***
— Я приготовил тебе подарок, — начал Стив, когда Морган переоделась в удобный домашний костюм. Морган устремила удивленный взгляд на мужчину, который протягивал подарочный пакет. Открыв его, она извлекла наружу планшет для рисования с одним единственным листом. На нем Морган узнала себя. Темными штрихами угольного карандаша Стив сумел точно передать спрятавшуюся улыбку в уголках губ, едва уловимую грусть в больших глазах, волну небрежно спадающих волос… — Стив, он прекрасен, — девушка с восхищением продолжала разглядывать портрет. — Это самый дорогой подарок за всю мою жизнь. Стив присел на диван, увлекая к себе на колени Морган. Девушка ласково провела рукой по коротким русым волосам, встречаясь с нежностью взгляда мужчины. Он изучал лицо девушки, словно встретил ее впервые и искренне наслаждался увиденным. Его сильные руки поглаживали спину, порой задевая полосу обнаженной кожи поясницы. Морган склонилась в долгом поцелуе к лицу Капитана. — Я люблю тебя, — приглушенно произнес мужчина, с трудом отрываясь от желанных губ. Лишь от легкого поцелуя он лишался всякой возможности здраво мыслить. Кровь, которая должна была питать мозг, приливала к совсем другим частям тела. — Стив… — прозвучало в ответ на выдохе. Девушка ближе прижалась к его телу, вновь приникая к губам. «Стив» — сколько было в этом имени. Безграничное терпение, забота, нежность, надежность и, конечно же, всепоглощающая и безусловная любовь. А еще оно было для Морган символом вселенского понимания и прощения. Стив никогда не вспомнил ей того болезненного отказа из-за краткосрочного романа с Богом Обмана. Хотя было ли это для нее сиюминутным увлечением? В тот день, 5 лет тому назад, когда внезапно нагрянул спецотряд Щ.И.Т.а Морган казалось, что ее жизнь разрушилась за какие-то несколько минут. Когда ее бог в один миг исчез в россыпи радужных лучей, внутри что-то надломилось и болезненно кровоточило. Она чувствовала, как горячие слезы застыли в глазах, подавленный крик обжигал горло. И только теплая ладонь Стивена на плече уверенно удерживала ее в реальности. Потом все происходило, словно в лихорадочном сне: люди в темных спецкостюмах сновали по башне, обыскивали лабораторию, опрашивали присутствующих. Морган пыталась сконцентрироваться на вопросах, что задавал какой-то темноволосый мужчина. Но, наверное, ее ответы были столь хаотичны, что в ответ на вопросительный взгляд агента, Стив сказал, что она нездорова. После он провел Морган в комнату, в которой она жила пока не съехала от отца. Капитан помог ей лечь, укутал в кокон одеяла и шептал что-то утешительное, пока девушка не провалилась в беспокойный сон. Морган ждала Локи. Она верила, что тот обязательно ее навестит, хотя бы, чтобы проститься. Девушка не заметила, как перестала выходить из дома, боясь разминуться с богом. Она была уверена, что трикстер вернется именно в ее квартиру. Туда, где еще стояла на полке его любимая чашка, а в вазе — однажды подаренный цветок. Для друзей, коллег, отца Морган всегда была занята работой. И она не врала. Чтобы отвлечься от навязчивых мыслей, которые терзали разум посильнее любой хвори, девушка стала много работать. Порой она засыпала с ноутбуком на коленях. Старк переживал за дочь, время от времени навещая ее, но позже и сам с головой ушел в какое-то новое исследование. Морган не помнила, сколько времени прошло с его отбытия в Асгард, поскольку дни слились в одно тягучее ожидание встречи. В какой-то момент настигло понимание, что трикстер может и не вернуться. Она четко запомнила чувство, что возникло вместе с этим озарением — словно кто-то выдернул зазубренный нож из груди, позволяя боли накрыть убийственной волной. В тот день курьер, наверное, ужаснулся ее виду, когда протягивал пакет с несколькими бутылками джина. После второго бокала внутренняя боль притупилась, напоминая о себе далекими пульсирующими отголосками. После четвертого Морган уже мало управляла своим