…
Язык в недоумении, по очереди, обводил сначала 44-ый, потом 46-ой зуб, спускался на располосованную десну и возвращался в начало. Два зуба, по ощущениям, были не мои. Они были слишком гладкие и ровные, как в рекламе зубной пасты, идеально симметричные. Дальний жевательный куда-то дел свой скол со внутренней стенки, который я заработала скорлупой от грецкого ореха и болел больше всего остального. Десна саднила и, по лёгкому привкусу железа, немного кровила. Я систематически постукивала челюстью и каждый раз готова была вырвать два неправильных зуба, ведь они не давали челюсти сомкнуться, они мешали и скользили по своим верхним братьям близнецам. Било в голову огромное желание голыми руками выдрать их и вздохнуть спокойно. Но даже этого не получалось. Руки неподвижно лежали вдоль туловища на кровати, словно по приказу, но не по моему, а нос не мог нормально дышать, его заложило как при гайморите. Тело медленно и неохотно ворочалось. Ему сильно досаждали мои уговоры к движению, и оно снисходительно, изредка шевелилось. Мышцы болели, суставы ныли, все в моменте было неудобным и некомфортным. Глаза, шокированные обстановкой, уверяли меня, что я нахожусь в своей комнате, но туловище кричало, что это не моя кровать. Кончики пальцев пытались на ощупь узнать простыни, на которых я спала последние пару лет, но они были какими-то слишком холодными. Мозг разрывался между ощущениями полного спокойствия и полной катастрофы. Ему мерещилось, что стены вот-вот начнут рушиться, а земля уйдет из-под ног. Все одновременно было на своих местах, но казалось чужим и неживым. Вещи, мебель, игрушки, книги, одежда, все было моим, все как я оставляла. Но от всего веяло ужасом. Даже солнце, которое тепло и приветливо пробивалось сквозь занавески, казалось искусственным, специально повешенным за окном, чтобы обмануть меня, усыпить мою бдительность, оно сияло холодным светом, будто операционная лампа. Дверь в мою комнату была чуть приоткрыта. Гнусавым, едва слышным голосом я позвала собаку, чтобы избавить себя от чувства подступающего кошмара, но никто не пришел. Она не прицокала на своих лапках к моей опущенной, зовущей ее руке. Меня проигнорировали. Не нарушаемая ничем, кроме моего дыхания тишина в квартире вводила в транс и холодила, маленьким кубиком льда органы. Ноги, едва коснувшиеся ковролина, тут же взметнулись вверх. Ковер был один в один как у меня в комнате, но только новый, по нему еще никто не ходил. Кончики пальцев неохотно касались жесткого, не разношенного использованием ворса. На носочках я добралась до выхода в коридор и, задержав дыхание, высунула голову за пределы своей крепости. Реальность перед моими глазами просто трещала по швам. В зале было пусто и идеально чисто. От дивана пахло свежестью, мебельным салоном и пластиком, невозможно было уловить нот крепкого алкоголя или дешёвых закусок. Он подкупал своей безмятежностью. Хотелось сесть в него, откинуться на огромные поролоновые подушки и уверовать в то, что ничего не было. Просто дурная шутка Морфея над моим слабым сознанием. - «Это все ненастоящее!» - По ушам ударил монотонный звук, похожий на пиканье какого-то прибора. - Веко под правым глазом два раза дернулось, спровоцировав слезу выйти на сцену. Я отскочила от дивана, который мгновение назад манил своим уютом и удобством. Вдоль стенки, едва касаясь руками обоев, чтобы и они не вселили в меня смутные ощущения конца света, я дошла до кухни. Форточка была открыта на проветривание, и хоть шторы были неподвижны, я чувствовала, как легкий, свежий ветер проникал в помещение и стелился по кухонному гарнитуру и блестящему кафелю под темный камень. Все было кристально чисто, по запаху, даже продезинфицировано. Пахло новой мебелью и лекарствами, больничной чистотой. Дрожащей рукой, я открыла ящик с приборами. Все на месте, все в нужном количестве, ничего лишнего, но все блестит полиролью. И хоть я и не трогала их, я слышала, как стучали вилки и ложки, будто друг об друга, но где-то вдалеке. В следующем шкафу наш сервиз, родной, которым мы пользуемся много лет, с устаревшим рисунком болгарских перцев. Каждая тарелка стоит на своем, положенном, привычном месте, строго по возрастанию, как мама расставляет, только… Ни одного скола, трещины или царапины. Все старые, грязные, въевшиеся пятна, которые не отходят от лака даже при помощи соды, отсутствуют. А количество предметов было словно на сто персон. Тарелкам, супницам и салатникам не было счета. Весь шкаф, до самого верха был завален посудой. У нас за всю жизнь столько бы не набралось. - «Ты в иллюзии! Это все ненастоящее!» - Пиканье продолжало бить по голове. Оно было настойчивым и неприятным. Оно подстроилось под ритм моего сердца и билось с ним в такт, дразня меня и доводя до дрожи. Я упала на колени. Руки сжимали голову, цепляясь за волосы. Мысли