***
Варгун. Альфа. Вожак волчьей стаи. Такого я ещё не видел. Нет, незавершённый оборот был не такой уж редкостью среди оборотней. Взрослые могли показать себя в полузвериной форме, привлекая внимание будущих партнёров, но для малышей это было чрезвычайно опасное состояние. Маленький оборотень, не завершивший оборот, быстро терял себя, отдавая власть своему зверю, а потому до шестнадцатилетия дети обращались только под контролем взрослых, которые сразу же могли помочь, если что-то пойдёт не так. На поляне же находился малыш лет четырнадцати со звериными ушками и хвостом, довольно грязными, выдававшими в нём представителя племени кошачьих. Брюк, как и обуви, на малыше не было, только разодранная грязная рубашка, явно короткая для него, говорила о том, что малыш не дикарь. Но всё остальное. Листья, кусочки веточек и травинки украшали его спутанные волосы, опускающиеся ниже плеч. Увы, волосы были настолько неухоженные, что больше напоминали серую паклю или воронье гнездо. Тело, не скрытое одеждой, было грязным, и опознать его природный цвет просто не представлялось возможным. С одной стороны, я должен был прогнать чужака с наших земель, ведь он мог оказаться шпионом (от кошек можно всего ожидать), а с другой — это же ребёнок, пусть и чужой для нас, волков. А дети для волков — святое. Мы же не кошки, в конце концов. Перекинувшись в человеческую форму, чтобы не испугать ребёнка, я приблизился к нему и тихо спросил: — Малыш, как ты сюда попал? Как ни старался я говорить тише, котёнок испуганно взвился вверх, в прыжке оборачиваясь ко мне всем телом, как и всякая кошка. Встав ко мне лицом, он чуть присел, выставив вперёд руки с когтями, оскалился и зашипел, предупреждая о том, что дорого продаст свою жизнь. Мордочка его была испачкана в яичном желтке, а на волосах, вместе с мусором растительного происхождения, виднелись осколки от яичной скорлупы. Кошмарное зрелище, зато теперь я смог увидеть его глаза. Испуганные синие глаза с вертикальным зрачком, в которых не было ни капли разума, только звериные инстинкты. Малыш слишком долго пробыл в полузвериной форме и потерял себя. Или очень искусно притворялся, но в это не хотелось верить. Послать малыша для шпионажа, да ещё в подобном виде, было делом немыслимым. Я выругался вслух, проклиная его никчёмных родителей и вожака его родного племени. Как можно было не уследить за малышом? Теперь самым гуманным было бы убить его, чтобы ребёнок не мучился больше, но я не мог. Поднять лапу на того, кто заведомо слабее — недостойно вожака стаи. Остаётся только. — Придётся взять тебя с собой, котёнок. Даже против твоего желания. Изловить кусающегося и царапающегося ребёнка в полузвериной форме оказалось делом нелёгким и весьма кровопролитным. Хорошо, что на мне всё быстро заживает, а то повеселилась бы моя стая, разглядывая вожака в полоску. Точно не избежал бы шуток о моей принадлежности к тиграм. Я хоть и вожак, но языки у наших самок колючие, не каждый выдержит. С самцами проще. Стоит посмотреть пристально в глаза шутнику, и он сразу исчезнет, а если кто-то из слабых (гамма или дельта), так ещё и извиняться начнёт. Самки же — неприкасаемые, независимо от их статуса, как и дети, до совершеннолетия, пока статус юного оборотня ещё не определён. Именно после совершеннолетия (шестнадцать лет) оборотень начинает издавать специфический запах, сигнализирующий всем окружающим о том, кто перед ними: альфа, бета, гамма, дельта или омега. Все эти запахи имеют свой неповторимый оттенок, независимо от того, самец ты или самка. Запах играет немаловажную роль в жизни оборотня. Именно по запаху мы находим себе партнёров, благодаря ему мы охотимся и находим дорогу домой, а ещё запах может стать оружием. На то, чтобы