улыбнулся и быстро согласился. В конце концов, он всегда был дружелюбным; эта ситуация не должна отличаться. Но почему же так хочется послать его подальше?! Что бы не говорил его внутренний голос, Отоя лишь обманчиво радостно кивнул и представился: — Конечно. Меня зовут Нанами Отоя, старший брат Хару-чан. — А, дак ты ее брат? Я подумал… — немного растерянно пробормотал блондин, но потом довольно резко и широко улыбнулся. — Так даже лучше! Прости, что не понял! — Ничего страшного: не ты первый, не ты последний, — ответил алоглазый, чувствуя острое ощущение дежавю. Он все меньше и меньше радовался этой Академии. ХХХХХ Отоя не понимал, что с ним творится. Его младшая сестра нашла друзей, причем довольно хороших, по ним не скажешь, что они засранцы — значит, он должен быть рад. Любой хороший старший брат был бы рад на его месте. Но почему тогда ему так грустно и злобно внутри? «Это значит, я плохой старший брат? Но почему именно сейчас? Она ведь и раньше дружила… только с девочками, правда, но все же… Или в этом и дело? Я…хочу…быть единственным парнем в ее окружении, ведь так? Не хочу делить Хару с другими. Но… Почему?» В последнее время он задает себе слишком много «почему». С этим надо было что-то делать. Что ж, давай попытаемся собрать пазл. Часть первая: его сердце очень давно ведет себя неспокойно, когда Харука рядом. Стук становится быстрым и неровным, лицо может начать краснеть, и не забудем про повышенную нервозность. Часть вторая: ему очень не нравится, когда Харука разговаривает, улыбается или даже просто дышит одним воздухом с другим парнем. Очень не нравится. Часть третья: в последнее время он слишком часто думает о том, какой красивой стала та маленькая девочка из его воспоминаний. Ее волосы, глаза, лицо, фигура, руки, ноги, ступни, кисти, пальцы, уши, губы, и, как бы стыдно не было это признавать, бедра, грудь — он умудрялся отметить малейшие изменения в любой части ее тела, сплошь положительные, прошу заметить! Разве это было нормально для аники? Кажется, не очень. Все это вообще звучало так, словно он… . . . — ААААА!!! Мозаика в его голове, наконец, сложилась. Резкий крик Отои заставил Токию подскочить с постели и уставиться на своего сейчас безмерно бледного соседа нечитаемым взглядом. Орать в три часа ночи — даже для него перебор. — Не говори мне, что тебе кошмар приснился. — Т-токия… Я… Облажался… — Ты чего? — теперь Ичиносе стал волноваться за Нанами, который выглядел так, словно собирается потерять сознание. Не поленился, встал и, подойди к чужой кровати, схватил другого парня за плечи. Тот посмотрел на него глазами, полными испуга, сожалению и какой-то странной, но отчетливой, боли. — Что с тобой случилось, Отоя? — Кажется, я… Влюблен в Харуку. Ичиносе моргнул. Потом еще раз. — Ты имеешь ввиду Нанами Харуку, ту, которая твоя родная сестра? — Не родная; меня усыновили семь лет назад. — Тогда ясно, — как-то просто сказал синеволосый. — В этом нет ничего зазорного; едва ли ты первый, и уже точно не последний. Отоя едва не заржал в голос. Ну вот, опять. Вот это уж точно: он не первый и не последний. И всегда им будет. Как и многие, кто его окружают. Хотя казалось, что именно Харука окажется для него и первой, и последней одновременно. Почему? А черт его знает! Опыт показал, что на любой вопрос, где есть «почему», он не может сразу дать ответ. Но, быть может, с течением времени, Отоя сможет ответить хотя бы самому себе. Конечно, его имото об этом знать не обязательно. — Токия, ты же никому не скажешь.? — Я похож на того, кто будет болтать о подобном со всеми подряд? — Ладно, это было глупо: ты и так почти ни с кем не разговариваешь. — Тц. Теперь, уладив эту маленькую деталь, оставалось как-нибудь уснуть.