носились адским кругом муравьев и ломились в виски. Ноги немели, ломило спину и тянуло низ живота. Поза становилась все мучительней с каждой секундой и причиняла все большую боль в области таза. Я вскочила и пронеслась по коридору до ванны… Воды не было… Ни холодной, ни горячей. Она была в фильтре и в чайнике на кухне, но из кранов не шла. Я начала бегать по квартире в поиске собаки, но ее, как и воды не было. - Сонь… СОНЯ! ГДЕ ТЫ?! – Ее не было в моей комнате, не было в зале или в рабочем кабинете, комнаты проносились одна за одной. Она почти поправилась. Еще пара недель, и она смогла бы снова бегать на своих крошечных лапках. Если она пострадала, если они с ней что-то сделали, я их… Рука застыла над ручкой дверцы в спальню родителей. Оттуда доносилось невнятное шушуканье большого количества голосов и монотонное пиканье, то самое, но громче. - А если они там? А если они там все? – Шепот едва слетал с моих дрожащих губ, он едва был слышен, но его было достаточно, чтобы мои барабанные перепонки завибрировали от ужаса. Рука дрожала и отстранилась от ручки. Мозг отказывался адекватно и здраво мыслить, уступая место волне эмоций… Они вели меня в мою комнату, они вели меня к Мире. Я хотела мстить… Они не посмотрели на мой возраст, на мой рост, на мои, полные ужаса глаза. Они продолжали делать это со мной, не слушая моих мучительных стонов. Они делали это в свое удовольствие, делали и наслаждались, выстраиваясь в очередь - «Если они там… я буду последним человеком, которого они увидят в своей жизни! Я клянусь!» Руки сами открывали шкаф с одеждой, сами поднимали его дно. Но сердце остановилось вместе с дыханием. Миры не было. Ничего не было, ни шкатулки, ни столбов… ни Миры. Дверь из квартиры не открывалась. Я билась в нее всем телом, но ей было все равно. Ключей нигде не было, а щеколда, словно была ненастоящей, она была одним целым с дверью и не ходила в разные стороны. Ручки окон так же издевались надо мной, не двигаясь ни влево, ни вправо, они были намертво зафиксированы в одном положении. Но круговорот в замкнутом пространстве прервался криком Прайма, раздраженным, яростным и зловещим.Он словно был где-то здесь, в соседней комнате…
- Прайм, не трогайте моих людей! Здесь только я отвечаю за ее жизнь! - Мой Лорд, НЕТ! - Когмэн, это вы? Где вы? - Я не понимала… никого не было, я была одна, в центре пустого зала, голоса Прайма, Когмэна и Сергей доносились из комнаты родителей, сопровождаемые криками еще каких-то голосов, но через секунду снова затихли. Звуки начали доноситься уже из кабинета отчима, весь мир в одно мгновение перестал кружиться вокруг меня, остановилось атомарное движение, стало холодно. Сжатые кулаки готовы были встречаться с чем угодно на своем пути, проламывать головы, ломать кости, выбивать зубы. Я могла видеть звук. По залу от двери кабинета разлетелись прозрачные нити или волны, которые разрывались при встрече с мебелью. Они своим свечением искажали пространство. Сам воздух вокруг них становился другим. Я, едва шевелясь, пятилась в ужасе от нити, стремившийся ко мне, но она влетела в мою грудь, тело обдало теплом, и я упала. Пиканье превратилось в одинокую, грустно завывающую струну пищания… будто сейчас где-то кто-то умер и его сердце остановилось навсегда.…
Тишина — это не явление, это состояние пространства вокруг вас. Ведь, если задуматься тишина, окружающая вас, и являющаяся для вас самым громким звуком, для других может быть и вовсе не тишиной. Кто-то услышит дыхание, кто-то сердцебиение, кто-то будет настукивать пальцами любимую мелодию и это уже будет не тишина. Но, а если вы ничего не слышите? Разумно же предположить, что каждый человек понимает – за комнатой, в которой давит тишина, идет своим чередом жизнь. Там ее нет, все гудит и кричит. Тишина только здесь, в голове, в которую не проникает ни один звук. Даже сердце перестало отзываться, качать кровь оно больше не в состоянии. Оно первый раз в жизни слушает тишину и не перебивает. - Мисс! - К-Когмэн… - Голос сильно гнусавил, а челюсть болела с такой силой, что произносить получалось далеко не все буквы. В некоторых позициях она заставляла остановиться на полуслове и сделать выбор между другим словом или пропущенной буквой. - С возвращением, мисс. - Когмэн сидел на железной койке возле меня и держал мою руку. Его пальцы изредка дергались в лёгком треморе, а в глазах читалась тревога. Было видно, что она коснулась всего его тела. Он был измотан, лицо омрачено усталостью и ожиданием. - От… откуда? - Вы не просыпались от наркоза мисс, а потом произошла остановка сердца. Анестезиолог Сергея совершил ошибку… вашему сердцу этого было достаточно. Тело было накрыто по плечи тонкой, белоснежной шелковой материей. Голова удобно покоилась на огромном количестве подушек. Прохладная поверхность их наволочек ласкало мое