° ° °
Возле комнат декана послышался шум. Снейп очнулся и повернул голову, снова прислушался, подошел и резко распахнул двери. На него круглыми глазами смотрело человек десять. Взгляд декана прошелся по головам. Виноватый Драко, заплаканная Полумна, сердитые Крэбб с Гойлом, Нотт, Панси, Грейнджер, Лонгботтом, не побоялся предстать пред светлыми очами нелюбимого преподавателя, МакДугал, Турпин, Уизли… Уизли? Джиневра стояла чуть в стороне, скрестив руки и недовольно посматривала на когтевранок. Данбар. Эту гриффиндорку он не видел. Ах, наверное, с Грейнджер прибежала, они и стоят рядом. — Что за демонстрация у меня под дверями? Драко! — Прости, крёстный, — поднял виноватые глаза блондин, — они все искали Зара, переживали. В общем… — Мы просто хотели узнать, — прервал его четкий голос Грейнджер, — как себя чувствует Изар и все ли с ним в порядке. К концу фразы Гермиона звучала тише и стало ясно, что девочка тоже нервничает. — С мистером Лавгудом всё будет в порядке. Он сильно простудился, но через неделю выздоровеет, — решил дать им немного информации декан и повернулся, чтобы уйти. — А почему он не в Больничном крыле? — Джиневра была сердита. «С чего бы это? Ах, да. Там же ей легче навещать его змейку». — Больше уважения, мисс Уизли! — не спустил ей дерзость Снейп и объяснил остальным: — Больничное крыло переполнено больными гриппом студентами, мадам Помфри и так не спит ночами. Мистера Лавгуда навещать я все равно не позволю, а потом это право будет предоставлено его сестре. А теперь расходитесь, до комендантского часа десять минут. Мисс Лавгуд, вы останьтесь. Луна слабо улыбнулась и благодарно кивнула зельевару. Все-таки, что бы не говорили гриффиндорцы, Северус Снейп был очень внимательным и заботливым деканом, строгим и дотошным преподавателем. Девочка проскользнула в приоткрытую дверь. — Присаживайтесь, мисс Лавгуд, — мягко предложил Снейп. Он привык общаться с перепуганными детьми. На его факультете за десять лет встречались и тревожные нервные девочки, и ипохондрики-мальчики, и хмурые задиристые крепыши. Он за них был в ответе, несмотря на суровую репутацию и жесткую манеру поведения. Иногда, в частных вопросах, он мог позволить себе немного мягкости. Особенно если это решало проблемы, а не множило. — Чаю? — Да, спасибо, — тут же согласилась Луна. В присутствии зельевара девочка чувствовала себя вполне непринужденно. Она грела руки о чашку и ждала, что ей скажет Изаров декан. Кричать, спрашивать и требовать было не в ее характере. А вот подождать и получить всю возможную информацию в спокойной беседе ее научила бабушка, притормаживая слишком быстрый ум и непоседливость. Под ее вопросительным взглядом слизеринец переплел тонкие пальцы рук и сложил их на колене. — Как вы уже знаете, я нашёл вашего брата. Сейчас мальчик спит и дальше будет выздоравливать. Я оставляю его здесь, потому что эти два дня ему нужен тщательный присмотр, а в Больничном крыле тринадцать учеников с серьезным вирусом, который нежелателен для ослабленного организма. Мадам Помфри я всегда могу пригласить, но и сам обладаю дипломом целителя общего профиля. Согласитесь, в замке, целый год переполненном таким количеством детей лучше всего обладать хотя бы минимальными целительскими навыками. А мне, как декану факультета и мастеру зельеварения, по статусу положено в этом разбираться. Луна медленно пила горячий чай и обдумывала каждое слово профессора. Ему, в отличие от воодушевленного Флитвика или сухой отстраненной Макгонагалл, девочка доверяла. — Не беспокойтесь, с вашим братом все будет хорошо, я за этим прослежу, а вы мне можете помочь и унять слишком любопытных и назойливых однокурсников. Я бы не хотел терять время зря, отвлекаясь на них. Вы меня понимаете? — Да, сэр, — Луна согласно кивнула. «Вот молодец, и мне нашел чем заняться и чтобы под ногами не путалась с жалобными глазами» — внутри развеселилась она. — У вас есть вопросы? — Что произошло на самом деле? — Что вы имеете в виду, мисс? — Я знаю, что Изар практичен. Он знает, что у него слабые легкие и он подвержен простудам, поэтому не бывает беспечным, особенно в холода, — девочка подняла серьезный испытующий взгляд на профессора. «Особенно, если мы не видели зимы уже больше трёх лет», — мысленно продолжила она для себя. — Так вот, — Лавгуд тщательно формулировала вопрос, — вы можете поделиться своими догадками, как случилось, что мой брат оказался на улице на долгое время и попал в метель, когда до замка рукой подать? Вы же его не в Запретном лесу нашли? Я буду признательна, если вы мне расскажете. Я знаю, что такой умный и проницательный человек точно разобрался в ситуации и имеет свои догадки по этому поводу, — девочка подняла ладонь, показывая, что просит еще минуту на то, чтобы закончить свою речь. Одними похвалами его расположить не получится. Снейп уже приоткрыл рот для ответа, но увидев, что его маленькая собеседница не собирается плакать и просит дать ей закончить, снова откинулся на спинку кресла, внимательно рассматривая первокурсницу. — Так вот, спасибо, — кивнула она, заметив его согласие, — если вы хотите о чем-то умолчать, ваше право. Вы взрослый человек. Если вы готовы ответить на мои вопросы, я буду рада и пообещаю, что ваша информация не пойдет дальше меня. Если нет, то не тратьте время и слова. Я выпью ваше чудесное успокоительное зелье и вернусь в гостиную. В любом случае, я ценю ваше участие и заботу о моем старшем брате. Девочка его поразила. Так непринужденно и по-взрослому, точно и четко, излагать свои мысли и доводы не умел даже Драко, особенно в такой эмоциональной ситуации. — Я вам скажу, что я нашел вашего брата в ледяном городке под заклинанием. Поэтому он не мог войти в замок, и остался на улице. Если вы расскажете кому-то, завтра начнется затяжная война между факультетами, что сегодня играли в снежки. Мне придется заниматься отработками, взысканиями и прочими организационными неприятностями. Я попрошу не говорить об этом и позже, дайте взрослым разобраться в ситуации. — Спасибо, сэр. Теперь я предпочту ваше зелье и не буду вас отвлекать, — мило улыбнулась Полумна, поставив пустую чашку. Бабушка была права, спокойный тон, нетребовательность и располагающая беседа дадут больше, чем умоляющие глаза, слезы или крики. Последние никогда не давали нужного результата. — Я могу увидеть Изара, на одну минуту, — сорвалась неожиданная просьба. Зельевар даже голову поднял, пока искал подходящее успокоительное. — Конечно, он в комнате за серой дверью. Луна тихо проскользнула внутрь, подошла к брату, с минуту послушала его ровное дыхание, невесомо погладила его руку на одеяле и вышла. Иногда становилось очень трудно держать себя в руках. — У нас с ним аллергия на руту. А еще плохо действуют настойки на основе бадьяна, — с этими словами девочка выскользнула за дверь, оставив зельевара в легком ступоре. Он это должен был выяснить у девочки в первую очередь. А вот она не забыла! Аллергии в магическом мире были не редкостью. На болиголов, беладонну, даже на растопырник. Волшебные ингредиенты часто были токсичны сами по себе, но в котле они превращались в нечто полезное и удивительное. Родители детей с потенциально смертельной аллергией заботились, приобретая специальные кольца, чаще всего серьги, которые реагировали на ингредиент, попавший внутрь, и сразу впрыскивали антидот. У Драко была как раз такая аллергия, тоже на руту. И у него была незаметная серьга в верхнем крае левого уха. Обычно такие слабости волшебники скрывали и не документировали. Иначе любой недоброжелатель мог тайно добыть медицинские записи и ввести критическую дозу вещества. Зельевар вернулся в комнату, куда положил мальчика. Раньше здесь останавливался маленький Драко еще до того, как поступил в школу. Аппартаменты у преподавателей, которые жили здесь круглый год состояли из нескольких помещений. У Северуса были и кабинет с небольшой личной библиотекой, и проходная гостиная, где он мог принимать своих слизеринцев для сложных бесед, и две спальни с личной лабораторией, и небольшая кухня. Обычно он принимал своих студентов в школьном кабинете, к которому примыкал его собственный, с учебными планами, школьными эссе и лабораторными экспериментами. Там он вычитывал, ругал, наказывал и оставлял на отработку. Здесь же он успокаивал первогодок, скучающих по родителям, подлечивал драчунов, подбадривал нерешительных оробевших выпускников, страдающих от расставания с замком, который был их домом на протяжении семи лет, общался с коллегами и любыми школьными визитерами, будь-то попечители, родители или еще кто. Сейчас мужчина стоял в дверях комнаты. Его взгляд медленно скользил по лицу его замкнутого первогодки. Свет из гостиной осветил тонкий профиль, темные ресницы, бледные губы, изящный аристократический нос. Снейп нахмурился, он видел Ксенофилиуса