Залечи мои раны

Встреча с Крепусом прошла гораздо лучше, чем Кэйа себе представлял, хотя он и так на задворках сознания понимал, что мужчина не станет относиться к нему хуже, когда уже показал свою лояльность и теплоту по отношению к нему. И тем не менее, в голове у него был настоящий бардак, когда старший Рагнвиндр наконец спустился к ним с Дилюком и тепло поприветствовал. Суматоха в мыслях улеглась лишь спустя полчаса, в течение которых они говорили на отвлеченные темы — Кэйа был уверен, что оба Рагнвиндра просто заметили его жалкое состояние и хотели его отвлечь, чтобы не беспокоить еще больше. Хотя, по правде говоря, неизвестность пугала его тоже, поэтому в какой-то момент к нервозности из-за встречи с отцом возлюбленного добавилась еще и тревога по поводу предстоящих новостей. Кэйа не знал, что ему предстояло услышать, поэтому нетерпеливо ерзал, не помогали даже заверения Дилюка о том, что ничего плохого не произошло и новости хорошие настолько, насколько это вообще возможно в их ситуации. По этой причине, когда Крепус наконец заговорил о том, что ждет Даррона, Кэйа весь вздрогнул и подобрался, незаметно для себя кусая губу чуть ли не до крови. Ему было страшно — по-настоящему страшно, потому что Даррон, даже потерпев поражение, вполне мог испортить Кэйе жизнь. Или искалечить, такой исход Кэйа отрицать тоже не стал, уж слишком хорошо он знал отца и на что тот способен. Даррона Альбериха от мести не останавливало ничего, и он мог запросто уничтожить даже собственного сына, если бы посчитал его угрозой. А в данной ситуации так и было. К тому же не стоило забывать и о Дайнслейфе: они с отцом были довольно близки, хоть брат в последние годы все больше отдалялся от Даррона, предпочитая погоню за разного рода удовольствиями. И вот, когда Крепус сказал заветные слова, Кэйа от волнения готов был выть. Помог только Дилюк, сжавший его руку в своей в поддерживающем жесте, чтобы дать понять, что Кэйа не один. Кэйа тогда в ошеломлении выдохнул хриплое «Что?..», не зная, как еще реагировать на новости. А как еще оставалось ответить на новость о том, что на Даррона в Ордо завели дело, а работа в «Каэнрии» скорее всего на ближайшее время приостановится для полной проверки процесса производства вин? Как оказалось, в ходе уже прошедших экспертиз было выявлено множество нарушений в технологических процессах, которые сильно влияли на качество производимой продукции, к тому же возникли вопросы о качестве используемого сырья. После того, как все это окончательно вскроется, компанию ждет огромный скандал, который повлечет за собой немало убытков. И, конечно, Даррона это не обойдет стороной. Отца ждала участь, которой он боялся больше всего — и это была вовсе не тюрьма, которую он в любом случае смог бы избежать. Хуже всего для него было потерять прибыль и репутацию. После такого он вряд ли сможет снова вернуть престиж «Каэнрии». Скорее всего с ним откажутся работать даже захудалые ресторанчики, не говоря уже о дорогих заведениях, где вина продавались раньше. И это также значило, что у «Рассвета» исчез конкурент, ведший нечестную игру на протяжении многих лет. Кэйа неверяще посмотрел сначала на Крепуса, а после на Дилюка, словно безмолвно спрашивая, правда ли все это. Но ответа было и не нужно. Да. Да, Даррон Альберих проиграл. Это могло казаться слишком легкой победой со стороны — во всяком случае, даже Кэйе казалось, что прошло слишком мало времени и что проверки прошли слишком хорошо для них, но думать об этом не хотелось. Жизнь распорядилась так, что главе «Каэнрии» придется серьезно побороться ради того, чтобы хотя бы удержать компанию от