лицо, успокаивая суетные мысли. Ткань, словно невесомая гладь воды окутывала меня, отбирая желание двигаться. Пространство вокруг было необъятным. Стены устремлялись вверх, словно тянулись к звездам. Их величие подтверждали титанические колонны, которые как часовые несли дозор, выстраиваясь в ряды вдоль стен. Потолок был недостижимой целью, которую украшали тысячи кристаллов энергона, разных форм и размеров. Они освещали все вокруг ярким, голубым сиянием. Одинокая платформа, парящая в воздухе, которая служила мне кроватью, плавала возле самой дальней стены, и, казалось, что кроме нее, здесь больше ничего не было. Но спустя время глаза стремились изучить каждый уголок помещения и начинали находить и другие предметы интерьера и мебели. В пятнадцати метрах, делая левый поворот на второй этаж уходила стройная, красивая лестница. Ее ступени, казалось, были сделаны из фольги, они переливались разными цветами от синего до светлого серебра и были тоньше человеческого волоса. Перила поблескивали тончайшей проволокой, которая изгибалась в геометрическом сюжете. У самого подножья лестницы в глаза бросался некрупный столик, будто журнальный. Круглый и плоский, словно огромная монета, он стоял на одной, центральной ноге, плавно расширяющейся к низу. Его поверхность была сверкающей и гладкой как зеркало. Даже на таком расстоянии я видела в нем отражение себя и Когмэна. На столе, в прозрачной, затейливой формы, вазе стояла охапка белоснежных пионов. Их шапки, полностью раскрывшись, явили миру свою внутреннюю красоту и оголили все свои лепестки белоснежной бахромой. Пусть нос и был заложен, но мозг с поразительной точностью воспроизвел этот насыщенный, тяжёлый аромат, который запустил вереницу воспоминаний. Каждое лето своего детства, до переезда в столицу, я проводила у бабушки, самой старшей из четверки. За ее заслуги перед медициной, государство, еще когда оно называлось СССР, отписало ей огромный участок с котлованом под дом, и дед своими силами выстроил ей, из огромной любви, гигантскую усадьбу, перед которой она каждое лето высаживала море белых пионов. Не розовых или бордовых… только белые, словно ее тянуло к своему профессиональному цвету. И каждый день, в промежуток их цветения, вся округа наполнялась дурманом. Этот тяжелый шлейф мог разлетаться на километры вокруг, а массивные кусты, усеянные белыми, круглыми шапками казались огромными, упавшими на землю облаками. На моем столе до сих пор стояла фотография в золотой рамке, где маленькая, шестилетняя я, сидела в центре этого моря и улыбалась. Мама тогда заставила, по клумбам, пролезть меня туда и попозировать ей. Это был маленький клочок воспоминания счастья. Я вскочила с платформы и уворачиваясь от рук Когмэна, которые пытались удержать меня на месте, устремилась к цветам. Первый вдох не дал результата, но уткнувшись всем лицом в нежные облака, мне удалось уловить знакомый запах. И я это почувствовала – неосязаемую, не ощущаемую ни одни органом волну… Она была тем, что было мне сейчас так необходимо. Руки окутали букет и роняя вазу на пол, которая разлетелась вдребезги, сжали его до хруста стеблей. Ломавшиеся стебли и бутоны цветов сыпались на пол, а крошки стекла украшали их как утренние росинки. Я прижимала к себе букет и кричала. - Пожалуйста, Когмэн… скажи, что этого не было! ЭТО НЕПРАВДА! ПОЖАЛУЙСТА! - Верховный Лорд был прав, это была плохая идея! Мисс, вам нужно успокоиться и лечь обратно! - Какая идея? – Руки ослабли и опали вместе с остатками цветов. Мысли переключались одна на другую с такой скоростью словно мозг не хотел концентрироваться на том ужасе, который проковыривал себе дорогу в воспоминаниях. Это было защитной реакцией. Голова цеплялась за каждую возможность увести образы как можно дальше. - Это предложила Наари. Она увидела вашу фотографию на столе и подумала, что они вас подбодрят. Но Верховный Лорд опасался именно такой реакции. - Кто предложил? Из-за Когмэна, словно все это время она была здесь, появилась фигура. Она была маленькой и тонкой. Ее корпус не имел военного характера или боевых наклонностей как у всех, кого я знала из их рода. Он был элегантен, чрезвычайно красив, утонченностью не уступал одеяниям монархов. Спокойный, серебристо-белый цвет ее пластин по всему телу, заставлял поверить, что она сама добродетель. Она сливалась с пространством помещения, будто была его частью или живым воплощением. Оптика была такой же крупной и выразительной как у Когмэна, но лицо имело больше пластин и могло выражать значительно больший спектр эмоций. Были четко выражены нос и губы. Она смотрела на меня взглядом полным сожаления, словно готова была взять половину моей боли на себя, только бы мне стало легче и тянула ко мне свою тонкую руку с великолепным изгибом в запястье. - Мое имя Наари, госпожа. Но вы, госпожа, можете называть меня