поймать котёнка, я потратил всё время до темноты, но это даже к лучшему. Не стоит стае видеть, что я принёс с охоты, ведь этот малыш на самом деле может оказаться шпионом или подсадкой. Лишняя осторожность вожаку ещё не мешала. Изловив и обездвижив котёнка с помощью специальных точек на шее, давным-давно показанных мне отцом, я задумался, как лучше доставить его в посёлок. Быстрее и удобнее было бы передвигаться в звериной форме, но тогда нести "добычу" будет не совсем удобно. Он же не добытый мной олень, вдруг пораню. В человеческой форме будет и дольше, и идти голышом по лесу не так удобно, зато это недоразумение доедет с большим комфортом. Прикинув время до рассвета, расстояние, что мне предстояло пройти, и время, что малыш проведёт в отключке, я всё же выбрал звериную форму, решив, что скорость важнее. Наш посёлок насчитывал сто шесть домов, разбросанных среди вековых деревьев. Только на первый взгляд дома стояли хаотично. На самом деле, присмотревшись внимательнее, можно было легко понять закономерность. Волк — животное стайное, вот и селятся дети рядом с родителями, строя свои дома так, чтобы родные были поблизости. Дом, стоящий на отшибе, мог означать только одно — здесь живёт одиночка или пара, ещё не обзаведшаяся взрослыми дочерьми. Хоть главенствующую роль в волчьей стае и занимали самцы, род у нас вёлся по самкам. Именно они — родоначальницы и хранительницы очага — выбирали место для своего дома. Именно самки выбирали отца для своих волчат, иногда даже уходя в чужую стаю. Самцы же в стае выполняли желание своих подруг, были добытчиками и защитниками своих жён и детей, пока малыши не подрастали достаточно, чтобы искать свою дорогу в жизни. На войне и на охоте главными были мужчины, а в доме — женщины. И горе тому самцу, что посмел оскорбить или обесчестить самку, всё равно, свою или чужую. За подобный проступок могли и на бой вызвать, и из племени изгнать. Самки у нас уважались и ценились, потому что их всегда было меньше, чем самцов, и, случись что с дарительницами жизни, род мог прерваться. Центром посёлка считался алтарь Рогоса — нашего верховного божества. Этот алтарь традиционно ставился возле родника, из которого оборотни берут воду. На алтаре каждое утро шаман племени совершал жертвоприношение, чтобы охота была удачной. Кроме того, в южной части посёлка стоял алтарь Дароды — матери всего сущего. Она покровительствовала матерям и малым детям, а также лекарям и травникам, тем, кто занимался разведением животных или земледелием. Здесь тоже был маленький родник, из которого воду брали для маленьких детей или приготовления лекарств. Эта вода считалась целебной. На северной стороне посёлка стоял алтарь Саоны — богини справедливости, воинов и смерти. За её алтарём находилось специально расчищенное место, где совершались бои, а так же посмертные сжигания, чтобы души почивших оборотней быстрее нашли дорогу в мир иной. У алтаря Саоны находился медный гонг, в который били в случае тревоги или какой-либо иной необходимости. Звон этого гонга далеко разносился по лесу, созывая всю стаю. На востоке стоял алтарь Яркана — бога солнца и урожая, покровителя ремесленников и охотников. Лучшие охотники почитали за честь перед Великой охотой принести жертву на его алтаре. На западе находился алтарь хитроумного Лога — покровителя торговли, а также главного мошенника и хитреца в нашем мире. За все несуразицы и несвоевременные природные явления отвечал Лог, любитель злых шуток. Не случайно назвать кого-то сыном Лога значило объявить его лжецом. За подобное оскорбление можно было получить вызов на бой раньше, чем слова успеют растаять в воздухе. Мой дом стоял на краю посёлка, недалеко от алтаря Лога. Хоть мои соплеменники его