Юша.
Опять мне, блин, как по башке сразмаху! Я в себя едва пришёл, от какого контраста сна и яви! Когда мы домучились (доспали) до первого будильника, она исчезла в ванной, а я засобирался к себе. Надо было охладить голову, и не только её, одну. Мне даже мысли надо было как-то охлаждать! Кристина так и стояла прямо перед моими глазами, едва одетая, и я даже не знаю, как долго смогу выдержать эти пытки! Надо бежать! Надо нам подышать немного врозь! Только хватило меня на пол часа, не более! Потом стоял, как на посту, стерёг её машину, чтобы она не уехала не попрощавшись! Она-то может, причём легко! Она во мне видит совсем не то, что я вижу в ней! С лёгкостью сядет в тачку, и поедет по делам, а я останусь думать: в силах наш уик-энд, или мы все испортили/я все испортил? И самоконтроля мне хватило лишь на пару взглядов! Потом я схватил её, и накрепко прижал к себе! Такую тёплую, пахнущую этими магическими духами, и обманчиво податливую в моих объятиях! Мы так целоваться могли бы до скончания века, потому что она и не пыталась прекращать! Потому, хоть кто-то из нас, двоих, был обязан включить мозг этим утром! И включил его, на свою голову, как водится, именно я! Мне же все время надо что-то выяснять, я же терпеть не могу какие-то недомолвки! И вот, мы уже обсуждаем тот вопрос, что я недостаточно убедителен, чтобы мне так быстро дать… Будто это надо лишь мне, и она вовсе не плывёт в моих объятиях раз за разом, как горячий шоколад! Ладно, Кристи, раз так — тогда я буду в полный рост тебя убеждать! До победного! Пусть тебе всё предыдущее, что было между нами в мяте или клубнике, покажется детскими играми! Я не могу сейчас всё просто бросить, а потом всю оставшуюся жизнь гадать: сколько же мне шагов оставалось до счастья? Даже, если день за днём и раз за разом я наступаю на горло своей гордости и самолюбию! На смене я только об этом и думаю. Ну ещё параллельно я думаю о её признании, о том, что мало у неё было мужчин, и поэтому она не так просто идёт на сближение. Но это ведь я! Могу быть нежным, могу быть ласковым, а могу быть любым, каким она бы пожелала… Третьим… Постараюсь переплюнуть первых, двух… сделаю вид, что не слушал ночи напролёт, не только скандалы, но и перемирия… Громкие такие, долгие… аж зубы помню, как стискивал, затыкая уши двумя подушками… Для неё это многое значит… Простой перепих — не для нас… Ну, я как бы, всецело «за»… Для меня это тоже не мелочь, просто я решил это давнее, блин! Я хотел её даже до того, как она прыгнула вся в слезах, в мою машину. И мы впервые вообще, поговорили… Пора уже сужать круги, обложить её по всем фронтам, сделать себя незаменимым… Мелочи такие, вроде отжать её тачку, чтобы не возникало желания куда-то сбежать… О сне разумеется, речи и не шло! Я готовился в поход, я хотел многое предусмотреть, и почти всё предугадать. Крышу вообще сносило мне, от предвкушения! От наваждения! Она стояла у меня перед глазами, когда я их закрывал, и когда открывал — стояла тоже! Я даже на секунду не прикорнул, а начал носить всё из машины в машину, увязывать и укладывать, когда она позвонила. Не стала меня ждать! Не стала звать! Поехала сама в торговый центр… может сюрприз какой меня ждёт, интимного характера… Бельё из моих снов и грёз, или его полное отсутствие… В шаге от квартиры одной и другой, что я мог думать? О чем были мысли мои?! Прижать её к себе, покрепче? Вдохнуть полной грудью запах её духов? До полного крышесноса? Ты ведь уже знаешь, что я хочу… как сильно я тебя хочу… разве это не заразительно… как ты можешь спокойно меня отшивать?! Мы договорились в палатке друг друга не домогаться? Не, не слышал… с кем ты об этом договаривалась, и когда? Меня там, точно не было!!! Я в это время на твоей чёрной машинке по городу катался, потому что моя уже в турпоход заряжена. На ней и подлетел к торговому центру, чтобы ты меня так навьючила! Терпеть не мог никогда, ходить по