Заговор АА

— Мне кажется, что меня быстро рассекретят, Ир, — ворчит Арсений, подтягивая тонкие лямки платья. В глаза бросается яркое отражение: платье чёрное, прямо как крылья ворона, отдалённо переливается синим и зелёным. Арс щурится и смотрит вниз, придерживая ткань. Девушка только кружится вокруг него, добавляет всё больше косметики, превращая его в куклу Барби, а позади сидит Антон, съедая его взглядом. — Успокойся, ты профи в своём деле, тебе нужно лишь удержать его на месте и задать пару вопросов; если что-то пойдёт не так, мы всегда на подхвате. Ира даёт ему накидку из искусственной белой шерсти, поправляет сползающий парик и отходит в сторону. Антон делает глубокий вдох, хочет отвести взгляд, но не может. Ткань, обтягивающая бёдра, худые ноги, будто они реально женские, а ещё эти туфли на каблуке. Арсений абсолютно уверенно чувствует себя в этом наряде, а вот Антон не уверен, что сможет ещё несколько секунд просидеть со стояком в штанах. Будь проклято это задание, на которое нужна девушка. А почему нельзя было взять агента-женщину? Антон только фыркает. Арсений же профи в своём деле, даже вон в платье влез ради этого. Арсений ловит взгляд Антона в зеркале, хмыкает и хлопает ладонью по бедру, пугая рядом стоящую Иру. Та только закатывает глаза, а вот Антону не до этого. Кажется, кто-то точно получит дома.

***

Антон терпит. Терпит всё, что творит Арсений в этом сраном такси в этот самый миг. Старается удержать шаловливую руку подальше от его ширинки, поправляет то и дело сползающий парик на этой бестолковой голове, а потом чуть ли не стонет, когда губы в красной помаде касаются его шеи. Арсений сначала целует так, что это ощущается словно прикосновения крыльев бабочки к телу, игнорирует резкие порывы Антона отдёрнуться, но потом цепляет молочную кожу зубами, перекатывает между и всасывает, заставляя Шаста жмуриться и шипеть сквозь зубы. Водитель наконец-то останавливается у их дома, и они вываливаются из такси, раскалённые до предела. Каблуки цокают по асфальту, платье покачивается от лёгкого ветра, а вместе с этим и искусственные локоны Арсения. Кажется, кто-то не вышел до сих пор из роли. Антон идёт следом в пиджаке, будто они оба вернулись со свидания, только вот Арс и вправду вернулся со свидания, а Антон наблюдал со стороны. Странно? Конечно, на то они и агенты. Арсений открывает дверь, смеётся себе под нос, будто не замечает своего спутника, поднимает немного платье, чтобы ступить на второй этаж, но его хватают за запястье. Антон весь раскрасневшийся, полувозбуждённый и готовый завалить Попова буквально на полу, тянет Арсения на себя, отчего тот падает в родные объятья, но сейчас его только неприятно хватают за волосы и целуют. Грубо, будто Арсения заставляют это делать, но воздуха катастрофически не хватает, а внизу всё сворачивается приятным узлом, расползается удовольствием, как тараканы по укромным местам, и заставляет Попова ловить звёзды перед глазами. Ещё эти специальные трусы, скрывающие его член, заставляют чувствовать полный дискомфорт. — Какой же ты горячий в этом платье, — еле произносит Антон и сжимает через тонкую шёлковую ткань упругие бёдра, вызывая у Арсения резкий выдох от неожиданности. Арсений подхватывает инициативу: в один мах наваливается на Антона, запрыгивая на бёдра, и его без проблем успевают удержать на весу. Одна туфля спадает с ноги, а вторая никак не поддаётся, но на неё сейчас настолько похуй. Антон выцеловывает родную шею, периодически кусает до громких стонов Арса. Шаг — они уже на кухне. Второй шаг — с глухим звуком падает вторая туфля, а комната наполняется быстрым дыханием обоих. Третий шаг — Арсений успевает удариться спиной об стол, когда Антон буквально кидает его в порыве страсти, но тут же начинает извиняться за это. Обводит пальцами соски, сжимая их между пальцами. Арсений выгибается навстречу им, отчего парик падает на пол. Антон задирает платье, целует ноги: от костяшки ведёт легонько пальцами, у коленной чашечки останавливается, чтобы одними губами укусить, а когда доходит очередь до внутренней части бедра, Арсений замирает. Язык касается нежной кожи, он дёргается от неожиданности, будто обжигается, но сейчас это можно и так назвать. Обжигается об палящее солнце по