Любовь на расстоянии 9 метров

      После сильного ухудшения моего состояния Сергей настоял на еще одной неделе больничного. Мама не сильно была в восторге от этой идеи, но приняла ее с достоинством, сказав, что здоровье важнее. Пробное занятие с новым преподавателем по этой причине, я пропустила. Это было очень непохоже на меня, но я была так рада, что я увижусь с этой женщиной только в следующем семестре. Теперь я ездила на капельницы три раза в неделю, а не один и моя способность воспринимать информацию значительно повысилась. Я смогла начать работать с мониторами дольше получаса в день. И отходив половину неделе в колледж после больничного, я смогла сдать все оставшиеся хвосты и даже почувствовать, что дома я отдыхаю. Погода становилась приятнее с каждым днем, но все равно дороги еще были похожи на кашу. Поездка на личном авто делала путь до дома значительно короче, а значит вечерний отдых в кроватке длиннее. Мама вошла в мою комнату очень осторожно. Мне даже показалось, что она шла на цыпочках. Меня это немного насторожило, по телу прошелся неприятный холод, и я инстинктивно, резко повернула голову. — Ох, прости родная, я думала ты уже спишь. — Нет, я решила попробовать почитать. — Я тут подумала…– Мама отодвинула стул, который стоял возле рабочего стола и села в него. Ее властные движения и жесты уже совсем пропали. И если бы я не знала ее всю свою жизнь, то подумала бы, что эта женщина всегда такая мягкая и добрая. Мама резко откашлялась. — Я тут подумала и решила записать тебя… вернее нас к семейному психологу. — Опять? Ну мы же вроде эту уже проходили. У меня все хорошо, учусь нормально с социализацией проблем не имею. — Нет, нет… это я все понимаю. — Мама как-то неловко постаралась меня перебить. Ни резко, ни жестко или властно, а мягко, словно извиняясь за доставленные неудобства. — Я про последние события. Сергей только на малую часть смог посвятить меня в тот ужас, что тебе пришлось пережить. Я не представляю как тебе сейчас сложно. И я просто хотела, чтобы мы вместе сходили туда и твое восстановление, именно психологическое, пошло быстрее. Мама замялась. Об ее колено потерлась собака, попавшая в мою комнату, через, наконец-то забытую закрыть дверь. — Я же вижу, как ты дергаешься, постоянно вздрагиваешь. И вообще, словно находишься не в своей тарелке. Я хочу помочь. Я всегда была строга с тобой в воспитании и сейчас наступил момент, когда это крайне неуместно. Я надеялась, что у меня хватит духу, возразить насчет всей этой затеи, но глаза матери первый раз были полны тоски и отчаянья. Спустя столько лет я увидела ее настоящую. Мягкую, добрую, заботливую. Я убрала со щеки влажный след. — И когда же у нас прием? — Немного с иронией спросила я. — В эту пятницу, в полдень. — Но подожди, а как же колледж. — Я в ужасе вскочила с кровати. Мне таких нечеловеческих трудов стоило все наверстать по учебе и тут снова пропускать материал, хоть и на один день. — После того, что произошло, ничего не может быть важнее твоего спокойствия. Три дня до пятницы пролетели с небывалой скоростью, а вот утро длилось вечность. Мое волнение нарастало, превращая каждую секунду в бесконечность. Поведение матери стало слишком приторным. Она крутилась вокруг меня с самого завтрака. Ее никогда раньше не интересовал вопрос, не слишком ли горячий у меня чай. Уже в машине, я почувствовала в воздухе странный привкус катастрофы, когда мама максимально выхолощенным и послушным голосом сказала кому-то в трубку: — Да да, Александр, все хорошо, мы уже едем. На мой вопросительный взгляд мама лишь кинула: — Это психолог, у него очень плотная запись, интересовался не опаздываем ли мы. По прибытию я ожидала увидеть небольшое здание, частной больницы с милым, уютно обставленным кабинетиком, но никак не офисный небоскреб. Офисный центр всем своим видом показывал жесткую натуру и строгость. Издалека его можно было принять за дворец снежной королевы. Широкие коридоры с множеством дверей, огромный лифтовой холл, все это никак не ассоциировалось у меня с семейным психологом. И огромный, стеклянный, овальный стол с множеством стульев вокруг, тоже не попадал в это понятие. Из панорамного окна во всю стену