Моно и Шестая пробирались по пустынным улочкам Бледного города. Ужасное место, скрывающее в своих недрах полчища разных тварей. Естественно, они не были так страшны, когда рядом с тобой следует приятель.
Не так давно они убегали от группы маленьких монстров. Эти чудовища с визгом гонялись за ними по вентиляции и чуть не откусили Моно ногу. Чаще всего Ползуны, как из назвала Шестая, крутились вокруг Мам. Эти огромные безобразные чудовища с ртом до пола и зубами в несколько рядов призывали Ползунов быть рядом с собой. Если же Ползуны бродили сами по себе, то, находя ребёнка, своим визгом они привлекали матерей и загоняли добычу из вентиляции прямо ей в руки.
Но монстры были тупы. Ползуны были в вентиляциях не часто, а матери так и не смогли поймать своими костлявыми руками этих двоих. Но жить тут дальше Шестая не хотела. Проход в убежище был испорчен во время побега и вернуться было затруднительно. А на любую поломку сразу сбегаются Чинильщики. Наверное, самые безобидные из монстров. Они все маленького роста, обвернутые в ткань так, что видны только красные злобные глаза. Но на детей они внимания не обращают. Больше всего им интересна поломка, после ее устранения они с пыхтением уползают. Но не повезет тому ребенку, который застрянет в обвале. Злобная тварь тут же зовет своих собратьев и они вместе сжирают попавшегося. Даже кусочка одежды не остается.
Но сейчас дети ушли из квартир и направляются к заброшенному заводу. Недавно один из знакомых Шестой в схватке проломил череп главному монстру. После чего труп монстра утащили обитающие на заводе твари и больше не возвращались на эту территорию. Дюжина, тот самый друг, решил организовать на месте своей победы лагерь для выживших. Шестую же просил присоединиться, как почетную гостью, а также назначить той, кто будет главной по дисциплине в новом лагере.
Изначально они отказались, но после недавних событий выбор был небольшим. Путь их был недолгим, но опасным. По слухам, в их районе все чаще ходит Тощий человек. Ходить по улицам опасно, но пробираться по огороженной территории, где монстры тренируют своих чудовищных собак на убийство детей, себе дороже.
Моно и Шестая не знали, почему Тощий их преследовал. Казалось, другие дети видели его не один раз и успешно сбегали, пока его страшное оружие перезаряжалось для выстрела. Но только за этой парочкой Тощий следовал туда, куда только мог пройти своей 2 метровой тушей. В квартирах дети были защищены, они лишь из окна видели, как монстр в шляпе преследовал детей на улице. Когда-то они даже сменили образ, чтобы отвязаться от этого чудовища, но он неустанно преследовал их. Наверное, во всем виноват запах, но валяться в мокрой холодной грязи парочку не прельщало. Через некоторое время, Моно вернул на голову любимый пакет, а вот Шестая решила оставить непромокаемый дождевик.
Погода была ужасной. Небо заволокли тучи будто сейчас пойдет дождь, что для Бледного города не редкость. Дети преодолели половину пути, а монстров так и не встретили. Удивительное везение. Шестая настолько расслабилась, что передвигалась вприпрыжку. Было круто чувствовать беззаботность, в этом мире такие моменты очень ценились.
Моно первый услышал шаги. Дернув на себя Шестую, которая от этого чуть не упала, он завернул в переулок и спрятался за мусорными баками. Через секунду, в тот же проулок зашел Тощий, будто вынюхивая что-то. Он опять их преследовал. Надо было быстрее бежать и пока Тощий отвлекся на груду коробок, Моно с Шестой выскочили обратно на улочку и бросились к заброшке.
В ушах стучало сердце, а бок покалывал, намекая, что пора передохнуть. Но дети, не слушая его намёков, мчались вперед. Проскользнув в щель в заборе, парочка перелезла через ограду клумбы и затаилась в ее зарослях. Тощий, подошедший через минуту, потоптался рядом с забором и пошел вдоль улицы.