телом, безуспешно пытаясь наполнить опустевший бокал. Она схватилась за недопитую бутылку и продолжила свой «праздник», отпивая горький напиток. Следующим утром ее выворачивало, все внутренние органы болели. Тело покрылось липким потом, борясь с лихорадочной дрожью. Ей казалось, что сердце то пыталось выпрыгнуть из груди, отдаваясь болезненным гулом в висках, то почти совсем затихало, пропуская редкие удары. Будто бы организм пытался отомстить, приближая Морган к реальной близости смерти. В то время не хотелось жить, но инстинкт самосохранения все же пробился к воспаленному мозгу, призывая прекратить такие издевательства над телом. После этого Морган металась между двумя состояниями: порой ей было все равно, она жила, утратив всякий интерес. В другой момент — плохо зажившая внутри рана вскрывалась, заставляя тихо выть от тупой боли, ненавидеть романтические фильмы и до скрежета сцепливать зубы, когда кто-то рядом был счастлив. А потом в ее жизни вновь появился Стив. Он хотел прийти раньше, как только Локи исчез. Но Морган его прогнала. Потом еще раз, когда мужчина пришел ее проведать, а потом еще… Терпеливый, добрый, родной Стив. Спустя время он просто возник на пороге с пакетами еды. Сильная фигура капитана непривычно смотрелась на небольшой кухне, когда мужчина готовил ужин. В какой-то момент Морган заметила, что спокойный нежный голос Стива словно ткал для нее шаткую лестницу, по которой она могла выбраться из зыбучих песков своего отчаянья. Постепенно она становилась похожей на себя прежнюю. Спустя два года Локи, Тор, рассказы об Асгарде казались чем- то далеким, вызывающим ноющее ощущение где-то в солнечном сплетении. Но, несмотря ни на что, Морган все еще ждала своего лживого бога. Ей не хотелось утратить ниточку к тем нежным воспоминаниям, что все еще жили в ее памяти. Еще через год Морган почувствовала, что ей все еще хочется любить. Возможно, для богов три года — это всего лишь миг, для смертных — небольшая, но ощутимая часть жизни. Ее душа, словно феникс, возрождалась и тянулась к теплу. Рядом был Стив, который готов разделить самые темные дни, поддержать и защитить. Тот, кто был нужен сейчас. Еще полгода ей требовалось, чтобы окончательно похоронить мечты о возвращении Локи на Землю. Морган мысленно собрала всю свою любовь и нежность, злость и ненависть к нему и спрятала в самых глубоких подвалах своего сознания. Она должна была жить дальше. Ведь нельзя носить траур по живому человеку, а в ее случае — богу. Рядом был Стив. Такой настоящий. Стив, который верно ждал все это время, пока Морган на его глазах ждала другого, а потом содрогалась в рыданиях и зализывала раны. И вот неделю назад они отпраздновали их первую годовщину. Чуть больше года назад Стараясь удержать надорвавшийся бумажный пакет с продуктами, Стив осторожно открывал дверь квартиры Морган. Он так часто здесь бывал, что девушка предложила запасные ключи. Но ему каждый раз приходилось преодолевать внутреннюю неуверенность, открывая дверь — кто Стив для нее: друг, наставник, спасительная жилетка? Ни одна из ролей его не радовала. Переступая порог квартиры, он боялся увидеть посреди гостиной трикстера. Роджерс понимал, что тот, скорее всего, уже и забыл о своем земном увлечении, но разум навязчиво продолжал подкидывать красочные картинки, подпитываясь воспоминанием о случае в башне. О, тот момент Капитан будет помнить всю оставшуюся жизнь. Пожалуй, даже все ужасы войны были менее болезненными для него, чем тот необузданный поцелуй Морган с треклятым богом. Глубоко вздохнув, Стив толкнул входную дверь. В квартире было тихо. Стараясь не издавать лишних звуков, он просочился внутрь. Оставив покупки на кухне, Роджерс прошел в гостиную. На диване, скрутившись под легким пледом, дремала Морган. Вид спящей девушки вызывал волну щемящего трепета в груди. Стив присел на пол напротив ее лица. В неосознанном порыве он с нежностью провел по непослушным прядям волос. Почти невесомо