Заговор АА

Арсений оказывается в Москве чисто проездом — прилетает на один день, чтобы снять новый выпуск «Громкого вопроса» и поучаствовать в рекламе на ютуб для того выпуска, что должен выйти на днях. Они проводят все вместе почти целый день с самого утра, обсуждают перспективы съемок в августе и сентябре, перебирают варианты гостей, которых можно позвать как на «Импровизацию», так и в «Громкий вопрос», делятся новыми мемами из сообщений в директе и расходятся только к вечеру. Антон весь день выглядит слишком «захадошным»: словно его так и подмывает что-то рассказать, но он почему-то отмалчивается и терпит. Арсений пару раз приподнимает брови, глядя на него, спрашивает взглядом, но тот лишь улыбается, смеется невпопад и увиливает от разговора. Ладно. Однако когда все заканчивается и они вываливаются на улицу одной большой компанией, Антон цепляет Арсения за локоть и слегка дергает головой, прося идти с ним. Они прощаются с остальными, обходят здание офиса, и Арсений присвистывает, когда понимает, в чем дело. — Это выглядит очень горячо, — совершенно искренне протягивает Арсений, подходя к красавице Тахо, касается капота, ведет по ручке двери и оборачивается к Антону. — А ты… — Пошутишь про комплекс, и я тебе въебу, — мгновенно реагирует Антон. — Это уже даже не смешно. Я просто люблю большие машины, и вовсе у меня не… — Тох, — Арсений подходит к нему, — я видел твой член, ни о каких комплексах и речи нет. Я просто хотел узнать, почему ты так скрывался-то весь день. — Да я не то чтобы скрывался. Поз с утра еще видел, как раз вкинул эту шутку, — он морщит нос. — Просто хотелось, чтобы ты увидел. — Только увидел? — Попов фыркает и уверенно распахивает дверь. — Мы едем кататься. Я хочу проверить этого монстра на деле. Антон светлеет, распрямляется, приосанившись, и садится на водительское место. Он знает, что у Арсения самолет во втором часу ночи, сейчас — начало десятого, так что у них есть время погонять и поговорить, а потом он отвезет его в аэропорт. Они катаются по вечерней Москве почти час, обсуждая все, что произошло за то время, что они были порознь: Арсений хвастается новыми фотосессиями и пройденными кастингами, Антон вспоминает съемки с Надей, обсуждает Евродом, как бы между делом упоминает, что там уже были все, кроме Попова, но тот лишь пожимает плечами и радуется, что они хорошо провели время. Ну, кто бы сомневался. Антон упускает момент, в который Арсений начинает как-то загадочно на него поглядывать, но потом тот просто кладет ладонь на его колено, останавливая поток речи, и вкрадчиво просит: — Найди место, где можно припарковаться. — Зачем? — Антон смотрит на часы. — Ты поссать хочешь? Так давай остановимся возле какого-то кафе или хотя бы заправки, ты же не пойдешь ссать в кусты. — Антон, просто найди свободный пустырь. — Ты себя плохо чувствуешь? У меня вода закончилась, но тут по дороге будет магазин, я могу купить. — Антон… — Нет, правда, мне не трудно, и я… — Да я просто хочу тебя в этой чертовой тачке! — не выдерживает Арсений, и Антон чуть не путает педали. Сглатывает и таращится на него, чувствуя, как кровь приливает к рукам. А. — А чего ты сразу так не сказал? — чуть тише спрашивает он и смотрит в навигатор, стараясь прикинуть, где они могут остановиться. — Ты же знаешь, что я люблю, когда красиво. И что я должен был сказать? «Антон, давай проверим твою тачку на прочность во всех смыслах»? — Э-э-э… Да можно было просто сказать, что ты хочешь поебаться. — Ты невозможен. В итоге Антон находит какой-то пятачок за гаражами, по осевшей на дороге пыли очевидно, что сюда никто долго не заезжал, и он надеется, что так оно и будет. Он выключает зажигание и переводит взгляд на Арсения, который в этот момент тянется к нему и как-то слишком мягко целует его в висок. — Я просто подумал о том, что непонятно, когда мы в следующий раз пересечемся, учитывая наши отпуска, а в машине у нас еще не было, так что… — Ты же понимаешь, что мы скорее всего тут переломаем себе все? — У тебя большая машина, придумаем что-нибудь. — Да, но… — Антон. — Ладно. Арсений отстегивает свой ремень, кладет ладонь на его щеку и целует. Сначала неторопливо и вдумчиво, словно