магазинам, а тут мне даже приятно, следом ходить, немного позади, и пялиться. Да, пялиться, и сумки за тобой носить, дорогуша… Я ведь должен буду их донести как можно ближе… Прямо в квартиру, как минимум… Могу потом помочь все это разложить, расставить… В мозгу предательски всплывает фильм из детства «9 с половиной недель» и сцена у холодильника… Какой-то я стал излишне чувствительный, когда такой нестерпимо голодный… Но всеравно, Кристи, ты можешь меня эксплуатировать, как пожелаешь, и сколько пожелаешь, любимая… Когда же мы начнём… Эксплуатацию… Хватаю её за талию намертво… На такой ноте, на которой мы в прошлый раз, закончили, я готов продолжить прямо сейчас… — Мы сегодня выезжаем, или как? — Вертится она юлой в моих объятиях. — Пол часа что-то решат… — Хриплю я, сам не свой. Сейчас-то нас ничего уже не держит, всё сказано, признания сделаны, Кристи… ну что на этот раз? Что опять-то?.. — Решат… — Изрекает она, и будто литр ледяной воды за шиворот… — Ладно, пятнадцать минут… — шепчу я в её висок, пряча разочарование. — Данунах! — Продолжает она ерзать в моих руках, но мы пятимся уже по её спальне. Боги, кажется это случится… — Пять?! — Это уже абсурд какой-то! — Я-то уложусь с блеском, а ты? — Тогда и начинать не стоит… — Согласен, готов вернуться к первому варианту… — Щипками целую её шею, потому что вычислил, насколько она от этого плывёт в моих руках… Сейчас рухнет на постель, а я — сверху… — Может, ты просто отпустишь меня собираться? Будто мы с утра об этом не поговорили! — Да ты сама меня провоцируешь… — Да чем?! Я даже руки тебе максимально заняла, чтобы не распускал! — Ах, так! — Капитулирую! Задираю ладони вверх, и эта гибкая особа прячется в своей ванной комнате. Да? Я не в силах поверить в происходящее, я жду её на краешке кровати. Да, жду, любимая, ты ведь дразнишь меня, а не прогоняешь… И скоро додразнишься до того, что я не смогу остановиться… Она выходит в распахнутом банном халате, и я словно подкошенный увиденным, откидываюсь на спину и распахиваю объятия… Ты пришла… Я готов… С визгом она запахивает на себе халат, и я вываливаюсь из своих полугрез-полуфантазий. Под её взглядом начинаю извиняться в том, в чем ни капли не виноват… — Я не думал, что ты… — Что я выйду из ванной в собственную спальню, одетая?! — Продолжает она возмущаться. — Зая, прости! Я обещаю держать себя в руках! — Сбегаю я от её убийственных взглядов на кухню, где могу в полной мере ощутить, как мне ото всего этого больно! Не только морально, но и физически!!! Я что, сам себе напридумывал всё это? Ты меня не соблазняла, не обольщала? Мыслей таких даже не было?! Не настроен больше об этом разговаривать. Всё, что мог, я услышал, да только меня это ни на шаг на приблизило! В машине я вырубаюсь, и почти сплю до того момента, как она меня будит, предлагая выбирать место для кемпинга. Я смиренно ставлю палатку и выполняю прочие её капризы. Стараюсь не смотреть ни в глаза, ни на неё, вообще. Обещания о целомудренном выходном у озера давно полетели к чертям! Я понятия не имею, как буду это исполнять, как находиться рядом с ней, и как дышать! А она будто ничего не замечает! Она собрала мой хвост в удобную дульку, ей абсолютно нормально меня трогать! Вынужден с разбега сбежать в озеро, и сидеть там столько, сколько нужно для того, чтобы ничего не торчало! Она просто занимает часть нашего двуспального матраса, лежащего перед палаткой, и манит, манит меня прилечь рядом. Играть с её кончиками пальцев, гладить её ладошки… Чувствовать на расстоянии, что это не остаётся без ответа. Закат мы не увидели, потому что тучи кругом. Может, мы опрометчиво остаёмся на бездорожье, но что поделать? Мы так решили. Обоюдно. — Юша! — Что? — Темно, но я вижу, что она на меня смотрит и пытается делать это с укоризной. Только ладошка её так не считает, поэтому её пальчики переплелись с моими… — Мы ведь об этом говорили! — О чем? Я обещал не бросаться