Миг

Микадо Наги за свою недолгую жизнь слышал фразу «Какой милый!» чаще, чем собственное имя. Удивительно, как вообще не забыл, как звали. У него не было счастливого детства, но и печального, в какой-то степени, тоже. Родители еще в четыре года дали понять, что им нужна лишь красивая мордашка сыночка; на характер, поведение и все прочее внимания никакого не обращали. Они увидели в нем способ достижения своих целей: стать популярными без собственных особых талантов и возможностей. Красоту всегда ценили. Потому Наги и растили, как красивую куклу. Упс, пардон — милую. Самую милейшую игрушку из возможных. Правда, они не предвидели того, что кукла может взбунтоваться. Им даже в голову не приходило, что он может хотеть жить по-своему. А он действительно хотел. Ему нравилось делать две вещи: кататься на коньках и петь. Второе было больше похоже на хобби. Многие годы он тайком от своих родителей пробирался на местный каток и наворачивал круги по льду, сверкая акселями и тулупами (разные виды прыжков. Спасибо, «Юри на льду»…) разной степени сложности. Он любил лед и в какой-то степени чувствовал с ним родство. Такой же красивый и холодный, как он сам. Мужчина, который согласился помочь ему с тренировками, пророчил ему светлое будущее. А потом родители все узнали. Кто-то рассказал или сами увидели — не важно, но их невероятно разозлило то, что кукла посмела проявить волю. Его самого не тронули, — любые царапины и синяки просто недопустимы! — а вот любимые коньки безжалостно уничтожили. Естественно, любое упоминание про каток каралось если не физически, то морально точно. И вам лучше не знать, как именно. Плакать ему запрещено. Куклы вроде него не должны показывать на лице что-то помимо улыбки. Никаких мокрых дорожек по щекам, никаких красных глаз. Все ведь должно быть мило. А плач — совсем не так. Наверное, именно тогда Наги и возненавидел весь мир. Двух амбициозных и бессердечных дураков, что произвели его на свет, в особенности. Он нашел спасение в своем голосе. Прошлое хобби стало похоже на единственный свет в жизни. Песни позволили найти столь необходимую отдушину. К тому же пел-то он прекрасно. Несколько месяцев спустя родители заметили и это. Вот только, в отличии от прошлого раза, не разгневались, а наоборот — обрадовались. Сказали, что с такими данными его можно отправить в очень престижную Академию и сделать из него идола. Тем более, они каким-то чудом были знакомы с Бешеным Отори. Теперь петь, к слову, расхотелось совсем. То, в чем он находил удовольствие, стало пыткой. Спросите: и какое же это «не совсем печальное» детство? Ответ был прост: со временем он привык ко всему. Его не трогали, хорошо кормили, позволяли спать, сколько душе угодно, даже развлекали (хмуришься = морщины)! Большинство его потребности удовлетворяли, былая обида сошла на нет. Наги вжился в роль милашки. Раньше он ненавидел это всей душой и телом, сейчас — получает наслаждение. Он ведь чертовски милый, верно? Тогда почему бы не признать это? Да, он самое милое существо на планете — ему все время твердили это. Да так, что сам поверил в это. Микадо Наги — самый очаровательный мальчик на свете, с прекрасными голосом и внешностью. Он сверкающе улыбается публике, подмигивает и строит саму невинность. Большего толпе идиотов и не надо. ХХХХХ С появлением в его жизни этой странной девчонки на четыре года старше, ранее непоколебимая уверенность пошатнулась. Она была слишком… вашу мать, милой. И странной тоже. От одних глаз у него сперло дыхание, а когда она так счастливо улыбалась семерке идиотов, хотелось закатить истерику. Началось с удивления, — она вытянула без особого старания из Киры больше слов за пару минут, чем он за несколько месяцев работы с ним, — а закончилось первой любовью. Ему тринадцать, и он, как ему казалось, уже лишенный всяких светлых чувств, невероятно сильно влюбился в композитора группы противников. Правда, не сразу понял это. А когда дошло, — быстро, правда, минут через пятнадцать после