Широко улыбаясь, Сириус обрадовал известием, что на Гриммо появятся Гарри и семья Уизли и пробудут тут все каникулы, так как Артур попал в Мунго с тяжелым ранением. Правда, тут же опомнился и попытался придать себе озабоченный вид, но получалось у него плохо. Трудно было его в этом винить. Радость от встречи с крестником перевешивала сочувствие к чужой семье.
На мой вопрос, что именно случилось, Сириус ответил нечто невразумительное: змея Лорда, каким-то образом попавшая в министерство, добралась до Отдела тайн и покусала мистера Уизли, который тоже что-то там делал. От дальнейших расспросов Сириус уклонился, сказав, что это секретная информация. Я не расстроился. Секретная так секретная.
Гости прибыли вечером, долго шумели в гостиной, потом так же долго молчали, а с утра пораньше отправились в Мунго. Я подумал, что им сейчас не до знакомства, поэтому спокойно сидел в комнате, читая книгу по чарам. У меня возникло желание максимально возможно расширить внутренности рюкзака, чтобы туда поместилось все мое добро. С одной стороны, мне интересно было заняться чем-то полезным, а с другой — понимал, что ситуация в любой момент может измениться и придется искать новое жилье, поэтому решил подготовиться, надеясь закончить с рюкзаком до экзаменов.
Утром я стоял у окна и наблюдал, как большая пестрая и шумная компания, состоящая в основном из рыжеволосых людей, сошла с крыльца и двинулась вдоль по улице. Рядом с парнем, в котором я безошибочно узнал Гарри Поттера, нарезал круги здоровенный черный пес; из обрывочных разговоров выяснилось, что Сириус собирался проводить компанию до метро и вернуться обратно. Но вряд ли он выполнит обещание. Скорее всего, останется ждать где-нибудь поблизости. Больше всех меня заинтересовал командир этой толпы — волшебник с ножным протезом и надвинутым набок котелком, скрывающим один глаз.
— Знакомые лица?
Я вздрогнул от неожиданности. Совсем не заметил, когда Северус успел появиться. Ответил:
— Близнецов помню и старосту с Гриффиндора, Перси, если не ошибаюсь. Про младших ничего сказать не могу.
— Ясно. Мое время ограничено. Поговорим, пока никого нет.
Северус наложил заглушающие и запирающие чары на дверь, пояснив:
— Дом Блэков сейчас что «Дырявый котел» Тома — сплошной проходной двор. Предпочитаю подстраховаться, — он развернул стул, стоящий у стола, уселся, жестом пригласил меня сесть напротив; подождал, пока я устроюсь на кровати. — Есть вероятность, что ты встретишь людей, которых когда-то знал. Хочу убедиться, что ты проявишь благоразумие и никоим образом не покажешь свою осведомленность в их отношении. Тем более ты должен понимать — здесь это совсем другие личности.
Северус требовательно посмотрел на меня, ожидая реакции на свои слова. Я усмехнулся:
— Мог бы и не говорить. Ты — лучшее доказательство, что мне надо быть осторожнее.
Это не было высказанной обидой, всего лишь констатацией факта. Северус кивнул:
— Вот именно.
Я продолжил:
— Людей, которых я хорошо знал, было мало, и здесь их тоже почти не осталось.
— Откуда знаешь, что не осталось?
— С ваших слов и из газет. После тебя и после того, что прочитал о Барти Крауче-младшем, я уж точно не буду удивляться и не буду ни к кому лезть.
Глаза Северуса вспыхнули неподдельным интересом:
— Про Крауча поподробнее.
— Очень странно воспринимать его фанатиком и отцеубийцей. Для меня он — законопослушный гражданин и примерный сын своего отца. Внешне, по крайней мере. Отношения у них были сложными, но отца он поддерживал и Рыцарей ненавидел. Из-за них серьезно пострадала его мать, когда Барти только поступил в Хогвартс. Точно не знаю, вроде это была месть Краучу-старшему за что-то.
— Но он был слишком умен, чтобы показывать свою ненависть открыто, — предположил Северус.
— Да, наверное, так. После Хогвартса Крауч-старший устроил его в Отдел международного сотрудничества, и дядя Барти последние несколько лет курировал связи в Восточной Европе. Я должен был связаться именно с ним — добраться до ближайшего магического квартала и отправить сову. Барти был единственным отцовским другом-слизеринцем. Хороший дядька, интересный. Пытался со мной языками заниматься, когда в гостях был. Еще, правда, — я махнул в сторону одной из колдографий на стене, — был Регулус. Сдружились из-за любви к зельям. Я его не знал, он пропал давно. Также могу сказать про Фрэнка, но он постарше. Сын у него — мой ровесник. Но я с ним мало общался — Невилл вместе со своей бабушкой все время в теплицах пропадал. Большой дружбы не было, но отец с Фрэнком постоянно переписывался. Здесь я так и не понял, что случилось, в газете только была заметка, что он с женой серьезно пострадал, и они находятся в Мунго.