развала, не говоря уже о восстановлении прежнего уровня. Кэйа, поразмышляв об этом, уже хотел было спросить, а что будет с ним — в конце концов, он сын Даррона, пусть и не имел никакого влияния в отцовском деле. Да и поводов отомстить ему теперь было гораздо больше. Но, предвосхищая этот вопрос, ответил Дилюк. Оказалось, что он добился того, чтобы Даррону, а также всем, кто с ним связан, было запрещено приближаться к Кэйе. Что последовало бы, нарушь он этот запрет, Дилюк отвечать отказался, как не стал говорить и о том, чего ему стоило добиться подобного запрета. Крепус промолчал тоже, вероятнее всего, по просьбе сына. Но Кэйа признал, что это не волновало его так сильно. Вернее, его волновало лишь то, чтобы у Дилюка после этого не было проблем. — …Кэйа? Альберих встрепенулся, с удивлениям глядя на Дилюка и понимая, что слишком погрузился в свои мысли, а от того не заметил, как тот подошел. — Извини, я задумался, — сконфуженно произнес Кэйа, обнимая парня и прижимаясь губами к его щеке. Дилюк качнул головой, обнимая его в ответ, и с ехидцей спросил: — И о чем это ты так задумался? Сначала отвечать Кэйе не хотелось, потому что Дилюк скорее всего рассчитывал на какой-нибудь безобидный ответ, но ему пришлось признать, что скрывать свои мысли долго все равно не выйдет: Дилюк слишком хорошо его знал, чтобы не заметить отстраненности и тревоги, которые четко отпечатывались на лице Кэйи всякий раз, стоило ему начать думать о том, как разрешалась проблема с его отцом и семейным бизнесом. — Об отце. Вспоминал, как вы с Крепусом мне все рассказали. Дилюк приподнял брови, слегка нахмурившись. — Что-то случилось? — сразу же обеспокоился он, выискивая на лице Альбериха хотя бы малейший намек на то, что что-то не так. — Если он... — Нет-нет! — поспешил возразить Кэйа. Ему стало даже смешно и он не смог удержаться от того, чтобы фыркнуть: — ты прямо как курица-наседка, тут же бросаешься выяснять, не случилось ли чего. Мне, конечно приятно, но я не маленький. Да и если бы что-то и впрямь произошло, ты узнал бы первым, я не буду от тебя ничего скрывать. Это, кажется, слегка успокоило Рагнвиндра, хотя еще пару секунд в его глазах плескались недоверие и настороженность, почти сразу сменившиеся, впрочем, на умиротворенность. — Просто думал, как все закончилось. Даже не верится. — Ну, ты тогда сказал, что все было слишком просто, — позволяя Кэйе выпутаться из объятий, пожал плечами Дилюк, — но я не могу согласиться. Нам пришлось ждать этого слишком долго, а ты к тому же и так много лет терпел издевательства. Так что все могло закончиться гораздо раньше и проще, но я рад и этому. Кэйа согласно кивнул — он совсем не был уверен, что после ощущения свободы и любви рядом с Дилюком смог бы вернуться к привычной жизни, где его били и над ним издевались. — Зато это привело к тому, что мы сейчас вместе, — тепло улыбнулся Кэйа. * Несмотря на то, что у Даррона были более важные дела, чем пытаться мстить сыну, Кэйа еще несколько недель не мог отделаться от мысли, что следует ждать чего-то плохого. Не помогало даже то, что Дайнслейф перестал пытаться вообще как-либо задеть его и просто начал игнорировать, словно они не были знакомы. Получалось так, что Кэйа наконец мог жить спокойной жизнью, не боясь собственных родственников, но на деле это оказалось сложнее, чем он предполагал. Слишком свежи в памяти были воспоминания о том, что происходило с ним дома раньше, мозг ни в какую не соглашался забывать это, а потому избавиться от своего страха сразу не получалось. Дилюк это, кажется, замечал и с пониманием относился к настороженности Альбериха, стараясь лишний