А. П. В. Б. Дамблдор.»
Последние слова меня несколько озадачили, и я недоуменно пробормотал: — Ничего не понял. — Юное бестолковое создание, — насмешливо сказал Гай, поудобнее усаживаясь на своем то ли стуле, то ли троне, — попробуй хотя бы Фините. Фините не помогло, зато помогло другое заклинание, помощнее, открывающее скрытое. Через мгновение строчки поплыли, бумага затвердела, и у меня вместо обычного письма в руках оказался специальный, зачарованный от подделок гербовый пергамент с другим посланием, заверенным личными печатями Дамблдора как директора Хогвартса и Верховного чародея Визенгамота... — Мордред и Моргана и тысяча демонов разом! — воскликнул я, прочитав новое послание. — Где же мне тебя спрятать-то? Не придумав, куда деть пергамент, наложил на него самую мощную иллюзию, какую только смог, и, сунув в свой шейный кошелек, хмыкнул: — Ладно, я передумал плевать на вашу могилу, но вы все равно самый гадский гад, директор! Оказалось, что сюрпризы на сегодняшний день еще не закончились. Маленькая неприметная сова принесла послание от Северуса. «Поздравляю. Сиди тихо», — гласила записка, приложенная к еще одному пергаменту. Пергамент оказался разрешением на аппарацию. Не имею представления, как Северус это провернул, но я вздохнул спокойно, а то уже хотел просить об услуге Нимфадору. Рад, что не пришлось. А вот спросить ее о Бродяге, пожалуй, не отказался бы. Последний раз я слышал о нем от Гермионы еще весной — он тогда только-только начал вставать и понемногу ходить.* * *
Я почти закончил. Кропотливая работа растянулась на долгие часы и требовала значительных магических усилий. Но, главное, основное заклинание было вложено и остались только некоторые дополнительные чары, подобные тем, что были на моем медальоне. Но именно сейчас дело не шло. Днем было нормально, а вечером на краю сознания зазудела какая-то неосознанная мысль или предчувствие, не давая нормально сосредоточиться. И меня это порядком напугало — очень похоже было на то, когда пострадал Сириус. С каждой минутой во мне крепла уверенность, что один из людей, с которыми я был как-либо связан, находился в опасности. Северус? Гарри? Или, может, Гермиона? Самое неприятное, что я понятия не имел, где они могут находиться. С Гермионой получилось связаться только раз в начале каникул. Я отправил ей письмо, в котором интересовался ее делами и предложил встретиться. В ответ получил суперкороткое послание, где она невнятно за что-то извинялась и просила пока ей не писать, потому что это опасно, и что она будет в доме под Фиделиусом у членов Ордена. Обещала подать весточку, если появится возможность. Пытался как можно мягче настоять на встрече, но второе письмо вернулось обратно безответным. Я бы сунулся на Гриммо, но Северус сразу предупредил, чтобы моей ноги там не было — мало того, что дом пустой, да еще за ним плотная слежка. Он также настоял, чтобы я больше не гонял сову — за перепиской Ордена охотились Пожиратели. И все же я решил попробовать понять хоть что-то. На всякий случай оделся по-уличному, проверил палочку, затем сел в кресло и, закрыв глаза и максимально сосредоточившись, начал очищать сознание от всех посторонних мыслей, чтобы вычленить именно ту, что вызывала зудящую тревогу... Сначала было тяжело, волнение мешало нормально сконцентрироваться, но потом понял. Мерлин! Я понял, что меня растревожило. Такое уже было, давно, когда родители были еще живы. Но почему здесь? Почему обрывок крестнической связи, который обязан был давно отмереть, вдруг ожил? Со здешним Грюмом меня ведь ничего не связывало. И почему, как тогда, два года назад, я снова почувствовал, как соединяющая «нить», вдруг проявившись, стала тут же истончаться и готова была вот-вот лопнуть, как натянутая струна? Собственно, такую связь ни тогда, ни сейчас я ощущать не должен был в принципе, но отчего-то ощущал. Мне показалось, что теперь она была даже ярче и сильнее. Шутки магии или наваждение, но проигнорировать своеобразный зов и допустить, чтобы «нить» лопнула, я не мог. И