на тебя голодным зверем, но о том, чтобы находиться не ближе метра — разговора не было! — На нас слишком мало одежды для таких экспериментов… Несмотря на сумерки, я живо представляю, как она при этих словах покраснела. — Можем просто снять её всю… Ты только не бросайся на меня с кулаками, потому что я не предпринял ничего, а только сказал… Хотя конечно же, бросайся… Я так давно этого хочу… И она льнет ко мне вплотную, в отзвуках далёкого грома. Я вожу носом по её лицу, потому что уже боюсь на что-то отважиться. Она распускает мой хвостик и раскидывает мокрые волосы по плечам. Я держу её за рёбра, как привязанный, и это все, что я могу… Что мне пока позволили… Я хочу поймать её взгляд, потому что мы полностью друг к другу прильнули. Она вжимается своим животом в мой, грудью в мою грудь, и я чувствую каждый её холодный палец на своей шее… Легко пошевелиться, и она падает на спину, не размыкая своих крышесносных объятий. Почему-то мне кажется, что этим сейчас мы не ограничимся, и целую её подбородок, ключицы, и неотвратимо спускаюсь к груди… Нет, не сейчас… Через минутку, а пока — огнеопасное горло, чтобы она точно, не передумала… Неизвестно откуда, хлынувший ливень, снова не даёт нам утонуть друг в друге без остатка. Мы судорожно забрасываем в машину всё то, что валяется по кемпингу, и успеваем полностью промокнуть. — Вот черт, мы ещё можем уехать? — Смеюсь я, чтобы не замечать, как она от меня старается шагнуть. — Нет, теперь не можем. Там есть пару низин, где сядет и твой внедорожник, Юша! — Просто стоит она под деревом, несмотря на то, что при грозе так делать нельзя. — В машину, или в палатку? — Хитро спрашиваю я. Она отказывается от того и от другого, и я, накрепко обхватив её за тонкую талию, снова шагаю под самый дождь. И тут она будто перестаёт меня шарахаться. Мы скользим друг по другу, не стесняясь в движениях, и не размыкая поцелуя. Будто её наконец, переклинило в нужном направлении. Эти ливневые струи воды уже не промочат больше, чем сейчас. Молнии романтично полосуют одна за другой, освещая нас. Она без робости шарит по моему телу, по футболке, под футболкой, и чтобы продлить это ощущение, я снимаю её с себя, и не давая ни секунды на раздумье — снимаю и с неё. А потом мы просто сбрасываем с себя одежду и ныряем в палатку. Бросаю в неё единственным сухим полотенцем и тактично отворачиваюсь. Мы переводим дух, возможно — вытираем волосы, и снова залипаем друг на друге. — Юша… — Пытается она что-то там мне сказать, но я просто иду на звук, и поворачиваю её за подбородок, к себе. — Да помолчи ты уже!.. Мы снова целуемся, и она не замечает, что полотенец меж нами давно нет. Ну и правильно, они мокрые и неприятные… не то, что ощущение того, что она голая прильнула ко мне… Что её ладошки держат мои скулы, а колени — обнимают меня… Что мы стали одним, и я замер… Она набирает полную грудь воздуха, а я шепчу в её нос своё «Тссс…» — Да с чего бы! — Огрызается она, и её дрожь пронзает меня будто током. Она обхватывает мои плечи, потом бока, потом намертво смыкает руки на талии, и мой самоконтроль летит к чертям. Она жадно меня целует, не давая слова сказать, или разъединиться. — Любимая… — Заткнись, Юша… — Знаешь, а я мог бы быть долгим, если бы ты мне не мешала… — Минуту назад я в этом убедилась… — Сжимает она меня своими объятиями, будто до хруста. — Но Кристи… Для первого раза все было довольно хорошо, для начинающих… — Прекрати анализировать, будь добр. У меня такого не было в планах, а поэтому… Затыкаю её поцелуем, опрокидываюсь на спину, тащу её сверху, и мечтаю, как она меня оседлает, и начнёт рулить. Как она будет делать то, что хочет, и я…. И это происходит наяву, не во сне……Darkness calling, come to reap me from my love
I desire you, for all my heart I've come to this…
