Любовь на расстоянии 9 метров

      Думается мне, что каждый мечтал получить эту сверкающую штучку из «Людей в черном», которая стирает память, чтобы то или иное воспоминание не мучило тебя 24/7, не зудело в голове, как заевшая мелодия. Ведь воспоминания, с которым ты не можешь справиться, хуже всякой пытки. Они накатывают как волны, с каждым разом все сильнее. И это не правда — время ни черта не лечит. Становится только хуже и больнее.       «Я думаю, что ты понимаешь по какой причине наше общение не может продолжаться». Эта строчка как волчок крутилась у меня в голове. Если бы я не нашла свою же зарисовку, то уже не вспомнила бы об этом. Но сейчас я ехала на заднем сиденье машины Настиных родителей, съедаемая образами, всплывающими в памяти. Такой четкий девятиметровый силуэт и голос… Его было слышно, словно он где-то совсем рядом, будто бы и не было тех шести месяцев, что казались иногда целой пропастью во времени. Забавно, если бы не он, эти полгода вообще бы не наступили в моей жизни. И, ведь если задуматься, то он подарил мне вторую попытку просто так, ничего не попросив взамен. Ради одной девчонки из семи миллиардов человек, он сорвался черт знает откуда и прилетел в еще более далекое черт знает куда. Я не смогу этого забыть, как бы не старалась. Это воспоминание будет расти, стареть и умирать со мной. Оно как клеймо врезалось мне в подкорку. И дело здесь вообще не в случайно обнаруженной зарисовке, а в том, что я сама не хочу этого забывать. В моей жизни слишком мало ярких и запоминающихся моментов, которые можно было бы назвать счастливыми или радостными. Пусть остается со мной. В итоге Оптимус оказался прав, это превратится со временем в теплое воспоминание.       До места новогодней вечеринки оставалось пару минут. Но ни физически, ни морально я не была на нее настроена. Отец Насти, пожелав мне хорошо отметить праздник, остановил машину возле шлагбаума одного из элитных районов Москвы. — Машуль, ты, конечно, не моя дочь, но чисто по-отцовски хочу тебя предупредить. Будь аккуратней. Ты маленькая, хрупкая девочка, но я надеюсь, что у тебя есть голова на плечах и когда понадобится, ты ей хорошо подумаешь, прежде чем принимать решения, за которые потом нужно будет отдуваться всю жизнь. У меня Настя та еще вертихвостка, и я очень рад, что ты стала ее подругой. Вы очень хорошо дополняете друг друга, но она может дать отпор, ей палец в рот не клади, откусит по локоть. Но ты - другое дело, у тебя мягкий характер, ты стерпишь, смолчишь. Так вот, на таких вечеринках не нужно терпеть, если понимаешь, что некомфортно, то прям сразу звони мне. «Что я вообще здесь делаю?» — Я задавала себе этот вопрос все снова и снова пока поднималась в блестящем новом лифте на самый верхний этаж. Но потом подбадривала себя мыслями о том, что уже пора жить как все. Веселиться, получать удовольствия от праздников, от новых знакомств, а не жить забитым человеком и надеяться, что тебя не заметят и оставят в покое. Но слова Настиного отца, конечно, настораживали.       Двери лифта открылись, и я оказалась в шумном холле, хотя эта территория еще и не была квартирой Алексея, здесь уже было полно народу и везде царила атмосфера шумной гулянки. Я старалась пробраться сквозь дебри людей и не смотреть никому в глаза. Шла тихо и незаметно опустив голову. Как и всегда, меня никто не замечал. Может быть, если бы Алексей не интересовался мной, то у меня бы получилось сделать почетный круг по этой квартире и уйти так же тихо, как я и пришла, но спустя пять минут моего гуляние по залу, когда я уже почти заходила на разворот в сторону входной двери, меня окликнул голос. Я обернулась и увидела Лешу, который летел ко мне с двумя бокалами шампанского, перепрыгивая разные предметы на своем пути, будто бы он шел на золотую медаль в беге с препятствиями на Олимпийских играх. Уже через несколько минут мы стояли возле барной стойки в районе кухни, которая была соединена с огромной гостиной, и я готовилась выпить свой первый бокал шампанского. Я всячески пыталась отказаться, но Алексей настоял под предлогом неуважения с моей стороны к гостеприимному хозяину. Пузырьки искрились в высоком, узком бокале. Руки дрожали и шампанское, покачиваясь из стороны в сторону, предательски это выдавало. — Расслабься, красота моя. Выпей уже, это же не коньяк, его