был уверен, что человек на другом ее конце испытывает настоящие мучения и действительно находится на грани смерти. То, что я собирался сделать, было до невозможности глупо, абсолютно немыслимо и невероятно опасно. Более того, о таком я знал только в теории. Читал, что иногда матери чувствовали своих чад на расстоянии и аппарировали к ним, когда им грозила опасность; гораздо реже подобное случалось с магическими крестными; и совсем единичные случаи упоминались в связи с супругами. О крестниках и детях такого я не слышал вообще. Что же, если повезет, буду первым. Напрягая все свои ментальные способности, я устремился к противоположному концу воображаемой нити и попытался любым способом нащупать окружающее пространство. — Где же ты, где? — невольно спрашивал я. — Покажи хоть что-нибудь. Поначалу была только пустота, а затем нахлынуло... Боль... судороги... темно... больно почти везде: в животе, груди и в голове. Правая рука неестественно вывернута и буквально горит... Не то. Мне нужно другое. ...Вокруг мокрая трава. Рядом заросли высокого камыша, который сильно порезал пальцы и лицо при падении... Запах тины и стоячей воды... Мало. Еще! ...Тоненький серп убывающего месяца... Недалеко высокое раскидистое дерево... нет, там несколько деревьев и полуразваленный шалаш... Еще есть источник света — маленький магический костер где-то слева, ярдах в четырех... Вот оно: поляна-полуостровок, окруженная камышом и болотом. Повторяя, как мантру, три главных правила аппарации, я осторожно, но целенаправленно и настойчиво потянулся к возникшему образу... И вывалился прямо на людей. На лежащего пластом Грюма и на того, кто его, возможно, мучил. По крайней мере, колдовал он над ним точно. Все произошло настолько быстро, что я толком ничего не мог осознать. Дезориентированный и растерянный от того, что смог-таки переместиться, я не сразу привык к полумраку и окружающей обстановке, а Пожиратель со сдвинутой на лоб белой маской, скорее всего, опешил от внезапно появившегося визитера. Но очухался он первым: — Ступефай! Был бы незнакомец чуть подальше — лежать мне оглушенным и обездвиженным, но он, на мое счастье, стоял слишком близко, и поэтому я просто не дал ему доделать взмах — бросился вперед и свалил на землю, упав вместе с ним. Его палочка отлетела в темноту. — Драккл! — ругнулся Пожиратель и, резво подскочив, сам кинулся на меня. Я хотел увернуться и вытащить палочку, но не успел и оказался в удушающем захвате сильного массивного мужчины. Единственное, что я смог сделать — это упереться подбородком во внутренний сгиб его локтя, чтобы не задохнуться. Положение было хуже некуда. Трудно что-то предпринять, когда сзади тебя тянут и душат, ты стоишь на коленях, а перед тобой лежащее тело. Никакого маневра. Оставалось только дергаться и извиваться. — Ты кто такой?! — дыхнуло мне в ухо. В ответ я двинул локтем назад и постарался как можно сильнее укусить удерживающую меня руку. Человек непроизвольно отдернул конечность, но тут же хлопнул меня по затылку, и я впечатался в бедро Грюма. В щеку больно уперлось что-то твердое, скрытое под одеждой. — Убью! И я отчетливо понял — да, убьет. Хвала Мерлину, руки мои были свободными, и умирать я точно не хотел. Спасибо, мистер Грюм, за то, что вы, как и мой крестный, такой же параноик и любите обвешиваться смертельно-опасными игрушками! Я быстро сообразил, что задевало мою щеку. Этот урод намеревался все же придушить меня голыми руками, не став отвлекаться на поиски или приманивание палочки. Пожиратель крепкой хваткой развернул меня лицом к себе и с рычанием сомкнул ладони на моей шее... Через мгновение рычащие звуки превратились в задыхающийся хрип — я со всей силой воткнул Пожирателю клинок в левое подреберье. Прямо физически я ощущал, как отточенное лезвие почти без сопротивления рвет чужие внутренности, и знал, что это должно быть невыносимо больно. Пожиратель вздрагивал, а я все давил и давил, вынимал и снова давил. Рука стала мокрой и скользкой. Наверное, этот момент я никогда не