не очень жаловали, подобное соседство меня не беспокоило, даже немного помогало, когда нужно было найти выход из сложной ситуации, например, из такой, в которой я оказался, принеся домой своего найдёныша. Поскольку жил я одиночкой, дом у меня был небольшой. Крыльцо в три ступеньки, маленькие сенцы, в которых хранилась верхняя одежда и всякая хозяйственная мелочь, вроде ведра и метёлки, и внутренняя комната, разделённая большой печью на две части. В печи я готовил, а зимой она обогревала весь дом, да и спать на тёплой печи можно было. Первая половина дома служила для приёма гостей, приготовления и употребления еды, а во второй стояла кровать и сундуки с добром, если можно было так назвать мой нехитрый скарб. За домом имелся ход в маленький погреб, где хранились продукты, и огород, на котором в основном росли душистые травы, с которыми я любил готовить мясо. У многих в посёлке огороды были и больше, и богаче, в смысле выращиваемых овощей и съедобных кореньев, но мне хватало того, что я добывал охотой или выменивал на мясо или шкурки. Подбежав к дому, я остановился и принюхался. Так и есть, Зания опять побывала у меня, причём ушла совсем недавно — запах ещё свежий. Вот неугомонная. Зания — это молодая самочка-омега, вступившая во взрослую пору два года назад и сразу же положившая на меня глаз. Вот только она мне не нравилась. Нет, как волчица она была очень даже ничего, но как мать моих детей.. Нет, не чувствовал я к ней того притяжения, что соединяло пары. Нет между нами любви, не было и уже не будет. Я много раз пытался объяснить это Зании, но все мои слова, словно ветром, уносились раньше, чем достигали её ушей. Молодая омега приходила ко мне каждый день с упорством дикого кабана, преследующего свою жертву. То пироги принесёт, то рубахи мои соберёт и заштопает, пока я по лесам ношусь. А на все просьбы не делать так больше, только пожимает плечами, улыбается и уходит, чтобы вернуться на следующий день. Упёртая. Одним словом — омега. Я слышал, что в некоторых племенах омеги считаются самыми слабыми и бесправными членами стаи. Дураки. У нас омега равна альфе. Омега так же силён и смел, но если альфа — это сила и натиск, то омега — это в первую очередь ум. Счастлив тот альфа, что смог встретить свою истинную пару — омегу. Именно омеги в таком случае являются правой рукой альф. Если у вожака есть супруга-омега, именно она будет управлять кланом в его отсутствие, а не второй по силам альфа. Альфа и омега — это начало и конец всего сущего, так завещали нам Боги, так мы и живём. Только альфы встречаются в три-четыре раза чаще, чем омеги, а значит, найти свою пару очень сложно. Большинство самцов довольствуются бетами, гаммами или дельтами, которые тоже могут быть истинной парой. Всё в руках Божественного провидения. Ещё реже встречается омега-самец. Мужчина, наделённый возможностью продлить свой род — это редчайший дар богов. Я, за свою пока недолгую жизнь (три десятка зим), встречал только четырёх самцов-омег. Это было на совете стай, и все те омеги имели мужей-альф, которых любили. Вот о чём я мечтал, на что надеялся. Если бы знать, где же живёт тот омега, что завоюет моё сердце и подарит маленького волчонка, нашего общего сына или дочь, я бы ринулся туда без промедления, даже если бы мне пришлось пройти весь мир от края до края. Зания — она хорошая самочка, сильная, красивая, но она не то.. Спустив найдёныша на землю, я перекинулся. Хоть наши дома и не запирались, открывать двери лапами было неудобно. Взяв начавшего шевелиться котёнка на руки, я занёс его в дом и уложил на лавку рядом с печкой. Прежде чем тащить его в постель, малыша не мешало бы вымыть, но сначала я решил избавиться от тряпки, надетой на котёнка и когда-то