всего пару раз, а в школе совсем не обращал внимание на мечтательного когтевранца. Ксено ведь троюродный или четвероюродный брат Люция? Общие черты в двух взрослых блондинах могли и прослеживаться. Загвоздка была в том, что для проверки на родство бралась кровь не только свежая, от присутствующих магов, но с их полного согласия на это конкретное действие, своеобразный ритуал. Все остальные вариации, без участников, с давно собранной кровью были не точными и напоминали гадание «повезет-не-повезет». А у чужих детей и брать кровь на проверку было не вполне законно. Подойти к угрюмому недоверчивому ребенку и спросить: «Дай, пожалуйста, немного крови, мне нужно проверить, не Малфой ли твой отец? Да, вот этот чужой тебе блондин, а не Ксено». С Драко было бы проще, но обнадежить крестника, вместо родителей рассказать ему то, что они так тщательно скрывают, влезть в чужие отношения и самому выдать чужие тайны? Люциус зароет в саду и не поморщится. А Ксенофилиус? Нельзя без родителей решать такие вопросы, неправильно это. Это сироты сами по себе, нет за ними рода, некому за них стоять. А с наследниками? Тут недолго и в тюрьму загреметь за кражу линии и темные ритуалы, приплести всякое могут. И как будет чувствовать себя Изар. Дико и неуместно. Да и Люци о подозрениях говорить не стоит пока… Пока не будет больше доказательств, чем не самая редкая аллергия на руту и общая блондинистая внешность их с сестрой. Пальцем в небо прям. Нет, вряд ли… К слову, там же и Гарри где-то есть… с его метаморфизмом и несветлой магией. Что старик навертел? Не разобрать без огневиски, да и с ним тоже — не разобрать… Может, Ксено написать о встрече? Да где его искать, за столько-то лет. У Полумны спросить? Возможно. Идти к Ксено можно, только имея твердые и неоспоримые доказательства на руках. И то, не требовать, а просить. «Привет, а твои дети случаем не чужие? Мои? Нет-нет, одного давнего друга…» Звучит еще безумнее, как не выплетай словесные кружева. Но в ситуации нужно разобраться. Шрамы эти. Как от ремня в руках безумца. У самого с пяток таких есть. Уж он-то знает, откуда берутся такие «узоры» на коже, да еще и давние такие, совсем белые. Мужчина покачал головой: «Такое с ребенком творить!» Откуда это? Не Ксено же? Для того точно не в характере так поступать. А татуировка хороша. Мельком ее увидел, но сделана мастером. Где только сподобился? Опыт показывал, что прямыми вопросами он натолкнется на стену и полное игнорирование. Декан вспомнил свою попытку «завязать беседу» после первого урока. Надо как-то иначе действовать. Зельевар помассировал голову пальцами, растрепав шевелюру и пошел в душ. Спать ему оставалось три часа. Потом зелья ребенку дать и еще пару часов сна можно выкроить. Ночью у змееныша наступил кризис. Сигнальные чары вокруг пациента тревожно звенели, вырывая замученного декана из короткого сна. Мужчина подскочил, и как был, в пижамных штанах и маггловской футболке, так и метнулся к Изару. Мальчик полыхал жаром. Температура была слишком высокой, промокшие от пота простыни перекрутились вокруг него, спутывая конечности. Мальчик тихо стонал, закусив губу до крови, метался по влажной подушке головой, его сотрясала мелкая дрожь. Зельевар палочкой наложил несколько диагностических. Плохо. Очень плохо. Мужчина осмотрел выставленные пузырьки и влил в горло бессознательному ребенку по два глотка из каждого. — Помфри! — подскочил он к камину и позвал медиведьму, — Поппи! Переходи ко мне, нужна твоя помощь! Женщина на ходу застегивала плотный шерстяной халат. — Что случилось, Северус? Она никогда не ругалась, зная, что слизеринский декан ценит ее усилия и никогда не зовет среди ночи по пустякам. — У меня ребенок, пролежавший на морозе под «Петрификусом» больше пяти часов. Я его нашел в восемь вечера. Дал согревающее на основе каштана, укрепляющее, противопростудное и растер мазью Миркокса. Планировал, — мужчина глянул на каминную полку, — через полчаса давать новую порцию тех же зелий и жаропонижающее. Проснулся от сигнальных чар, ребенок сгорает от температуры. Дал ему стандартное жаропонижающее и укрепляющее. И противосудорожное. Но не действует пока. Пока Снейп говорил, Поппи кидала свои чары, оценивая состояние ребенка. — Ты все правильно сделал, Северус. Я сейчас заколдую ему прямо в желудок витаминную воду, и повешу охлаждающие чары, а ты не укрывай его пока. Если не будет сбиваться, дай микстуру Питерса и намажь лоб и виски охлаждающим зельем. Не поможет, тогда дай еще глоток зелья от жара. И просто следи за ним. Если начнутся судороги, или рвота или еще что — зови меня, я приду — будем принимать экстренные меры. Если картина ухудшится, у него могут начаться проблемы с мозгом или глазами. — Он слепой, — неуверенно ответил зельевар. — Да, но пока у него сохранилось минимальное восприятие света и темноты, и поверь, он это очень ценит, — весомо сказала Поппи. — Кстати, спасибо, Северус, что взялся за мальчика сам, ему и правда сейчас лучше не быть в больничном крыле. Женщина устало вздохнула и вернулась к себе через камин. Зельевар растер лицо ладонями, зевнул, и направился в комнату к пациенту. Приподнял ребенка над кроватью, чарами перестелил простыни, переодел его в сухое, тоже чарами, и придвинув кресло, приготовился ждать. Кухонный эльф принес кофе. Снейп повесил сигнальные чары на температуру, чтобы знать, будет ли она подниматься еще. Мальчик и так спал беспокойно, ворочаясь и постанывая. Северус задумался: вливать успокоительное было лишним, слишком много зелий только мешали друг другу. Температура, спавшая на пару делений, снова начала подниматься, хотя по всем показателям должна была опуститься больше. Ребенок задышал чаще, с хрипом втягивая прохладный воздух подземелий. В его груди что-то клокотало, дыхание становилось затрудненным, прерывистым. Снейп раздумывал — мазь на горло и грудь облегчила бы дыхание, но она плохо взаимодействовала с жаропонижающими микстурами. Но если наносить ее позже, будет не такой сильный эффект. Лечение никогда не было простым делом. Частые всхлипы и мелкая дрожь сотрясала ребенка, который с силой до побелевших пальцев сжимал край тонкого одеяла. Он неразборчиво что-то шептал, захлебываясь словами. Снейп еще раз оглядел стол с зельями и достал бальзам, опустил в него пальцы и осторожно коснулся висков страдающего ребенка. Охлаждающий. Чем быстрее собьет температуру, тем быстрее можно будет давать другие зелья. Мальчик застыл от лёгких прикосновений пальцев. Даже во сне он замер настолько, что затихло даже горячечное дыхание. «Ш-ш-ш, ребенок, тихо. Тихо… — низким мягким голосом зашептал Снейп, снова принимаясь поглаживать тонкую кожу на висках, где билась голубоватая жилка, — ш-ш-ш, спи, все хорошо, спи…» Стоило мужчине коснуться лба и стриженого затылка, как ребенок задрожал всем телом и вжавшись в кровать, зашептал в отрицании: «Нет… не надо, пожалуйста, не надо…» Он начал отползать, обхватывая себя одной рукой, словно закрываясь от обидчика, а его другая ладонь вскинулась перед ним и дрожала, ноги беспорядочно двигались, не находя опоры, чтобы оттолкнуться. «Нет, не надо, пожалуйста, я исправлюсь, нет…» Ребёнок шептал непрерывно. Он извивался на кровати, забившись в угол, трясясь, словно сухой лист на ветру. Скрутился, перехватив колени, словно пытался занять как можно меньше места, втиснуться в воображаемую щель. «Я исправлюсь, не надо, пожалуйста, я буду хорошим, нет… дядя, нет…» Снейп замерз. По позвоночнику пробежала ледяная дрожь. Он просто не мог двинуться. Эти слова в бреду, эта интонация, эти жесты. Он словно окунулся с размаху в собственные воспоминания. Только на месте его обидчика был не дядя. Это всегда был отец. Снейп тряхнул головой, наколдовал агуаменти в ладонь и вытер лицо, приходя в себя. Его не волновали разлитые лужи на полу за подлокотником кресла. А вот мальчик беспокоил не на шутку. Снейп тихо заговорил с ним, стараясь, чтобы его голос звучал как можно мягче и нежнее. Спокойнее. Через минут пять ребенок перестал сжиматься, а Северусу удалось его успокоить. Температура медленно начала спадать, оставляя за собой взмокшие пряди белых волос, прилипшие ко лбу и шее, и бисеринки пота, блестящие в неверном свете затухающего камина. Волшебное окно показывало намек на рассвет, выделяя в серой дымке верхушки сосен Запретного леса. Это окно отражало вид из Восточной башни, почти с высоты птичьего полета. Стало ясно, что кризис миновал. Декан высушил простыни, укрыл ребенка чистым одеялом, и откинулся на кресле: самому стоило поспать пару часов. Спасибо Салазару за малые радости, сегодня воскресенье. Пробуждение для профессора наступило через три часа. Сработали сигналки, и Снейп снова влил ребенку новую порцию зелий. Засыпать в семь утра было бы глупо, хотя Северус любил проводить выходные расслабленно, когда