— Ты имеешь в виду Лонгботтомов?
— Да.
— Лонгботтомы до сих пор в Мунго, и, скорее всего, навсегда. Невилл живет со своей бабкой Августой. Имей в виду, с ним ты столкнешься в Хогвартсе.
— Хорошо, буду иметь в виду.
— Фрэнк — потомственный гриффиндорец, — продолжал допытываться Северус. — Сомнительно, что он мог сблизиться со слизеринцем.
Я закрыл глаза и с силой потер виски пальцами. Сложно объяснять то, что с детства считал естественным и привычным.
Ладно, попробую:
— Наверное, мне надо начать с самого начала, с эпидемии, если тебе интересно, конечно.
— Мне интересно. Рассказывай.
Северус поудобнее устроился на стуле.
— Первая волна драконьей оспы была очень мощной и серьезно выкосила старшее поколение волшебников. Под раздачу попал и Октавиус Принц. Несмотря на болезнь, он взялся за разработку лечебного зелья. Они с Эйлин буквально не вылезали из лаборатории, вели активную переписку с колдомедиками из Мунго, делились наработками. Именно тогда отец и сошелся с Фрэнком, его семья держала большие теплицы с редким растениями и была на тот момент одним из основных поставщиков растительных ингредиентов для клиники.
— Августа и сейчас поставляет ингредиенты. Немного, но содержание в больнице сына и невестки, насколько я знаю, окупает. Продолжай.
— Несмотря на успехи и первую полученную экспериментальную сыворотку, Октавиус все равно умер. Заразилась и Эйлин. Вероятно, повлияла смерть отца, но болезнь она перенесла очень тяжело, начала терять магию и практически превратилась в сквиба. Дед вернулся с ней в Коукворт и ухаживал за ней там. Почему-то ей было гораздо легче выздоравливать подальше от волшебства. Может, побочный эффект какой-то, колдомедики так и не смогли выяснить причину.
— Погоди. Получается, Октавиус был не против брака дочери с маглом?
— Тобиас Снейп не был маглом, — возразил я, — он был сквибом и очень хорошо чувствовал, когда рядом колдовали. Сначала прадед был против. Со скандалом едва не выгнал беременную дочь на улицу. Но потом сделал расчеты и выяснил, что внук обещает родиться сильным волшебником. Октавиус смирился, хотя Тобиаса все равно терпеть не мог.
— Вот, значит, как, — Северус кивнул каким-то своим мыслям. — Дальше.
— Из-за болезни матери отец чуть не бросил Хогвартс и разругался с некоторыми сокурсниками. Как он говорил, его раздражали бестолковые игры в солдатиков, были дела поважнее. С ним остались только Барти да Регулус. Сильно помогла мама, вместе с Эйлин уговорила отца не бросать школу, а ее, в свою очередь, через невесту поддержал Фрэнк. Маму тогда частенько клевали, что она со слизеринцами дружит... Эйлин излечилась, но здоровье оказалось сильно подорвано, и спустя шесть лет вторую волну оспы она пережить не смогла.
— Вторая волна?
— Так ее назвали. Хотя тогда смертельных случаев было совсем немного, большая часть волшебников отделалась легкой формой. И то в основном это были дети. Я тоже болел. Помню, все пытался чешуйки на коленках отодрать.
— Это все?
— Все. Остался только мой крестный. Там он погиб почти год назад, а здесь... я его только что видел в окно.
— Это точно не Блэк, — стал рассуждать Северус, — исключая женщин, остается только один взрослый волшебник, и это...
— Грюм, — закончил я за него.
— Но это не может быть Грюм!
У Северуса был настолько изумленный вид, что я не удержался от смеха:
— Мама рассказывала, что отец воспринял новость точно так же и с таким же выражением на лице. Все очень просто. Старший аврор Аластор Грюм вместе с большой группой авроров попал в Мунго после серьезной заварушки. Он получил кучу проклятий, был без глаза, с тремя оторванными пальцами на сломанной руке и почти оторванной ногой. Грюм считался безнадежным. Мама тогда была простым стажером, и так как все колдомедики были заняты, ей поручили поддерживать жизнь аврора, пока кто-нибудь не освободится. Ну, или пока он не умрет. Ты, наверное, в курсе — в экстренных случаях раненых сортируют, и в первую очередь лечат тех, кого уверены, что успеют спасти. Остальных — как получится. Мама провозилась с ним всю ночь. Восстановила руку и вырастила пальцы, но, самое главное, смогла сохранить ногу и замедлить распространение одного очень темного проклятья. Не сама, а с согласия Главного целителя на нем испытали новое отцовское зелье. Потом уже и остальные целители подключились.