имени Антон до шрамов на пальцах, до запаха сожжённой кожи, до смердящего запаха, застревающего в сознании, до слёз в глазах. Арс запрокидывает руки назад, хватается за собственные волосы и воет, когда Антон его изводит, то и дело обходя губами трусы и возбуждённый член. В ноздри бьёт запах вина, оба реагируют на это и смотрят на разливающееся пятно алой жидкости по паркету и валяющуюся рядом чёрную бутылку. — Похуй, просто возьми меня, — одними губами выдыхает Арсений; он бьётся головой о столешницу, закидывая ноги на широкие плечи, отчего Антон не успевает среагировать и кусает нежную кожу, вызывая мурашки у партнёра. — Смазка в спальне, — разочарованно говорит Антон, вставая с колен. — Нет, она в диване. Метнулся кабанчиком за ней, иначе я начну сомневаться в правильном распределении ролей на этот вечер, — рычит Арсений, наблюдая возбуждённым взглядом, как Антон сглатывает вставшую поперёк горла вязкую слюну, в два шага оказываясь возле дивана и проверяя между складок. Шастун даже не удивляется, потому что и вправду находит тюбик со смазкой, но не тот, который стоит у них в спальне. Возвращается обратно к раздвинутым ногам и наконец-то снимает тугие трусы, задирая платье выше. Арсений не сдерживается и тянется ладонью к члену. Обхватывает в кулак, невесомо оглаживает, стараясь не теряться в пространстве ощущений, но даже от таких касаний сводит тело. Пальцы ног и рук подгибаются, ощущается лёгкое покалывание, по телу бьёт набатом возбуждение, то и дело отправляя Арсения в нокаут, а Антон не может не смотреть на это. Взмокшая чёлка возлюбленного, полуоткрытые губы, с которых то и дело срываются рваные стоны, ладонь на члене Арса, которая задевает головку, а костяшки свободной руки зажаты между зубов. Антон наспех выдавливает смазку на пальцы, опирается одной рукой возле плеча Арсения и вводит один палец, прихватывая губы партнёра. Арс охотно отвечает на медленный поцелуй, слегка выгибается в спине и скрещивает ноги за спиной Антона. Арсения будто отпускает: слова расплываются, становясь нечленораздельными звуками, будто он вмиг потерял дар речи, пальцы всё так же подрагивают, а тело воет от возбуждения, но пропал тот неожиданный прилив животных инстинктов. Сейчас просто хочется целовать Антона, держаться пальцами за его руку возле шеи, поддаваться навстречу проникающим уже двум пальцам и стонать, стонать, стонать. Глаза сами собой закрываются, от сильного зажмуривания появляются плавающие цветные круги, будто Арса окунули в ту самую лужу с разводами у дома, а Антон только продолжает играться с ним. — Анто-он, я не из-за массажа простаты лежу на столе, — хрипит Попов, когда Антон давит на неё пальцами, вырывая из горла хрипловатые стоны, перемешанные с надрывным скулежом. Лягает пяткой спину Антона, из-за чего тот больно кусает за плечо, вызывая мурашки по коже. — Прости, забыл, что тебе неудобно, — тут же извиняется Антон и тянется за поцелуем. Арсений на секунду теряется в его извинениях: за простату или за укус? Не так важно, когда третий палец погружается непозволительно медленно. Антон всегда за ним так ухаживает. Чтобы не оставалось каких-то синяков на теле, чтобы партнёру было удобно. Арсений же лежит на столе по своей инициативе: так бы они трахались на тёплой и мягкой кровати. В шквал звуков, издаваемый ими обоими, врывается громкий стон Арсения. Его кидает то в жар, то в холод, ещё мгновение — и хрупкий корабль выбросит на берег, не оставив каких-либо шансов на жизнь пассажирам. — Могу? — недоговаривает Антон, который выходит с характерным хлюпаньем, обводя кожу вокруг ануса пальцами, задевает яйца и давит в себе желание спуститься к блестящим от смазки местам губами и языком. — Давай. До Антона доходит, что всё это время возбуждённый Арс был настолько для него первым в списке доставления удовольствия, что собственное возбуждение только сейчас даёт о себе знать, тяжёлым камнем давя на пах и заставляя резко спустить брюки вместе с боксерами. Он обхватывает член в кольцо из руки, которой растягивал Арсения, добавляет ещё немного смазки и пару раз проводит вдоль ствола, ощущая некую ватность в ногах. — Ты решил просто подрочить на меня? — ёрничает Попов, давя на спину и притягивая его ногами ближе к себе. Антон смеётся себе