пытаясь отвлечь его от всех этих вечных загонов, которыми обычно забита голова Арсения, а потом уже увереннее, грубее, касаясь своим языком его, напирая и прижимаясь еще теснее. В целом, Антон всегда слишком слаб перед Арсением, но когда тот становится настолько нетерпеливым и не терпящим каких-либо возражений, голову совсем срывает. Он ведет ладонью вдоль его бедра, забираясь под футболку, тянет ближе к себе, спускается губами ниже, целуя под подбородком, и честно признается: — Арс, я даже в этой тачке не помещусь у тебя на коленях. Не хочу биться головой о потолок. — Понял. Арсений перебирается к нему на колени, но не съезжает на бедра, а старается держаться повыше, только наклоняется вперед и снова целует. Запускает пальцы в его волосы, тянет, царапает ногтями, раззадоривает еще сильнее, жарко дышит ему в губы и улыбается, когда Антон цепляет край его футболки и стягивает ее. — Только не помни́, — опомнившись, просит Арсений, забирает у него предмет одежды и аккуратно складывает на свое сиденье. Антон цокает и закатывает глаза — в этом весь Попов. Он всегда контролирует ситуацию от и до — пьяный в ноль или возбужденный до мурашек. Антон тянет его к себе, чтобы не отвлекался, опять касается его губ, посасывает нижнюю, и Арсений в ответ кусается, заводясь еще больше. Его ладонь спускается вниз, приподнимает футболку, расстегивает сначала ремень, а потом и ширинку, ныряет под ткань белья, и Антон измученно стонет ему в губы, когда тот обхватывает так необходимо и крепко. Арсений показательно облизывает ладонь, мазнув по ней широким языком, снова сжимает его член и начинает двигать по нему кулаком, обводя большим пальцем головку и щекоча подушечкой щелку. Антон цепляется одной рукой за его бедро, вторую кладет на его колено и шумно дышит, то целуя его, то опуская глаза вниз и глядя на то, как изящная графская рука дрочит ему. — А… Арс. Тот лишь улыбается, отвлекается, чтобы расстегнуть свои штаны, сползает все-таки ниже и обхватывает оба их члена. Получается не очень удобно, так что он трет только головки, помогает себе второй рукой и смотрит Антону в глаза, отчего он плавится и боится лишний раз моргнуть. Все бы хорошо, но… Пару минут Антон терпит, но потом покалывание в ляжке становится просто невыносимым — Арсений сел не очень удобно и передавил ее, — а потом все-таки не выдерживает и слегка похлопывает его по колену, вынуждая отодвинуться. — У меня сейчас нога отнимется. — Сказал бы сразу, извини, — Арсений возвращается на свое сиденье, в последний момент вспомнив про футболку, кладет ее на переднюю панель под стекло и откидывается назад. Опускает взгляд на свой член, облизывает губы и поворачивается к Антону. — Тох… — Согласен. Попробуем… сзади? — А там ты головой биться не будешь? — Так можно же как обычно. — Тебе не нравится миссионерская поза. — Мне сейчас нравится абсолютно все. Смазка и презервативы в бардачке. С этими словами Антон выходит из машины и закрывает за собой дверь. Понимает, что в салоне раздеваться вообще не вариант, поэтому стягивает футболку и штаны, немного подумав, снимает и белье сразу, кладет все, как до этого Арсений, вперед, и падает на заднее сиденье. В целом, не так плохо: и речи не идет о том, чтобы вытянуть ноги — с его-то ростом, — но хотя бы не нужно будет сгибаться в три погибели, а это уже плюс. Арсений — Мистер Приличия 2021 — умудряется все-таки раздеться внутри машины, кладет оставшиеся предметы одежды к футболке, достает все необходимое и перебирается к нему назад. Одной ногой упирается в сиденье между ног Антона, а вторую спускает вниз. — Я думал, что места будет больше, — пыхтит он, садясь, презерватив пока что отдает Антону, чтобы не уронить, а сам открывает смазку. — Так, стоп, — Антон резко поднимает голову, — сзади должны быть какие-то журналы, подложи вниз, чтобы мы все сиденье не испачкали, а то я потом заебусь его чистить. — Здравая мысль. Арсений тянется назад, роется в каких-то коробках — видимо, остались после съемок, — а Антон в это время изучает его: подтянутое тело, не слишком накаченное, но и не худое, узкие бедра, упругая задница, россыпь родинок буквально везде. Мужик у него все-таки красивый, тут