— Дюжине про это ни слова, — грозно посмотрела на Моно Шестая. — Если нас выгонят, виноват будешь ты!
Моно возмущённо прошептал: «Ты не следила за обстановкой! Не моя вина, что ты бываешь безответственной! Чего стоит то, что ты грела руки рядом с плитой Матери? А то, как ты отобрала игрушку Ползунов? В детство впала? Это же опасно! Я не всегда смогу тебя защищать!»
Шестая промолчала на это, только сильнее сжала руку Моно. Она расслабилась за последний год проведенный в безопасном логове. Возможно, и в его поломке виновата она. Не следовало воровать музыкальную шкатулку того Ползуна. Возможно, тогда они бы не преследовали ее и Моно так усердно и не сломали бы проход. Но это уже в прошлом, а сейчас они стояли перед их новым домом. Огромный завод выглядел внушительно.
На входе их встретил Дюжина. Сначала он осмотрел местность из окна, но, убедившись, что хвоста нет, великодушно открыл дверь.
— Добро пожаловать в наше скромное жилище! — шутливый поклон никого не удивил, Дюжина был тем еще клоуном. — А этого с собой было не обязательно брать!
Да, Моно он недолюбливал. И это было взаимно. В их первую встречу Дюжина постоянно подставлял пакетоголового, как словесно, так и физически. Естественно, Моно сначала ничего не понимал. Но даже дурак поймет, что его дурят, после пятого падения от подножки и Дюжины с ухмылкой причитающего на ушко Шестой о том, «какого хиляка ты нашла себе в спутники». С того момента и началась их битва. Взаимные оскорбления, тычки, подножки. Пару раз они даже подрались. Но вот чем, так голой силой Дюжина не блистал, поэтому двумя драками их война и закончилась, перейдя в тихую фазу.
— Я иду в довесок. К тебе и так приходят только тогда, когда другого выхода нет. Боятся запашок подхватить, Блевотина!
Шестая хихикнула в кулачок. Скользкая тема, которая каждый раз выводит Двенадцатого из себя. В то время им пришлось объединиться. Моно, как самый сильный, шествовал впереди, а Дюжина прикрывал тыл. Шестая, обладая более чутким слухом, услышала опасность и по привычке, предупредив лишь Пакетика, бросилась прятаться. Моно не отставал, а вот Дюжина не понял их маневров. Очнулся он только тогда, когда монстр был совсем рядом. Ему ничего не оставалось, кроме как бомбочкой прыгнуть в мусорку и зарыться поглубже. К несчастью Двенадцатого, мусорка и была целью монстра. Добежав до нее монстр содрогнулся и выблевал кучу черной вонючей слизи, после чего удалился. Моно и Шестая уже думали что потеряли спутника, но мусорка зашуршала, опрокинулась и из нее вылез Дюжина. На тот момент, у него был такой жалкий вид, что Моно сжалился и не стал издеваться. Зато сейчас, вдали от монстров, мог себе это позволить.
Это работало безотказно, Дюжина покраснел, пробурчал что-то под нос и пропустил их внутрь. Завод и правда был огромным. А еще очень опасным, на это недвусмысленно намекали острые детали на станках. Ни один ребенок в здравом уме не стал бы тут прятаться. Кроме Дюжины, конечно.
— Помимо вас, наверху ждет еще пара-тройка человек. Именно с ними мы организуем новую общину. Осточертело, что Канализационные так задираются! Они ничем не хуже нас, а носом водят, будто короли на выходе. Еще и еду контролируют! Но здесь мы сможем обжиться и собрать большую группу, чтобы отбить парочку точек выдачи. А еще у нас не сыро, почти тепло и нет монстров. Классно, да?!
Дюжина опять строил глазки Шестой. Что-то, а красиво говорить он умел, от чего идущий чуть позади Моно дико бесился. Но вот они прошли в небольшую, светлую и очень теплую комнату. Моно с Шестой начали понимать, почему Завод называли идеальным местом для базы. Рядом с растопленной печью сидела кучка детей. Некоторые уже были детям знакомы.