называвшейся рубашкой. Именно в тот момент, когда я снимал через голову грязную рубашку, котёнок полностью пришёл в себя и, испуганно заорав, начал вырываться. Не выдержав нашего напора, рубашка треснула, разваливаясь на части. Рукава остались у меня в руках, всё остальное полетело на пол, а голый котёнок, мазнув по моей груди когтями, взвился на печку, не прекращая орать дурным кошачьим голосом. Выругавшись, я поднялся, стёр ладонью выступившую из царапин кровь и посмотрел на воющего котёнка. В его глазах светился испуг загнанного в угол зверя, готового бежать или драться. Значит, всё-таки не притворяется. Жаль. Малыш действительно потерял себя. Котёнок был красивый, наверняка из него получился бы хороший воин-кот, вон как царапается и голос такой боевой, пронзительно громкий. — И что мне с тобой делать? - вопрос я задал скорее себе, чем ему, но котёнок всё же прекратил орать. Вместо этого он принюхался и жалобно мяукнул - в доме вкусно пахло варёной с травами птицей. Даже у меня слюнки текли, что уж говорить о голодном малыше. Подойдя к столу, я откинул ткань, закрывающую ещё горячий горшок с отваренным тетеревом. Дух съестного стал сильнее, и котёнок снова замяукал. — Что ж, раз не убил, буду приручать. Открутив ногу у птицы, я вернулся к печке, встал в двух шагах от неё и протянул руку с ароматным мясом к котёнку. — Киса, на. Кис, кис, кис~ Новый жалобный мяв. Котёнок облизывается, сглатывая голодную слюну, но спускаться не собирается. Делаю ещё полшага. — Киса, смотри, какой кусочек. Кис, кис~ Хочешь кушать? Вижу, что хочешь. На, бери. Вкусно-о~ Для наглядности повожу ногой тетерева из стороны в сторону и вижу, как глаза с вертикальными зрачками, не отрываясь, следят за моей рукой, вернее за тем, что в ней зажато. — Мя-ау.. Котёнок тянет руку, но до птицы чуть-чуть не достаёт — расстояние я рассчитал правильно. Теперь кто кого переупрямит. Или он спустится, или я, смирившись, позволю ему есть на печи. Но последнее вряд ли. Я всё же победил. Почти. Найдёныш спустился с печи, получил еду и молнией метнулся обратно, зажав тетеревиную ногу зубами. — Вот хитрюга, — рассмеялся я, слыша, как урчит на печи котёнок, хрустя птичьей косточкой. — Однако, надо дать тебе имя, найдёныш. Хм.. Найдёныш.. Най! Точно, будешь Най. — Мяу~ Требовательный мяв и жадный взгляд, прикованный к столу, сказали мне о том, что нога съедена и Най желает получить добавку. — Ну, нет. Слазь и будем кушать. Быстро ополоснувшись заранее приготовленной водой, я надел штаны, заплёл волосы в косу, чтобы не мешались, и сел к столу. — Мяу-у! Делаю вид, что не слышу требовательных нот в голосе голодного котёнка. Разломив лепёшку, достаю птицу, откручиваю вторую ногу и начинаю медленно есть, облизываясь и причмокивая. — Мя-а-ау-у! Ем, не обращая внимания на котёнка, а он уже завывает. Жалко, конечно, но надо учить сразу, чтобы потом не пришлось доказывать, кто в доме главный. Когда ножка закончилась и я взялся за крылышко, Най постепенно сполз с печи. Медленно двигаясь к столу, чуть ли не на четвереньках, он не сводил с меня глаз. Я старался двигаться плавно, чтобы не испугать найдёныша, но есть не перестал. Еще несколько минут, и Най оказался возле стола. — Мяу~ Отрезаю небольшой кусочек грудки и протягиваю котёнку на ладони. Най поколебался несколько секунд, а затем быстро выхватил кусок и сунул себе в рот, начав активно жевать. Я специально отрéзал маленький кусочек. Было бы мясо большим куском, он мог опять сбежать, чтобы доесть его в укромном месте, а так всё получилось, как я задумал. Кусочек за кусочком я скормил котёнку почти всё мясо и пол-лепёшки. Когда Най лениво, можно даже сказать через силу, доедал последний кусок птицы, глаза котёнка слипались. Настал