переговорной, открывался вид на Москву. Проводивший нас секретарь, закрыл за нами дверь, и мы стали чего-то ждать в это огромном, пустом пространстве, которое казалось максимально враждебным из-за офисной обстановки и бездны, виднеющейся через окно. Мама проигнорировала мое замечание по поводу не слишком располагающей обстановки в кабинете этого специалиста. Она лишь пристально смотрела на противоположенную дверь, скорее всего ведущую в еще один кабинет. Я ужаснулась, когда увидела, что у нее дрожат руки, а привычный румянец пропал с лица. Резко, в голове что-то кольнуло. «Бежать, нужно бежать прямо сейчас! Что-то не так!» Но это было глупостью. Я не могла себе объяснить возникшее желание бежать. Дискомфорт появлялся у меня почти всегда в незнакомых местах, в которых я была в первые, но тут эмоции доходили до фанатизма. Резко раздался один оборот замка и дверь на другом конце открылась. Сначала появились два абсолютно одинаковых мужчины в черных костюмах. Они не были близнецами, но если смотреть на фигуру и рост, то они были явно выпущены с одного конвейера. За ними в дверях показался худой, высокий мужчина и рукой пригласил нас следовать за ним, но уже у самой двери произнес: — Екатерина, вам незачем пока присутствовать, можете остаться здесь и взять портфель вашей дочери. Я поставила телефон в режим вибрации и послушно отдала портфель матери. Когда закрывалась дверь, я четко понимала, что земля вот-вот уйдет у меня из-под ног. На меня смотрел мужчина лет пятидесяти. Он был очень ухоженный, в очень современных для его возраста джинсах. Я вздохнула, когда увидела его идеально ровный нос и подумала о своей горбинке, которая всегда, теперь, будет со мной. Я немного успокоилась. Это помещение было намного ближе к тому, что я представляла. Окно в пол было скрыто за жалюзи. С левой стороны, во всю стену стоял книжный шкаф и напротив него располагались два кресла. Одно было глубоким в форме яйца, другое более вытянутое вверх и прямое с отдельным подголовником. Оба были из кожи дубового цвета, это успокаивало глаз. — Ну что Маша, присаживайся. Обычно я сижу в высоком кресле, но ты можешь выбрать любое, я под тебя подстроюсь. Голос звучал очень приятно и спокойно. На этом я успокоилась окончательно, обычно психологи имеют такой спокойный и натренированный тембр, что помогает им в работе. Я не стала занимать место хозяина и устроилась в глубоком кресле. — Твоя мама только поверхностно рассказала мне о твоей травме. Часто после такого может наступать посттравматическое расстройство, и твоя мама, опасаясь именно этого, попросила меня провести с тобой беседу, чтобы понять, нет ли у тебя сильного психологического потрясения. Я думаю, ты и сама, хотела бы об этом с кем-то поговорить. Я тут же подумала о Насте. Я так и не смогла с ней встретиться. Этот человек очень быстро проник в мои мысли. — Давай начнем с простого, что ты помнишь последнее, перед тем как проснулась в палате? Для меня он начал с самого сложного. Пульс моментально вырос в два раза. Нужно было быстро думать, какая легенда покажется максимально правдоподобной и не выдаст моей лжи. — Я… — голос сорвался, и я закашлялась. — Я понимаю, это очень сложно. Если хочешь, мы можем вернуться к этому вопросу чуть позже. — Нет, просто я почти ничего не помню… — Еле выдавив это фразу я постаралась остановить дрожь, которая шла по телу. — Правда? — Его переносица поднялась за бровями вверх и сместила очки в золотой оправе. Только после этого я обратила внимание на его глаза, когда они стали видны из-за бликов. Жутковатого вида, цвет — глубоко-зеленый и у самых зрачков, еле заметный синий отлив. У меня сжалось все. Я не хотела в них смотреть, но они дырявили мое тело. Я смотрела то на стул, то на окно, но словно сама металась по комнате, в кровь сбивая руки, колотя по стенам. — Я просто помню, как пришла на вечеринку к другу, выпила бокал шампанского и после этого пропасть… — Я вжалась всей своей сущностью в кресло и стала ждать, ждать, когда этот человек рассмеётся мне в лицо и скажет, что я жалкая лгунья и обманщица. А потом он посмотрит мне в глаза, приблизится и шепнет, что это я убила его. — И все? — Все… — А к какому другу ты пришла? Вы хорошо