— Что за зелье?
— Модификация Бодрящего. Применяется в крайних случаях, при его приеме происходит мобилизация всех ресурсов организма...
— Достаточно, я понял, здесь оно тоже есть.
— В общем, Грюм тогда сказал, что раз он вернулся с того света, то надо сделать что-нибудь по-настоящему полезное, показал пальцем маме на живот и потребовал взять его в крестные, когда у нее родится сын. Через несколько месяцев родился я и обзавелся таким вот крестным, — я вздохнул. — Пока он был жив, маму из Ордена почти не дергали, Грюм не давал.
— Неожиданно, — качнул головой Северус, медленно произнес: — Запомни, Грюм — подозрительный, никому не доверяющий параноик, обвешанный артефактами. Дамблдор постарался сделать так, чтобы тобой поменьше интересовались, но может случиться всякое, будь готов к тому, что к тебе Грюм отнесется максимально предвзято.
Я кивнул. Что тут непонятного? Все предельно ясно. Но ведь понаблюдать со стороны мне никто не помешает?
Пользуясь случаем, я расспросил об Октавиусе. Узнал немного. Не потому, что Северус не хотел вдаваться в подробности, а потому что сам почти ничего не знал. Октавиус изгнал дочь, проигнорировал два письма внука, в первом из которых Северус просил о встрече, во втором — сообщал о смерти Эйлин. Северус о нем бы и не вспоминал, если бы дед сам вдруг не решил с ним связаться. Внук исключительно ради любопытства и с намерением предъявить претензии принял приглашение, но застал удручающую картину: умирающего, впадающего в беспамятство человека, больше похожего на мумию.
— Пришлось обратиться в Мунго и приглядывать за ним до конца. Как ни странно, но и здесь его догнала драконья оспа. Позови он меня пораньше, возможно, остался бы жив. Нормального разговора с ним так и не получилось. Впрочем, я не питал к нему положительных чувств и не сильно расстроился его кончине.
— То есть ты не знаешь, зачем он тебя звал?
— Могу только догадываться. Когда его сознание прояснялось, он спрашивал исключительно о дочери.
* * *
Северус готовился к уроку и прокручивал в голове произошедший разговор.
Он намеревался дать только наставления и не собирался задерживаться на Гриммо больше необходимого. Но слово за слово, и Северус с увлечением стал вытягивать из Принца подробности и укладывать в сознании картины чужих судеб. Нет, его не интересовали двойники, они для него ничего не значили, но его интересовало их влияние на жизнь мальчишки и отношение самого Принца к этим людям и к окружающим вообще. Чем больше Северус о нем узнает, тем лучше будет понимать и предугадывать его поступки и тем легче сможет выстраивать свое с ним общение.
Северус был абсолютно уверен, что здесь им руководил исключительно здравый смысл. Исключительно. И только здравый смысл. Ничего больше.
То, что он постепенно узнавал о Принце, не очень-то Северусу и нравилось. Казалось бы, юнец, успевший побывать в сражении, переживший гибель родных, наблюдающий и одобряющий смерть своих кровников да еще имевший такого оригинального крестного, должен был поневоле ожесточиться и держаться настороже. Но подросток все равно оставался каким-то домашним мальчиком, безоговорочно доверившимся такому монстру, как Северус, и с детской непосредственностью готовым пожалеть первую попавшуюся шелудивую «собачку». Повезло, что это был Блэк, а если кто-нибудь другой?
Как можно при всей его разумности и здравомыслии быть таким... таким ребенком? Ему не пять лет, а пятнадцать!
Северус в этом возрасте был злее, изворотливее, недоверчивей и циничней.
Снег еще этот! Северус откинулся на спинку стула и прикрыл глаза...
— ...Северус, попробуй, он вкусный!
— Ты как маленькая, Лили. Это всего лишь застывшая вода. Перестань. Если заболеешь, придется пить Бодроперцовое, и ты будешь похожа на кипящий чайник.
— Фу, какой ты скучный!
Рыжеволосая девушка раскинула руки и закружилась, подставляя лицо падающим снежным хлопьям. Шапка слетела, волосы рассыпались, разметались... Словно маленькое солнце в хмурый день...
...Подросток, раскинувший руки и подставивший лицо снегу...
