Залечи мои раны

Утро пятницы началось у Кэйи с неприятного гудения где-то под ухом. Все еще сонный, он потянулся к источнику звука, беря со столика телефон, и поморгал, чтобы различать перед собой хоть что-то. Только спустя бесконечно долгую минуту он сумел разглядеть на экране имя Дилюка, который столько времени пытался до него дозвониться. Это моментально заставило его проснуться, и он дрожащими от неожиданного волнения руками коснулся экрана, принимая вызов. — Почему так долго? — недовольно поинтересовался Дилюк, заставляя Кэйю непонимающе нахмуриться и кинуть взгляд на часы. Был почти полдень. — Я только проснулся, — хрипло отозвался он, садясь в кровати и кое-как приглаживая непослушно распушившиеся волосы. — Извини, не думал, что ты будешь звонить в такое время. — Я так и понял, — последовал сухой ответ, конец которого потонул в странном шуме. Кэйа нахмурился, пытаясь уловить, что у Дилюка происходит, но странные шорохи не прекращались и их было сложно отнести к чему-то. Как будто кто-то нарочно шумел в трубку. — Хэ-эй, — неуверенно позвал Альберих, — Дилюк? Что происходит? Но Дилюк, казалось, не слышал его вовсе, а раздражающий слух шум так и не прекращался, но Кэйа не хотел сбрасывать звонок, чтобы не показаться невежливым. К тому же вдруг у Рагнвиндра что-то случилось, а он вот так нагло закончит едва начавшийся разговор, оставив его разбираться со всем одного. Так что он решил просто слегка убавить громкость, продолжая вслушиваться в шум, который будто нарастал, становясь совсем уж невыносимым. Кэйа недовольно прищурил глаз, вздохнув и уже почти решив сделать звук еще тише, как вдруг на том конце послышался наконец голос взволнованного Дилюка. — Кэйа? — Ага. Что такое? Мне показалось, будто твой телефон в мясорубку закинули, ужасный звук. — Да, это идиотский кот Лизы, — простонал Дилюк, наверняка сейчас закатив от раздражения глаза. Кэйе даже стало смешно, когда он это представил. — Они с Джинн решили съездить к Гуннхильдрам, а это исчадие ада оставили мне. Клянусь, это последний раз, когда я согласился на подобное. Теперь уже сдержать смех было невозможно, и Альберих, перестав хмуриться в попытке не проронить ни смешка, громко и весело засмеялся. Это все еще было больно, потому что ребра не успели зажить за столь короткое время, но игнорировать нарисовавшуюся в мыслях картину, где Дилюк держит в руках злобного кота, и при этом оставаться спокойным было слишком сложно. — Ну да, ну да, смейся дальше, — недовольно произнес Рагнвиндр, вызывая еще больше веселья у Кэйи. — Прости-прости, я просто это представил, — поспешил оправдаться парень, дотягиваясь свободной рукой до скомканной в изножье домашней одежды. — Угу. А теперь прекращай смеяться. Я тебе не для этого позвонил, — по-видимому, все еще хмурясь, сказал Дилюк. — Тебе есть что надеть в воскресенье? Кэйа замер, мигом перестав смеяться. Он еще не сказал Дилюку, что так и не смог найти приличный наряд для мероприятия, да и не собирался, по правде говоря. Гораздо проще ему было взять больше низкооплачиваемых проектов, чтобы набрать хотя бы какую-то сумму, чем признаваться в собственной несостоятельности. Часть денег он уже получил, но было грустно признавать, что их было слишком мало для покупки даже самого простого костюма. — Ну-у, — протянул Альберих тише, надеясь, что его собеседник не станет заострять внимание на этом. Но, как это обычно бывало с Дилюком, его надежды не оправдались. — Ну? — будто издеваясь, повторил Рагнвиндр. Но, слыша в ответ лишь неловкую тишину, как-то слишком спокойно, по мнению Кэйи, продолжил: — я так понимаю, это значит «нет», — на это он тоже не дождался ответа. — Кэйа. Ты там еще не уснул? — Нет, — буркнул Альберих. — Отлично. Тогда я заеду за тобой через час, нужно выбрать тебе костюм, — довольно усмехнулся Дилюк. Такому настроению Кэйа очень удивился, потому что в его представлении Дилюк должен был только разозлиться на него за то, что он так и не подобрал себе нормального наряда, который не позволил бы ему опозорить себя и, что самое главное, самого Дилюка. Но за неожиданным воодушевлением в голосе собеседника Кэйа не заметил ни злости, ни разочарования. Однако это не значило, что сам Кэйа был в восторге от этой идеи. — Тебе не нуж... — Заеду через час, — повторил Рагнвиндр, полностью игнорируя любые возмущения, от чего раздраженный Кэйа заскрипел зубами, — так что собирайся. — Придурок, — в сердцах выпалил Альберих, но в ответ ему донеслись лишь негромкие гудки, оповещающие о завершении вызова. Наглый, самоуверенный... Агрх! Кэйе было