знакомства, — его да Эйчи скверные характеры и наглость уже оттолкнули ее. Он даже этому «счастливому пульсу» не поддался, слишком озабоченный собственным противоречием. А когда она ушла, увлеченная прочь Звездными победителями и не взглянув на него, он, как только трио вошли в гримерку  остались одни, разревелся. Как ребенок, которым он и является. Маски были сброшены, и Кира с Эйчи утешали его так, как могли. — Что с тобой стряслось, Наги? — Я…я, пох-хоже, в н-нее влюбился. — Что? Микадо сорвался на крик. — В-влюбился, говорю!!! В нее, Харуку!!! А потом скатился по стене и беззастенчиво плакал в колени. Плевать, что он не должен портить внешность краснотой и солеными слезами. Было чертовски страшно и паршиво на душе. Вранье все эти сказки про розовые очки на глазах. Никакого тумана в мыслях он не чувствовал. Только сердце рвалось, как бешеное. Еще будто температура подскачила — так сильно горело лицо. И та неимоверная жажда крови при виде нее со всеми. Странно, да? Может, и не любовь совсем.? Ками, прошу, пусть это будет так. ХХХХХ Ага, сто раз. Никто сверху, конечно, его просьбу слушать не стал. При следующих встречах он держался рядом с ней максимально нагло и позитивно. Это было более привычно. Все равно, на Нанами образ «ми-ми-мишного создания» не работал. А стоило ей уйти, как он разваливался на части. Наги помнил, с каким шоком на него смотрел Курусу Сё, когда после работы над песней для грядущего огромного концерта «Maji Love Kingdom», при окончании длительной беседы с Харукой и череды ее разочарованных взглядов, шлепнулся на колени сразу, как она ушла, и до крови закусил собственную руку, чтобы снова не заплакать. Ну вот зачем он сам себе могилу роет? Зачем так упорно отталкивает ее, а потом страдает от равнодушия? Микадо сам себя не понимает. Зато Шион тогда все понял. Просто сел рядом и обнял. Не так, как обычно. С появлением в группе Амакусы, Наги стал получать ту поддержку, которую хотел все время. К сожалению, даже этого было мало. Не тогда, когда внутри все рвалось на куски. — Ты чего, Микадо?! — Захлопнись! — буквально взревел самый молодой из присутствующих, наконец отпуская запястье изо рта. Следы зубов были внушительными: как только вену не перегрыз? — Просто заткнись и ничего не говори, Курусу. Ты нихрена не видел и не слышал, понял? Противореча своему взрывному характеру, упомянутый блондин только кивнул. В глазах было слишком много…понимания. — Едва ли ты меня заткнешь, но другим про это представление не расскажу. Подошел к нему и сел рядом. Шион все также оставался  молчаливой опорой, осторожно глядя на Сё. А засранец из STARISH, у которого была с ним общая роль милашки, слишком понимающе улыбнулся и спросил: — Ты ведь тоже, да? Объяснять дополнительно не было нужды. Теперь кивнул уже сам Наги, стараясь не смотреть на Сё. — Не устаю удивляться. Интересно, сколько еще парней западут на нее.? Давно, мм? — Год назад. — Перед выступлением за премию? Ты еще скажи, что с первого взгляда. — Что-то вроде… — Не парься, у меня было точно также. Я ее тогда случайно в кафетерии увидел, она разговаривала со своей подругой. Сразу голову потерял, хотел познакомиться. Повезло, получилось выпендриться: она оступилась и выронила карту, а я поймал. Все пошло бы гладко, если бы не ублюдок Рен. Видите ли, он «уже положил глаз на эту Леди». Тьфу, до сих пор постоянно бесит! — И зачем ты мне это все говоришь? Мне что, от этого должно стать легче? — Не-а. Хочу показать, что ты не один тут такой. Мы все в жесткой френдзоне, причем от Сесиля и старшего Отори она убегает даже больше, чем от тебя. Какой толк сидеть тут и о чем-то жалеть, если все равно ничего не изменится? — Вот понять не могу: ты мне помогаешь или издеваешься? — Прости, характер такой. Все вечно ворчат, что я гребаный дьявол с ангельской мордашкой. Пф, будто я просил себе полуженскую физиономию! — Ну нет, ты точно издеваешься! На меня тоже намекаешь, да? — Да нет. — Дак да или нет?! — Не да. — Ты полный придурок, знаешь?! — И