удавалось. Мужчина направился в душ, а потом на свою кухню за новой порцией крепкого кофе. И газетой. Новости он в отличие от коллег любил узнавать рано, до завтрака в Большом зале, поэтому платил за «пророческие сплетни» чуть дороже, за быструю доставку. И газетных сов он подкармливал дорогим печеньем, тогда пернатые почтальоны первыми спешили к нему, чтобы принести известия. И не только от «Пророка» и других британских новостных газет, но и с континента. Кофе прояснил голову еще лучше и зельевар, обновив чары оповещения, ушел в лабораторию. Самыми действенными зельями были свежие, и некоторые из них он хотел сварить по другим рецептам, которые включали дорогие ингредиенты. И были на порядок эффективнее. Заранее их варить было недальновидно, с течением времени они теряли свою эффективность и становились в один ряд с самыми обычными стандартными аналогами. Спать хотелось неимоверно, радовало то, что Альбус от него отстал, дав дней пять на передышку. Аппарации на дальние расстояния изнуряли, а «наводки от доверенных волшебников» казались насмешкой. Словно директор просто тыкал в любое место на карте британских островов и требовал его изучить предметно. А зельевару ничего не оставалось делать, чтобы оббегать все окрестности с чарами «найди-его» или искать ответы в головах магглов. Своих осведомителей параноидальный директор не сдавал. Вот и крутился мужчина как мог: лекции, дежурства, зелья для больнички, свои подопечные с их заботами, поиски пропавшего Поттера и аудиенции у светлейшего.° ° °
Изар проснулся. Он снова находился в совершенно другом месте. Другое постельное белье, не из больничного крыла, другие запахи в комнате. Помфри точно кофе не пьет. Мальчик лежал и размеренно дышал. Он не шевелился, приходя в себя и вспоминая, что было до его сна… Драко. Взволнованный мальчишка готовился к снежной битве. Луна. Разбирала с Лизой и Гермионой чары. Уроки Флитвика. Утром Изар позвал Драко в поездку. Они писали письмо его отцу. Стоп. Они собирались писать письмо его отцу, но не успели. Битва за форт. Победили слизеринцы. Луна принесла ему горячий какао в зачарованном стакане. Потом убежала с подружками. Драко ушел полетать на метлах. Запретный лес. Он собрался в аниформе погулять до ужина. Уизли. Рональд хотел извиниться. Атака. Он не успел! Мальчик дернулся и чуть не упал с кровати. Голова закружилась, стоило ему сесть. Мутило, похоже на передозировку зелий. Запах чуть опаленого дерева. Камин. Горькие травы и эвкалипт. Снейп. Его декан. Снова выручает из беды… Дыхание мальчика выровнялось. Он откинулся на подушку, вспоминая последние события. Как глупо вышло. Почему-то он не думал, что рыжик внезапно решит напасть. Что-то ему не везет с семьей Уизли. Что не встреча, так травма. Стоит держаться от них подальше. Даже нелепая случайность с ними оборачивается катастрофой. Помереть от холода в трех метрах от замка было бы совсем по-идиотски. Да его бы за это Грок со Златом на том свете достали. Но все время ходить настороже? Дверь скрипнула и в комнату тихо прошел зельевар. Он нес поднос с едва позвякивающими пузырьками зелий. Изар опустил глаза и наклонил голову. Еле-еле, прислушиваясь к настроению своего декана. Усталость и облегчение. Едва ощутимые ноты заботы и участия. — С пробуждением! — мягко сказал тот и поставил поднос рядом, — выпей сначала. Изар кивнул и протянул руку ладонью вверх. Ему вложили первый из флаконов. Он откупорил и принюхался. Выпил залпом, отдал флакон. Следующий. Еще один. Еще. Стоп… Это лишнее. — Спасибо, сэр, но я бы не хотел засыпать сейчас. Я могу выпить это зелье позже? — Хорошо, — легко согласился зельевар, — если ты готов ответить на мои вопросы. Изар задумался. — Если я выпью сейчас, я смогу на них не отвечать? — с еле уловимым сарказмом уточнил он. — Вряд ли. Я просто спрошу позже, — ухмыльнулся зельевар. Если не касаться острых тем, ему с этими детьми было легко. А если их стоит затронуть? Свернется же в коробочку, особенно мальчик. Зар облокотился о подушку в изголовье и сложил руки поверх одеяла. «Ждет, что я начну разговор? — Зельевар вскинул бровь, — а если буду молчать, этот паршивец и глазом не моргнет, тоже будет молчать и думать о своем…» — Я нашел тебя у снежного форта, с кем ты говорил последним? — С Рональдом Уизли, — Зар не планировал скрывать факт нападения. Ради чего? — Вы поссорились? — Не думаю. Если бы я знал, что он собирается напасть, я был бы готов. — То есть ты даже не вытащил палочку? — А по мне было видно, что она у меня в руках? — немного ехидно ответил вопросом на вопрос мальчик. «Вот паршивец, — снова восхитился зельевар, — едва очнулся, а умело перебрасывает мяч на мое поле, и это мне теперь ему рассказывать как и где я его нашел?» — Значит Рональд заколдовал тебя совсем неожиданно, ни с того, ни сего? — У нас с ним неоднозначные отношения, — обтекаемо ответил Зар, потирая кончиками пальцев край вышитого одеяла. — Настолько неоднозначные, что он бросил тебя в стужу снаружи под заклятьем обездвиживания? Настолько, чтобы столкнуть тебя в озеро в первый день, еще до того, как вы прибыли в замок и распределились? — зельевару было интересна реакция блондина. Мальчик неопределенно пожал плечами. — Изар, я бы хотел, чтобы ты точнее рассказал о ваших отношениях. Все очень серьезно. Этот гриффиндорец дважды чуть не убил тебя. — Трижды. — Объяснись! — Один раз он столкнул меня с лестницы. Я не упал до самого конца, потому что кинул беспалочковые чары липучки на ладонь. На это декан только вскинул бровь. То, что сказал ребенок, было впечатляюще. — Чем ты его так довел? — Ищете оправдания? — хмыкнул ребенок и отвернулся. — Нет, оцениваю степень угрозы. — Рональд просто завистливый идиот, — вздохнул блондин, — его эмоции: ревность, зависть, гнев — застилают ему глаза, и он становится неадекватным. Может, вы мне не поверите, но все, что я сделал, это… — мальчик замялся. Потом глубоко вздохнул и посмотрел в сторону декана ясными синими глазами. — Мы познакомились летом, в конце августа. Наши поместья недалеко друг от друга. Рональд что-то не поделил с Джиневрой, они начали драться, а я такого не люблю, — мальчик сморщил нос, — вы заметили, мы с Луной очень близки. Я очень ценю семью. Поэтому, чтобы прекратить потасовку, сделал пару нелестных комментариев, но вежливо. Я вообще не люблю грубость… Рон вскинулся, и мы подрались. Так получилось, что драться я умею. Поэтому хоть мне и досталось, но Рону досталось больше. Я не хвастаюсь, — ровным голосом продолжил мальчик. Он испытующе посмотрел на зельевара несфокусированным, и оттого каким-то беззащитным взглядом, и продолжил: — Его мать написала нам письмо с извинениями. Во время инцидента там еще близнецы были. Наверное, рассказали, как так вышло. Нам с Луной пришлось к ним в гости сходить. Ребёнок на мгновение прикрыл глаза. — Это было неловко. Со мной всегда случается какая-то ерунда, как вот сейчас… — Что произошло? — спокойно спросил Снейп. — Близнецы подсыпали мне какую-то дрянь для изменения цвета волос. Хотели в розовый перекрасить, а у меня… — У вас возникла аллергия, — догадался зельевар. — Да, я чуть не умер там. Перепугался, конечно. Я очень не люблю, когда что-то перекрывает мне дыхание. Я тогда совсем отключаюсь, — смущенно добавил мальчик. — У тебя часто возникают панические атаки? — уточнил зельевар. Изар неосознанно обнял себя за плечи, смотря куда-то в сторону, и замолчал. — И что было дальше? — маг задал другой вопрос. — Молли дала противоядие. Как оказалось, у меня аллергия на руту. — Раньше ты не знал? Мальчик мотнул головой. «Странно, — обычно родители сразу делают тесты на аллергии, чтобы исключить такие вот несчастные случаи», — размышлял Снейп, рассматривая мальчика. — Потом мы встретились в поезде. — Вы снова поссорились? — Да не особо, он начал хвастать, что станет лучшим другом этого знаменитого мальчика, Гарри Поттера, — Изар запнулся на этом имени и рефлекторно вздрогнул, что не укрылось от внимательных глаз зельевара, — надоел, что сил не было, может, я что ему и сказал, пока он бегал по всему поезду и искал его. Я книгу читал, интересную. А они все заходили и заходили… И все что-то от меня хотели. Но там Драко был, может, он вспомнит, больше вам расскажет. С того времени мы не общались. Разве что в коридоре он что-нибудь мне в спину прошипит. Изар потер рукой шею сзади, снимая напряжение: — У меня слух хороший, я все слышу, но обычно не реагирую. Еще был случай на полетах. Он мне в голову напоминалкой Невилла зарядил что есть силы. Я не заметил, пока не прилетело. Голова болела до вечера и тошнило немного, но я крепкий, все прошло к утру. Вчера подошел вроде как извиниться, но сделал это так противно, что я ему ответил. А вообще, если у вас есть омут, я могу воспоминание передать, если вам нужно. — А ты умеешь? — Да, конечно. Там