сложно даже подобрать слова, чтобы описать такое поведение Дилюка. У него просто в голове не укладывалось, как парень мог с таким спокойствием говорить о походе по магазинам с кем-то, кого еще недавно презирал всей душой. Ко всему прочему, Рагнвиндр даже не спросил его, Кэйи, разрешения! У него могло быть огромное множество причин, по которым он не мог бы принять предложение Дилюка: от проблем в семье, что, конечно, Альберих ни за что бы не использовал как отговорку, до наличия других планов. Ужасно бесцеремонно и нагло делать такие предложения, даже не спросив, подумал Кэйа, но даже не это так сильно расстроило его. Неприятнее всего было то, что Дилюк мог насмехаться над своим фиктивным парнем после того, как узнал бы об отсутствии у того денег. И, пускай Кэйа постоянно напоминал себе о том, что Рагнвиндр не настолько мелочный и что не в его характере обижать людей из-за подобного, какое-то неприятное чувство все равно оседало в груди. Словно напоминая, что он не ровня самому завидному холостяку Мондштадта. От этих мыслей он быстро растерял остатки негодования, скатываясь в недовольство собой. Было грустно осознавать, но Кэйа действительно выглядел очень невыгодно на фоне Дилюка, и ему до сих пор было интересно, как все вокруг так быстро поверили в искренность их чувств. Если бы он увидел кого-то вроде себя с таким парнем, как Дилюк, непременно подумал бы, что богатенький парень просто нашел себе игрушку, с которой можно безнаказанно поразвлекаться, чтобы все отстали. Это было не так уж далеко от правды, потому что, с какой стороны ни взгляни, а во всей этой ситуации выгода была только у младшего Рагнвиндра. Его оставляли в покое неадекватные фанаты и жадная до сплетен пресса, а Кэйе... Кэйе доставалось какое-никакое внимание Дилюка, что уже, впрочем, было хорошо, с грустной улыбкой подумал Альберих. Неприятное чувство в груди только усилилось, но Кэйа не стал обращать на это внимания: в конце концов ему не впервой осознавать собственную никчемность. Так что, выкинув из головы лишние мысли, он стал собираться для скорой встречи с Дилюком, потому что ждать тот не любил совершенно, и с него бы сталось устроить Кэйе длинную лекцию про то, насколько грубо опаздывать. Тогда Кэйа, конечно, ответил бы, что принуждать кого-то к походу по магазинам тоже грубо. И после они бы долго спорили, кто же все-таки прав, потому что оба терпеть не могли уступать в спорах. Хотя, признался себе Альберих, застегивая пуговицы рубашки, он был бы очень рад возможности поспорить с Дилюком: раньше они иногда спорили по пустякам, не желая признавать чужую правоту, и это выглядело даже мило, потому что в такие моменты Дилюк надувался, и его лицо становилось мягче, а сам Кэйа до последнего делал вид, что смертельно обижен, едва сдерживая смех. Ему стало даже интересно, вспоминал ли когда-нибудь об этом Дилюк или он предпочел забыть обо всем, что связано с бывшим другом. Хватит. Поймав себя на мысли, что он снова скатывается к жалости к себе, Кэйа нахмурился и продолжил собираться, старательно пытаясь забить голову чем-нибудь другим. Ему это удалось совсем ненадолго, потому что через какое-то время мысли снова стали вертеться вокруг Дилюка — отчасти потому, что Кэйа в нетерпении ждал его звонка, после которого он мог бы выйти из дома, чтобы как можно скорее уйти. Альбериха немного беспокоило то, что брат и отец были дома и могли заметить его уход, но способов уйти незамеченным в любом случае не было: прислуга докладывала Даррону обо всем, что происходило в поместье, особенно если это касалось его младшего сына. Кэйе оставалось гадать, виной тому приказ отца или же личная неприязнь персонала к нему самому. Хотя он совершенно не мог припомнить ни одного раза, когда хотя бы единожды задел кого-то из прислуги. Сколько себя помнил, он старался не мешать никому, и зачастую просто не видел никого из людей, работающих в доме, поскольку с годами научился не попадаться никому на глаза. Что, впрочем, не спасало его от вездесущих камер. Кэйа поежился, в который раз оглядев свою комнату в попытке обнаружить малейший намек на подозрительные устройства. Пару лет назад он уже пролазил все и не нашел ни камеры, ни прослушивающих устройств, но никогда нельзя было быть уверенным на все сто процентов. Даррон иногда поддавался паранойе, поскольку вел бизнес не самыми честными путями, поэтому строго следил за всем, что происходит в доме, и Кэйа искренне удивлялся тому, что отец все еще не установил камеру и в его комнате. «Даже если он думает, что я слишком глуп для этого, мне же