Любовь на расстоянии 9 метров

      Иногда старшие классы думают, что нет ничего хуже месяца перед экзаменами. Резко приходит осознание, что за одиннадцать лет ты так ничего и не выучил. Нужные тебе конспекты куда-то пропадают. Ты четко знаешь, что ты должен сидеть и зубрить кучу всего, но вместо этого ты можешь просто четыре часа подряд залипать в стену. У тебя пропадают силы, как моральные, так и физические и ты просто не вывозишь. Почему-то кучка людей наверху, которая называет себя «Министерством образования», решила, что человек в семнадцать лет еще слишком мал, чтобы водить машину, курить сигареты и покупать алкоголь, но как писать кучу экзаменов, которые решают дальнейшую жизнь под кучей камер, так вполне взрослый и осознанный. И это еще больше выбивает из колеи. Но, хуже только, это когда ты стоишь возле неизвестной тебе школы с паспортом и черной гелиевой ручкой в руках, у тебя разбиты губа и нос, пару часов назад, тебя поймал с девятнадцати этажного дома Верховный Лорд и ты вообще не понимаешь, что, блин, в этой жизни происходит. Ты даже не можешь вспомнить на какой экзамен пришел. И все нужные тебе знания резко возвращаются к тебе в голову непосредственно после того, как ты сдал КИМ и вышел из кабинета. Потом еще пару недель ты занимаешься самокопанием и вспоминаешь каждую ошибку, что ты совершил, и по твоим подсчетам ты не набрал даже до проходного. Именно так прошел весь мой следующий месяц. Он длился целую вечность, потому что состоял только из ожиданий экзамена, а потом из ожиданий результатов экзамена. — Завтра выпускной, даже не верится, что прошло уже почти 2 месяца с первого экзамена, кстати, еще есть время купить платье. Мы сидели с Настей в маленькой кофейне, которая была сделана под лес. Она уже пятнадцать минут уговаривала меня принарядится на выпускной, показывая мне в телефоне сохраненнки из инсты с красивыми и довольно бюджетными платьями. Баллы уже были вывешены в личных кабинетах и жизнь, потихоньку, приходила в норму. — Мама сказала, что на выпускном я должна быть как учителя, никакого пафоса или яркого, да и к тому же, у меня нет денег даже на платье за три тысячи. Тебе дают карманные на развлечение, а у меня карманные это ежемесячное пополнение какого-то сберегательного счета, который к тому же открыт на мать. — Ну можно не яркое и при этом красивое. Столько коктейльных платьев в нежных тонах. Ты была бы как принцесса. Я бы тебе и макияж сделала и прическу бы организовала. Ну а три тысячи… ну допустим мой батя подарил на окончание. — У меня сейчас волосы как у парня после дембеля, какая прическа? И если твой отец купит мне платье, то мать сначала убьет меня, а потом найдет его, а я не хочу, чтобы ты стала сиротой из-за какого-то платья. От такого заявления Настя подавилась эклером. Но как бы она ни делала вид, что в шоке, от моих отношений с мамой, я точно знала, что она меня понимает. У нее отношения с матерью тоже были напряженные. Для нее святым был отец. На самом деле я еще никогда не видела такой отцовской любви к дочери, возможно в силу того, что я выросла так и не узнав, что это такое. Настин отец почти всегда в спорах с матерью защищал дочь, один раз это чуть не довело до развода. И по ее настроению всегда можно было понять, насколько сильная произошла ссора в семье. Она всегда была безбашенной, веселой, я бы даже сказала чокнутой. Но пару раз в год, она приходила грустная. Ее глаза были заплаканные, а губы опухшие. Возможно, именно наши натянутые отношение с мамами и сделали нас лучшими подругами. — Хочешь я тебе розовый парик притащу? Теперь эклером подавилась я, и мы засмеялись на всю кофейню. Благо народу в ней было немного. Эта кофейня располагалась в глубине двора и о ней знали только местные. Сейчас была середина недели и большинство людей было на работе, поэтому на нас странно посмотрел только дедок, который читал газету в углу и, наверное, надеялся