Как легко и непринужденно у Принца получалось вытаскивать наружу то, что Северус всегда прятал глубоко внутри!
И мордредов Грюм настроения не добавил. Северус заметил, каким тоскливым взглядом смотрел на него мальчишка. Стоит Грюму поманить его пальцем и быть помягче, мальчик ведь может не удержаться и пойти на контакт.
Северус почувствовал непонятное раздражение... Прислушался к себе и нервно забарабанил пальцами по столу. Нет, это глупо. Он никак не может ревновать пацана, которого знает всего ничего.
Он. Всего лишь. Беспокоится. За их. Безопасность.
* * *
Удивительно, но, несмотря на то, что Сириус предупредил всех о еще одном жильце, с младшим поколением Уизли и с Гарри Поттером я не столкнулся до самого Рождества. Они ложились спать далеко за полночь, поздно вставали, обитали на верхних этажах гостевых комнат и внизу редко забредали дальше гостиной и кухни. Исключением стали близнецы. Два проныры облазили весь особняк и однажды почти добрались до моей комнаты.
Держа палочку наготове, я с интересом прислушивался к их недовольным репликам и попыткам открыть дверь, дополнительно усиленную мной запирающими чарами. Смогут открыть и войти — приложу Ступефаем и познакомлюсь, не смогут — оставлю знакомство на другой раз. Открыть не получилось, близнецы громко высказали свое разочарование и ушли. Я же убрал палочку и покачал головой — все-таки некрасиво так вести себя в гостях.
Со старшими я увиделся тем же вечером. Миссис Уизли была очень приветливой и потрясающе вкусно готовила. Она наседкой хлопотала вокруг и пыталась заставить съесть больше, чем в меня могло влезть. Ее настойчивая опека немного пугала. В хорошем смысле. Я был не против такой заботы.
Нимфадора Тонкс обладала редким даром метаморфизма, чем постоянно привлекала к себе внимание и провоцировала забавные ситуации. Еще она с ходу категорично потребовала звать ее по фамилии.
— Нимфадора — чудесное имя, — улыбнувшись, возразил я.
— Тонкс, Хэдриан, зови меня Тонкс!
Ее розовые волосы моментально покраснели.
— Как пожелаете, мисс Тонкс.
Я как можно изящней поклонился и шутливо приложился к ее ручке. Краснота перешла в ярко-фиолетовый окрас.
— Какая еще мисс?! Я не намного тебя старше! Просто Тонкс!
— Хорошо, просто Тонкс, — серьезно ответил я и не удержался от хмыканья.
Со стороны миссис Уизли послышался смешок. Тонкс возмущенно зыркнула на Молли и погрозила мне пальцем:
— Еще одно слово, и получишь по шее.
Девушка тряхнула вновь порозовевшими волосами и ускакала по своим аврорским делам, умудрившись перед выходом споткнуться на ровном месте.
Как тут не умилиться? Наверняка многим нравилось выводить ее из себя, чтобы понаблюдать за метаморфозами.
Грюм тоже появился, повращал в мою сторону своим страшноватым искусственным глазом, буркнул что-то уничижительное о Дамблдоре с его тайнами, махнул рукой и не стал задавать мне никаких вопросов.
Что я мог ожидать? От такого Грюма хотелось держаться подальше.
По мере приближения рождества настроение обитателей становилось все более праздничным. Молли поделилась радостной вестью об идущем на поправку Артуре и надеялась, что его выпишут после нового года.
Я же продолжал возиться с расширяющими чарами. Чтобы не испортить рюкзак, решил потренироваться на карманах брюк, и, как убедился позже, правильно сделал. Пространство-то я расширил, но не учел недостаточную прочность ткани и небрежно отнесся к чарам облегчения веса. Брюки я испортил, но зато получил бесценный опыт и карманы на других штанах зачаровал уже как полагается. Правда, объем там был небольшим. Для рюкзака требовались расчеты посложнее. Вещь должна была мне служить долго, не изнашиваться, иметь большое пространство и легкий вес. Так что пора было подняться в библиотеку и поискать там дополнительную литературу. Очень хотелось зачаровать рюкзак без малейших ошибок.
Библиотека Блэков была великолепна. Круглое помещение, посередине большой стол и несколько кресел, вокруг три яруса со стеллажами, забитыми книгами, и не только ими. Свитки, манускрипты, стопки необычных дощечек... Не до всего можно было дотрагиваться, но того, что можно трогать, все равно было невероятно много, отчего разбегались глаза и чесались руки.