момент проделать самую тяжёлую часть работы — вымыть найдёныша. Сам-то я мылся холодной водой, но не думаю, что найдёнышу понравится такое купание. Пришлось нагреть воды и достать лохань. Котёнок тем временем вернулся на печку и теперь мирно там сопел. Жалко, конечно, было будить его, но надо. Поначалу, когда я стянул котёнка с печи, Най не сопротивлялся, даже поурчал немного, когда я, взяв его на руки, прижал к груди. Видимо, снилось ему что-то хорошее. Опускать спящего ребёнка в воду — просто зверство, ведь он мог испугаться, и тогда я его не то, что приручить не смогу, он меня вообще больше не подпустит к себе ближе, чем на расстояние десяти прыжков. Сажусь на табурет перед лоханью, устраиваю его у себя на коленях и начинаю будить котёнка, нежно поглаживая по голове и говоря, какой он красивый, а ещё почёсывая пальцами подбородок и потирая ушки. Речь одичавший Най не воспринимает, что естественно, но все животные хорошо чувствуют интонацию, а потому я не прекращаю говорить, даже когда его глаза раскрываются, глядя на меня почти осмысленно. Почти. В его глазах нет разума, только животная настороженность и желание получить защиту у более сильного зверя. Заметив, что Най совсем проснулся, я аккуратно и медленно опускаюсь на колени перед лоханью, а затем также медленно и, не прекращая говорить, опускаю его в теплую воду. Первую секунду ничего не происходит. Потом глаза его расширяются, становясь больше раз в пять, и котёнок с диким ором кидается вперёд, стараясь вскарабкаться по мне, словно по дереву, в попытке удрать из воды. Мне сложно описать сам процесс мытья. Это больше напоминало драку. Причём котёнок применял всевозможные запрещённые приёмы, пуская в ход зубы и когти, оглушая меня диким воем и ором, в то время как я старался всего лишь удержать его в воде, чтобы намочить, нанести на извивающееся змеёй тело немного мыльного корня, а затем смыть его. Надо ли говорить, что через час, когда процедура была окончена, я снова был весь изодран когтями, вода и мыльный корень были разлиты по всему дому, причём заляпанным оказался даже потолок, а в дверь ко мне тарабанил ближайший сосед, требуя объяснить, что за безобразие творится у меня в доме? Думаю, нет. Пришлось быстро вытирать мокрого котёнка, прежде чем позволить сбежать на облюбованную им печь, а затем идти открывать дверь, а то Даруз, так звали соседа и моего друга, мне дверь вынесет или разбудит тех, кто ещё не проснулся после нашего бурного купания.***
— Варгун, что происходит? — сосед смотрел на меня, разинув рот. Только теперь я понял, что мокрым и грязным был не только мой дом, но и я. — Эм.. Мылся. — Да? А я подумал, что ты кого-то убиваешь. Завывание обиженного Ная, забившегося на печь, прозвучало как нельзя вовремя. — Скорее это меня убивали, — буркнул я и распахнул дверь, молча приглашая Даруза войти. Волк-бета, по имени Даруз, был не только моим соседом, но и другом-одногодкой. Да что там другом, мы с ним росли как братья. Его дар торговаться, сбивая или поднимая цену в зависимости от обстоятельств, сделал молодого волка одним из лучших торговцев стаи. Так что если кто-то собирался к соседям, чтобы купить или выменять какой-либо товар, без Даруза дело не обходилось. А ещё рыжевато-серому волку, как и мне, в постели больше нравились самцы, так что несколько раз мы с ним проводили вместе ночи, к взаимному удовольствию. — Ты сошёл с ума, — первое, что выдал Даруз, узнав историю найдёныша, — Ты же вожак стаи, привёл в поселок врага! — Да какой он враг, — поморщившись, я дотронулся до особо глубокой царапины на груди, — Бедный, потерявший себя котёнок.. — Так отдай его целителям. — Не могу. Правда, не могу. Как представлю, что его могут обидеть, пусть и