в тишине выпить свою чашечку кофе. — Ну ладно, хватит обо мне, ты сама та, в чем придешь? — Не не, это секрет!!! — Для большего эффекта? — О да, я хочу произвести фурор. В мою чашку упал пластиковый листочек. Мы сидели в углу под декоративным деревом, и я не знаю почему, но мне резко стало больно. Знаете, бывают такие моменты в жизни, когда вроде все хорошо и спокойно, но ты оборачиваешься назад и видишь только боль, а впереди не видишь ничего, и ты не понимаешь, что будет дальше и чувствуешь себя абсолютно бессильным. Ты не можешь ни на что повлиять. Вроде ты уже вступил во взрослую жизнь, тебе дали колеса и сказали езжать, а руля нет. И у тебя есть выбор: либо выпрыгнуть на полном ходу, либо лететь тупо по прямой. — Спасибо, правда. — Да за что? — Ну за то, что твой папа отпросил меня у мамы под предлогом экскурсии в музей. — Да без проблем, у него предки такие же примерно были, так что он понимает, как иногда нужно расслабиться. Но ты меня знатно напугала в тот раз. До сих пор не понимаю как так. Весть аттестат насмарку из-за географии. Я закрыла глаза. Из-за того, что я сорвалась и ушла с географии, мне поставили четыре в году. Это была единственная четверка в аттестате. А я была единственным ребенком среди всех детей маминых знакомых, который окончил школу не с золотой медалью. Мама не разговаривала со мной уже больше месяца. Она вообще делала вид, что меня не существует, может это было и к лучшему. Вдруг перед глазами возник силуэт Оптимуса Прайма. Я вздрогнула. — Что с тобой, Маша? — А знаешь что, если ты сделаешь мне макияж, я буду тебе очень благодарна. Один раз живем. Прическа, конечно, будет так себе, но поводить кисточкой по моему лицу я тебе позволю. — Ты ж моя прелесть. Спасибо. Обожаю тебя. Мы еще примерно с часок смеялись и пили чай, пока за нами не приехал отец Насти. Впервые за долгое время, мое возвращение домой не вызвало никаких эмоций. В своей комнате на ручки двери я увидела синее деловое платье и строгие черные лодочки. Похоже это и был мой наряд на завтрашний выпускной. Танцевать вальс, я, конечно, отказалась и учительница по музыке, которая ставила все это дело, пошла мне навстречу и заменила меня другой девочкой из параллели. Мне так было спокойней. Утром мама соблаговолила со мной заговорить, я думаю это было связано с тем, что она была приглашена на выпускной от лица школы, чтобы дать слова напутствия выпускникам, вступающим во взрослую жизнь. Когда твоя мама именитый бизнес-тренер и ее фамилия на слуху у многих, все почему-то думают, что если она даст совет со сцены, то все, успех неизбежен. — Одевайся и поехали, я не намерена проводить там два часа. — Мне нужно будет зайти к классному руководителю, какие-то организационные вопросы. — Если бы я сказала маме на прямую, что это Настя просто хочет сделать мне макияж, то думаю, я могла бы остаться вообще без выпускного. — Сколько угодно. Когда мы приехали, и мама отправилась на поиски парковочного места я побежала в наш класс. Войдя, я увидела Настю, которая так и сияла от счастья. — Ты что, выиграла миллион долларов, только это могло вызвать у тебя такую улыбку. Она развернулась, взяла что-то со стула и швырнула в меня. Я поймала плоскую белую коробку. — И письмо. Сегодня мне доставил это курьер на твое имя. Думаю, сначала надо прочитать, а потом разворачивать, я выпросила у Льва Николаевича ключ от кабинета, скажи, он топовый классный руководитель. Пойду закрою дверь, и переоденусь, а ты пока письмо открывай.

Я думаю, что ты понимаешь по какой причине наше общение не может продолжаться. Я не предполагал, что ты когда-нибудь узнаешь, кто я такой, но после нашей короткой встречи ситуация меняется. Общение с тобой превратится в теплое воспоминание, о чем-то хорошем, и я обещаю, что не забуду тебя. Но я не хочу уходить просто так. Надеюсь, этот маленький подарок останется у тебя в памяти вместе со мной. Удачи.