Мы падаем и взлетаем, наплевав на дождь, грозу, или то, что в палатке темно, влажно и душно. Я стараюсь не замечать, как она меня хватает руками, ногтями, как мы стукаемся зубами, во время поцелуя, потому что боюсь её спугнуть. До чертей боюсь, что она включит свою соображалку и начнёт выносить мой мозг. И ночью я спал урывками, опасаясь того же. Вскоре стало светло, взошло солнышко, стало не только влажно, но и душно. Я раскрыл полог палатки и стало ещё сырее. Кристина спала у меня на плече, и пригвоздила меня к полуспущенному матрасу руками и ногами, когда я лёг рядышком после отлучки. Потом она ёрзала, пока не проснулась. — Юша, доброе утро… — Взглянула она на меня снизу вверх. — Доброе. — Жду подвоха, жду когда она меня пошлёт… зубы чистить, как минимум… А она просто взгромождается на меня. Боги, мы ведь с самого вечера голые, и ты уже должна предполагать мою реакцию. Она первая целует меня, и довольно развратно… Я за эти несколько секунд ко всему уже готов. — А как же утренняя пепельница? — Не могу я не уточнить, накрепко пригвоздив её за ягодицы к себе. Да, моей пятерни хватает, чтобы прикрыть булку, а двумя я скрою как раз, обе… — Ну ты ведь теперь моя пепельница, да? — Толкает она своим носом мой нос, и увиливает от моих жаждущих губ. — Конечно же, твоя. — Хихикаю я. — А ты? — Что, я? — Ты — моя сладкая девочка? — Нну… — Ловит она мои ладошки своими и пригвождает по обе стороны от моего лица. Лишает меня возможности всё облапать, что с вечера так давно уже не делал. И бедра наши, тоже держит на расстоянии, а я уже давно готов спрятаться туда весь… Ну конечно же, она так делает, пока я позволяю. А когда вырываюсь, и ловко перекатываю её на спину, её длинные ноги делают всё сами, и мы снова — одно… — Полная антисанитария… Мечта, а не выходные… — Накрепко обнимает она меня ногами. — Я так понял, ты ничуть не против? — Замер я, а она обхватила меня ещё и руками, едва снова не втыкая ногти в мои лопатки. — Тебе нужно сказать словами? То, где ты находишься, ни о чём не говорит? Ладно, расскажу ей всё поцелуем, и мы снова растворяемся друг в друге. Поверить не могу, что мы только этим с вечерней грозы и занимаемся. Об этом ли я думал, собираясь в этот турпоход? Ну, подсознательно я об этом лишь мечтал. Был готов к очередному облому, или к тому, как она меня снова, кинет. Что мы разругаемся вдрызг, и будем ехать в разных концах машины, не разговаривая. Вместо этого мы голые движемся к озеру. Я подхватил её на руки и несу, а она визжит, что мы здесь можем быть вовсе не одни. — Ты же сказала, что сюда не проехать! — Бросаю я её в воду, где уже поглубже. — Ну а если кто заночевал, как мы? — Отфыркивается она, и уплывает от меня на глубину. Я-то рассчитывал на обнимашки на мелководье, или второй утренний раунд… Вместо этого она в купальнике пытается развесить мокрое и навести порядок в кемпинге, а я готовлю нам завтрак. С удовольствием не одевал бы штаны, но над открытым огнём — не стоит. Да и Кристинка хихикает, а я не хочу выглядеть для неё смешным. Больше мне по душе, как она подкрадывается сзади, обнимает меня за рёбра и чмокает между лопаток. — Здесь полно мест, где мы ещё не были… — Мурлычу я, окидывая взглядом наш лагерь. — Что, опять, что ли? — Возмущается она, так же губами, в мою спину. — Я как-то не заметил, что тебе надоело. — Пытаюсь я косить назад, чтобы захватить её хоть краем взгляда. — Без сытного завтрака и кофе, даже не помышляй, ко мне приставать! — Ну, так иди завтракать! После этого неуёмная энергия Кристины — и откуда она только взялась — тащит нас на поиски земляники. — Да с чего ты взяла, что сезон ещё не прошёл? Не поздно, для земляники-то? — Послушно шагаю я следом, потому что делаю это с удовольствием. Картина впереди — умереть-не встать: верёвочка сверху и крошечный треугольничек снизу. Между ними — сплошная обнаженка, которую я держал в объятиях и готов теперь держать вечно! — Нет, не поздно! — Бодро взбирается она на бугры и лихо сбегает по ним вниз. Пытаюсь угнаться и соответствовать, пока