только концентрация нужна. Остальное дело техники. — Почему-то Уизли не хочет оставить тебя в покое, — задумался Снейп. Он понимал, что от наказаний и отработок неприязнь младшего сына Молли только увеличится, а держаться подальше гриффиндорец не станет, будет слишком он зол. — Что-то он против тебя имеет… — Да что-что, завидует он мне, злится, выбрал на ровном месте и назначил врагом. Он и Драко терпеть не может, но ничего ему, кроме как покричать, не делает — отца его боится. Да еще мы похожи с ним. Вот и отыгрывается. Тем более, что я не давал ему отпор. — А почему не отвечаешь? — с любопытством спросил декан. — Потому что это обострит конфликт в разы, и если он пострадает — меня выгонят, а если я, ему ничего не будет, погрозят пальцем и успокоятся. Гриффиндорцы. Да и директор с их семьей дружит, как я слышал. Мне его проще стороной обходить, потому что сейчас он мстит при случае, от наплыва эмоций, а если я продолжу — он меня изводить начнет целенаправленно. А мне не с руки ходить и оглядываться каждую секунду. Это ж гриффиндорцы, они если не скопом начнут накидываться, то планы мести скользкому слизню станут выдумывать. Учиться же не модно у львов, дай только повод ерундой пострадать… — досадливо скривился мальчик, — по мне так любая встреча с рыжими боком выходит. Снейп только качал головой, слушая и вспоминая свой школьный опыт. В те времена ему этой мудрости не хватало. Он с головой окунулся в стычки, выбирая месть поизящнее и так, чтобы точно запомнилась, поэтому к концу пятого курса его по коридорам школы гонял почти весь львятник с Поттером старшим во главе. Еле успевал учиться сам. — Давай попробуем с омутом. Но только после того, как поспишь, — решил декан и подал флакон. — Как скажете, — Изар выпил легкое снотворное и укрылся одеялом с головой. Северусу снова было о чем подумать. Вот что за бедовый ребенок? И в неприятности не лезет, а они все вокруг него хороводы водят. Тот же мэмори-шар. Он же тяжеленный. Если с силой бросить, то можно сильное сотрясение устроить, а если в висок, то и убить. Моментальную смерть никакая магия не исправит. Этот Уизли полный идиот. Хуже всего, что опасный. В кабинет снова постучали. Драко. — Крестный, я могу войти? — Уже вошёл. — Я хотел узнать, как там Зар? — Поправляется. — Надо было мне с ним остаться. — Драко, вина — странная штука. Если задаваться вопросами «если бы», можно только сидеть и рыдать по любому поводу. При чем тут ты? — Обычно мы вместе. — Обычно случается все, что угодно, и когда угодно, и с кем угодно. С мальчиком все будет в порядке. А тебе стоит подтянуть учебу. У тебя с трансфигурацией проблемы. — Макгонагалл ужасна! — Но это не отменяет твоих неудач. Ты же не хочешь провести половину лета, преобразовывая дикобраза в игольницу под руководством приходящего преподавателя? Или Люциуса? — О нет! Папа совсем учить не умеет, у него никакого терпения не хватает! — И в кого ты такой? Драко рассмеялся. — Изар тоже говорит, что нас полной чуши учат. — Правда? — Ага. Вот кому, говорит, нужно искать живую свинью и превращать ее в стол или еще хуже — нормальный функциональный стол — в свинью, которую даже зажарить нельзя и съесть. И когда, говорит, ты видел ее в реальности? И дикобраза? Кроме уроков трансфигурации… Снейп внутри ухмыльнулся, но строгим голосом произнес: — У твоего Изара по трансфигурации стоит «выше ожидаемого». — Да он и «Превосходно» может получить, просто не хочет. — Не хочет лучшую оценку? — Не хочет выделяться. И так почти лучший ученик. Но хуже у него просто не получается, я видел, как он пробовал. Ты бы знал, какие он беспалочковые плетет. Ой! — Драко прикрыл рот ладонью, и умоляющими глазами глянул на Снейпа, — только не говори никому, пожалуйста. — Сам не трепись, — по-доброму улыбнулся зельевар, взлохматив аккуратно причесанные волосы. — Эй! — Драко вывернулся и принялся их поправлять. «Вылитый Люциус», — подумалось Северусу. — У тебя сегодня нет тренировки? — напомнил декан, возвращаясь к эссе. — Точно! — вскрикнул Малфой и побежал к двери, в последний момент притормозив: — А когда можно будет зайти поболтать с Изаром? — К вечеру. — Тогда скажи ему, что я приходил. И вчера, и сегодня. А то вдруг он подумает, что я про него забыл, — на мгновение мальчик нахмурился и скрылся за дверью. Снейп еще пару минут смотрел на закрывшуюся дверь, уйдя в собственные мысли, а потом вернулся к проверке работ.° ° °
Нарцисса раздраженно ходила по гостиной. Она дала мужу пространство! Она дала мужу время! Она дала все понимание и терпение! Внимательно наблюдала издалека. Чтобы что? Он все также проводит время с утра до самого вечера вне дома и ничем не делится. Она понимала, что он всерьез взялся за поиски, поверил ей наконец. Об этом говорил и виноватый взгляд, его внутренняя боль, уж эти вещи она чувствовала. Но ей что делать? Все окончание лета блондинка провела в Италии и Франции, и если муж думал, что она ходила по магазинам — он плохо ее знал. Она прочесала тонким гребнем все книжные и антикварные лавки, все магические базары и теневые рынки в поисках любых книг, трактатов и артефактов, способных ей помочь. Это помимо библиотеки Блэков и Малфоев. Конечно, времени перечитать все не было, а малфоевская родня на портретах совсем неотзывчива к чужакам. Хоть сколько лет прошло — не своя! А вот Вальбурга помогала изо всех сил, как могла. Вот только портреты обычно обладали повышенной болтливостью, и любые сведения нужно было узнавать крайне осторожно, а значит, очень медленно. Конечно, кое-что она узнала и нашла. Если похититель украл ребенка не из мэнора, вовремя убрав нужного лекаря, а из больницы, он хотел обрезать все нити родства. Поэтому и память стер. Хотя всем известно, что женщина такое забыть не сможет. Значит, это был сильный и умелый маг. По ощущениям и воспоминаниям, так оно и было. Поэтому искать по крови, плоти, волосам и памяти родителей было бессмысленно. Враг это предусмотрел в любом случае. Но вот про крестного он мог забыть, ведь все обычно придерживались стандартного ритуала, или уж совсем упрощенного «министерского». А вот она выбирала долго. Все же тройню ждала. Не на случай же уповать! В библиотеке Блэков выбрала один из самых мощных, древних ритуалов. Поэтому так легко обрезать эту связь никто не мог. Нужно знать, что она есть и какая именно. Проблема была в том, что ее второй мальчик был крестником Тома, а девочка — крестница Регулуса. И оба мага пропали. Был бы рядом Том и начал бы он искать ее сына, то судьба сводила бы их снова и снова. Как и девочку с Регом. Были варианты «блуждания по снам». Но для этого должны быть общие образы и воспоминания. Той же детской, дома, любимых игрушек и лиц. У них этого не было. Не принесли малышей в менор, не успели… «А мог ли похититель забыть про Драко? Он отрезал мать и отца, мог и отрезать другого ребенка, но Драко снились сны! Он же рассказывал, что видел что-то. Чувствовал что-то. Значит похититель упустил это. Но Драко? Ее любимый и нежный Дракон. Чувствительный и эмоциональный ребенок. Она не могла повредить одному, чтобы искать других. Любой ритуал немного менял связующего, заставлял его стремиться к поиску, желать найти и восполнить пустоту. А если… — женщина с трудом проглотила комок в горле, — если ее дети мертвы, Дракон будет обречен чувствовать еще большую пустоту всю жизнь. Не такой судьбы сыну она хотела». Женщина отложила записи в сторону и встала из-за стола. Нужно было узнать, что нашел Люциус с Севом. Скоро каникулы, тогда зельевар будет у них бывать чаще, и они от нее никуда не денутся.° ° °