забуду... Мужчина неестественно застыл и рухнул на меня своей тяжелой тушей, выбив воздух из моих легких. Кое-как спихнув его с себя, я отдышался, затем, перевернувшись на живот, подтянулся к Грюму и просипел: — Скипи. Домой. За год я узнал многое. До целителя мне, конечно, было еще очень и очень далеко, но мои движения все равно стали гораздо увереннее, и я лучше, чем в прошлый раз, понимал, что надо делать. Первым делом снял заклинанием всю одежду, отстегнул протез и приступил к осмотру. Больше всего у Грюма было переломов и ссадин. Похоже, он упал с хорошей высоты в воду — подсказку также дали огромная гематома на спине и диагностическое заклинание, показавшее ушибы внутренних органов. Залечив все, что смог, влив в пациента Костерост и буквально залив с головы до ног бадьяном, я вздохнул спокойно. Несмотря на кошмарный, прямо-таки истерзанный вид, я был уверен, что Грюм выкарабкается. Не тот он человек, чтобы сдаться. Напряжение отпустило. В изнеможении я сел на пол и, прислонившись к кровати, замер, не в состоянии сделать больше ни одного движения. До меня наконец в полной мере дошло, что со мной случилось...* * *
Северус понял, что дома посторонний, в самый разгар собрания. Возникшее беспокойство сменилось осознанием, что гость угрозы обитателю не несет, но уйти и проверить, так ли это, у Северуса возможности не было. Лорд только начал разнос из-за неудачной операции с двойниками Поттера и неизвестно, сколько еще он собирался всех держать. Исходя из своего опыта, Северус предполагал, что не меньше трех-четырех часов. Пока разберет все промахи, пока найдет виноватых, да еще был приказ найти и принести тело Грюма, которого, как объявил Лорд, он собственноручно убил. Сейчас несколько человек рыскали среди болот и искали бывшего мракоборца. Северус примерно представлял, что это за район, и сильно сомневался, что поиск будет быстрым, а если Грюм утонул, то вообще возможным. К изумлению всех присутствующих, поисковики отсутствовали не так уж долго. Два молодых Пожирателя опустили на пол третьего, рядом положили маску и палочку. Это оказался Джагсон — один из Ближнего круга. Его заострившееся лицо и торчащая под ребром рукоять яснее ясного показывали, что он мертв. — Кто? — в голосе Волдеморта отчетливо слышалась ярость. — Неизвестно, повелитель. Северус рискнул вмешаться: — Разрешите, повелитель? Тело стоило бы осмотреть. — Как и место убийства, — поддержал Яксли. Лорд благосклонно кивнул: — Приступайте. Яксли отправился вместе с Пожирателями, которые доставили мертвеца, обратно на болота, а Северус начал осмотр. С помощью специальных чар много времени для заключения ему не понадобилось: — Джагсон получил серьезные внутренние повреждения. Смерть наступила быстро от остановки сердца, по всей видимости, в результате травматического шока. Больше чем уверен, что нож, которым нанесли ранения, принадлежал Грюму. Больно рукоять характерная. И видел его не раз. Вернувшийся Корбан Яксли, показывая черную глазную повязку, также был лаконичен: — Грюм там был. Упал в воду и выполз на берег, след прослеживается отчетливо. Нашлись обломки метлы. Метла Джагсона там же, целая. Но был ли кто-то третий — сказать трудно. Эти, — Корбан неприязненно взглянул на напарников, — хорошо потоптались у тела и помагичили. Пожиратели виновато опустили головы, а Волдеморт недовольно процедил: — Я выпустил смертельное проклятье. Но, видимо, наш одноглазый друг был достаточно ловок и смог уклониться, — Лорд обвел последователей тяжелым взглядом. — Найдете, не убивайте. Сам разберусь, — и холодно усмехнулся: — Свою работу надо доделывать. А Северус вдруг уверился, что появление незваного гостя и исчезновение Грюма тесно связаны. И как только появилась возможность, Северус переместился к дому. Внутрь заходил со всеми предосторожностями, с палочкой наготове. Гость и Хэдриан обнаружились в спальне последнего. От открывшейся картины все возможные слова, обличающие глупое геройство, просто застряли у Северуса в горле. — Твою Моргану, — потрясенно прошептал