невольно, или испугать.. Аж передёргивает всего. — Так, вожак. Если альфы узнают.. Говорить дальше не было необходимости. В стае и так было много недовольных, когда место вожака занял слишком молодой волк, а узнав, что вожак проявил снисходительность к чужаку, мне начнут бросать вызовы все альфы стаи, не дожидаясь ежегодного праздника начала Большой охоты. — Я готов. Да и самцов-альф у нас не так много. — Ну да, всего пятнадцать. Хорошо, что я всего лишь бета.. — А то бы тоже бросил мне вызов? — я усмехнулся, представив, как Даруз будет драться со мной. — Боги упасите, — сосед замахал руками, — Ты мне больше нравишься в постели, а не на поле боя. Его заявление заставило рассмеяться обоих, а с печи нам вторил обиженный вой Ная. Это напомнило мне.. — Даруз, мне бы его расчесать надо, а лучше обстричь, потому что на голове у него, скорее воронье гнездо, чем волосы. Распутывать замучаешься. Поможешь? Сосед, подняв скептически брови, осмотрел мои почти зажившие царапины и хмыкнул: — Нет уж. Со своим боевым кошаком сам возись. Мне глаза мои дороги. — А если я его подержу, ты подстрижёшь? — Давай попробуем. Только за каждую царапину ты мне будешь должен по поцелую. — Согласен. И снова многострадальный котёнок был с боем снят с печки. Потом он, правда, немного притих, позволив усадить себя на колени. При этом Най испуганно сжался, уткнулся лицом мне в грудь, а его руки и ноги обхватили моё тело, впиваясь когтями в кожу на спине. — Теперь отодрать его от тебя можно будет только с кровью и частями тела, — ржал над нами Даруз, угрожающе щёлкая ножницáми. Несмотря на все наши опасения, стрижка прошла спокойно, если не считать того, что котёнок почти всё время выл на одной ноте, иногда мелко вздрагивая, если Даруз действовал не очень осторожно и больно дёргал волосы. Пока сосед стриг Ная, я старался успокоить его, поглаживая по спине и тихо напевая колыбельную, которую слышал в детстве от мамы. Когда последняя прядь белых волос упала на пол, Даруз вздохнул с сожалением. — Ну вот, остался я без поцелуя.. — Я тебя и так поцелую, дай только малыша уложу. Вот только отцепить котёнка оказалось не так просто. Стоило мне встать, как он перекинул руки мне на шею и, немного подтянувшись, ещё сильнее вцепился в меня. Хорошо хоть выть прекратил, зато Даруз начал снова ржать. — Ой, мамаша кошачья! Это же надо! Скажи кому-нибудь, что альфа нянчится с чужим дитём, так никто же не поверит. — Я тебе скажу, — показав приятелю кулак, я подошёл к печке и попытался ссадить Ная рядом с ней, чтобы малыш мог вернуться на облюбованное место, но ничего не вышло. Он упорно не желал отпускать меня. — Да что ж такое! Най, отцепись! Видя, что мне никак не удаётся отделаться от найдёныша, Даруз попытался мне помочь, но стоило его рукам коснуться котёнка, как тот извернулся, отпустив одну руку, и чуть не лишил соседа глаз. Хорошо, что Даруз, даже будучи бетой, не пропускал воинских упражнений. Он успел увернуться от когтей и отскочить в сторону. Теперь Най утробно рычал на Даруза, скаля клыки и перемежая рык злым шипением. — Ого, — сосед медленно попятился к двери, с интересом разглядывая котёнка, — Да он ревнует тебя. — Какая ревность? Не сходи с ума. Малышу до определения статуса ещё года два, а может и три. Он даже не пахнет пока ничем. Явный ребёнок. — Он-то, может, и не пахнет, только вот в тебя вцепился намертво. — Он просто испугался, — начал я оправдывать малыша, поглаживая его по голове и по спине, пытаясь успокоить. Он же продолжал следить за остановившимся около двери Дарузом, демонстративно нацелив на него когти. Когда рычание стихло, я отцепил вторую руку котёнка от себя и ловко закинул Ная на печку, получив в награду очередную царапину и горестное мяу. — Вот