это мне тоже говорили. Потом Курусу резко встал и потащил его с собой. — Куда тащишь, Курусу?! Отпусти! — Пошли выпьем, легче станет! — Мне четырнадцать! — А мне семнадцать! Кто сказал, что будет алкоголь?! Именно так у Наги появился первый друг из STARISH. Реально придурок, конечно, но могло быть и хуже. ХХХХХ На почве дополнительного общения с Сё Микадо стал еще чаще видеть Харуку. Она сильно удивилась, когда впервые увидела его у них в Агентстве, но ничего не сказала. А потом увидела, как он бесится с блондином. Он мимолетно взглянул на нее, а она впервые искренне ему улыбнулась. — Здорово, что вы подружились, Микадо-кун, Сё-кун. Харука так красиво улыбалась. Маленький румянец, блестящие золотые глаза, искорки в них. Намного лучше, чем мог он. Он официально вышел из системы и свалился от передоза милоты с дивана, на котором он сидел, а процессе краснея и закипая, как чайник. А она вздрогнула и быстро подошла к нему, глядя в темно-серые очи: — Ты в порядке, Микадо-кун? Ты весь горишь! Он глазам не мог поверить. — Т-ты…говоришь со мной? Сама? — А? А почему я не должна? — Тебе ведь…противо, правильно? — он чуть ли не подпрыгнул, принимая сидячее положение на полу. Сё сидел неподалеку и тактично молчал. Наги покраснел еще сильнее, когда понял, как близко к нему находится девушка. Отмечу — впервые. — Признаюсь, ты и правда напугал меня сначала. — Напугал? Я?! Сказать, что Микадо был в шоке — ничего не сказать. Всю жизнь он вызывал лишь две эмоции: умиление и отвращение. Никак не мог понять, как такое возможно — бояться кого-то вроде него. Серьезно, чего он ей сделает? — Просто… Ты показался мне очень одиноким, но не желающим что-то менять, — тихо начала она, опуская взгляд в пол — Казался веселым, делал вид, что выше всех остальных. И вроде на деле: внутри было пусто. Я подумала, что ты такой сам по себе: высокомерный и наглый. А потом поняла, что это что-то вроде брони, верно? Ты не хочешь никого лишнего рядом с собой. Я и не стала настаивать. Он поцеловался с полом, опять упав вниз в полном шоке. Как у нее это получается? Как такая глупая и плотная, как скала, может быть чертовски умной и проницательной одновременно?! Взрыв его подросткового мозга, не иначе. Еще и сидит перед ним, как сама невинность. Хотя, кого он обманыаает — она действительно сама невинность. И, Ками-сама, это чертовски мило. — Я… Ну, ты права, но и… Я буду не против, если ты…ну, того…останешься рядом… Он раньше никогда не мямлил. И никогда так не нервничал. Ну, все бывает в первый раз, да? — Если ты этого хочешь, Микадо-кун. — Конечно хочу! Ты ведь лучшая! Стоп, что я сказал.? Она тихонько засмеялась, прикрыв рот ладошкой. — Настоящий Ты тоже очень милый, Микадо-кун. По-своему. А потом поцеловала в щеку. Быстро и трепетно, словно бабочка. . . . Все, выносите. Потому что Наги, похоже, умер и попал в рай. И растворился бы он в своем маленьком-большом счастье, если бы не резко встрявшая мрачная атмосфера и напряжение, которое можно было сжать в руке. — А ты никого не забыла, Нанами? — от Сё веяло жаждой убийства. Он мрачно смотрел на Микадо с темной тучей над головой. — Я так понимаю — тут лишний. Жестокая же ты. — О чем ты, Сё-кун? — Если тоже скажу, что ты лучшая, поцелуешь.? Для эффекта указал пальцем на свое щеку. — Эээ?! Что?! — Сё! А ну пшел (так специально) вон! — Я что, хуже его?! Нанами! — Я не понимаю, я сделала что-то не так? — Все так, Сё просто завидует. — На фарш пущу, мелкий. — Попробуй! — Никакой крови!!! Если так хочешь, могу поцеловать…наверное… — НЕТ! — ДА!!! Ну, а так Наги обрел первую подругу, которая так быстро стала эпицентром его Вселенной. Правда, почти потерял друга, когда гонял его по комнате табуреткой и мутузил всем, чем под руку попадалось. Наги собственник. Он больше не позволит отнять свое. И, пусть пока Харука не его, это не значит, что кто-то еще, кроме него, узнает, насколько мягкими могут быть ее губы. А сволодранец Сё выпросил. И даже Нанами его не остановит от праведного гнева.