так, как вам будет угодно. Для меня будет великой честью и удовольствием ВАМ служить! Мой кричащий взгляд в недоумении обращался к Когмэну и просил объяснений, пока теплая рука незнакомки трепетно сжимала мою ладонь. Она так же, как и Когмэн обладала манерой недопоклона, и сейчас стояла в нем возле меня. Ее резкое появление, как доза успокоительного, вывело меня из истерики, мысли и страшные, противные образу куда-то делись, их перебивал ее свет. Не тот, что исходил от ее глаз или некоторых частей корпуса, это был внутренний свет, его было просто так не видно. - Это ваша прислуга, мисс. На этой планете спектр моих обязанностей значительно шире, нежели на Земле и я не смогу сопровождать вас повсеместно, но Наари обладает полным набором компетенций во всех вопросах, которые могут возникнуть. Она ваш справочник и проводник, мисс. Можете смело ей пользоваться. Она покажет вам ваши покои, мисс, будет делать вам перевязки и приносить еду. Также может организовать вам… - Перевязки? Когмэн лишь указал пальцем на стол, в зеркальном отражении которого я увидела на своем лице месиво из пластырей и бинтов, окружавших нос и перегородку. Глаз из-под разбухших век почти не было видно. Мешки под ними были синюшного цвета, они почти доставали до широкого длинного, на все лицо пластыря, который крепил основной слой бинтов к переносице. - КОГМЭН! - Отек спадет буквально через пару дней, мисс, тогда же можно будет снять повязки. А препараты позволят полностью заглушить боль. - П… почему по мне не может побегать этот жучок, Мел… - Вы знаете причину, мисс! А сейчас отдыхайте. Я вас оставляю, ибо немедленно должен доложить Верховному Лорду, что вы очнулись. Хоть что-то сегодня должно исправить ему настроение и спасти всех нас! Наари, прибери здесь, сейчас же! - СТОЙТЕ! – Я уцепилась в руку Когмэна и повисла на ней. – СОНЯ! Моя собака! Мой мелкий паразит… - С ней все хорошо. Ее доставили в ветклинику, осмотрели, сняли гипс и болты. Сейчас она у Сергея, развлекает его сыновей и дожидается вашего возвращения. Мне пора, мисс… правда пора! Плечами, я ощущала прикосновения Наари. Она была тактична и аккуратна. Ее касания были невесомыми, в любой момент она была готова убрать руки, почувствовав, что доставляет мне дискомфорт или раздражение. Но я ничего не чувствовала кроме полного отрешения от мира. Он существовал отдельно от меня. Все процессы в нем шли закономерно, и только я была выпавшим звеном, ненужной деталью, которая отвалилась и упала на дно механизма. Я не знала, что делать, что говорить или что думать. Имея всегда четкое расписание, составленное матерью за меня, я жила по ее указке, всегда знала свое следующее действие. Видела к чему идти и как именно идти. Но в данный момент я находилась в центре огромной, чужой планеты, среди тех, для кого была никем. Для Верховного Лорда я была проблемой, для Когмэна – головной болью, для Наари – очередной работой, и ничего стоящего я из себя не представляла. Я глупо смотрела в стену, которая уже несколько минут как скрыла за собой уходящего Когмэна и не могла пошевелиться. Ноги, налитые свинцом, чхать хотели на мои уговоры к действию, а голова теряла связь со мной. - Госпожа, вам нужно поесть. Трапезная готова. Вы пожелаете сразу в нее пройти или сначала помочь вам с утренним туалетом. - Утренний туалет…? - Вы правы, госпожа, давайте сначала приведем вас в порядок! - Что? Я не… На вид хрупкие, маленькие ручки, еще тоньше моих, увесисто тянули меня за собой. По правую сторону от лестницы, на равном расстоянии друг от друга проглядывались три двери. Они не были дверьми в человеческом понимании, это были очерченные силуэты металлических пластин, которые хаотичными путями разошлись во все стороны при приближении жительницы Кибертрона. За первой дверью оказалась ванная комната, но своими габаритами она напоминала скорее целые городские бани, нежели пространство для умывания. В самом центре, прямо под потолочным сводом, с которого свисало подобие люстры, стояла ванна из глыбы камня. Ее окружали колонны из такой же земной породы, которую я знала как себя. - Горный хрусталь! - Да, госпожа. Вы разбираетесь в минералах, госпожа? - Немного… как всякий уроженец Уральского края. - Я посчитала, госпожа, что Кибертронская атмосфера будет через-чур угнетающей. А камень, такой же чистый и светлый как вы, будет вам приятен. Вокруг почти все было из горного хрусталя. Ванна, колонны, раковины, даже стакан и кувшин с водой, люстра, которая напоминала таящий ледник, капающие капли с которого застывали в полете и удлиняли его. От нее исходил белый свет, словно внутри таилась энергия способная давать жизнь. Ванна наполнилась автоматически, по какой-то невидимой команде моей новой подружки. - Госпожа, вода будет слегка прохладная. Нам нельзя сильно распаривать ваши раны. Позвольте я сниму повязку. Она