Северус, опускаясь перед сидящим на полу мальчишкой на колени и вглядываясь в его лицо. Ему совсем не понравились неестественная бледность и неподвижный взгляд. Об одежде вообще говорить не стоило. На перебинтованного Грюма, укрытого до пояса простыней с проступившими кровавыми разводами, взглянул лишь мельком, решив разобраться с ним позже. Дышит, да и ладно. Хэдриан на появление Северуса никак не отреагировал, все так же продолжал сидеть и смотреть стеклянным взглядом в пространство. Северус произнес очищающее заклинание, убирая кровь, заляпавшую все, что только можно. Особенно уделил внимание рукам. Залечил красные отпечатки на шее. Хэдриан и тогда остался безучастным. Только когда Северус хорошо его встряхнул и позвал по имени, сморгнул и перевел отрешенный взгляд на Северуса, тускло выдавив: — Я убил человека. Северус облегченно выдохнул и слегка сжал ему плечо. — Ты убил врага. — Врага, — мальчишка согласно кивнул и тем же тоном продолжил: — Он хотел меня задушить. — Вот видишь. Хэдриан, ты уже был в сражении. — Там... — он с трудом сглотнул, — тогда было по-другому. Не так. — Уверяю тебя, он тебя не пожалел бы в любом случае. И с Грюмом у него были собственные счеты. Ты спас жизнь. — Вот именно, Северус! — в отчаянии воскликнул Хэдриан. — Я шел спасать, а не убивать! Он был горячий, понимаешь? — Что? — Горячий, Северус! — мальчишка, широко раскрыв глаза, стал разглядывать свои ладони. — Я знал, что он уже мертвый, а внутри был еще горячий! — Я понял, — мягко сказал Северус. — Если ты пожелаешь, я могу затереть эти воспоминания. Но Хэдриан помотал головой: — Нет. Северус тоже считал, что подобное забывать нельзя, но в крайнем случае он бы память подправил. — Ладно, но я могу дать тебе одно зелье и сделать так, как будто прошло не несколько часов, а несколько дней. Тогда они не будут восприниматься так остро. Хочешь? Глаза мальчишки ожили. Шмыгнув носом, как маленький, он потянулся к Северусу, уткнулся ему в грудь и всхлипнул: — Хочу. — Вот и хорошо. Так и поступим... Северус провел ладонью по прижавшейся к нему мальчишеской голове, чуть растрепав волосы. «Вот ведь как получается, Альбус, — размышлял Северус, — я совершил преступление, защищая душу Драко. А как быть с душами других детей? Поттера, который невольно стал убийцей еще в одиннадцать? Или с душой вот этого мальчишки, который шел спасать, не убивать?» Немного подождав, Северус задал вопрос, который его беспокоил: — Хэдриан, как ты там очутился? — Не знаю точно, — пробормотал тот. — Почувствовал, что мистеру Грюму очень плохо, и аппарировал. Будто подсказывал кто-то, как надо. Северус болезненно скривился. Он давно признался себе, что мальчишка ему небезразличен. Несмотря на свой дурной, упрямый, порывистый характер, он подкупал неподдельной добротой и искренностью. Иномирный сын заставлял смотреть на других и на себя совсем по-другому, и жизнь уже не казалась такой безрадостной и никчемной. Северусу нравилось возиться с ним и учить своим хитростям, получая при этом серьезную заинтересованность и качественную отдачу. Как никогда, он чувствовал себя живым и по-настоящему нужным. И чего греха таить, Северусу приятно было видеть в ребенке часть себя, только, по его мнению, в улучшенном, совершенном варианте. А теперь Северус банально испугался. Испугался, что вмешается некая неизвестная сила и мальчик исчезнет так же, как и появился. Что значат все эти потусторонние голоса, внезапные видения, чьи-то подсказки? Мордред подери, что они значат?! В следующий раз может не повезти! И как теперь его отчитывать за глупость и безрассудство, если он ведется на эту дьявольщину, словно находясь под Империо? ...Напоив мальчишку успокоительным и уложив спать в своей постели, Северус занялся раненым. Обнаружил, что помимо повреждений Грюм, по всем признакам, испытал хорошее пыточное. — Если бы он из-за тебя погиб, я бы тебя с того света достал, — злобно шипел Северус, вливая бессознательному Грюму очередное зелье. — И только попробуй теперь сдохнуть, ты, кусок мяса!