P.S. поздравляю тебя с выпускным.

Твой О.П.

Я выронила листок. Кончики пальцев неприятно закололо, в голове будто выключили свет. Я два месяца, как самая настоящая наивная дурочка, фантазировала себе нашу дружбу, но сейчас получив от него письмо, я поняла, что жизнь, капец какая жесткая вещь, и что действительно все планы, которые ты строишь, скорее всего разобью об реальность. Все мои проблемы, которые мучили меня до этого момента в одночасье превратились в пыль, во что-то незначительное, потому что боль, которая сейчас разрывала меня на части, как граната, взорвавшаяся в грудной клетке, не с чем не сравнится. — Подожди, подожди, ты с ним виделась? И мне не сказала… — Так получилось… — Какой он хоть? — Очень высокий… — Накаченный? Машунь, ты тут? Боже, эй эй стоп вода. Мое лицо покраснело буквально за несколько секунд, я упала на колени и прижала руки к лицу. Из моей груди вырвался болезненный стон. Я пыталась вдохнуть хоть немного воздуха, но легкие куда-то делись. Я разорвала письмо, я не хотела верить, что все вот так закончится. Это слишком жестоко. Настя выхватила стул из моих рук и сковала меня объятиями, не давая мне нанести урон школьной мебели. — Все, успокойся. Пожалуйста. Ты уже вся в пятнах. У тебя сейчас паническая атака начнется. После пятиминутного сюсюканья я поняла, истерику пора заканчивать. До выпускного оставалось меньше 20 минут, и затянись это чуть дольше, я появилась бы в зале вся опухшая и заикающаяся. Пока я просто стояла и смотрела в окно, пытаясь выровнять дыхание, Настя чем-то очень усердно шуршала. — О Господи Боже мой. С макияжем будет сложнее. Ты знаешь сколько оно стоит, это от модельера, Господи, как же его там, только пару дней назад показ смотрела. Это целое состояние. Даже Ангелина не сможет себе такое позволить, а она вечно закупает шмотки в ГУМе, ну ты знаешь. Скорее его надевай, а я займусь твоим личиком, тем более оно у тебя сейчас в пятнах, тоналки больше уйдет. Я не сразу поняла, о чем она, только через пару секунд вернувшись из астрала я увидела в ее руках платье. — Давай, давай не тормози, скорее надевай. — Я… я — Да я знаю что ты в душе немец. Давай скорее. Она уже возюкала кисточками для макияжа по моему лицу, а я, недоумевая смотрела на себя в зеркало над умывальником. На мне было шикарное платье с открытыми плечами без рукавов. Оно было белое, легкое и воздушное, длинной до самого пола. От плеч черными дорожками до пояса спускались ветви сакуры, на которых распустились тысячи розовых цветов, они рассыпались по платью до колен. Платье было настолько легким и удобным, что я его почти не ощущала. Оно идеально сидело на моей фигуре, как будто бы с меня мерки сняли буквально вчера и в тот же день его пошили. — Это ведь получается, что действительно у этого дальнобойщика другая работа есть. То есть, я вижу, что это не подделка, вот паспорт платья и лейбл, даже автограф модельера. Оно стоит несколько миллионов. Я… у меня просто слов нет. — Да уж, у меня тоже. Я точно знала, что это не подделка. — но какие это там причины, что вы видеться не можете. — Он… он много ездит и редко бывает тут. Еле сдерживая слезы, сказала я, сейчас, когда макияж был готов плакать точно было нельзя, и я понимала, что сказать всю правду я не могу. Настя, сложив всю косметику в сумочку отошла к шкафчику и достала оттуда черное, приталенное, блестящее платье с огромным вырезом на спине. А открытая область по левую ногу доставала почти до трусов. — Ты танцевать та в этом сможешь? Шаг влево, шаг вправо и все. А за распространение порнографии у нас статья. — Дура. Фиг со мной, ты выглядишь просто волшебно. Это будет фурор. Я хочу посмотреть на выражение лица твоей матери. Только не обижайся. — Вот на самом деле ее реакции я и боюсь. Мы шли по коридорам школы. Я понимала, что потеряла очень близкого