с неподдельной осторожность орудовала своими руками возле моего лица. На снятых пластырях я видела ссохшуюся кровь и остатки мазей. Нос ничего не чувствовал и почти не дышал, а вот боль передавал превосходно. Поморщив нос от влажной, кровавой повязки, кожа, внутри сшитая нитями, дала знать о своем плачевном состоянии. Она тянула за собой соседние куски плоти, пытаясь встать на место, от которого ее отрезали. Хлынула кровь. Наари удалила ватные тампоны, которые после операции были помещены в ноздри для фиксации. Горный хрусталь очень благородно оттенял на своей поверхности алую, светлую кровь, словно они были созданы друг для друга. Он точно знал с какой стороны ее лучше показать. - Госпожа, прошу, встаньте над раковиной, я все сделаю, только не переживайте. С профессиональной точностью, будто оканчивая высшие учебные заведения по медицине, Наари наложила новую повязку и в секунду убрала все следы кровавого месива. Нежно, даже, возможно, с любовью, будто старшая сестра или мама, она сняла с меня больничное платье и помогла по ступеням опуститься в круглый, каменный бассейн с прохладно водой. На самом деле, температура была выверенная до градуса. Вода была приятна телу, своими легкими волнами она снимала усталость и тревогу. Гладкие руки Наари скользили по моим оголенным плечам. Не так давно, я бы не смогла при ком-то раздеться, сгорая от стыда, но сейчас, усталость и боль переходили все границы, затмевая собой все другие эмоции. Ее металлические руки легко вспенивали гель с запахом орхидеи и нероли. Сладкий, слегка терпкий и очень благородный аромат не совсем подходил мне, он кричал своими раскрывающимися нотами о том, что я, своей персоной оскверняю его величие. Мой гель для душа пах обычным кокосом, привычно сладким и банально ванильным. Она не делала ни одного лишнего или резкого движения. Временами я начинала сомневаться, что она настоящая, живая. Но улавливая мой секундный взор на себе она тут же устремляла на меня свой самый живой взгляд и спрашивала не кружится ли у меня голова или не болит ли сердце. Все ее вопросы были направлены только на осведомление о мое состоянии. Она покрывала мое тело пеной и затем смывала потоками воды из небольшой пиалы, которая по моим наблюдения тоже была из горного хрусталя. Вытерев насухо бежевым, вафельным полотенцем мои руки и плечи, Наари резко упала на колени и прижала голову к своим рукам, которые сложились лодочкой. - Госпожа, позвольте ваши ноги. На этом мое восприятие всего происходящего как должного закончилось. Я затрясла в воздухе руками и отскочила от нее как от чумной. - Наари, прошу… Я, честно, могу сама! – Я схватила с каменной, полупрозрачной тумбы еще одно полотенце, которое было сложено пирамидкой и начала вытирать по очереди бедра и ступни. - ВО ИМЯ ПРАЙМОВ! Госпожа, не смейте! Господин Когмэн переберет меня на запчасти! - Если узнает! – Я отдернула от ее рук полотенце, которое она постаралась выхватить у меня. Я готова была ручаться, что еще пара секунд моего саботажа и из ее глаз хлынули бы слезы, настоящие. Но я схватила ее за руки и слегка встряхнула. – Наари, для меня это все перебор! Мне не нужна прислуга! Меня не нужно называть госпожой! Передо мной не надо падать на колени! Я обычный человек! Давай попробуем договориться… - О чем, моя госпожа?! Я выполню любой ваш приказ! - Единственный приказ – никакой госпожи! - Но, госпожа, я обслуживающий персо… - Мне не нужна прислуга или обслуга! Я не беспомощна! – Ее глаза были полны обиды и разочарования в самой себе. - Если я вам чем-то не угодила или плохо прислужила, то прошу просто скажите! - Да послушайте же меня! Давайте… вы будете моей подругой или компаньонкой! В таком обществе мне будет гораздо комфортней… я простая… Я не Верховный Лорд или господин Когмэн… Я просто Маша. - Госпожа… своей важностью и значимостью сейчас на Кибертроне выше вас только Верховный Лорд. Я беспомощно опустилась на бархатную, низкую софу позади себя. Руки выпустили полотенце и больше не могли себя держать. Я уткнула взгляд в пол и игнорировал те манипуляции, которые проделывала со мной Наари. Я была полна непонимания. Я верила, когда бежала оттуда, что проснусь в клинике. Я не думала, что Зои перенесет меня сюда и даже при таком раскладе, ожидания того, что мне позволят остаться, было глупостью. Где я и где Кибертрон? Но я была здесь. Являлась кем-то очень важным и ничего не понимающим. Мне очень было нужно поговорить с Когмэном, но он был другим. Как бы глупо это ни звучало, он был на работе. Он нес ответ перед Верховным Лордом… - Наари… мне нужно поговорить с Оптимусом. Бедная девушка выронила пиалу с водой. Она обрабатывала свежий порез на ноге от осколка. - Во имя всевышнего… я, моя госпожа, тут бессильна. Я его в глаза та не видела. - Ты его не видела? - Верховный Лорд не пользуется обслуживающим