его пальцы очертили линию ото лба к подбородку. Роджерс склонился, с нежностью изучая любимые черты. Морган сонно улыбнулась и неожиданно подалась к нему. Стив не верил своему счастью. Возможно, это было малодушно с его стороны воспользоваться ее не до конца осознанным влечением, но он со всем пылом ответил на поцелуй. Через несколько мгновений Морган отстранилась: ее глаза широко распахнулись в немом удивлении. Стиву показалось, что на какой-то миг на лице девушки проскользнуло разочарование, но он не был в этом уверен. Она неловко улыбнулась, словно не ожидала от себя такого поведения (или увидеть Роджерса?). Наверное, он должен был что-то сказать первым, но на ум не приходило ничего вразумительного. Извиниться? Но Стив не чувствовал за собой вины. Съязвить о том, что, к сожалению, он не тот, кого она хотела видеть? Это было гадко. Да, и, возможно, ее реакция была всего лишь ответом на неожиданный поцелуй. Поэтому Роджерс молчал, не находя подходящих слов. «Да к черту все!» — едва слышно прошептала то ли Стиву, то ли, убеждая себя Морган. Она вновь приникла к его губам, уже беря инициативу в свои руки. Ее поцелуи были рваными, страстными, граничащие с болью. Морган потянула на себя мужчину, попутно стягивая с него футболку. В любой другой момент Роджерс бы ее остановил. Он хотел, чтобы все произошло иначе — после их свидания, более нежно и… более правильно. Но Стив слишком долго этого желал. Все его естество противилось голосу разума, а низ живота томительно сводило от неконтролируемого влечения. Они слишком быстро оказались без одежды. Сильное тело Стива приятно давило — ощущения выбивали остатки воспоминаний, которые так не ко времени всплыли в ее памяти. Морган скользила по гладким мышцам, что играли в движении под ее пальцами. Она оставляла на солоноватой коже багровые отметины поцелуев, когда движения Стива становились все резче и сильнее. Ее исступление отпечаталось красными полумесяцами ногтей на его спине. Стив стал первым мужчиной после Локи.***
Кабинет был залит ярким дневным светом, который отблескивал в золоченых инкрустациях стен и мебели. За массивным столом восседал, сохраняя идеальность осанки, главный советник асгардского царя. Его брови чуть сошлись на переносице, выдавая крайнюю сосредоточенность. Глаза бегло просматривали документы, порой внимательно задерживаясь на определенном отрывке тексты. В какой-то момент мужчина недовольно выдохнул, наверное, так и не обнаружив нужной информации. От работы его отвлек стук, после чего испещренная искусной резьбой дверь отворилась. — Ваше Величество, — перед его взором возникла светловолосая асинья, склонившаяся в учтивом поклоне. — Царь Тор приказал уведомить, что праздничный пир уже начался. — Да, хорошо, — рассеянно кивнул Локи, откладывая бумаги на край стола. — Или, может, Ваше Величество пожелает немного отвлечься после государственных дел? — спросила с напускной скромностью в голосе асинья, призывно подцепив пальцами вырез платья. — Я всегда готова преданно служить Вашему Величеству. — Иди, развлекайся, — трикстер пренебрежительно махнул рукой в сторону двери. Девушка поклонилась и с разочарованным вздохом направилась к выходу. Локи устало откинулся в кресле, потирая глаза. Мышцы уже начали деревенеть от долгого неподвижного сидения. Пожалуй, на сегодня достаточно работы. Тем более, если он не придет к столу прямо сейчас, то очень скоро сюда с грохотом ввалиться Тор. Когда Локи вошел в зал, пир был уже в самом разгаре. Как раз подали новые блюда и после них должны были начаться танцы, плавно перетекающие в попойку. Пока все кружились, ведомые изящной мелодией, он приглядывал себе привлекательную асинью. Обычно к пятому танцу Локи уже незаметно покидал празднество, увлекая в свои покои выбранную леди. Сегодня трикстер не планировал отвлекаться от привычного плана. Как только он появился за столом подле царственного брата, он заметил томный взгляд дочери Мастера над