без вопросов. Арсений выуживает какие-то газеты, убеждается, что те не в клею, кладет их в несколько слоев под бедра Антона и перехватывает его кивок — все, теперь можно. Он выдавливает немного смазки на пальцы, с улыбкой отметив, что Антон послушался и купил ту, что он ему советовал. Так сказать, соотношение качества и цены. Антон в принципе не очень гнется, а тут и вовсе не разойдешься, но он все-таки сгибает одну ногу в колене, вторую прижав к спинке сиденья, пытаясь хотя бы немного развести ноги, и вздрагивает, когда Арсений касается его между ягодиц. — Антон?.. — М? — А ты… — Арсений смотрит на него как-то странно, и Антон невольно сглатывает. — Ты чего такой… — Я… — Антон буквально чувствует, как у него горят щеки, — возможно, я вчера немного… развлекался. Кажется, где-то в траве стрекочет кузнечик. Лето, блять. Арсений пару раз хлопает ресницами, облизывает губы и медленно кивает. — Ладно, потом обсудим, что ты там когда делал. Он добавляет второй палец, а после — и третий, разводит их внутри, растягивает его, проталкивая пальцы до костяшек, и Антон выгибается в спине. Он каждый раз удивляется тому, на что становится способен в возбужденном состоянии: Ногу на плечо? Без проблем. Поднять обе ноги почти вертикально? Легко. Прогнуться так, что становится страшно за позвоночник? Почему нет, только потом соберите все вылетевшие органы. Арсений забирает у него презерватив, мельком смотрит на название и хмыкает. — Дополнительная смазка очень в тему. — Ты меня готовишь к сексу дольше, чем трахаешь, — пауза. — Шутка. — Я не виноват, что ты быстро кончаешь. — А не надо раньше времени долбить по простате — у меня же еще, можно сказать, молодой организм в отличие от… Арс! — Антон цепляется пальцами за его плечи и чуть не прикусывает себе язык, когда тот входит. Все-таки это лучший способ заткнуть Антона. Он старается привыкнуть, откинув голову назад, ведет ладонью по спинке сиденья машины, жмурится, упирается пятками в гладкую кожаную поверхность, слабо стонет, когда Арсений, приноровившись, входит под нужным ракурсом, и пытается раскрыться сильнее. Арсений нависает над ним, иногда легко касается его губ, смахивает влажную челку с лица и двигается размашисто, насколько это возможно, морщится из-за того, как скрипит под ними кожа, и мягко поглаживает Антона по животу. Антон приподнимает ногу, закидывает ее Арсению на бедро, давит на поясницу и благодарно скулит, когда тот ложится сверху, входит глубже и чаще и почти не выскальзывает из него, стараясь хотя бы через раз попадать по простате. В машине и так было душно, но когда они ехали, то хотя бы работал кондиционер, а сейчас-то все выключено, на улице пекло уже которую неделю, так еще и они дышат. Антон чувствует, как липнет спиной к поверхности сиденья, неприятно елозит задницей по той части, что не прикрыта газетами, и уже представляет, как завтра будет зудеть кожа. — Антох, давай ты попробуешь все-таки сверху, — спустя еще несколько минут Арсений останавливается и убирает мокрые волосы с лица. — У меня нога левая вообще не чувствует, только периодически колет в ляжке. — Если я хоть раз ебнусь головой о потолок… — Придумаем что-нибудь. Антон подтягивает ноги, садясь на сиденье, Арсений наоборот вытягивается, насколько это возможно, сдвигает газеты уже под себя, немного елозит, устраиваясь, и тянет к Антону руку. Он ползет ближе к нему, седлает его бедра и с опаской смотрит наверх — расстояние небольшое, но, вроде, риски не так велики, как казалось изначально. Антон добавляет еще немного смазки, одну ногу ставит на дно машины, на вторую переносит весь вес и не с первого раза опускается на член Арсения — тот сначала соскальзывает, только подразнив ложбинку, но потом Антон все-таки выгибается и проталкивает его в себя. Охает, потому что в такой позе ощущения почему-то всегда ярче, не сразу насаживается до конца, кайфует от того, как медленно член распирает его, и только потом опускается на бедра Арсения, ощущая его внутри. — Блять… Двигаться не очень удобно. Он боится удариться головой, только сейчас понимает, что делает упор на когда-то потревоженную ногу, запоздало думает о том, что дно машины явно не