— Так ребята, знакомтесь. Мягкий, Трис и Октавия. Где-то еще бродят Пол и Геми, они близняшки, не ошибетесь. А эта красавица Шестая. За спиной же у меня маячит Моно. Вот и познакомились. Хотя некоторые из вас друг друга знали.
Октавия кивнула старым знакомым, поправив свою длинную черную косу. Когда-то они с Моно были в одной группе. Но из-за некоторых разногласий и смертей, а также появления Шестой, они разошлись. Сама Восьмая подалась в группу Би, которая сейчас известна как Канализационные. Странно, что сейчас она сидит тут. Шпион или у Би и правда все так плохо?
— Я Крис! Точнее Трис! Ну, как-то так. На мне при попадании в это страшное место была табличка с именем, но Пол с Геми очень хотели сами назвать нового ребенка, вот и пришлось выкручиваться, — по Трису было видно, что он нерничает. Конечно, ведь его друзей и след простыл. Может, они его бросили?
Все это время Мягкий сидел тише травы и ниже воды. Почему? Ребенок был немым. Набитая ватой голова плюшевого медведя на голове не позволяла осмотреть его лицо. Но то, как он без звука мельтешил руками, говорило само за себя.
— Не старайся, мы не знаем языка жестов, — твердо сказала Шестая. Мальчик сразу сник и, отвернувшись, стал греть руки у огня. Дети с особенностями редко выживали, монстры быстро ловили и убивали их. И зачем только его пригласили?
Дюжина, усадив Шестую поближе к теплу и так, чтоб места для Моно рядом не осталось, развлекал девочку беседой. Моно, хмыкнув на такой финт, подсел к Октавии, с которой было весело вспомнить старые деньки. Через час в комнату пролезли два абсолютно одинаковых человека и поздоровались с присутствующими. Только по голосу можно было определить что это не два пацана, а мальчик и девочка. Впрочем Моно и Шестой было все равно, пока они в тепле и безопасности.
— Что-то скучно сидеть. Может, поиграем?
— Звуки могут приманить монстров!
— Мы тихонько, в правду или действие. Не громче обычных разговоров, — как бы не хотелось иначе, но дети есть дети. В этом ужасном мире, им очень не хватало простых радостей. Согласилось большинство, остальным пришлось присоединиться.
Моно не нравилась эта игра. Любой из двух вариантов проигрышный. Ты либо раскрываешь информацию о себе, либо становишься вынужденным рабом. Но информация навсегда останется в памяти сидящих, а вот загадать какое-либо ужасное действие ему не осмелятся. Но бутылочка, найденная где-то в углу, так на него и не показала. Незнакомые дети решали свои проблемы, выясняли отношения и подшучивали друг над другом.
Никто не спорил, было забавно наблюдать за Трисом, когда его спросили, кто из близнецов ему ближе и роднее. А над тем, как Геми пыталась его защекотать после ответа, — «какая дружба может быть с девочкой? Конечно Пол», — смеялись все. Мягкий выполнял только действия. Октавия немного знала язык жестов, но полноценно отвечать что-то кроме «да» и «нет», Мягкий не мог. Зато та же Октавия помогала ему задать вопросы.
Дюжина, как и Моно, всегда выбирал действие, но если на Моно бутылка так ни разу не показала, то Двенадцатый уже несколько раз кукарекал, делал массаж ног и даже стоял на карачках, изображая стул для Октавии. Шестая в большинстве случаев выбирала вопрос. На чем ее и подловила Октавия:
— Вопрос да? Да-к скажи нам, кого ты любишь, Дюжину или Моно!
Октавия была довольна своим вопросом. Все остальные так же с любопытством поглядывали на Шестую, которая сидела почти прижавшись бедром к Двенадцатому. Сам Дюжина с надеждой смотрел на девочку, надеясь на положительный ответ в его пользу. Конечно, он мог так думать, Моно знал Шестую уже 7 лет, а между ними все никак не вспыхнет искра, присущая парочкам. Но Шестая не оправдала его ожиданий.