персоналом, слывет скрытной и необщительной личностью. Я не имею в виду, что это изъян, ни в коем случае не подумайте, что я оскорбила его! - Наари была в ужасе, ее обуял неподдельный страх, словно за эти слова на нее готовился донос, а затем и планировалась казнь. – Просто он не говорит не по делу! А доступа в его крыло нет даже у господина Когмэна. С Верховным Лордом общаются трансформеры сугубо военного и политического уклона и ограниченное количество медперсонала. - Он одиночка? - Не уверена, госпожа, что это подходящее слово. Ну а мы закончили. Теперь вам нужно переодеться и пройти в трапезную. Переодеться - было сильным словом. Нагой, в сопровождении Наари я прошла до следующей двери. Все пространство второго помещение пугало своими объёмами и пустотой. На незаметной подставке левитировало подобие железного позвоночника. Это был единственный освещаемый предмет. Все углы уходили во тьму и бесконечность, сея ужас, обратный клаустрофобии. Наари обошла меня с предметом Кибертронского происхождения в руках, и кожа спины покрылась мурашками от прикосновения ледяного металла. Пластины экзоскелета раздвигались в разные стороны, обхватывая мое тело и повторяя его изгибы. Первые секунду дискомфорт в груди и между ног заставлял щеки гореть, но внеземная технология на то и была внеземной. В обычной одежде тело никогда не чувствовало себя так удобно. Его, будто ничего не касалось. На ногах, в отличие от первого подобного костюма, который уже был на мне, имелась обувь, похожая на тапочки для прогулки по кораллам. Да и вообще, эта версия комбинезона сильно отличалась. Материал был более плотный, мне казалось, он мог выдержать удар мечом. Пластины были более детализированы и их было сильно больше. Я обросла металлической чешуёй. В этой одежде я выглядела странно, как воин или агент, но выбора мне не дали. Мой скепсис относительно одеяний отпал, как только мы вышли из комнаты в общий зал. На этот раз я была лицом к левой стене и застыла на месте, как только поняла, что ее нет. Огромное окно, разграниченное тремя колонами, было вместо стены, а за ним Цитадель, во всем ее величии. Пластины красиво играли своими гранями отражая свет от огромного окна, но потом я вспоминала уроки Хот Рода и понимала, что это энергетические потоки, что стекол здесь нет. Цитадель перед окном высилась к небу, чтобы увидеть ее верхушку, мне пришлось подойти к окну в упор и задрать голову на всю возможность позвонков. Центральный шпиль разрывал собой небо и оповещал всех приближающихся о силе тех, кто находился внутри. От главной башни в разные стороны, как лучи звезды, расходились крылья. Я, примерно вспомнив как выглядит компас, оценила себя как прибывающую в левом, западном крыле. И сейчас, все коридоры, которые я пробегала в прошлый раз, казались ничем. Тот бесконечный бег, сейчас при полном величии крепости казался всего одним процентом. Скорее всего, мне не хватит всей моей человеческой жизни, чтобы обойти все, что я видела перед собой. Но было огромное желание увидеть еще чуточку того, что скрывалось от моих глаз. Трапеза не задалась. Тошнота и головокружение начали брать вверх, как бы напоминая, что я не самый здоровый человек в данную секунду. Наари еще долгое время крутилась возле меня, стараясь понять, нужно ли мне что-то для комфортного пребывания. Ее миссия была закончена, как только я оповестила ее о том, что ложусь и ухожу в ночь. Мой приказ, оставить меня на ночь одну, возымел вес и поклонившись, девушка вышла. Но сном и не пахло. Опять была дотошная тишина. Я все, сознательное детство прожила одна, в пустой квартире. Начиная с семи лет, родители могли пропадать неделями. Я знала, что они есть, еда не сама появлялась в холодильнике. Но они уходили слишком рано, а возвращались слишком поздно. Это давало отпечаток на психике и к тишине я привыкла. Она была моим другом, иногда помощником. Она успокаивала и давала понять, что все хорошо. Потом у меня появилась Соня и жизнь поменялась, она снова стала шумной и суетной. Эта мелочь постоянно носилась за мячиком, лаяла при малейшем звуке из коридора и просто обожала играть в догонялки. Дружба с тишиной, с ее появлением, ушла на второй план, она стала третьим, лишним другом и сейчас мстила мне за предательство. Все было слишком тихим. На Земле есть хоть какие-то звуки в квартирах: работающий холодильник, кран у соседей, который завывает, когда включают горячую, ворчливый дед из квартиры напротив со своим орущим телевизором. Здесь же ничего не было. Тишина в ее первородном виде еще не била мне по ушам. В эти секунды приходило осознание, что лучше пытки не найти. Я спасала себя, как могла. Звуки своих же шагов были хоть чем-то, что давало понять, что я не оглохла. Коридоры, как и тогда, были пусты и безжизненны. Я думала, что смогу найти места, по которым я уже