монетой, которая была не так давно выведена в свет своей матушкой. Локи понемногу расслаблялся. Он уже почти заинтересованно скользил взглядом по присутствующим, оценивая обстановку. Над ухом раздавался громогласный бас Тора, который, как обычно, хвастался очередными подвигами. Трикстер особо не вникал в суть разговора, лишь иногда согласно кивая. — Так что, брат мой, ты согласен со мной? — Тор с силой хлопнул по плечу Локи, что тот от неожиданности вздрогнул. — С чем именно? — он в недоуменно приподнял бровь. — Пора проведать наших славных друзей из Мидгарда! Негоже забывать о них. Да и оттягивать визит надолго не стоит, к несчастью, их век не так долог, как наш. — Не имею ни малейшего желания возвращаться туда, — только улучшившееся настроение трикстера с грохотом посыпалось вниз. — Вдруг им понадобится твоя помощь? — Это ты — великий защитник Мидгарда, так что и отправляйся сам. — Нет, брат, мы навестим друзей вместе. Да и нужно лично проверить, как обстоят дела в мире, что находится под протекторатом Асгарда. Тем более не ты ли метался в поисках тайных троп, ведущих к Мидгарду? — У меня были там дела. — Так почему не прибегнул к помощи Хеймдаля? — Я не мог использовать мост для своих прихотей, когда в это время Асгард мог подвергнуться нападению. — Все-таки это были прихоти или дела? — Тор заговорщицки подмигнул брату. — Ох, Тор, пей свой эль и отвяжись. — Значит, решено — завтра отдохнем после пира и сразу же отправимся в Мидгард. — Если тебе не нужно дать никаких указаний перед отбытием, то это не значит, что и мне тоже. — Ну, тогда отложим до послезавтра, — Тор беспечно рассмеялся, подхватывая вновь наполненный элем кубок.***
Локи удовлетворенно растянулся на прохладных простынях. Рядом счастливо улыбалась его спутница на этот вечер. Ее изысканная прическа беспорядочно распалась по плечам после пережитых утех. — Я бы могла повторить то, что вам сегодня особенно понравилось, Ваше Величество, — томно промурлыкала девица. — И я не устану приносить вам удовольствие снова и снова, столько, сколько вы пожелаете. — На сегодня достаточно. Можешь идти, — Локи терпеть не мог, когда женщины пытались выслужиться перед ним, особенно в постели. — Я думала, что смогу побыть еще немного подле вас… — Мне нужно отдохнуть. Иди, — его голос прозвучал жестче, чем в первый раз. Девушка обиженно поджала губы, пытаясь скрыть выступившие слезы, и принялась собирать разбросанные вещи. Локи лениво провел взглядом ее скрывшуюся за дверью фигуру. «Нужно будет наутро послать ей слугой какую-то безделушку», — подумал трикстер, тем самым надеясь сгладить свою резкость. Несмотря на приятно проведенное время, в голову снова лезли тревожные мысли. Ему казалось, что спустя столько времени события былого не будут о себе напоминать. Но как же он ошибался. Пятью годами ранее Богам нельзя быть рядом с людьми. Это чревато для обеих сторон: люди начинают преувеличивать свою значимость, а боги становятся слишком человечными и слабыми. И тогда смертные теряют веру в богов, а те, наоборот, слишком превозносят людей. Локи слишком привязался к Морган. К тому времени, ему казалось даже, что он влюбился. Конечно, это было невероятным, но как еще описать те чувства, под влиянием которых бог готов был притащить смертную в Асгард? Трикстер никогда так не радовался войне. Битвы, подвиги всегда были уделом Громовержца. Но в тот раз именно предстоящий поход отвлек от глупых чувств. Как только они вернулись в Асгард, Локи дал себе время смириться с тем, что приятное путешествие в Мидгард так внезапно завершилось. Но к своему удивлению, он каждый вечер он засыпал с надеждой очнуться в маленькой квартирке среди пыльного Нью-Йорка. И когда Локи решил отправиться в Мидгард, воспользовавшись тайными тропами, Хеймдал принес тревожные вести. На западных границах были замечены вражеские отряды, которые с каждым часом наращивали свою численность. Да и еще всевидящий страж заметил, словно