(i∂̸ – m) ψ = 0

«Однажды Фрейр, воссев на престол Хлидскьяльв, озирал все миры. Бросив взор на север, он увидел в одной усадьбе большой и красивый дом. А к дому шла женщина, и лишь подняла она руки и стала отпирать двери, разлилось сияние от её рук по небесам и морям, и во всех мирах посветлело». [«Видение Гюльви», XXXVII, перевод О. А. Смирницкой] 7 июля 2015, Акихабара — Согласны ли вы, Хашида Итару, взять в законные жёны Аманэ Юки? Хашида Итару, одетый в белый смокинг и незаменимую жёлтую шляпу, дрожал как осиновый лист. По многим причинам это зрелище вызывало улыбку. Прошло пять лет с тех пор, как закончилось то ужасное, но незабываемое путешествие. Он, безумный учёный, одержал победу над заговорами Вселенной, подчинив пространство-время своей непреклонной воле. Он выглядел действительно круто и напоминал киношного злодея, когда излагал события таким образом. Но, в конце концов, каждый антагонист — главный герой своей истории. — С-согласен! Именно поэтому он с гордостью мог сказать, что в настоящий момент его Любимая правая рука стала протагонистом своего собственного невероятного приключения. По правде говоря, он хотел бы играть роль второстепенного персонажа в этой истории, подобно другу, который поддерживал его на протяжении длительного путешествия сквозь время. Правда в том, что определённое желание в его сердце лишь усилилось, пока он наблюдал за нежным поцелуем, которым обменивались Дару и Аманэ Юки перед алтарём небольшого святилища. Желание написать самую безумную и удивительную главу своей истории, выполнить последнюю миссию, которая принесла бы вечную славу Хооину Кёме. — Боже, не могу поверить, что Дару подался в нормалфаги раньше меня… — он вздохнул, почувствовав, как губы расплываются в улыбке. — Маюши была уверена, что так и произойдёт. Дару-кун и Юки-сан и правда созданы друг для друга! — Маюри, одетая в кукольное голубое платье, сдержанно наблюдала за протагонистами церемонии. Перед ними оставшиеся гости собрались вокруг молодожёнов, чтобы поздравить их. — Фейрис тоже не сомневалась, ня. Улыбка Чеширского Кота никогда не ошибается, ня! — раздавшийся позади голос Фейрис привлёк их внимание. — Кстати говоря, Кёма… Когда вы с Ку-ня последуете примеру Дару-ня? Удар и поражение. — Э, такое дело… меня всё ещё преследует Организация. Р-риск слишком велик, чтобы начать Операцию Фрейр, — нервно проворчал он, оглядываясь вокруг. К счастью, Курису, находившаяся не так далеко от него, была слишком увлечена разговором с кем-то из гостей, чтобы услышать его. Иногда Фейрис была до ужаса проницательной. — Ня-ня? Только не говори мне, что они используют Контролёр Разума, чтобы помешать твоим планам, ня?! — Хе-хе-хе-хе, Окарин настоящий цундере! Такими темпами даже Рука-кун обгонит его, — со смехом прощебетала Маюри. Перед ними молодой человек с длинными тёмными волосами и царственной осанкой глубоким поклоном поздравлял молодожёнов. — Ох, Урушибара-кун стал таким привлекательным молодым человеком. — Какие элегантные черты, какое самообладание! Он и вправду похож на самурая эпохи Эдо! — И посмотрите, как он вежлив, настоящий джентльмен. Благодаря своей бесподобной красоте и грации в подростковом возрасте Урушибара Рука напоминал очень нежное и женственное создание, из-за чего его самооценка пошатнулась. Но по прошествии лет хрупкий на вид мальчишка превратился в юношу редкой красоты и элегантности, притягивая к себе внимание