греть в руке не надо. Ты очень напряжена, а это не годится для такого торжества. Все у всех должно быть хорошо. А ты выбиваешься как загнанный зверь. Я возложила на этот бокал огромные надежды. Прохладная сильно газированная жидкость охладила все мои органы за пару секунд. Пузыри ударили мне в нос, и потом, было ощущение, сразу в голову. Табачный дым, густой как пенка и исходящий почти от каждого второго здесь присутствующего, начал заполнять легкие. Кашель стал одолевать меня резкими приступами, закружилась голова и помутнело в глазах. — Маша, ты похоже совсем не умеешь пить! — Я постаралась мотнуть головой, подтверждая сказанное. — Ладно, пойдем на крышу выйдем, подышим. На огромной площадке — крыше, все было засыпано снегом, но под навесом остались чистыми несколько столиков со стульями, прилегающими к ним. Леша сразу снял свой пиджак и накинул мне на плечи. Прижав меня к себе, он уткнулся мне в шею и сделал вдох. По телу сразу пробежал холод и не из-за температуры на улице в минус двадцать три градуса. Мне стало как-то не по себе, максимальное чувство неловкости затягивало меня в болото. Его руки уже вовсю ощупывали мое тело и мелкие поцелуи обсыпали плечи. По нервам ударил, исходящий от него стойкий запах дорогого парфюма. Немного очнувшись от тошноты я собралась с духом и мне еле хватило сил отпрянуть от него. Дрожа всем телом, я отошла на пару шагов и снова вспомнила слова Настиного отца. — Лёш, ты… ты правда очень милый, но я не смогу дать тебе того, что ты от меня, наверное, ждешь. — Я обычно сам все делаю, тебе не придется волноваться. — Нет, так не пойдет. Я лучше поеду домой. Вот твой пиджак, спасибо за заботу… — Я хотела еще что-то добавить, но почувствовала, что язык опух и стал тяжелый как наковальня. Во рту словно был пластилин. Ноги согнулись и последним силуэтом я видела Алексея, подлетающего ко мне. Я чувствовала, как он поднял меня над землей, я еще несколько секунд видела его черты лица, прежде чем мое сознание провалилось в густой и тяжелый сон.       По всему моему телу разносились яркие вспышки боли. Все ныло. Ноги и спина окоченели от ледяной поверхности, на которой я лежала. Мозг плохо соображал, я не помнила, что произошло и не понимала, где нахожусь. — Очнулась? Ну наконец-то, я уже стал переживать, что я все это зря готовил. Голос Леши отразился эхом от стен и разлетелся по огромной территории вокруг. Я попыталась встать, но мое тело было связано. Правая рука была прикована к стене, левая к моему же телу. Глаза еще не привыкли к темноте. — Лёша, что происходит? Где ты? — У меня началась паника. — Леша, прошу, помоги. Голубой свет смартфона осветил силуэт Алексея и предал его лицу холодную злобу. Его гримаса меня пугала. — Ты такая милая, когда меня о чем-то просишь и твои соски так возбуждающе торчат от холода. Только несколько секунд спустя я поняла, что на мне из одежды были только специально купленные под платье бесшовные трусики. Тело пришло к осознанию, что оно лежит на ледяном бетоне и ощущение, что я замерзаю разом усилилось стократно. Застучали зубы, затряслись ноги. Губы не могли плотно сжаться, а из моего рта уже был готов вырваться истерический крик. — ПОМОГИТЕ. КТО-НИБУДЬ! — Ну ну ну… тише, чего ты так раскричалась. Тут все равно в округе двадцати километров нет ни одной живой души. Это заброшенная промзона, а мы находимся в здании закрытого много лет назад завода моего отца. Так что можешь кричать сколько угодно, но просто я не люблю шум. Лёша подошел ко мне со спины и опустился на колени. Я попыталась отпрянуть резким движением вперед, но моя шея наткнулась на что-то холодное и острое. Кажется, сердце поменялось местами с кишечником. — Уже не так охотно строишь из себя недотрогу с ножом у горла? — Позади слышался противный, клокочущий, наигранный смех. — Будь умничкой, встань на коленки, я привязал тебя так, чтобы это было возможно. — Нет… не надо... — Я даже не поняла, сказала ли я это или прошептала у себя в голове. — Ну не упрямься, я не хочу калечить твое тело… пока что. — Легкое движение от шеи до губы, несильное нажатие. — Я думаю с этим шрамом твоя тоненькая губа будет смотреться чуть лучше. С подбородка на шею и с шеи на грудь медленно спустилась теплая, густая капелька. — На — Ко- — Ле- — Ни… — Он, медленно ввел нож мне в рот. Я как кукла на