кто-то пытается прорваться, сквозь Биврест. Та война была изнурительной. Асы подвергались нападениям в разных частях государства, словно кто-то разрывал пространство — и в том месте возникала вражеская армия. Локи был вынужден закрыть все существующие тайные тропы магическими печатями. Казалось, враг был повержен. Но кто-то или что-то пыталось вновь и вновь прорваться сквозь портал Радужного Моста. Лишь спустя несколько лет Локи нашел того сильного мага, который пытался открыть Биврест. Но все же тот чародей был не настолько умён, как асгардский советник. Локи никому не признается, каких сил стоило ему запечатывать тайные тропы. Плетя свое заклинание над каждым из порталов, он мысленно хоронил возможность встретиться с Морган. Ведь сорвать печать с закрытой тропы невозможно — нужно ждать годы, дабы образовалась новая пространственная дыра. Да и где она возникнет — никто не ведал. Надежда оставалась только на путешествие Биврестом, хотя посвящать стража в свои дела не входило в планы Локи. Но когда оказалось, что есть вероятность проникновения врага в Асгард во время пользования мостом — то и этот путь в Мидград был закрыт. Даже Громовержец заметил душевные метания своего сводного брата. Он безуспешно пытался выведать у него подробности, но единственное, чем в итоге пришлось довольствоваться — догадка, что в далеком Мидгарде осталась какая-то милая сердцу дева. Хотя трикстер и не подтвердил, и не опроверг мысли Тора. Зато хорошо запомнил их последующий разговор: « — Брат, я вижу, как ты не находишь себе утешения ни в битвах, ни в государственных делах, ни в вине, ни в прекрасных девах. Лишь одна догадка — какая-то смертная глубоко засела в твоей душе. Ну, что ты молчишь, брат? Хотя, раз не отрицаешь, значит, я прав. Ты всегда был мудрей и дальновидней, чем я, признаю. Меня всегда удивляло, как даже в самой сложной ситуации, ты можешь принять решение, следуя гласу рассудка, а не пылкому порыву. Но сейчас, я хочу воззвать тебя отбросить чувства и посмотреть трезво — смертной не место рядом с нами. Это будет болезненным испытанием и для тебя, и для нее. Ведь ты сам говорил мне об этом же, когда я воспылал к леди Джейн. И ты был прав. А теперь я тебя прошу — не обманывайся призрачными надеждами. Прошу тебя, как брат твой, если будет нужно — прикажу, как царь твой. Смертной не место подле бога». Как бы ни ненавидел Локи брата в тот момент, но должен был согласиться с Тором. Он сказал ему то, в чем трикстер не мог себе признаться все это время. Его привязанность к смертной была обречена. Во-первых, Локи был богом, а во вторых серым кардиналом, тайным правителем Асгарда. И за время пребывания у власти он не единожды перешел дорогу другим, искусно плел интриги, действовал не самыми честными методами. И, если за свою жизнь трикстер не опасался, то для хрупкой мидгардки Золотой Чертог мог стать местом смерти. Локи вынужден был похоронить нежные, но такие несвоевременные чувства в ледяном ларце своей йотунской души.***
— Отправляемся, брат?! — то ли спрашивал, толи утверждал наконец-то протрезвевший от бурных гуляний Тор. — Да, не будем тянуть время. Но имей в виду, если твои мидгардцы не нуждаются в моей помощи — я сразу покину тот мир. У меня есть дела и в Асгарде. — Кто бы сомневался, — Громовержец шутливо толкнул брата плечом. — Но, как мне помниться, в прошлый раз ты тоже не хотел задерживаться. Но потом не желал покидать Мидгард. Да еще несколько лет спустя пугал всех своим кислым лицом. Может, хоть сейчас расскажешь, кто она? — Не понимаю о чем ты, — последовал холодный ответ. — Я не поддаюсь страстям, в отличии от тебя. — Готовы ли вы отправиться мой Царь, советник? — страж обратился к богам, прерывая их разговор. — Да, открывай Биврест, Хеймдал. Мы отправляемся в Мидгард, к нашему другу Старку в Нью-Йорк. — Счастливой дороги, Ваши Величества, — и страж повернул меч. Радужный поток охватил Локи и Тора и скрыл из золотой обсерватории.