как женщин, так и мужчин. — Хм. В конце концов, он мой ученик. Не удивлюсь, если однажды он сможет превзойти моё великолепие. — Ты мог бы не вести себя как идиот ещё и в такой ситуации, Ринтаро? Макисе Курису — его девушка и причина злоключений — делала вид, будто не наслаждалась тем, что Хооин Кёма снова оказался в центре внимания. Однако прозрачные дорожки на щеках выдавали её с головой. — Хо-хо, Курису, моя дорогая ассистентка. Церемония тронула тебя… не так ли? Курису, очевидно, задетая за живое, вздрогнула, её щёки окрасил восхитительный румянец. Немного шумная, но добрая, невероятно любопытная, умная и чуткая, всегда готовая протянуть руку помощи другим. Ему посчастливилось узнать, что под внешними педантичностью и отсутствием такта скрывались удивительная доброта и хрупкость. Курису всегда была его главной точкой отсчёта в любом месте, времени и в любой мировой линии. Хотя время и совместные приключения сгладили углы в их характерах настолько, что позволили им быть более честными в своих чувствах и официально заявить о своих отношениях, Окабе всё ещё запинался в словах, когда пытался выразить, насколько важна была для него Курису. — И что? Нет ничего такого в том, чтобы расчувствоваться на свадьбе… Не то чтобы со мной такое произошло, конечно. Хлопание в ладоши, сопровождаемое безошибочно узнаваемым смехом, пресекло их ссору в зародыше. — Прекрасно. Как настоящая женатая пара, Линтало. — Профессор прав, вы бы себя слышали. Я знала, что в ваших отношениях есть некий прогресс, но не думала, что вы сможете обращаться друг к другу по именам всего лишь через пять лет. Алексис Лескинен и Хияджо Махо — выдающиеся имена в области нейробиологии — веселились. Он не виноват, что каждый раз чувствовал невероятное смущение, когда пытался назвать её по имени. А ещё он не хотел думать о том, насколько сократилась его жизнь, когда Курису впервые назвала его «Ринтаро». С тех пор они договорились ограничить использование прозвищ, чтобы продемонстрировать искренность своих намерений, но, как оказалось, это условие часто оборачивалось против него. — Ой, ну ладно, не дразни Линтало так сильно, — воскликнул профессор Лескинен на японском с выраженным акцентом, энергично похлопав его по спине. — Не завидуй, Махо. Однажды и к тебе придёт любовь. Махо Хияджо в ответ негодующе покраснела, ища поддержки во взгляде Курису. — Ещё есть время, семпай. Тебе просто нужно научиться не упускать шансы, — парировала Курису с озорной улыбкой. — Я тебе уже говорила, — ответила Махо. — Сейчас это не входит в мои планы. И почему у тебя всё должно вращаться вокруг любви? Было сложно поверить, что три человека, участвовавших в этой перебранке, являлись одними из самых блестящих умов XXI века. Тем не менее, во время поездок в Америку у Окабе была возможность понять, как сильно профессор Лескинен и Махо заботились о Курису. Всё выглядело так, будто наблюдаешь за ссорой между членами странной семьи. — Ку-ня и Махо-ня и правда хорошо ладят, ня, — отметила Фейрис с улыбкой. Маюри хихикнула, энергично кивая. — Махо-сан и Крис-чан ладят и с Маюши, и с Фейрис-чан тоже. Как приятно видеть, что все в Лабе счастливы вместе! То, что пять лет спустя они всё ещё были все вместе, казалось невероятным. Они выглядели почти так же, как в то далёкое лето, когда, будучи подростками и борясь со скукой, в конечном итоге изменили мир. И даже если он знал, что именно благодаря Курису и его