веревке, тут же поднялась на колени. Язык ощутил холодную пластину, а рвотный рефлекс подогнал к горлу ком, сглотнув который, я порезала себе миндалины. Кашель, который вырывался сам собой, усугубил ситуацию. Рот наполнился кровью. Колени ерзали по ледяной корке, я боялась, что они вот-вот разойдутся подо мной и нож выйдет у меня из затылка. — Ну, ну, еще не хватало, чтобы ты у меня тут кровью захлебнулась. Я чувствовала, что уголки губ как масло поддаются ножу, который выходит из меня. — Откашляйся… Я упала на локоть и пол передо мной начало заливать кровью. Он обошел меня, отвязал руку от плиты на стене и сел перед моим лицом. Его пальцы сдавили мои щеки. Его улыбка отдавала каким-то безумием, она четко давала понять, что все плохо. Я не хотела верить в это, так страшно, мне еще не было. Удар по щеке. Остатки крови брызнули изо рта и пол превратился в картину современных художников, которая бы сошла с аукциона минимум за миллион долларов. — Ладно, нужно сходить за кое-какими игрушками. Побудь здесь лапуля. Боже, мозг стал соображать быстрее чем самый мощный компьютер. Глаза стали различать малейшую пыль на полу. Я увидела, что нахожусь в большом стеклянном кубе, который только с двух сторон имеет бетонный каркас. Одна из стеклянных пластин была разбита. И я находилась к ней ближе, чем Лёша. Он как раз начал двигаться в другую сторону. Это мой шанс… Вскакиваю на ноги… секунда, делаю первый шаг… еще секунда, второй шаг, удар в живот… Боль… как будто бы органы рвутся на части. Лицо встречается с бетонным полом. — Вот, что бывает с непослушными девочками, куда же ты босиком, еще и с привязанной к телу рукой так рванула? Ты думала я в машину пойду, да? Ты же моя милая. Нет, все здесь подготовлено заранее. За считанные секунды он поднял меня, завел свободную руку за спину. Еще пару мгновений и рука начала неметь от неестественного для нее положения. Кровоток перекрывали веревки, завязанные узлами от шеи до запястья. — Как тебе моя техника шибари? — С этими словами, он толкнул меня на пол. Удар всем телом пришелся на локоть и боль отдалась в мозг. У руки сразу пропала чувствительность. Стон вырвался у меня из груди. Было желание полностью оторвать руку, боль была бы меньше. Кишки от боли вывернуло наизнанку и меня вырвало кровью, желчью и чем-то еще. — Зачем…? — Голос сипел, слезы во рту смешивались с кровью, превращаясь в какой-то коктейль отчаянья. Вкус железа усиливал рвоту. На кончиках губ кровь уже застыла или может замерзла от холода и это добавляло дополнительную гамму ощущений при рвотных приступах, когда я открывала рот. — Ну ты же отвергла меня на балконе, а я не привык получать отказы. Тебя оказалось, почему-то, добиться гораздо сложнее, чем всех этих куриц с инстаграмом вместо мозга. И после отказа это стало уже делом принципа. — Ты... ты псих. - Дрожащими губами вымолвила я. — Нет, я садист. А ты подарила мне возможность почувствовать настоящую боль от партнерши. Понимаешь, все девушки, готовы делать все, что я им прикажу, за деньги. Сначала, как ты сразу могла подумать, это действительно были обычные проститутки. — Все то время, что он медленно, специально растягивая каждое слово, вел монолог, он ходил влево, вправо размахивая ножом. — Но потом я понял, что за деньги они просто играют эти эмоции и мне стало скучно. Поэтому я перешел на обычных девочек, но из моего круга. У них эмоции были по натуральней, но опять же из-за состояния моей семьи они смотрели на меня с любовью, в надежде, что я так просто проявляю к ним интерес и максимальную симпатию. Мне это тоже не подошло. И вот сейчас, наконец-то я вижу в твоих глазах боль и страх. И могу тебя заверить — это непередаваемое удовольствие, оно ни с чем не сравнимо. Я хочу, чтобы бы ты скулила от боли и молила о пощаде или смерти. Но не переживай, я убивать тебя, конечно же не буду. Это уже перебор, я же не монстр, просто немного избалованный парень в плане сексуальных игр. Я откашлялась, выплюнув на бетон еще одну порцию крови. Меня тошнило. Я уже не чувствовала холода. В органы через рот, словно влезли рукой, и искали печень или почки. Слезы кончились и осталась только боль. Моя сумка с телефоном лежала на бетонной плите в паре метров от меня. От сожаления я закусила губу, ведь еще на крыше, как только мне стало не по себе я могла набрать