— Дюжина как младший, вечно мельтешаший рядом младший брат. Конечно я люблю его как семью. А Моно… Моно он, ну… — щеки Шестой покраснели, что было видно даже под дождевиком, — Моно он мой спутник.
— Хорошо же ты своего парня обозвала, — хоть Октавия и язвила, было видно, что она растроена. Дюжина тоже немного поник.
Между Шестой и Октавией разразилась настоящая дуэль. С помощью других они подставляли друг друга. Даже Моно пришлось в этом поучаствовать. Ему было искренне жаль Восьмую, которой он угольком раскрасил все лицо и половину волос. Уголь не навредит ей, но видеть постоянно опрятную Октавию такой было неудобно. Но Шестая радовалась, и Моно простил себе этот поступок. Но Октавия не простила.
— Ты должен заставить Шестую заплакать.
Слова сказанные Октавией оглушали и возмущали. Это их борьба, зачем втягивать в это других? Почему делать что-то настолько ужасное должен Моно? Остальные дети уже не хотели играть. Глупая игра поссорила их. Заставила раскрыть старые раны, или сделать что-то глупое или постыдное.
— Может, прекратим игру? — Геми говорила это уже второй раз. Но до этого ее поддержал только брат. В этот раз на ее сторону стали Дюжина и Моно, не желавшие Шестой зла.
— Хорошо, только Моно выполнит последнее задание и мы закончим, — Октавия всегда была упрямой, казалось, только это позволяет ей цепляться за жизнь. Моно знал что она не отступит.
— Ладно, только мы отойдем в сторонку, это будет слишком личное.
— Конечно, только не сильно обижай девочку, Моно. Будет грустно если ваша парочка голубков разойдутся, — Восьмой не будет жать, это понимал каждый в комнате.
Дюжина жестом указал, куда лучше пойти для такого разговора. Это была лестница выше. Вела она на крышу, неплохой вариант поговорить. Но придется отойти подальше, а то из окна под ними Моно расслышал восклик Пола и хихиканье Геми.
***
Тучи привычно покрывали все небо. Деревья в дали раскачивал ветер, Шестая, дрожа, сжимала плечи. Но это место идеально подходило для плана Моно.
— Подними капюшон и смотри в сторону ветра, — Шестая посмотрела в его сторону, но ничего не сделала. С вздохом Моно объяснил, — я слышал, что если подуть в глаза человеку, то он начнет плакать.
Шестая расслабилась и с улыбкой приподняла капюшон. Моно давно не видел ее такой, казалось, она носит плащ не один год, а всю жизнь. Но Моно признавал тот факт, что он скучает по временам, когда, обнимая Шестую в холодное время, чтобы согреться, чувствовал сквозь кофту тепло ее тела. Шестая была его спутницей. Самой любимой и незаменимой во всем мире. Он не променяет ее ни на кого, даже на кажущуюся идеальной Октавию.
— Не получается… — думая, что порывы ветра станут сильнее, Шестая подошла к краю. — Может, это должен сделать человек? С ветром не выходит.
Моно подошёл ближе. Он видел, что в уголках глаз Шестой скопились слезинки, но это все еще нельзя назвать плачем. Пакет, его укрытие на долгие годы. Моно носил его сколько себя помнил. Он не был застенчивым, не стеснялся своей внешности. Маска помогала ему сбежать от себя. Каждый раз видя свое лицо, Моно видел преследующего его монстра. Видения были настолько реальны, что он разбил не одно зеркало в приступе паники. Снимать пакет и показывать свое лицо Шестой? Это надо сделать. После они вернуться вниз, разогреют в котелке воду и попьют морс из сухофруктов, которые в больших количествах прибывали на точки еды.
— Только не пугайся, хорошо? Иногда мне кажется, что я выгляжу как монстр.