старым и новым товарищам он достиг этого мира, будущее для которого всё ещё было неизвестно, некоторые заслуги стоило признать и за ним самим. А также за другим Окабе Ринтаро, которого он никогда не встретит, который всю свою жизнь посвятил построению этого мира. — Святые небеса, похоже, невеста скоро будет бросать букет! Чрезмерно громкий голос профессора Лескинена захватил внимание Окабе и остальных членов Лаборатории Гаджетов Будущего, когда он с детским пылом указал на алтарь. Аманэ Юки, излучающая красоту и одетая в свадебное платье, ярко улыбалась гостям, держа в руках прекрасный букет из красных роз. — Семпай, я знаю, что у тебя ужасные способности к физкультуре, но постарайся поймать его, хорошо? — Курису, стоя вполоборота к Махо, подмигнула, прежде чем добавить что-то, что Окабе расслышал как: «В конце концов, это может быть твой последний шанс». Поначалу Махо выглядела так, словно собиралась ответить как можно более гневно, но её выражение лица быстро стало изумлённым и весёлым, когда букет прилетел точно Курису в голову и упал той в руки. Окабе — а с ним и Курису — понадобилось некоторое время, чтобы осознать случившееся и что именно это означало. Как только он, наконец, понял, что его девушка только что поймала букет невесты, испытующие взгляды присутствующих уже были прикованы к ним. Подступила паника. — Ху-ху… Вуа-ха-ха-ха! — тишину святилища разрезал громкий и натянутый смех Окабе. — Отлично, моя дорогая ассистентка, вижу, ты отточила свои рефлексы в преддверии финальной битвы Рагнарёка! — Окабе, я подниму тебе плату на 20 000 йен. — Кёма-сан, не думаю, что Макисе-сан хотела услышать именно это… — Совсем… не вовремя… Явное недовольство друзей значительно усугубило его и без того ужасное положение, но вскоре их комментарии сменились оживлённой болтовнёй, отведя внимание от него. Но он слишком хорошо знал, что ещё было рано вздыхать с облегчением. Курису, всё ещё держащая цветы, молча смотрела на него, её лицо источало неловкость и разочарование. Ему было необходимо тщательно обдумать слова, иначе его извинения лишь подольют масла в огонь. — Курису, я… Великолепный букет красно-белой вспышкой ударил его по голове, после чего последовала ощутимая боль. — Ты идиот! Он и правда пожалел, что выпустил наружу Кёму именно в тот момент, который потенциально мог стать большим шагом в их отношениях. Ему следовало быть смелее и надеть это кольцо — результат многомесячных подработок и молений Мистера Брауна по вопросу съёма — на палец Курису. Но под умоляющими взглядами друзей всё его мужество просто-напросто испарилось. Он и правда был трусом, когда дело доходило до неё… Быстро убедившись, что внимание друзей было приковано к чему-то постороннему, Окабе перевёл взгляд на Курису. Она же, однако, будто пыталась прожечь в нём дыру. Думай. Скажи что-нибудь хоть сколь-нибудь внятное. — Эм, я, это… — нервно промямлил он, почесав ладонь свободной руки о брюки тёмного костюма, который его заставили надеть. Взгляд Курису, если это было вообще возможно, стал ещё более угрожающим. Окабе сделал глубокий вдох, обхватив тонкую руку Курису, чтобы поднести её к основанию букета. Курису вздрогнула, удивлённо посмотрев на него, когда он подошёл поближе, положив свои руки на её. — …Скоро, — вот и всё, что он смог произнести, смотря на неё со всей нежностью и искренностью. И Курису, всегда понимающая его лучше, чем кто бы то ни было, улыбнулась.