ходила, вспомню, где меня нашел Хот Род, но все проходы были на одно лицо. В придачу они были темными, кромешной тьмы не было, но сумрак не давал видеть ничего дальше своей руки. Иногда катакомбы коридоров сменялись огромными, пустыми пространствами. Было четкое ощущение, что они для чего-то служили. Много тысяч квадратных метров, безжизненной территории не могли находиться просто так в сердце планеты, никак не задействованными и я стремилась их скорее покинуть, чтобы не привлечь к себе ненужного внимания. - «А если я опять потеряюсь… и меня найдет не Хот? А если найдут другие, будут ли ругать, за то, что я ушла? А вдруг меня найдет кто-то не такой доброжелательный как Когмэн или Хот Род?! Может остальные вообще даже и не знают, что я здесь! Меня выгонят или сразу убьют?» Во мне, по всей видимости, всегда таилась маленькая провидица, поскольку тяжелые шаги начали сближаться со мной через еще пару пролетевших мимо меня коридоров. Я пыталась разорвать дистанцию между собой и звуками надвигающихся проблем, но куда бы я ни сворачивала, удары металлических ног преследовали меня. А коридоры были на стороне врага и водили меня кругами. Моя капля крови, которая упала с вымокшей ватки в носу, бодро приветствовала меня через несколько поворотов. Через пятнадцать минут все ладони были в крови, начинал пачкаться ворот костюма. Я ускоряла шаг, с каждой минутой все больше и уверенней теряя надежду на шанс оторваться. Финальным актом в представлении стали два огня. Они были голубыми, но находились очень высоко. Я вылетела на них из-за угла и сразу забежала обратно, вжавшись в стену. Я могла задержать дыхание, но пульс и дрожь в коленях были мне неподвластны. Я стояла и старалась верить в то, что в темноте меня не заметили. - Ты тихо ходишь. Голос был глотком свежего кислорода для моих задыхающихся нервов. Он действительно отличался от других голосов. Даже своим эффектом, одно его звучание вызывало во мне одновременно ужас и какой-то, неизвестного происхождения трепет. Все горело, барабанные перепонки звенели, пульс ускорялся хлеще чем от бега, кровь приливала к голове и ноги, как и всегда не хотели идти. Он заставлял их замирать. Шагов было всего десять. Между каждым из них мое сердце делало скачек из груди, оно не хотело здесь присутствовать и рвалось наружу. Разум вернулся на место только после того, как на меня, сверху вниз уставилась многоэтажка. - Что ты здесь делаешь? - Простите! - Я несколько коридоров уже пытаюсь тебя найти. В горле появилось першение, оно уверенно набирало силы и переходило в удушье. В одно мгновение в глаза влетела яркая вспышка света и своим шлейфом принесла тьму. Мир не был мне виден всего одно мгновение. Но когда я открыла глаза, как следует повозив по ними ладонями я увидела перед собой уже не силуэт гиганта, а лицо Когмэна. Рядом с ним стояла взволнованная Наари, которая корила себя за безответственность и пыталась оправдать свой поступок моим четким приказом. Но она оправдывалась, глядя в лицо не Когмэну, ее глаза были устремлены куда-то выше. Она стояла возле моей кровати и разговаривала с потолком. В метрах десяти от нашей тройки, опираясь спиной на стену стоял Верховный Лорд. Он без особого интереса слушал доводы Наари, мне показалось, что он даже не видит ее, или делает вид. Но его резкий, ответный взгляд, оборвал ее, она потеряла голос и больше ничего не могла из себя выдавить. Она опустила голову и склонилась в поклоне перед ним. Легкое движение головы в сторону выхода, заставило ее молнией вылететь за дверь. - Ты тоже. Когмэн даже не взглянул на меня. Он поднялся, поклонился в пояс сначала мне потом своему правителю и более гордо чем Наари, вышел из покоев. - Когда я приставлял к тебе Наари, я был уверен, что ты будешь передвигаться с ней и в дневное время. Твое хождение в одиночку по темной цитадели полностью выходит за пределы моего логического мышления. У тебя была какая-то цель? Ты шла в какое-то конкретное место? Меня отчитывали за глупые поступки много раз за мою, еще небольшую жизнь. И ощущения всегда были одинаковые, какое-то легкое смущение, возможно нотки раздражения и в большинстве своем равнодушие, если это был кто-то чужой. Но сейчас эмоции крутили торнадо из моих органов. Я не могла на него взглянуть, страх и стыд надели мне на шею кандалы и прикрепили к полу. - И даже если так… - В этой паузе читались его попытки поставить себя на мое место, попытаться понять, чем я руководствовалась. – Я опять нашел тебя истекающей кровью в предобморочном состоянии. Даже мои трансформеры, обладающие гораздо более высоким уровнем выносливости, не относятся к себе с такой халатностью как ты! - Простите меня… мне было слишком тихо… - Что, прости?! Я вжималась в изголовье кровати. Мне было плохо и страшно. Я понимала, что говорю смешные и глупые вещи. Я не знала, как объяснять