— Ты не можешь так выглядеть, глупый. Ты же Моно, я знаю тебя всю свою жизнь и видела тебя без пакета.
Моно опешил, он никогда не снимал пакет перед Шестой. Откуда она знала как он выглядит? Снимала пакет, пока он спал? Это было так неловко. Но почему-то факт того, что Шестая видела его лицо, не вызывал отторжения. Пожалуй она единственная кому он согласился бы его показать. Шестая сама по себе единственная.
— Знаешь, только сейчас я понял, что ты мне нравишься. Точнее, не то, чтобы нравишься… Я люблю тебя! — последние слова Моно прокричал.
— Ты пытаешься меня напугать или доказать, что ты монстр? Хватит прикалываться, Моно.
Шестая схватила край пакета и стянула его с головы ничего не понимающего Моно. Глаза Шестой застыли при взгляде на него. В следующую секунду мальчик почувствовал толчок в грудь. Он подставил руки, но там ничего не было. Моно падал с крыши. За его спиной осталась та, которую он любил. Та, которая толкнула его на смерть.
***
Над головой сияло голубое небо, припорошенное облаками. Ярко светило солнце, своим цветом напоминая о Шестой, оставшейся там, наверху. Сейчас она, наверно, спустилась с крыши. Сидит у огня с остальными детьми. Но без него.
— Очнулся? Как себя чувствуешь? Ничего не болит?
Голос неожиданно раздался над ухом. Моно тут же дернулся в сторону от него, но оказалось, что он лежит у кого-то на руках.
— Не крутись ты, несносный ребенок. Я успел поймать тебя. А теперь ты хочешь закончить падение?
Но Моно не слушал, только вырвавшись из рук, он позволил себе оглядеть окружение и своего соперника. Вопреки обычно пасмурной погоде, вокруг было светло. Небо не скрывали тучи, а солнце впервые на памяти Моно ярко сияло, грея подставленную, черную макушку. Вокруг было много зелени. Трава, кусты, деревья — все радовалось солнцу. А красные цветы на клумбах сводили с ума своей красотой и яркостью. Но мальчик помнил, что всего пару часов назад этого не было. Он попал в сказку, как в пожелтевших книгах, которые они с Шестой иногда находили?
Мужчина напротив не пытался подойти или говорить, пока Моно не обратил на него внимания. Но после того, как встретился с потрясенными глазами, начал рассказ. Про мир, про болезнь, про детей и про него самого. Мысли в голове перемешались. Все, что он знал до этого оказалось ложью. Больше не надо было прятаться, убегать. Больше он не будет спать в темных каморках скрючившись от холода и голода. У него есть семья, дом, ему обещают все прелести мира, которых он лишился из-за болезни. Но там осталась Шестая. Одна, в опасном для нее мире. Заметив, куда направлен взгляд Моно, человек, оказавшийся его отцом, сказал:
–Через несколько дней на них будет облава.
— Их убьют?! Не позволю! — в глазах читалась решимость защищать подругу и новых знакомых.
— Нет, отловят и отправят в изолятор. Если уровень стресса в заперти будет приемлемым, так и оставят взрослеть. Если нет, то отпустят. Чаще всего отпускают, многие дети считают, что их хотят съесть живьем, поэтому не убивают. Не найдя способа выбраться, они убивают себя из-за страха боли. Твою подругу сразу выпустят подальше. Я успел собрать на вас хорошее досье. С ее то характером она сумеет учудить. А пока… Хочешь увидеть маму? Она очень ждет твоего возвращения. Я возьму тебя на встречу с подружкой, когда ее поймают.
— Если ее поймают, — Моно знал что Шестая так просто не дастся. А еще она младше его на год. Чтож, год он подождет, потом найдёт и повторит все сказанное на крыше. А потом еще и ещё, пока она не убедится в реальности происходящего. А сейчас пора узнать, чего его лишили эти долгие годы страхов и кошмаров.