Люциус в это время наблюдал за Руквудом. Этот умелый, но весьма безумный маг в данный момент растил тело. С помощью кости и волоса отца, крови самого Тома, которую он предусмотрительно сохранил. Философский камень, который так непросто было забрать у гоблинов (еле договорился!), очень удачно заменял плоть слуги. И Августус, весело насвистывая фривольный мотив, выложил перед Люциусом кольцо. Невыразимец успел помотаться по всей Британии. Дух рассказал ему про спрятанное в старой хижине родовое украшение, которое было крестражем. А камень в кольце оказался воскрешающим. Руквуд плясал неделю, восторженно тестируя неизвестное образование и примеривая его для нужного ему дела — вернуть адекватного Тома без проблем с головой. Люциус не сказал бы, что Руквуд такой верный или преданный, как съехавшая с катушек Белла. Совершенно нет. Один здоровый практицизм и железное упорство. Он ожидал от Тома лидерства и власти для изменений Британии и вливания ее в нормальное мировое сообщество, он это хотел получить, попутно проведя массу исследований и изучив множество тайн. А самое главное, он почему-то был уверен, что это поможет ему в мести Дамблдору. Не зря же тот ненавидел Тома пятнадцать лет назад. Руквуд поселился в Схроне, взяв на работе «вольное посещение» на год, с редкими выездами для отчетов. Там иногда допускалось вести «собственные проекты», не отчитываясь на каждом этапе. Но с Риддлом легко не было. Дух, осколки души в крестражах, философский камень и камень воскрешения — было где разгуляться воображению. Этот исследовательский интерес и привел Августа к невыразимцам. Люциус вздрогнул, поймав улыбку этого медведя со скальпелем. Вокруг открытого вытянутого короба переливались чары. Они показывали проекции органов, определяли состояние кожи, рост костей и скорость деления клеточной массы. Аристократа передернуло. Зрелище было неприятным. Сфера с духом тихо пульсировала и тонкими невидимыми нитями связей, которые как-то диагностировались Руквудом, соединяла прозрачный шар и «тело». И как Август с ним общается? Малфой в этом вопросе был вполне приземленным человеком. Осторожным и практичным. Он любил Тома как старшего и одновременно (в чем-то) младшего брата. Но этот странный дух и тот прежний Том, как личность, для него не были равнозначны. Поэтому он не отметал вариант сжечь здесь все адским пламенем, если хоть что-то пойдет не так. Но пока он не мог помочь напрямую и увидеть реальный результат. Поэтому он не мешал, предоставляя ресурсы. Но только, как получил гарантии, что этот эксперимент не повредит его семье. Малфою хватало и светлейшего врага, который пока ходил, здравствовал и еще не подозревал, что его время сочтено и пошел обратный отсчет. Нарцисса решила, что пока нельзя решить вопрос нахрапом, то она попробует исподволь. Делай то, что можешь. Тем более, что ребенок в школе, а до каникул целая неделя. Поэтому женщина снова наведалась к портрету тетушки и посетовала, что никак не может найти Регулуса. Впрочем и сама хозяйка еще при жизни маялась той же печалью. Нарси попросила исследовать комнату, и Вальбурга разрешила. Вооружившись маленьким портретом тетушки, Нарси направилась в покои двоюродного брата. Они с Вальбургой перерыли все, нашли достаточно, но казалось, что есть что-то еще, что только ждет, когда их поиски коснутся нужного и очень важного. — Кричер! — не выдержала Вальбурга. Домовик в грязной наволочке появился перед ними. — Нарси, милочка, я передаю тебе этого домовика в личное услужение по праву крови истинной Блэк, потому как любая Блэк, уходящая в чужой род до смерти останется Блэк. Да будет так. — Принимаю, тетушка. Да будет так. — Кричер, ты чувствуешь связь, живую и полную? — Да, бывшая хозяйка, Кричер все чувствует. — Тогда переоденься и соберись. Мы будем ждать тебя здесь через час. — А почему через час? — поинтересовалась Нарцисса. — Эх, совсем молодая ты. Домовик за годы запустения совсем одичал и обезумел. Не был бы таким старым — уснул, а он мощный был, сильный, поэтому бродит тут больше десяти лет, неприкаянный. Я его тебе передала. Ты присядь пока, чувствуешь усталость? Поспи полчаса, я разбужу. Нарцисса прилегла на кровать Регулуса и прикрыла глаза. Проснулась она через три, а будил ее весьма посвежевший домовик в чистой наволочке. — Просыпайся, молодая хозяйка Нарцисса, старая хозяйка Вальбурга мне посоветовала купить укрепляющее зелье и принести его тебе. Кричер все сделал, хозяйка Нарцисса. Нарси взяла в руки флакон, оценила пломбу и этикетку, открыла его, и осторожно принюхалась. Посмотрела на свет, поболтала. Оно. И выпила, сразу почувствовав облегчение. — Прости, милая. Я совсем память потеряла. Когда ты неживой, дом совсем иначе ощущается, как и магия в нем. Теперь тебе лучше? — Да, тётушка, в следующий раз я иначе оценю твои советы, — рассмеялась Нарцисса и повернулась к Кричеру: — Покажи мне все тайники твоего бывшего хозяина Регулуса. — Да, Кричер, приступай, — дала свое одобрение Вальбурга. Домовой эльф шустро пооткрывал ненайденные ими схроны своего любимого потерянного хозяина: тетради, свитки, книги и артефакты. И два небольших сундучка. — А теперь расскажи нам все, что ты знаешь о последних неделях твоего хозяина Регулуса, — твердо приказала Нарцисса. И домовик, заливаясь слезами, заламывая руки, принялся говорить. И говорил он так, как будто никто и никогда его раньше не спрашивал и не слушал.° ° °
Перебирая записи своего брата, Нарцисса приходила в ужас. Крестраж! Ох, Том… А ведь она начинала замечать блеск безумия в его глазах, но Темный Лорд умел держать лицо, поэтому ее подозрения развеивались быстрее, чем могли оформиться во что-то осознанное. И медальон этот она знала очень хорошо, уж на драгоценности её глаз был наметан. Поэтому его магия была такой нестабильной. Мощной, но выходящей из-под контроля. Хотя Том хорошо это скрывал. — Люци, — позвала она мужа, который пытался с невозмутимым видом скрыться в своем кабинете, — я зайду к тебе поговорить. У меня есть новая информация. — Да, дорогая, — взгляд любимых серых глаз был отстраненным. Нарцисса допила вечерний чай и, собрав записи, направилась к мужу. Люциус был погружен в бумаги. Они высились на его столе, лежали большими и неаккуратными стопками вокруг него. И на кресле, и на низком столике рядом, и даже на диване. Он поднял глаза на скрип двери и снова вернулся к просмотру документов. На всех видимых поверхностях лежали открытые своды законов и очерки предков, которые в свое время были известными юристами и законотворцами. «Противостоять Дамблдору в Визенгамоте, — с грустью подумала Нарцисса, — та ещё напряженная и нервная работа. Кто бы ценил эти усилия: не дать безумцам развалить наш мир…» Женщина тихо присела на край кушетки и вгляделась в утомленное и немного потерянное лицо. Последние события сильно по нему ударили. Посторонний бы не заметил, но Нарси видела напряженно бьющуюся жилку на его виске, складку на лбу, более выраженную, чем раньше, бледные губы, усталый взгляд без привычного налета превосходства. Малфой всегда знал, что делать, как поступить, как добиться своего. Он был в курсе всего, высчитывая выгоды и перспективы, отстраненно наблюдая за эмоциями других с интересом естествоиспытателя. Сейчас он оказался на другой стороне — почувствовал неуверенность, сомнения, страх. Те чувства, что раньше она сама тщательно от него скрывала, потому что не хотела показаться слабой. — Нарси, ты что-то хотела? — рассеянно повел взглядом мужчина. — Люци, я нашла причину, по которой пропал Регулус, — леди Малфой внимательно следила за моментом, когда ее слова оформятся и дойдут до усталого разума ее мужа. Малфой развернулся к ней всем телом, сдвигая рукой бумаги в сторону. Его серые глаза, глубокие и темные, смотрели на нее с ожиданием и напускным спокойствием. — Регулус нашел причину проблем с магией и разумом у Тома и попытался сам ее решить. Скорее всего, там он и погиб. Том сделал крестраж. Сейчас он у меня, — четко выговаривая каждое слово, произнесла Нарцисса, внимательно наблюдая за мужем. Поэтому она не упустила тот момент, когда Люциус отреагировал. Едва заметно, но реакция была не совсем та, на которую она рассчитывала. Он уже это знал! — Ты знал! — тут же воскликнула она, находя подтверждение своим догадкам в дрогнувших зрачках и в стиснутом в тонких пальцах очине пера. За годы брака Нарцисса прекрасно читала даже тени эмоций, что сам Люси не успел осознать. Именно в этом была причина, по которой он избегал последнее время совместные ужины и даже завтраки. Он знал, что Нарцисса может прочитать то, что он хотел скрыть. Многое можно понять между строк, а Малфои и Блэки этим умением владели превосходно. Люциус окинул жену затравленным взглядом, прикинул мысленно варианты продолжения этой беседы и свои шансы уйти целым, утаив все, и принял решение: — И не один, дорогая, — примирительным тоном начал выдавать ей свои открытия по крохам. Нарцисса на мгновение приоткрыла рот, вздохнув от неожиданности, и медленно его закрыла, неслышно выдохнув. Ее мозг обрабатывал информацию с учетом новых сведений. — Сколько? — Не меньше пяти, — в его голосе звучала горечь от осознания растраченных возможностей. — Безумие… — прошептала Нарцисса описывая и ситуацию, и последствия одним емким словом. — Да, милая, — согласился с ней муж. Супруги помолчали, обдумывая дальнейший разговор. — Что еще ты узнала о Регулусе? Нарцисса осторожно достала из кармана узкий футляр, поставила его перед мужем на стол и открыла крышку. На синем бархате тускло мерцал медальон Слизерина. Она открыла коробку на мгновение и тут же закрыла. Вещь была пропитана темной магией, умела воздействовать на разум и почти полностью свела с ума блэковского домовика. — Это он? — Да, Люци. Это он, — подтвердила Нарцисса и положила шкатулку к себе на колени. — Тебе лучше отдать его мне, я знаю, что нужно с ним делать, — склонил набок голову мужчина, глядя на решительную жену. — Без сомнения, дорогой, но только после того, как ты расскажешь мне больше, а не просто подтвердишь то, что я знаю и так, — улыбнулась