под нос и даже соглашается с этим, потому что на такого Арсения только и остаётся дрочить. Арсений запрокидывает голову и руки, цепляясь пальцами за край столешницы, и делает глубокий вдох. Антон входит медленно, растягивает удовольствие, попутно опускается, целуя взмокшую шею, тянется выше и кусает мочку уха, слушая прерывистые вдохи. Тело отзывается приятными импульсами, передаваемыми из одной точки в другую, будто пинают футбольный мяч, но от этого только приятнее: ведь не знаешь, где в тебя прилетит. Арсений кусает губу, двигает бёдрами самостоятельно, когда Антон слишком долго не хочет двигаться, и стонет. — Хочу быстро. — Арс смущается, поворачивает голову, чтобы спрятаться, но встречается носом с щекой Антона. Тот только улыбается, принимает просьбу на счёт, а самого пробирает дрожью от этого. — Пожа-алуйста. — Уже привык? — Угу-м… Антон на минуту хмурится, делает пару плавных и ритмичных движений, наблюдая за реакцией Арсения. Тот кусает щёки изнутри, сдерживаясь, но потом всё же срывается на тихие полустоны, сравнимые с мелодией, которую Антон готов слушать вечность. Шаст делает глубокий вдох, опирается руками возле талии партнёра и делает движения быстрыми. Выходит не полностью, смотрит на Арсения — и одновременно хочется его зацеловать и кончить от всей картины. Арс, высунув кончик языка и приоткрыв рот, держит одну руку всё ещё за головой, а второй спускается к члену, начиная дрочить себе. — Да-да-да, — Антон покрывается мурашками от этих быстрых тихих слов, срывающихся с губ возлюбленного, но Арсению сейчас не до этого. Он только сжимает пальцы ног до ощутимой боли, давит сильнее пятками на чужую спину, но это скорее на автомате, нежели специально. Просто всё настолько приятно-охуительно, что тело готово кричать о том, что ему нужно больше. Платье начинает неприятно тереться об взмокшие участки тела, кожа краснеет в тех местах, и чувствуется некий дискомфорт, не такой ощутимый на фоне всего выбивающего землю из-под ног возбуждения. Антон целует открытые участки кожи: покрытые родинками плечи, впадинку на ключице, и одними губами покусывает линию челюсти. — Арс, Арс, я хочу кончить в тебя, — еле выговаривает Антон, потому что у самого от такого темпа всё сводит, а кислород будто резко исчезает из лёгких, не успевая поступать обратно. — Давай, — рычит Попов, переносит чистую руку на макушку Антона, зарываясь в волосы, а второй продолжает дрочить интенсивнее. Антон стонет от того, как пальцы правильно сжимают волосы, и это не кажется сейчас чем-то неприятным. Арсений чувствует себя на грани: то пережимает член у основания, не давая себе кончить, то массирует головку, заставляя себя чуть ли не трястись от предвкушения. Антон сбивается с быстрого ритма, делает грубые и глубокие толчки. У Арсения вырываются низкие стоны, а потом и земля уходит из-под ног, когда нечленораздельные звуки слетают с губ, все эмоции разом уходят, а сперма пачкает ткань дорогого платья, которое они, возможно, уже не вернут. Шаст жмурится, кончает сам и стонет на ухо Арсению, забывая, как дышать. Сердце бьётся набатом в висках, в ушах звенит, а пальцы всё ещё покалывает. Он успевает поймать вмиг ослабевшие ноги Арсения, аккуратно поставив их на пол, а Попова придвинув ближе к краю. Арс лежит, блаженно прикрыв глаза, водит кончиками пальцев по головке собственного члена и быстро дышит. — Из меня вытекает сперма, — спокойно говорит Арсений, заставляя Антона этими словами взять салфетки и наспех вытереть всё, что успело стечь вниз по бёдрам. — Прости. — Не за что извиняться, я дал согласие, это было лучшее решение в моей жизни. Как-нибудь повторим это, — Арсений пародирует лиса, сморщив нос, и норовит встать со стола, чтобы пойти в душ. Антон держит его за бёдра, вытирает ещё несколько раз салфетками и поднимается с колен. Арс клюет его в губы и улыбается, вызывая трепетное чувство бабочек в животе Антона. — Ты тогда иди первый, я пока тут приберусь, — чуть ли не шёпотом говорит Шастун, поглаживая большими пальцами мягкие чужие ляжки. — Хорошо, не выкидывай парик и туфли, они мне тоже понравились. Антон помогает слезть со стола, бросает взгляд на обтянутые чёрной тканью бёдра и глубоко выдыхает. Всё-таки Попов слишком сексуально выглядит в платье.