чистое и ноги потом придется вытирать, а потом тормозит — в какой момент он стал из-за всего заморачиваться, как Арсений? Это передается половым путем? — Ты чего завис? — Арсений напоминает о себе, толкнувшись бедрами вверх, и перед глазами разом вспыхивает весь космос, как если бы его озарила вспышка сверхновой. — Нога? — Порядок. Я больше за голову боюсь. — Просто не распрямляйся. Арсений помогает ему, приподнимает бедра вверх, задает темп, и Антон подстраивается, привыкая ко всем неудобствам и пытаясь найти то положение, в котором ему будет наиболее комфортно. Он кладет ладонь на спинку сиденья, второй упирается в ногу Арсения, цепляясь за нее для равновесия, и начинает двигаться быстрее, раскачивая тазом и практически не выпуская его член. Из-за ракурса головка то и дело попадает по простате, и Антон глухо стонет, держит глаза закрытыми, чтобы сконцентрироваться на ощущениях и перестать думать обо всем остальном. Арсений поглаживает его колени, магнитит взглядом его пружинящий от резких движений член, поднимает глаза и впивается жадным взглядом в его лицо — Антон во время секса особенный красивый: с липнущей ко лбу челкой, с легкими морщинками у глаз, тенями от ресниц, распахнутыми пухлыми губами… Если бы Арсений умел рисовать, первой его картиной было бы именно это. — Арс… — Антон слабо морщится и распахивает глаза, смотрит беспомощно и облизывает губы, — нога. — Ложись сверху, я помогу. Антон укладывается на него грудью, упирается руками в сиденье рядом с плечами Арсения и жарко выдыхает ему в ключицу, когда тот кладет ладони на его задницу и сам начинает вскидывать бедра, трахая его. Он контролирует процесс, чтобы из-за ракурса член не выскальзывал во время особенно резких толчков, сжимает ягодицы Антона и сминает их пальцами. Антон сбито дышит ему в шею, потому что собственный член то и дело трется о чужой живот, все тело горит и пульсирует, и возбуждение расползается по телу даже несмотря на все неудобства. Воздуха почти нет, так что в какой-то момент он просто не выдерживает, тянется вперед и открывает дверь, потому что дышать вообще нечем, надеется, что Арсений не соскользнет головой с сиденья, приподнимается на локтях и подстраивается под него — опирается на колени, подается бедрами назад, насаживается на член, нетерпеливо потирается о него членом и почти неосознанно бормочет «Почти… пожалуйста, еще чуть-чуть…». Оргазм прошибает волной тепла от копчика до затылка, и Антон безвольно обмякает на Арсении, чувствуя, как тот еще толкается в него несколько раз, а потом тонко простанывает на ухо, особенно крепко сжав его задницу. — Тебе придется лезть в бардачок за салфетками, — выдыхает Арсений ему на ухо, и Антону требуется пара секунд, чтобы сфокусировать на нем взгляд. — Почему я? — Потому что я из-под тебя буду дольше выбираться. — Блять. Антон кое-как сползает с него на дрожащих ногах, сгибается практически пополам, чтобы пролезть между передними сиденьями и дотянуться до бардачка. Он ойкает и смачно матерится, когда чувствует шлепок, разворачивается и кидает упаковку салфеток прямо в смеющееся лицо Арсения. — Я так и знал! — Я не удержался, — хохочет тот, выуживает несколько салфеток, вытирается от спермы Антона, бросает все наружу, чтобы потом собрать и выбросить, промокает свой лоб и после помогает вытереться Антону. С горем пополам, потные и взмыленные, но максимально счастливые, они вываливаются из машины, забив на приличия, охают от того, как ноют колени и спины от неудобных поз, и смотрят друг на друга с глупыми улыбками. Кроме них здесь никого нет, так что они уже нормально помогают друг другу вытереться, потом одеваются, но не спешат возвращаться в машину — только открывают все окна, чтобы проветрить салон. Арсений собирает весь мусор в один пакет, связывает его и идет до ближайшего мусорного бака. — Я теперь жрать хочу. — Ты всегда после секса хочешь жрать, прикинь. — А ты будто бы нет. Арсений лучезарно улыбается, целует его в кончик носа и хитро хлопает ресницами. — Карбонару, пепперони и мохито. — Стейк, гренки и пиво. — Кажется, я возвращаю билет на самолет. — На это и был расчет, — светится Антон и тянется поцеловать его в макушку.