она, вскинув одну бровь с легкой насмешкой. Леди знала своего мужа и его нежелание делиться информацией. — Нарси, — примирительно поднял обе ладони Малфой, — давай я расскажу тебе все, как только разузнаю. — Милый, ты уже разузнал немало, и хочешь держать меня в стороне пока со всем не закончишь, но я хочу знать все в процессе, а не когда-нибудь потом. В этом суть. — Но… — А еще я знаю, что у нас в доме есть гости, и вы заняты чем-то очень важным. Может нам стоит объединить усилия в поисках… — Нарси не договорила. Даже произносить вслух было больно. Женщина быстро отвела глаза к окну и сглотнула. Не всегда удавалось «держать лицо». Люциус осторожно положил свою ладонь на тонкие пальцы жены и сжал их. — Нарси, я обещаю тебе, что расскажу, когда получу хоть какой-то весомый результат. Не стоит мучить себя сомнениями и терять надежду. Пожалуйста, оставь это на мне. Я не хочу держать тебя в стороне, но вовлекать в беспросветные качели тупиков и ложных следов неразумно. Ты будешь издергана неизвестностью и страхами, шагом вперед и десятью назад, как я. Поверь, я добьюсь успеха, даже если на это потребуется время. Просто будь рядом со мной и Драко, ему нужна стабильность и спокойствие хотя бы одного из родителей. Я не один. Мы с Северусом задействовали многие ресурсы, но все должно идти очень тихо и незаметно для остальных. И для нашего врага, ты же понимаешь. Поэтому поделись тем, что знаешь, а я расскажу то, что могу. Нарцисса грустно улыбнулась, признавая аргументы мужа. — Я понимаю тебя, Люциус, но ты же знаешь меня. Я сидеть без дела не стану, особенно когда Драко в школе десять месяцев в году. Я отложу этот разговор на каникулы, и мы вернемся к нему позже. Ты сам согласишься, что глупо вести поиски отдельно друг от друга. Намного полезнее быть более открытыми. Я могу что-то подсказать или узнать. Может, мне не стоит знать все, но ты не исключай меня полностью. От этого мои страхи не развеются, а съедят меня и сведут с ума вернее, чем то, о чем ты меня предупреждаешь. — Я тебя понял, милая, — Люциус чувствовал себя полностью измотанным. Такой разговор можно было вести долго, не прийдя к согласию. — Пойду распоряжусь насчет ужина, — перевела тему Нарцисса и вышла из кабинета, оставив шкатулку на столе. Этот жест он оценил. Люциус смотрел на неё долгим задумчивым взглядом. Нужно отнести еще один из крестражей Руквуду. Пусть хоть кто-то порадуется.° ° °
Вчера довольный Драко убежал с письмом для отца, в которое были вложены четыре билета на матч «Болгария-Испания», с персональным приглашением от Виктора Крама и его отца в семейную ложу. «То-то Люциус будет счастлив!» — усмехнулся Снейп. Огромный секрет Люциуса заключался в том, что старший Малфой совсем не понимал квиддич, хотя и любил в юности самые быстрые метлы, но его сын об этом не подозревал. Драко считал, что его отец полностью разделяет его увлечение. И тот поддерживал это заблуждение как мог. Снейп уважал Люциуса за честность перед самим собой, понимание долга и умение держать баланс. А еще за искреннюю преданность семье. Поэтому, пропадая днями в Министерстве или кабинете, тот, если выдавалась возможность, с удовольствием проводил время с женой и сыном, даже если не разделял их увлечения, находя удовольствие в банальных мелочах. Поэтому Северус представлял, как Малфой, получив билеты на квиддич, сначала поморщится, потом глубоко вздохнет, а потом с легкостью проведет эти дни, разговаривая с сыном и наблюдая, как летающие на метлах игроки гоняются за мячами и от мячей. Сейчас он сидел за широким столом, раскладывая пергамент по стопкам. Проверенные работы, как всегда занимали левый край стола, но непроверенных было еще очень много. Профессор придерживался позиции «если варить не умеют, пусть хоть выучат побольше и не испортят себе жизнь» — зелья использовались повсеместно, и не всегда с благими намерениями. А так хоть что-то запомнят из книг и не станут глотать всякую дрянь после выпуска из школы. Изар привык к присутствию Снейпа. Мальчика радовало, что взрослый не все время проводил рядом, уходя на занятия. Но вечерами его присутствие даже начало приносить удовольствие. Когда тот молча проверял эссе и хмурился, перечеркивая особо раздражающие тексты. Или проверял его диагностическими чарами, выставляя ряд флаконов на тумбочке с кратким пояснением. Да и ужинать одному не хотелось. Мальчик уже привык к тому, что его кто-нибудь да окружает. Зельевар — совсем не плохой выбор. Вот только если бы его не одолевало иногда желание «поговорить по душам». А этого мальчик не терпел. Лавгуд категорически не хотел вытаскивать крепко запертые воспоминания, что мучили его, каждый день возвращаясь в кошмарах. Его декан оказался вполне нормальным взрослым. Не злым, не раздраженным, не иррационально требовательным. Он умел слушать, умел заставить бояться. Но не как дядя Вернон, до темнеющих кругов перед глазами и непроизвольной дрожи. А так, что в классе было тихо и все старались вести себя прилично. За редким исключением. А Северус удивлялся насколько тихим и незаметным оказался ребенок. Он послушно пил зелья, без комментариев и гримас. Выполнял распоряжения. Не оставлял следов — ни в ванной, ни в кухне, ни в гостиной. Ни книги, ни тарелки, ни разводов на плитке. Северус иногда забывал, что в его апартаментах жил уже три дня другой волшебник. Необычным было то, что теперь сам Северус пытался найти ключи к своему подопечному, точки взаимодействия, но что-то не клеилось, кроме формальных вопросов и ответов. Мальчик не уклонялся от них, отвечал, но и сам не стремился начинать разговор, что-то спрашивать. Луна и Драко навещали его вечерами, тогда дети занимали комнату мальчика и о чем-то тихо разговаривали. Причем, сам Изар больше слушал, чем говорил. Драко и Полумна заполняли паузы и тормошили его, рассказывая про уроки, одноклассников, профессоров. В другие дни маленький маг сидел и аккуратно выписывал эссе по книгам самого Северуса и взятым лично для него Драко из библиотеки. Зар хмурил лоб, задумавшись о чем-то, потом прикладывал ладонь к раскрытым перед ним книгам, то к одной, то к другой, листал страницы, замирал на мгновение, поглаживая нежно толстые пергаментные листы, потом брал тетрадь для заметок, составляя короткий план, а потом выписывал длинные обстоятельные предложения по заданной теме на чистый свиток. Удивительным было то, что мальчик сам нашел и доработал заклинания очищения и не переписывал эссе по несколько раз, а «стирал» отдельные слова и абзацы, меняя текст так, чтобы его устроил конечный результат. Причем, колдовал он без помощи палочки, перебирая воздух тонкими нервными пальцами, словно видел нити волшебства. Очень тонкая работа. Северус лишь однажды застал его за этим делом, в следующие дни ребенок внимательно отмечал присутствие взрослого волшебника и старался не использовать невербальную или беспалочковую магию. Снейп предложил ему проверять его работы, ребенок выслушал, коротко поблагодарил и подал свиток по трансфигурации. После еще раз поблагодарил за проверенную работу, внес поправки и отложил в сторону, взявшись за следующее задание. И все это без единой эмоции. Так они и работали, в гостиной, когда Снейп это предлагал, а мальчик, к его удивлению, замирал на мгновение, и соглашался. Сам декан проверял работы других учеников или читал статьи по профессиональной тематике. Его кругозор был довольно широк. А Изар читал. И это не было ему в тягость, к удивлению Северуса, который привык, что дети всегда старались улизнуть от учебы или оставить ее на потом. Однажды он увидел в приоткрытую дверь, как мальчик делал разминку, растягиваясь и ритмично выполняя простые силовые упражнения. Северус случайно узнал о мучающих подопечного кошмарах. Ребенок не кричал, он тихо поскуливал, прикусывая зубами край одеяла или кожу на запястье. Снейп, возвращаясь однажды после ночного дежурства, решил проверить мальчика и увидел это. Поэтому профессор повесил на кровать оповещающие чары. Но следующую ночь взрослый спал спокойно, а еще через одну оказалось, что чары развеялись, что было совершенно непонятным. Поэтому Снейп сам вставал и проверял ребенка среди ночи, осторожно будил его словами и поил успокаивающим травяным чаем вот уже четвертую ночь подряд. С этим нужно было что-то делать, но на все расспросы зельевара ребенок отмалчивался или неловко переводил разговор. А Снейп хоть и был дипломированным целителем, но к исцелению разума не имел отношения совершенно. Иногда Изар сам просыпался, глядя невидящими глазами, тяжело вздыхал и доставал свой записник. Свет для работы ему был не нужен. Смотрелось это жутковато. В полной темноте скрипел пером ребенок, старательно выводя строку за строкой и замирал, приложив ладонь к странице. Или принимался отжиматься. Будь он дома, то вышел бы на веранду с чашкой чая, или