***

Окабэ Ринтаро был измотан и морально, и физически. Несколько раз на протяжении свадебного торжества он пытался сделать Курису предложение, но терпел неудачу из-за того, что друзья проходили к нему в самый неподходящий момент. Каждый раз, когда они оставались наедине, мистическим образом кто-нибудь умудрялся найти его и попросить о чём-нибудь. Поэтому, разрываясь между речью шафера, танцами, которых ему хотелось бы избежать, и восторженными похлопываниями по спине, он так и не смог завершить свою миссию. — Отличная работа, Хооин Кёма. Какая великолепная демонстрация безумства, — насмешливо пробормотал он себе под нос. В руках он машинально крутил маленький круглый предмет. — Как ты можешь подвергнуть мир хаосу и отчаянию, если не можешь сделать что-то настолько простое? Если бы лидеры Организации увидели тебя сейчас, они бы посмеялись над твоим жалким выступле… — Не слишком ли ты стар, чтобы говорить с самим собой? Резкий голос Курису, раздавшийся из-за спины, застал его врасплох. Предмет со звоном упал на пол, сверкая в свете люстры. — Что это? — Молчать, Кристина. Какая-то ассистентка не в силах постичь величие моих планов, — прогремел Окабе, поспешно наклоняясь, чтобы поднять кольцо. Грёбанный Хооин Кёма, всегда он вылезает в самый неподходящий момент. — Я думала, ты уже перерос ту фазу, когда зовёшь меня Кристиной, чтобы скрыть смущение, — отметила Курису, скрестив руки. Иногда она была настолько прямолинейной, что это пугало. — В чём дело? Ты целый день себя странно ведёшь, — её выражение лица смягчилось. — Я же всегда тебе говорю, помнишь? Ты всё можешь рассказать мне. Он ей абсолютно не ровня. В этом вся Курису, каким-то образом она всегда понимала, когда с ним что-то не то. Каждый раз она слушала его так, будто его слова очень важны для неё, точно так же, как в то бесконечное лето. Курису спасала его бесчисленное количество раз, всегда ставя чужое счастье выше своего. Но тогда в мире с неизвестным будущим ничто, кроме его воли, не могло определить её присутствие в его жизни. — К чёрту Хооина Кёму! — выкрикнул он, одним шагом сократив расстояние между ними. Он, будучи идиотом, и так слишком долго медлил. — Курису. — Чт… что такое? — В этом мире «завтра» — ничто иное как история, которую каждый из нас пишет своими руками. — Окабе сделал глубокий вдох. Вот он и настал, кайрос, идеальный момент или просто-напросто… выбор Врат Штейна. — Я пожертвовал драгоценными воспоминаниями и мечтами каждого, чтобы создать будущее, гораздо более многогранное, чем написанный заранее сценарий. — Думаешь, сейчас подходящее время, чтобы выпалить нечто подобное? — перебила Курису. В её голосе и взгляде сквозило некое предвкушение. Он некоторое время молча смотрел на неё, пытаясь высечь этот вид у себя в гиппокампе. — Правда в том, что сегодня я думал о будущем гораздо больше, чем когда бы то ни было. И я понял, что… я не могу представить будущее, в котором тебя нет рядом. Поэтому… Курису с раскрасневшимися щеками молча смотрела на него, сцепив перед собой руки. Окабе. Ты… запомнишь ли ты меня? — В-выходи за меня, Курису. — А-а?! Ты… так внезапно… Окабе неловко улыбнулся, судорожно вертя кольцо в руке. В очередной раз нервы брали над ним верх. — Неужели это такой сюрприз? Т-то есть ты могла бы и догадаться, Курису. Как Безумный Учёный, я не представляю никакой ценности без своей любимой ассистентки. На несколько мгновений холл роскошного отеля охватила тишина. Он с трудом сглотнул, из-за переполнявших его эмоций где-то в горле ощущался стук сердца. Курису опустила взгляд. — Так совсем нечестно, Ринтаро. — …Что? — Сначала ты выставил меня в таком ужасном свете перед всеми в святилище, а теперь говоришь такие вещи, да ещё и с таким лицом, — продолжила Курису. С ужасом он заметил слёзы на её щеках уже во второй раз за день. И что она подразумевала по «таким лицом»? Неужели он только что всё испортил и выставил себя дураком? — Ты бы себя слышал. Ты не можешь набраться смелости, чтобы публично сделать предложение, а потом говоришь, что без меня ты ничто. Я это к тому, что Хооин Кёма, которого я знаю, люблю и… за которого хочу выйти замуж, гораздо больше уверен в себе. У него наверняка было идиотское лицо, когда он осознал смысл её слов, потому что её взгляд смягчился, хотя она продолжала плакать. — Я и правда идиот, да? — признался он, пока дрожащими руками надевал кольцо. Улыбка Курису стала ярче. — Да, так и есть. Но это прекрасно. В конце концов, любовь, прямо как и мы, — это не что-то идеальное. — Эй, Курису. — Мм? — Закрой глаза.