раз не поднимать темы, которые могли освежить воспоминания Кэйи об отце или брате. Но только поначалу. Спустя пару недель он невзначай упоминал то отца, то Дайнслейфа, рассказывая о том, что им сейчас приходится все силы тратить на урегулировку назревших скандалов. И на удивление это помогало — Кэйа стал спокойнее, наконец осознавая, что ему правда ничего не грозит, почти перестал беспокоиться, что все его счастье закончится по щелчку пальцев. Страх, что это все сон, стал забываться. — Моя жизнь стала похожа на сказку о Золушке, — посмеялся Кэйа как-то, когда они с Дилюком возвращались с очередного свидания. Они решили прогуляться в парке, поэтому машину Дилюк оставил, и вместо этого они пешком прошлись до небольшого парка, куда Кэйа раньше любил ходить сам, когда было страшно возвращаться домой к отцу. Парк был небольшим, а аттракционов в нем не было вовсе, зато там было очень красиво — местечко было уютным и очень атмосферным из-за высаженных тут и там цветочных кустов и деревьев, от которых летом исходил просто умопомрачительный аромат. Чем не идеальное место для свиданий? — Почему? — Дилюк слегка улыбнулся, оглядываясь на мелькнувшее под тенью дерева пятно. Кажется, там бегали маленькие бельчата. — Дома меня ни во что не ставили, ненавидели, а потом… — Кэйа пожал плечами, дернув уголком губ, — потом пришел прекрасный принц и спас меня. Разве не похоже на сказку? — Обычно в сказках прекрасный принц спасает простую девушку, — Дилюк остановился, дернув Кэйю к себе за руку. Они стояли на узкой тропинке, вокруг не было ни души — они отошли достаточно далеко от основных дорожек, — и единственным звуком, кроме их голосов, было щебетанье птиц. — А мне достался другой прекрасный принц. Совсем не как в сказке. Кэйа рассмеялся, ткнув Дилюка в щеку. — Ты испортил всю романтику! — О, неправда, — Дилюк приподнял брови, кивнув в сторону. Несмотря на то, что основная часть парка и впрямь была далеко, они забрели в, пожалуй, самое красивое место. По одну сторону от них росли пышные розовые кусты, а по другую была высажена цветущая живая изгородь, тянущаяся далеко вперед. Нежный розовый запах тут чувствовался особенно хорошо, и Кэйа не смог удержаться от того, чтобы глубоко вдохнуть чудесный аромат. — Посмотри, мы в самом романтичном месте, какое только можно было придумать. Разве нет? Кэйа хотел уже ответить, но Дилюк, помолчав всего ничего, его опередил, продолжив: — Впрочем, место не важно. Ничего не важно, когда рядом нет тебя. Нигде я не буду счастлив оказаться, если там не окажется тебя, — Дилюк смотрел Кэйе прямо в его поблескивающий глаз, почти не моргая, а сам Кэйа моргал часто-часто, готовый то ли расплакаться, то ли нервно рассмеяться — слишком много чувств он испытывал, чтобы мог нормально на них реагировать. — Ты не представляешь, как сильно я тебя люблю, Кэйа. — Дилюк... — Кэйа звучал хрипло, почти что задушенно, не зная, что ответить. Вместо этого он просто бросился ему на шею, обнимая так крепко, как только мог, и зашептал что-то на ухо, борясь со рвущимися наружу всхлипами. Из его шепота Дилюк смог различить только повторяющееся «я люблю тебя». И искреннее этих слов он, наверное, за всю жизнь ничего не слышал. Кэйа словно вложил всю свою любовь в одну простую повторяющуюся фразу, наполняя ее всей гаммой эмоций, которую он чувствовал. На секунду Дилюку и самому захотелось заплакать, но он сморгнул влагу с глаз, крепко прижимая парня к себе за талию. — Пообещай мне, что всегда будешь рядом, — попросил он, прижимаясь губами ко лбу Кэйи в целомудренном поцелуе. Кэйа выдохнул тихое «обещаю», прижимаясь к чужим губам уже своими.