как минимум открыл окно. Или ушел в музыкальную комнату. Даже душ мог помочь, но здесь он был ограничен одной комнатой, если не хотел беспокоить и так утомленного до предела декана, что вешал на его кровать чары слежения, которые Зар легко распутывал, давая взрослому передышку от ночных бдений над ним. Котенком он обращаться не хотел, зная привычку слизеринца заходить к нему в любой момент, проверяя состояние. Зелье сна-без-сновидений пить было нельзя, оно плохо сочеталось с другими и давало разнообразный перечень побочных реакций. А зелий в нем и так было много. Северус умело лавировал, чередуя всевозможные комбинации, чтобы не перегружая организм, максимально вылечить мальчика на его попечении. А ведь еще приходилось вести занятия, проверять работы и выходить на ночные дежурства. Вот как сейчас. Снейп заглянул к подопечному после окончания своего обхода, поправил одеяло, проверил температуру и легкие, разбудил, напоил зельем от кашля и витаминной настойкой и кинул легкие сонные чары. За время наблюдения за Изаром Северус заметил многие тревожные моменты, которые раньше ускользали от него. Это не говоря уже про шрамы и общую недоверчивость, замкнутость. Мальчик таял только рядом с сестрой, и немного — рядом с Драко. Тогда его губы посещала редкая теплая улыбка, плечи расслаблялись, да и сам он весь становился мягче, убирая привычную настороженность. О многом говорили мелочи. Как он проверял реакцию взрослого, заходя в комнату. Ждал разрешения на то, чтобы присоединиться в гостиной или за завтраком, даже еду на свою тарелку он накладывал только после того, как Снейп наполнял свою. Говорил негромко, но четко, строго по делу, словно старался не обременять своим присутствием и вел себя так, будто забота и беспокойство о нем были для мальчика неожиданным и совсем чуждым явлением. Он не выказывал предпочтений ни в еде, ни в выборе занятий. Не спорил, не повышал голос. Старался не отстраняться, когда Снейп ладонью проверял температуру, но Северус замечал, насколько неподвижным он становился в этом момент, сжимая одеяло. Если Снейп предлагал ему обсудить сложную тему по чарам или зельям, что представляла трудности для большей части учеников, мальчик постепенно включался, выказывая живость ума и увлеченность выбранной темой. И давал свою оценку, если его об этом спрашивали. Кстати, весьма необычную, но очень логично выверенную. А вот на вопрос, какой десерт ему заказать или нужно ли ему одеть свитер или разжечь камин сильнее, совершенно терялся, отделываясь стандартным «как вам удобно», «меня устроит любое ваше решение». Такие мелочи мальчик решить быстро не мог. При осознании этого на его щеках вспыхивал румянец смущения. Из комнат Снейп его не выпускал, долечивая. Интенсивный курс зелий прогонял болезнь, но так же истощал ресурсы тела, поэтому маленький волшебник много спал и быстро уставал. Обычная школьная суета для него была бы чрезмерной нагрузкой. Не говоря уже про вирусы, гуляющие по школе. Помфри только смогла перебороть их, запирая в больничном крыле всех чихающих и кашляющих учеников. А неделя перед каникулами была особенно напряженной. Контрольные работы он сдавал Снейпу, который в свою очередь передавал их другим преподавателям. Переохлаждение вызвало проблемы с легкими, дало толчок развитию инфекции на фоне стресса, недоедания и плохого сна, поэтому то, что лечилось бы за два-три дня для Зара растянулось больше, чем на неделю. Каникулы наступали через два дня. Зар смирно сидел взаперти — стоило выздороветь полностью перед поездкой, которую так ждал Драко, заразив своим восторгом и Полумну. Вот и сейчас эти двое набились в комнату мальчика и выбирали подарки на Рождество, листая каталоги. Два филина и один черный ворон составляли компанию. — Слушай! Ты правда хочешь что-то выбрать моему отцу? — удивился Драко. — Он ведь согласился повезти нас на матч, разве это странно с моей стороны? — возразил Изар, выбирая, что может подойти для подарка. Пару каталогов им прислали Злат и Грокаруш по просьбе Луны. У гоблинов были свои источники информации и достать через них какую-либо диковинку было проще, это дети знали еще с тех времен, когда посещали с Гроком магические рынки в других странах. — А что ему нравится? — заглянула через плечо Луна, рассматривая страницы с изображениями и описанием. — Драко, ты нас просвети. Кстати, как крестник декана, поделись своим авторитетным мнением и на его счет, — повернулся к Малфою Изар, — я живу в его комнатах неделю, пока он переводит на меня ценные ингредиенты и зелья. Я не идиот и по запаху и вкусу могу отличить, насколько они редкие и качественные. Хотелось бы отблагодарить. — Папе можно коньяк или вино, но точно не дешевое и лучше редкое, но это дорогой подарок. Как и какой-нибудь редкий трактат, юридический, политический или дипломатический. Он читает про законы, политику или жизнь известных древних волшебников. Любит что-то редкое и малоизвестное, хоть пикантные истории, даже если они покрылись пылью столетий, — после долгих размышлений выдал Драко. — А Снейп? — Зельеварение, рецепты, ингредиенты, книги, — подросток отмахнулся, — Зар, они же взрослые! Ну как ты им подарок подберешь? Возьми что-то простое и не мучайся. Я маме дарю конфеты или украшения, а папе — вино. Моих денег на это хватает. Но мальчик упрямо покачал головой. Он отодвинулся от ребят и принялся сочинять письмо для Златохвата. Может, тот что-то подскажет. Не хотелось показаться неблагодарным или глупым, посылая конфеты из «Ханидьюкс». — А остальным ребятам что возьмешь? — снова начал теребить его Малфой. — Я выбрала девочкам красивые гребешки и заколки, — оживилась Луна, — а мальчикам — конфеты. Там новый ассортимент к праздникам выставили. Разноцветные снежинки со вкусом засахаренных фруктов и сладкие домики из трех сортов шоколада. По одному набору каждому. — Закажи и на меня, — попросил её Зар и написал список, кому доставить из его знакомцев. Луна кивнула и принялась оформлять еще один заказ. — А что вы мне выбрали? — не удержался Драко. Изар с Луной закатили глаза и снова ответили: — Узнаешь на праздниках! Драко не первый раз задавал этот вопрос. Иногда он был слишком любопытен для своего же блага. — А давайте вы к нам приедете на каникулы? — оживился он, — все равно вместе будем в Испании, а потом приедем и вы останетесь до конца, а? — Мы за поездку успеем так надоесть твоему отцу, что он будет рад отправить нас по домам, — отшутился Изар, перелистывая новый каталог. Гоблины вместе с письмами присылали описи на каждый, проводимый ими аукцион. Их мальчик изучал тщательно. Он не был любителем антиквариата или драгоценностей, но вот свитки и книги ценил. Для Луны маг приготовил серию историй про странствия волшебника, который умел говорить со зверями. Книги были художественными, но автор писал, придерживаясь логики и реальности, разбавляя вымышленные истории настоящими сведениями из собственных путешествий, а еще там были потрясающие зарисовки. Луна очень любила красивые иллюстрации в книгах. А еще с помощью Грока он выбрал ей сапоги из кожи тибо, пропитанные особым гоблинским составом, высокие, легкие, но очень прочные. Драко ждал другой подарок. Зачарованная стильная сумка от индонезийского мастера-дракена, тренировочный снитч от Виктора Крама с пожеланием успеха на квиддичном поприще и календарь от «Фальмутских соколов», подписанный игроками команды. Последний достать было не слишком сложно. Оказалось, волшебники не задумывались, что можно не только плакаты с портретами продавать, но и целые календари на двенадцать листов, с самыми зрелищными колдофото из игр прежних лет, особенно с подписями игроков. Календари команд, или календари лучших искателей или защитников, даже тех, кто закончил свою спортивную карьеру. Гоблины, довольно потирая руки, занялись этим вопросом. А еще озадачили самих спортсменов написанием статей и мемуаров под заказ, чтобы лет через пять-десять можно было издать не только следующую версию энциклопедии «Квиддич сквозь века», а что-то более увлекательное. Снейп разрешил Изару покинуть комнаты в последний день перед каникулами, который удачно выпал на субботу. В воскресенье дети разъезжались по домам. На улицу мальчику пока было нельзя, поэтому дети направились в один из бывших заброшенных классов с двумя каминами на пятом этаже. Он служил им местом встреч больше месяца. Домовики Драко и Изара по просьбе детей очистили заброшенный класс, починили окна, убрали сломанные старые парты, рваные занавески. Вычистили все, отполировали старое дерево и доставили несколько удобных кресел, диванчиков и пуфиков, нашли большой ковер с толстым ворсом, прочистили камины, поставили несколько шкафов для книг и столы по центру. Дети заполнили их пергаментом и запасом перьев, в одном углу устроили чайный закуток с печеньем и посудой, в