эмоции людей другим существам, тем более такие глупые эмоции как страх или стыд тем, кто пережил войну. Мне казалось, что на меня сейчас смотрят с презрением, но вместо того, чтобы высмеять мою слабость, Верховный Лорд сделал несколько шагов к кровати и опустился ко мне. Я четко слышала, как хрустит металл его позвонков, скрежет прорисовывал повреждения, которые могли оказаться непоправимыми, когда-то ему нанесенными. - Я не могу знать, что происходит у тебя в голове, если ты выражаешься так скромно на смысловое содержание, а из-за этого не знаю, как отвечать. - Я… я же не могу обсуждать с вами свои проблемы или тревоги… это же смешно… - Почему? - обиженно произнес Оптимус - Вы войну пережили, разрушение своей планеты! Сейчас восстановили ее, заново заселили, один раз вообще умерли! А я… я плачу из-за того, что меня просто…изнасиловали. - Малышка, почему ты считаешь, что если мои проблемы отличаются от твоих, то твои теряют важность?! - Мои проблемы по сравнению с вашими выглядят глупо и по-детски! - Маша… у каждого свои проблемы и каждый справляется с ними по-разному. Все чувствуют боль, имеют страхи… - Ну да, трансформеры и страхи. Назовите хоть один. - Дрифт, брезглив. Мне иногда кажется, что, если Кросс на него плюнет, он умрет. Мой легкий смех разрядил обстановку серьезного разговора и в груди потеплело. - Би боится криков… - Это из-за… - Да. Его голосовое устройство на долгое время вышло из строя, и он забыл, как его та голос звучит не то что чужие. Поэтому он будет в максимальном напряжении если кто-то рядом будет громко кричать, и не важно что, просто очень громко. Наверное, сейчас он понял бы тебя лучше, чем я, относительно тишины… - А вы? У вас есть страхи? - Хм… Конечно есть. Чем больше ответственности, тем больше страхов. Я отвечаю за всю планету, за всех, кто рожден трансформером, даже за тех, кто против меня. - Вы про десептиконов, как те, что напали на нас? – Его кивок заставил меня потеряться в своих же убеждениях. - Они просто сражались за другую идею, они, как и мы заслуживают право на жизнь. - Но они убивали вас! - А мы их… Энергона на моих руках хватит, чтобы потопить всю твою планету и энергона союзников будет даже больше, чем энергона врагов. - Подождите… Что вы имеете в виду? - Все смерти автоботов под моим предводительством на моем счету. - Но они же шли добровольно, их кто-то заставлял? - А когда рушится твоя планета, разве есть выбор? - Я… я не знаю. Повисло молчание. Образ величественного война, для которого честь была превыше всего. Образ, который показывался людям с экранов, рушился на глазах. Реальность была не такой красивой как строки статей из СМИ. Передо мной был воин, солдат, который убивал, который просто делал то, что должно и нес за это ответственность, как величайшее бремя. - Тебе что-то еще нужно? Мне позвать Когмэна или Наари? - Почему вы не разрешаете Мелтерону работать с моим лицом? - Слишком мало времени прошло между тестами и их результатами. Ты должна знать, что люди тестируют препараты годами, прежде чем вводить его, а здесь наши технологии на вашей уязвимой плоти. Результаты действительно впечатляют, но мы не знаем какой будет эффект в долгосрочной перспективе. Я пока этому не доверяю. - Вы вообще ничему не доверяете? Когмэн говорит, что это безопасно! - Доверие – это слабость! - Но не верить никому и нечему – это все равно, что жить в кошмаре! - Добро пожаловать в мой мир, детка. - Он с горечью смотрел мне в глаза. Его указательный палец коснулся моего подбородка и слегка приподнял его. - Но я выгляжу как пугало! Если бы вы позволили поправить ему хотя бы мой нос… Я не смогла договорить. Взгляд Оптимуса наполнился яростью, он отстранился от меня на метр и замер. Правая часть его лица разошлась на пластины и оголила череп. Через глазное яблоко, переносицу и челюсть проходили четыре уродливых царапины, они разрывали металл, через который проглядывались соединения проводов и трубок, по которым циркулировал энергон. Было видно, что когда-то с Верховного Лорда сняли скальп. Всего мгновения было достаточно чтобы сердце сжалось от ужаса. Но Верховный Лорд был милосердным, пластины правой стороны снова сошлись друг с другом и стали точной копией левой половины, снова презентуя миру привычный вид Оптимуса Прайма. - Ты выглядишь очаровательно, как всегда, малышка. И я желаю тебе, чтобы ты никогда не узнала, что такое, по-настоящему, выглядеть как пугало. – Яростный оскал тут же стал подобием доброй улыбки. – Отдыхай. Тебе нужно восстановить силы. Как окрепнешь, Наари позволит тебе свободно, в ЕЕ сопровождении гулять по цитадели, обещаю. Я уверен, мы еще увидимся... Он покидал мои покои, словно уходил от старого друга. Не было горделивой походки Когмэна или какого-то величия правителя. Он не был тем, кого из него рисовали люди……он был совсем другим.