были знакомы? Какие были отношения между вами? Меня затошнило. Мужчина действительно пристально уставился на меня и подошел ближе, словно нависая надо мной. — Я не уверена, что хочу вам рассказывать такие личные вещи. Тень резко отступила от меня. Он сел в кресло и открыл небольшой блокнот. — Прошу прощения, я думал он просто друг, если между вами были романтические отношения… — Нет, нет, он просто друг. Он учился в соседнем корпусе, и мы случайно столкнулись в начале учебного года. — Я понял, но если не хочешь о нем говорить, то мы не будем. У меня было странное чувство, что этот человек играет в какую-то игру. Его слова и выражение балансировали на грани между безусловной вежливостью и угрозами. — Давай тогда обсудим саму вечеринку. Твоя мама сказала, что ты раньше не была на таких мероприятиях, и что пошла туда ничего ей не сообщив. Ни в коем случае не подумай, что я тебя обвиняю. Я бы даже сказал, что в твоем возрасте это правильно, кое-что не рассказывать родителям. Но даже вопрос привычки, комфортно ли ты себя там чувствовала первое время? Ты же не сразу ломанулась к бокалу, верно? Он начал меня запутывать, перескакивал от темы к теме, то спрашивая про подруг, то про отношения с матерью, то снова возвращаясь к тому вечеру. Я сжимала кулаки и пыталась максимально тщательно фильтровать то, что я говорю, ведь один раз не сойдись мои показания и он поймет, что это все ложь. — Ну ладно, вижу, что ты уже устала. Давай я задам тебе последний вопрос и отпущу тебя. Я послушно мотнула головой, предвкушая окончание этого допроса, непонятно кому нужного. — Как ты относишься к смерти? — Я… я не знаю, боюсь, наверное. — В тот вечер, ты покинула квартиру вместе с моим сыном, и разница только в том, что тебя через пару часов нашли с сильными побоями, а мой сын пропал без вести. Язык приклеился к небу. Я таращилась на него выпученными глазами, страх уничтожил мой разум. — Где мой сын? — Я не знаю… — Жаль… ну что ж, тогда, удачи тебе Маша. … Мама открыла мне дверь в квартиру. — Мне нужно отъехать. Отдай мне, пожалуйста, ключи. — это было сказано так холодно, словно мама никогда не чувствовала и не знала любви в своей жизни, ее голос был такой чужой и отталкивающий. Я послушно плюхнула ключи от квартиры ей в руку и стала смотреть как передо мной закрывается на два оборота дверь в нормальный мир, оставляя меня один на один с этим бредом. Я прижалась боком к стене и сползла по ней вниз. ВСЕ ЭТО было просто игрой, представлением, чтобы просто доставить меня к этому человеку. Конечности опять начали неметь, тело бросило в озноб. Еле дойдя до ванны, я постаралась настроить себе воду, потратив на это, добрых, пятнадцать минут. Я чувствовала, как низ живота приятно сводит и покалывает при погружении, в почти что, кипяток. Нежную кожу на кончиках пальцев жгло, она никак не могла привыкнуть к температуре. Мокрыми руками, проклиная все на свете, я сделала себе незамысловатую прическу на макушке и беря сантиметр за сантиметром погрузилась в воду по самый подбородок. Дыхание перехватило от такого резкого натиска кипятка. Закрыв глаза, я выдохнула и ушла под воду. В уши хлынула вода, слизистая носа, тоже почувствовала ее присутствие. Я отпустила края ванны и мое тело мягко легло на дно. В положении невесомости перестало саднить локоть, перелом конечности на сгибе оказался очень долгозаживающим, а вековая усталость, камнем лежащая на мне, наконец-то отступила. Звуки воды, бьющиеся о стенки, погрузили меня в подводную лодку. Как и с нее, мне было не сбежать из этого кошмара. Резкая вибрация заставила меня открыть глаза. Кипяток обжог роговицу, и я невольным порывом сделала вдох. Горячая вода, колючей проволокой пролилась мне по горлу, заливаясь глубоко в трахею. У меня не получалось сделать второй вдох, чтобы откашляться, вода заполнила все. Я согнулась креветкой и задержала дыхание, потому что нехватка кислорода начала усугублять положение. В этом состоянии я посмотрела в бок. Вибрация исходила от моего телефона. Я забыла снять его с этого режима после того, как вошла в кабинет. Я уцепилась мокрой, дрожащей рукой за телефон и сквозь слезы и боль смогла разглядеть на экране входящего звонка три звезды.