другом — игровой. С шахматами, плюй-камнями, взрыв-картами и фишками для триктрака. Мораг с Лизой принесли теплые пледы и волшебные лампы, а Гермиона начала заполнять полки энциклопедиями. За месяц ассортимент книг и словарей пополнился. Каждый добавил что-то свое. Невилл принес небольшие часы и поставил их на каминную полку, чтобы не забывать про комендантский час и вовремя возвращаться по гостиным. Изар с Драко и Луной зачаровали вход так, чтобы тот, кто не был приглашен, не замечал этот класс и скользил взглядом мимо двери и тех, кто заходит в нее и выходит. Получилась такая себе «внефакультетская» гостиная, где каждый мог заниматься чем угодно: болтать, сидя на диванах, дописывать эссе, играть в шахматы или заниматься своими делами. Вот и сейчас, в последний школьный день, ребята радостно встретили Изара и усадили пить чай. Мальчик с удивлением заметил, как непринужденно общается Невилл с Грегом, а Винс внимательно слушает Мораг. Сьюзен Боунс и Гермиона спорят о Защите и заклинаниях, а Луна и Лиза Турпин дописывают доклад по астрономии. Девочки решили закончить все задания на каникулы сейчас, чтобы потом о них не вспоминать. — Завтра после обеда нас прямо с платформы заберет отец, — сообщил Драко, — мы камином прибудем в поместье, останетесь у нас на два дня на праздники, вы же не против? А потом порт-ключом в Мадрид на игру, папа забронировал нам небольшую виллу на следующие два дня, чтобы отдохнуть и искупаться. Я думаю, может, к нам и Виктор присоединится, а потом вернемся обратно. Изар против не был. Он уже ответил согласием на письмо, переданное Златохватом, от лорда Малфоя его бабушке и отцу Ксено. Естественно, Ксено такие мелочи жизни не интересовали и переписка проходила по знакомой схеме. Входящую семье Лавгуд корреспонденцию получал поверенный, проверял ее и пересылал Изару. Мальчик готовил ответ, отправлял его Златохвату, тот его переносил на новый пергамент, оформлял, как ответ от Юримэй и пересылал адресату. Все важные письма носил Астрей. А все школьные записки, каталоги, заказы и остальное носил Скирон, он же и жил в совятне. Астрей по просьбе юного мага прилетал к нему каждые пять дней, пообщаться, поесть вкусного и выполнить пару поручений. Сегодня Снейп дежурил почти до утра. Школьники его здраво опасались, поэтому директор всегда назначал дежурства слизеринского декана на последний день перед каникулами, чтобы радостные и безудержные подростки не натворили слишком уж большой беды до своего отъезда. Поэтому Изар выбрал именно этот день, чтобы поблагодарить хмурого уставшего декана. Мальчик решил испечь для него большой шоколадный торт. Маг заметил, что профессор никогда не ест сладкого в Большом зале, но позволяет себе расслабиться здесь, в уютной тишине собственных комнат, и кусок шоколадного торта всегда появляется на его тарелке в редкие тихие дни. Зар забрал купленные Минки продукты и принялся замешивать тесто, как только за зельеваром закрылась дверь. Руки привычно двигались, разбивая, засыпая и взбалтывая. Кухня здесь была очень маленькой, но функциональной. И если печкой зельевар не пользовался, то кофеварка и чайник были довольно потрепаны. Маг приготовил несколько видов крема для прослоек. Такой торт любил Дадли, но раньше Гарри мешал внутрь все подряд до нереальной сладости, сейчас же Изар создавал торт на три яруса — с цитрусами и черным шоколадом, с клюквой и черносливом — с белым, и с карамелью и орехами — с молочным. Такой, как был в первоначальном рецепте, скорее торт из трех тортов для настроения, но без капризов кузена. На выпечку и украшение ушло три с половиной часа, еще полчаса он писал краткое благодарственное письмо. Совсем уставший он, еле передвигая ноги, поплелся в комнату: спать хотелось неимоверно. И голова начинала болеть. Нельзя было столько пользоваться моноклем. Но ведь он хотел красивый торт, а не заляпанное нечто. Мальчик навесил заглушающие на кровать, развеял очередные профессорские сигналки и заснул. Снейп вернулся под утро, заглянул к подопечному, встревоженный снова подошел, осматривая кровать — маленький паршивец научился колдовать не только заглушающие, но и еще что-то навертел, а его чары никогда так быстро не развеивались. Странно очень. Неужели смог снять? Мужчина заметил изможденное лицо мелкого и тонкие дорожки слез. Снова кошмары? Что с ним делать! Разговаривать не хочет, зельями это не исправить, никаких успокаивающих чайков не хватит, хоть литрами заливай… Расстроенный, он укрыл его и тихо вышел из комнаты. Спать ложиться было глупо, все равно вставать рано, проверять своих змей, раздавать указания на каникулы. Он потянулся к кофейнику и замер с протянутой рукой. На столе стоял торт. Большой. Шоколадный. Аккуратно украшенный поверх белыми шоколадными разводами и цветной крошкой, оранжевыми и красными засахаренными фруктами. У Фортескью таких не было. Школьные эльфы такое не готовили, даже для директора. Рядом лежал конверт. Зельевар кинул все мыслимые и немыслимые чары проверки. На зелья, на чары, на проклятия. Письмо было от мальчика. Его почерк, его стиль — немного суховатый, каждое слово продумано и взвешено. Лаконично и без детских всплесков эмоций и полета мыслей обо всем. Благодарит. Смешной такой. За то, что и так сделал бы Снейп для любого из своих змеенышей. Конечно, репутация у него была та еще, но он никогда — никогда! — не оставил бы ни одного ученика в беде, а особенно своих слизеринцев, которых вряд ли защитит кто-либо другой. Умелый у ребенка домашний эльф. Торт действительно оказался вкусным. А с чарами стазиса он мог лакомиться им все каникулы. Надо бы рецепт узнать: когда еще доведется попробовать. Утром сонный мальчик появился в дверях комнаты. Он выжидающе посмотрел в сторону зельевара, дождался приглашения и присоединился за столом. Поправил очки на носу, почесав переносицу, незаметно потянул носом и немного неуверенно потянулся за стаканом яблочного сока. — После овсянки с фруктами, возьми себе немного торта к чаю. Передай благодарность вашему эльфу. Мальчик нахмурил брови, напряженно соображая, о чем говорит декан, но со слабой улыбкой отозвался: — Да, я передам. — Очень вкусный торт. Спроси у него рецепт. Я буду признателен. Щёки ребенка слегка покраснели и мальчик торопливо кивнул. — Да, конечно. Минки… она напишет для вас. Рад, что вам пришлось по вкусу, — и ребенок, опустив глаза, принялся за еду. Зельевар еще раз прокрутил в голове разговор и у него возникло подозрение. Невероятное. Но он решил его проверить. Прищурившись, посмотрел на мальчика: — А ещё какие рецепты выпечки знает ваша Минки? Я готовить люблю. Вас не затруднит поделиться? Мальчик задумался, шевеля губами, словно вспоминая, и медленно перечислил: — Шоколадное печенье, пряничный домик с ягодами, вафли. — А вы тоже, мистер Лавгуд, умеете готовить? — Немного, — смущенно буркнул ребенок, хватаясь за стакан сока. — Что-то простое, да? Изар кивнул. — Такое простое, как шоколадный торт? Изар снова кивнул, глотнул сока, и закашлялся, когда до него полностью дошел смысл беседы. Зельевар уже веселился. — Почему не сказал, что сам готовил? — Какой смысл? — пожал плечами ребенок, — главное, чтобы вкусно было. Потом подумал немного и добавил: — Я напишу вам рецепт, если вы на самом деле хотите. — Буду признателен. Декан внимательно рассматривал мальчика. Под его взглядом ребенок немного смутился, но продолжал размеренно опускать ложку в кашу, делая вид, что все в порядке. — На самом деле вам не стоило беспокоиться. Уверяю вас, мои действия продиктованы заботой о вашем благополучии, потому что вы, как один из многих моих учеников, находитесь под моей непосредственной ответственностью девять месяцев в году. Я как декан просто выполняю свои прямые обязанности и вы не должны чувствовать себя должным делать мне любые жесты, кроме обычного «спасибо». Ваша благодарность должна выражаться в прилежной учебе и примерном школьном поведении. — Да, сэр. — Добавлю, что ваш торт был очень вкусным и я оценил ваши труды, но в дальнейшем — не стоит, убедительно вас прошу. Вы мне ничем не обязаны. Остальная часть завтрака прошла в молчании. Ребенок снова закрылся, и зельевар устало прикрыл глаза. Он что-то сделал не так? Но вот что? Из-за того, что попросил не делать ему подарков за простую человеческую заботу? Ребенок его возраста вообще не должен об этом задумываться! Да и готовить ребенок его возраста обычно не умел, особенно так. Талант или выучка? Судя по всему, что заметил за ним Северус, определенно второе. — Мне нужно пойти собрать вещи, — несмело ответил Зар, отодвинув тарелку в сторону и аккуратно сложив приборы. — Да, можешь идти собираться. Я позже принесу тебе зелья и инструкции, как их принимать на каникулах, — мальчик кивнул и вернулся в комнату. За эту неделю она обросла его вещами и приобрела жилой вид.