Настиного отца, и всего один гудок, дошедший до него, спас бы меня. Сейчас же я лежала на ледяной корке, и даже примерно не могла представить в какой части Москвы я нахожусь. Может это даже не Москва, может это уже глубокая область. Не было слышно шумов, был новый год, но до меня не доносилось звуков гулянок и фейерверков. Скорее всего мы были очень далеко от дома. Я съёжилась в комочек. — Ох, ты такая жалкая. Могла бы попытаться себя спасти. Построить мне глазки что ли ради приличия или по умолять сжалиться. Я же собираюсь причинить тебе ужасную боль. Я подняла голову. — Умоляю... убей меня. - Я начала кричать. - Я потеряла того, кто мог помочь мне выжить, он просто ушел и забрал вместе с собой мое желание жить. МНЕ НЕЧЕГО ТЕРЯТЬ! УБЕЙ МЕНЯ! Сделай одолжение... — И это ты меня еще психом назвала. Наверное, ты права, я даже сделаю одолжение не тебе, а этому миру, что убью тебя. На одного жалкого человека будет меньше. Больше всего не люблю таких, ноющих, скулящих, противно. Его глаза смотрели прямо на меня, наши волосы касались друг друга. Я плюнула кровью ему в лицо. — Мразь мелкая. — Он поднялся и с размаху ударил ногой меня по лицу. Мое тело отлетело на несколько сантиметров, голова стала ощущаться отдельно от тела. Я смотрела на него и понимала, что наконец-то пришло долгожданное осознание, что мне уже все равно. Мое тело не вывезет больше боли. Слезы уже бесконтрольно лились из глаз Лёша отошел к машине, достал из бардачка салфетки и вытер лицо. Затем резко развернулся на каблуках на девяносто градусов и пошел ко мне, стиснув нож в кулаке. — Вот и все… — я зажмурила глаза. Холод последний раз потревожил мое тело. И последний раз я представила перед собой этот образ. На душе стало сразу тепло и спокойно, можно представить, что он будет последним, кого я увижу перед тем как уйти. Улыбка расплылась у меня на лице. Резкий шум битого стекла все-таки заставил меня еще раз открыть глаза. Мимо меня, сантиметрах в пяти, пролетела тень, снесла Лёшу и впечатала его в одну из бетонных стен. Я приподняла голову. Грузовик. — Ты сдурел?! Сдай назад! Ты вообще понимаешь, что находишься на моей территории. — Лёша сиплым, прерывающимся голосом пытался кричать и колотил руками по капоту. Но грузовик и не думал сдавать назад. Колеса, наоборот, начали очень медленно двигаться вперед, вжимая тело в стену. Крик становился все отчётливей, а удары все тише. И вот уже я, в свете фар, вижу в глазах Леши страх. Секунда… другая… из его носа и рта вырывается фонтан крови, грузовик резко сдает назад и тело Леши падает на пол как кукла чревовещателя. Я сделала вздох и замерла. Я первый раз в жизни увидела смерть. Мои глаза сверлили то грузовик, то бездыханное тело. Желание пошевелиться смешивалось со страхом. Грузовик сейчас можно было принять за обычную машину, но я знала, что это не так. Я попыталась подняться на ноги, но они полностью онемели от холода, а руки, казались были оторваны от моего тела и болтались где-то за спиной. Поэтому я бесполезно поелозила по льду, нанося себе дополнительный вред и растирая лужу крови под собой. Грузовик развернулся и принял форму знакомого мне трансформера. Высота здания позволяла стоять ему только на коленях. Я лежала на боку и смотрела на него запуганными глазами. Я не верила самой себе, не верила своим глазам, в них как раз начала попадать кровь и становилось больно смотреть от холода, который, кажется проник уже даже в мою душу. Я заревела во все горло. Он осторожно коснулся меня сначала одним пальцем, потом другим, затем обхватил и поднял на уровень таза. Над его второй рукой, прям над запястьем появилось лезвие, чуть больше его ладони. Я сжалась, задержала дыхание. Через секунду почувствовала прикосновения лезвия спиной, такие аккуратные и медленные. Руки резко разошлись в разные стороны как сжатые пружины, а веревки посыпались вниз, сползая по моему телу как змеи. Я смогла вздохнуть и не чувствовать препятствие в виде веревки на горле. Его рука аккуратно сжала меня в кулак и через несколько мгновений барахтанья в воздухе, я оказалась внутри салона грузовика, и мы поехали. — Спа… спасиб… — Я не смогла больше держать свое тело и сползла по сиденью. Глаза слипались, а язык больше не поднимался. Еще несколько минут я слышала звуки езды, а потом меня заполнил тот шум сломанного телевизора.