мне друга. Кто-то может сказать, что мы видели друг друга всего пол часа, и, что я раздуваю из мухи слона, но иногда достаточно пары минут, чтобы понять, что человек, или трансформер в моем случае, невероятно много значит для тебя. Стоя перед дверьми в актовый зал, я почувствовала страх, страх, который не могла объяснить. Он двигался откуда-то изнутри и пожирал меня сантиметр за сантиметром. Онемели сначала ноги, потом руки, закружилась голова. Почем я так боюсь, и чего? Взгляда моей матери или же глаз всех находящихся там людей. Я всегда была в не поле зрения. Всегда в тени. Никто бы и глазом не повел если бы я упала посередине коридора. Все бы продолжали проходить мимо. Как, как за пару писем он стал мне так важен и дорог? Почему же так больно? — Я не смогу. — Ох нет. Я с тобой, все будет хорошо, я понимаю, ты настолько шикарна, что тебе самой поплохело от своей красоты, но держи себя в руках. Мы должны войти. Просто закрой глаза и представь, что где-то там парень за рулем грузовика спустил кучу денег для того, чтобы сейчас ты была максимально уверенна в себе. Я не знаю ни одной девчонки в нашей школе, которой бы делали такие подарки спустя всего несколько месяцев общения и пары писем, ну и как я понимаю одной личной встречи. Подробности о последнем я вытащу из тебя потом. А сейчас глубокий вдох. Поехали. Открыв двери, мы вошли в зал и на нас обрушился шквал голосов. Куча человек в небольшом актовом зале. Ученики, родители, учителя. Все разговаривали, смеялись, кто-то даже кричал что-то через весь зал. Добравшись до своих мест, мы стали со всеми ждать выступления директора и вручения аттестатов. Я уже ловила на себе взгляды людей. Я не хочу вдаваться в подробности выпускного. Для меня это было настоящей пыткой. Хотя Настя считала это фурором. Я сидела, съежившись и мечтала, чтобы это поскорее закончилось. И когда я была уверена, что девятый круг позади, то мама дала понять, что я зашла только на первый. — ОТКУДА у тебя — это платье!!! Мама орала на меня уже несколько минут. Я стояла посреди своей комнаты и смотрела вниз. Я не знала, как ей это объяснить. В дверях стоял отчим с телефоном и с собакой у его ног. — Да, пятьдесят одна тысяча долларов. Нашел. Какой-то новомодный дизайнер или модельер. — Отчим важно выговаривал каждое слово, будто находился на политической конференции. — Учитывая, что это не брендовое платье, а какая-то подделка, то скинем цену до трех, ну максимум, пяти тысяч рублей, не знаю сколько там сейчас стоят выпускные платья. И вопросы все те же, на какие деньги и когда? — Мне его подарили. — Не ври, я спросила у отца Красенковой, он не имеет отношения к этому платью. А больше не кому. — Мне его правда подарили, если ты не веришь мне, ну это твое право. — Слушай следующее — все оставшееся лето ты у меня не выйдешь из дома и будешь зубрить предметы из колледжа, и я позволю тебе пересечь черту твоей комнаты только в день поступления. Все! Доигралась ты. И платье сюда. Быстро. — Нет, ты его выкинешь. — Конечно, нечего этому барахлу место занимать в доме. — Не отдам. Мама поджала губы. Это был самый скверный знак. В следующее мгновение она подлетела ко мне и с силой вцепилась в корсет платья. Я слышала, как рвется ткань и швы. На пол посыпались розовые, тканевые цветочки. А я увидела, как жадно отчим сверлил взглядом мою по юному упругую и выросшую за пять лет грудь. — Ну почему ты такая… — Сквозь слезы пролепетала я. — Какая? Заботливая? Справедливая? Выглядишь в этом платье просто глупо. А потом, это наказание за вранье. Больше не будешь тратить деньги на всякие ненужные тебе тряпки. Все, я все сказала. Дверь в мою комнату захлопнулась с такой силой, что одна из стеклянных вставок треснула. Я упала на колени. Собрав в кулак пару тряпичных цветочков, я начала шептать. — Я хочу жить, я хочу жить…