лучше», — мысленно хмыкнул Альберих, понимая, что ему только на руку, если его не принимают всерьез. Эта мысль заставила его слегка улыбнуться, и как раз в этот момент телефон на кровати завибрировал, оповещая о звонке. На экране высветилось имя Дилюка. Кэйа ответил, терпеливо выслушав, что ему сказал Дилюк и куда велел подойти, и после осторожно вышел из комнаты, прикрывая за собой дверь. На первом этаже поместья было тихо, и Кэйа было обрадовался, что никто не заметит его ухода, когда сбоку послышался звук неторопливых шагов. Он почти дошел до входной двери, и попасться почти у порога было очень обидно. Медленно повернувшись к источнику звука, Альберих увидел перед собой довольно ухмыляющегося брата. — Никак к парню своему идешь? — ехидно протянул он и подошел ближе на пару шагов, оказываясь слишком близко к Кэйе. Кэйа неопределенно мотнул головой. — Хм, — на лице Дайнслейфа появилось выражение притворной обиды, он карикатурно надулся, но уже спустя мгновение хищно сверкнул глазами, заставив Кэйю вздрогнуть от неожиданности. — Как жаль, я думал, что ты умнее. Тебе ведь было сказано забыть об этом ублюдке, а ты продолжаешь бегать за ним. Неужели еще не понял, что Рагнвиндру насрать на тебя? — Не... — О, хотя бы себя не обманывай. Зачем богатому наследнику нужен кто-то вроде тебя? — Дайнслейф прекрасно знал, что давит на больное, и наслаждался растерянным видом Кэйи. — Подумай хорошенько. Год назад он кинул тебя, потому что ты оказался шпионом, а сейчас вдруг встретил с распростертыми объятиями. Может, он решил, что нужно сделать все наоборот? Дайнслейф улыбнулся, видя сомнение на лице младшего брата, и поспешил продолжить, чтобы донести до него собственную мысль. — Сначала он клянется тебе в вечной любви, — прощебетал он, а потом его голос резко стал грубым и с рычащими нотками, как если бы ему было противно: — ебет так, что ты как последняя сука бегаешь за ним, чтобы раздвинуть ноги по первому требованию. И когда ты уже перестанешь соображать, он просто попросит тебя шпионить за отцом. Первые два пункта, как я погляжу, он уже успел осуществить. Мне ждать, пока пойдет дальше и уже потом снести тебе голову, или ты и сам поймешь, насколько хуевой затеей было начать с ним встречаться? Кэйа моргнул, пытаясь осознать слова Дайнслейфа. В самом начале его монолога младшему Альбериху стало немного страшно от того, что брат мог догадаться о том, что их с Дилюком отношения ненастоящие, и сделать эту информацию достоянием общественности, но чем дальше он говорил, тем больше Кэйа убеждался, что не только у отца паранойя: Дайнслейф с такой ненавистью отзывался о Дилюке и его таинственном коварном плане, что парню начало казаться, будто брат попросту боится Рагнвиндров и хочет отдалить их от себя как можно дальше. Кинув взгляд на часы за спиной визави, Кэйа все-таки решил озвучить свою мысль. — А может, ты боишься Дилюка, поэтому так бесишься, что мы с ним вместе? За секунду лицо Дайнслейфа стало менять цвет от привычно бледного до густо-красного от переполняющей его ярости. И, пусть Кэйа был готов уклониться от удара, скорость, с которой брат впечатал кулак ему в живот, была слишком велика, и ему оставалось лишь прохрипеть что-то нечленораздельное, когда внутренности полоснуло болью. — Я уничтожу тебя, сучка, — выплюнул Дайнслейф, брезгливо отталкивая Кэйю к стене. Он развернулся, все еще сжимая кулаки до побеления костяшек, и быстро зашагал на второй этаж. Звук его тяжелых шагов еще какое-то время эхом отдавался в ушах Кэйи. Он тихонько вздохнул, радуясь, что может выпрямиться и даже идти, и дернул губами в слабой улыбке. Даже если бы у него была возможность повернуть время вспять, он снова и снова повторял бы взбесившую брата фразу, только бы увидеть, как его лицо краснеет от слепящей ярости. И даже боль в месте удара не заставила бы его изменить свое решение. Хотя, подумал Кэйа, это было опасно, потому что кулак брат впечатал совсем немногим ниже ребер, и, смести он руку хотя бы на пару сантиметров, младшему Альбериху все-таки пришлось бы разбираться с переломом. На всякий случай прощупав грудь и живот и морщась от неприятных ощущений, Кэйа кое-как разогнулся и спешно, насколько позволяло состояние, вышел за дверь. Ему не терпелось как можно скорее оказаться с Дилюком, чтобы забыть о проблемах в семье и насладиться приятной компанией. Даже ворчание Рагнвиндра по поводу опоздания — а Дайнслейф прилично его задержал — он согласен был потерпеть без возмущений. Все, что угодно, лишь бы не вспоминать о неприязненном отношении к нему брата и отца.