Я уже примерно знал, где что расположено, быстро нашел стеллаж с нужной литературой и выбрал два справочника. С книгами под мышкой взялся за трость и хотел было вернуться к себе, но тут услышал быстрые шаги и обиженный бубнеж:
— Что плохого в библиотеке? Это такая возможность! У Блэков столько всего интересного. В школе такие книги можно найти только в Запретной секции!
Я был полностью согласен с голосом. Когда есть возможность изучить редкости, которые трудно достать, надо пользоваться! Видимо, кого-то обидели за любовь к чтению.
Как можно осторожней я выглянул из-за стеллажа.
Невысокая худенькая девушка с копной пушистых, собранных в хвост кудряшек, одетая в джинсы и светлую кофточку, положила на стол, стоящий посреди библиотеки, стопку толстенных, древних на вид фолиантов. Она даже покраснела от натуги и сдувала лезущие в глаза пряди. Потом уселась в кресло, взяла один из талмудов и с увлечением начала читать. Рядом на столе лежал блокнот и обычная шариковая ручка. Девушка с кудряшками листала страницы, иногда возвращалась к прочитанным, периодически делала записи, порою задумчиво покусывала колпачок ручки и небрежно заправляла волосы за ухо.
Не знаю, сколько я так стоял и смотрел.
Вдруг поймал себя на желании подойти, наклониться и подуть на мешающую читать кудрявую прядку...
* * *
Северус был недоволен. Несмотря на наступившие каникулы, он не смог вовремя вырваться на Гриммо и попал туда, когда семейство Уизли уже вернулось из Мунго. Кивнув идущей в сторону кухни Молли, Северус накинул на себя дезиллюминационные чары. Ему нужен был только один человек, на остальных он отвлекаться не собирался.
В комнате Принца не было, и Северус поднялся в библиотеку.
Грейнджер каким-то образом почувствовала движение, но, оглядевшись и ничего не обнаружив, снова уткнулась в книгу. Принц нашелся на втором ярусе у четвертого стеллажа.
Громкий голос Молли позвал всех обедать. Грейнджер нехотя отложила книгу и направилась к выходу. Северус подождал, пока она скроется, и сбросил чары. Принц тоже проследил за девчонкой взглядом, затем повернулся к Северусу и заговорщицки прошептал:
— Она красивая.
— Нахальная заучка, которая живет в библиотеке, — скривился Северус, увлекая мальчишку за собой.
— Правда? — оценка, выданная Северусом, сработала с точностью до наоборот: — Я тоже люблю читать книги. А как ее зовут?
Северус закатил глаза:
— Гермиона Грейнджер ее зовут. Она с Гриффиндора, и это главный ее недостаток.
Невменяемый Принц мечтательно произнес:
— Значит, еще и смелая. Как красиво — Гермиона. Так звали дочь Елены Прекрасной и царя Менелая. Настоящая принцесса. Первый раз встречаю такую красивую девочку.
— Еще раз произнесешь слово «красиво», наложу Силенцио.
— Ладно, — согласился дурачок, — буду говорить про себя.
Северус развернулся и хотел разразиться гневной тирадой о глупцах и гриффиндорцах. Но вглядевшись в ненормальное лицо Принца, только раздосадованно дернул головой и отступил.
Вот только подростковой влюбленности ему не хватало! И вообще, что там красивого?!
* * *
— Считай это рождественским подарком. Открой.
Я развернул сверток. В нем оказался мой кошелек. Ко мне вернулись галеоны, от документов шел слабый запах типографской краски, газетная вырезка и снимок были прежними, но что-то в них было не так.
— Они зачарованы, — подсказал Северус. — Истинное лицо и имя твоей матери сможешь увидеть только ты сам. Скажешь за это спасибо Дамблдору.
Бесстрастное лицо Северуса меня не обмануло. Он явно предпочел бы избавиться от снимков, просто на всякий случай.
— Это от меня, потом посмотришь, — Северус вытащил из внутреннего кармана мантии карточку и положил на тумбу лицевой стороной вниз, безразлично бросил: — Если не понравится, можешь выкинуть в камин. А теперь дай посмотрю ногу. Я здесь долго не появлюсь.
Я спустил брюки и дал себя обследовать. Северуса состояние раны удовлетворило. Выдав мазь, чтобы я мазал рубцы перед сном, он выставил еще несколько склянок и ушел.
А я тут же потянулся к карточке, на которую поглядывал все эти минуты. Перевернул.
На черно-белой с желтоватыми краями фотографии был изображен стоящий на набережной молодой мужчина, а позади него возвышалась громада боевого корабля...
— Спасибо, — произнес я в пустоту комнаты и улыбнулся.
Это был замечательный рождественский подарок.