под огромным дубом не подсекаю её бег, и не вжимаюсь в неё всем телом. Нахрен землянику, потому что её губы напоминают мне вкус этих ягод! И бежать я никуда теперь не хочу, потому что она развернулась и прильнула ко мне. Влипла в меня всем телом, а потом и вообще, запрыгнула мне на бёдра, и мы рухнули в бурьян. Она первой расстегнула мои шорты, не дав мне даже себя раздеть. О, на каком же я свете, если это происходит взаправду? Я точно, не сплю? Я даже «мяу» сказать не успел, не то, что предохраняться… Вечер. Жара спала, перед этим устранив все последствия ночной непогоды. Она зябко поводит плечами, цвет которых перестаёт мне нравиться. О, да! Кристина сгорела на солнышке вся: от кончика носа и проступивших веснушек, до пальчиков на ногах. Вся она становится красной, и по глазам видать, что старается скрыть боль. — Блин, как так, Кристи? — Я уже не скрываю, что заметил её состояние. — Ну не всем же быть похожими на шоколадку. Кто-то похож на стейк слабой прожарки. — Вручает она мне какой-то чудодейственный крем, который я боюсь наносить. Боюсь прикасаться. Так и она не сдерживает «ох» и «ах», когда я стараюсь изо всех сил. — Можно подумать, я наждаком тебя натираю! — Мог бы и нежнее! — Да куда уж нежнее-то? — Тянусь я к её лицу, а она меня за подбородок отворачивает. Вот, этой ночью напротив, я боюсь к ней вообще прикасаться. Сплю правда, беспробудно, потому что прошлую ночь это было делать некогда! Утром она на меня дуется, а я не пойму — почему! Вроде и кожа посветлее, чем вечером, и зубы я предусмотрительно почистил, а она все недовольна. — Кристи, я храпел? — Не больше, чем обычно. — Тогда что я сделал? — Юша, пошли готовить завтрак! Ещё не накормил, а уже что-то выпытываешь! — Рывком выпрыгивает она из палатки и снимает с дерева мою длинную футболку. Ну что ж, носи на здоровье, я-то не сгорел вчера на солнышке, могу побыть и топлесс. Вчера это имело успех, ты постоянно на меня пялилась, и я смог почувствовать себя красивым. Увы, сегодня этого нет. Она будто потихоньку собирается, складывая то, что нам не понадобится. Хотя, зачем? Все можно покидать в машину, едем-то по одному адресу, вместе… — Мы куда-то спешим, Кристи? — Сегодня же уезжать. Мне столько ещё до отъезда надо успеть сделать… — Здесь тебе что-то надо сделать? — Не здесь, а дома. — До отъезда куда? — Юша, ты чего тупишь? На море! — Ты… поедешь? — А что, нет? — Блин, Кристи, почему я решил, что ты передумаешь? — Представить даже не могу! Да, я как-то прихуел сразу… Она уедет. — Когда? — Закуриваю я, совершая при этом множество лишних хаотичных движений. — Сегодня, в ночь. — Спокойно идёт она к воде, купаться. Это будто удар поддых, или… фиг знает… Сегодня?! После наших фееричных выходных, вместо первой ночи в постели? Когда я напланировал намазать всю её кремом от ожогов, а потом расцеловать? Когда я намылился спать в её кровати? Она уезжает из города на десять дней, или вроде того… Пиздец! Меня настолько из всего вышибло, что мы молчаливо собираем остальные вещи и безрадостно едем домой. Бросаем все пожитки в мою квартиру, и она стремится просто уйти к себе. — Кристи! — Да чего тебе? Дай собраться спокойно! Она отбрасывает мои руки, пытавшиеся ее обнять, и уходит. Дверью конечно, перед моим носом громко не хлопает, даже её не запирает, но всё же. Следом бежать желания не возникает. В некоем ступоре разбираю сумки, не находя ни одной её забытой вещи. Не находя повода к ней постучать, просто докуриваю и делаю это. — Кри, ты дома? — А где мне ещё быть? — Доносится до меня из кухни. — Юша, иди сюда! Ой, сменила гнев на милость… Бегу, любовь моя… Снова, ой… Сумка собрана, спортивный костюм в дорогу надет… — Вот остатки еды, ты обязан не дать ничему пропасть. Я оставляю тебе ключи, потому что стройматериал на тамбур привезут, а я твой телефон оставила. Всё оплачено, ты только примешь, и уберёшь. Вернусь — займусь… Блядь! Не передумала!