и всё. Раздобуду сегодня для него штаны, и будет нормальный ребёнок. Можно его даже перед стаей показать. Даруз на мое заявление только фыркнул: — Извини, конечно, Варгун, но нормальным никого из вас я не назову, хоть ты мне друг и почти брат. И вообще, я пошёл. Утро уже. Утро? Глянув в окно на поднимающееся над деревьями солнце, чуть не выругался. Через несколько часов мне снова идти в обход с отрядом, а значит, выспаться сегодня не удастся. Это, конечно, ерунда. Если надо, я мог спокойно не спать трое суток, а то и больше, но теперь речь идёт не только обо мне. Обычно, я по многу часов не бывал дома, занятый, если не обходами территории, так тренировками с молодняком, а иногда заскакиваю домой всего лишь на пару часов, чтобы поспать и перекусить чего-нибудь по-быстрому, и снова мчусь по делам. Тяжело вздохнув, провожу рукой по волосам, отмечая необходимость вымыться ещё раз, да и комнату убрать не помешало бы, но мысли продолжают крутиться вокруг взваленной на себя проблемы в виде когтистого найдёныша. Оставлять котёнка одного? А если он поранится или испугается чего-то? Нет, это не выход. Да и кормить его надо регулярно. — Придётся менять расписание. Прислушиваюсь к тихому сопению, доносившемуся с печки. Уснул? Тихо подхожу к Наю и убеждаюсь в правильности своих предположений. Малыш спал, свернувшись клубком, насколько ему позволяло получеловеческое тело, и, накрывшись сверху белым хвостом. Он хоть и был не очень пушистый, но колтуны кое-где виднелись. При мысли, что мне необходимо будет ещё и хвост привести в порядок, я чуть не застонал, потирая ладонью последние царапины, ещё не сошедшие с груди. В это время Най тихо заурчал по-кошачьему, увидев во сне что-то хорошее. Этот звук вызвал у меня невольную улыбку. Сразу же захотелось погладить малыша, почесать за ушком и дать чего-то вкусного. Вкусного? Его же надо чем-то кормить! Всполошившись, я осмотрел разгромленную за ночь комнату. — Н-да.. Из еды тут только я. Поколебавшись с минуту, я всё же решил оставить уборку на потом и, быстро ополоснувшись, заняться добычей еды. Мясо у меня было, но его ещё нужно приготовить, да и кормить малыша надо было не одним мясом. Тут и молоко нужно было, и яйца с творогом, да и овощи не помешают. А в моём огороде только сорняки растут, да ароматные травы. Этим сыт не будешь. — Значит, пойдём с протянутой рукой. Через полчаса я стал счастливым обладателем одежды на мальчика-подростка, а ещё большой корзины с десятком тетеревиных яиц, овощами и сушёными ягодами для горячего напитка. Следующим пунктом в моём списке стоял визит к Мириде. Её семья жила довольно уединённо, за алтарём Дароды — матери всего сущего, потому что зубры, которых содержала Мирида с супругом Боротом, не очень жаловали соседство малознакомых оборотней. Зато у них всегда можно было получить свежее молоко, а если повезёт, то и творог со сметаной. Мычание зубров разносилось далеко по лесу, и я прибавил шаг, поняв, что животных уже выгоняют пастись. Когда я оказался у небольшого бревенчатого дома с пристройкой для пяти зубров, животных уже не было дома, как и Борота, зато сама хозяйка стояла во дворе, что-то выговаривая дочери. — Здоровья и сил, хозяйка! Нельзя ли получить у вас немного молока? Обернувшаяся на мой окрик Мирида улыбнулась и приветливо махнула рукой, предлагая подойти. Приблизившись, я поклонился хозяйке и её дочери, как велел обычай, и повторил свою просьбу. — Отчего же нельзя? Можно. И молочко свежее есть, и сметана с творогом, и масло. — Масло — это вообще замечательно! Беличьими шкурками возьмёшь, хозяйка? Я теперь твоим постоянным покупателем буду. Брови Мириды удивлённо взлетели вверх. Отослав дочь собрать всё необходимое, она заинтересованно глянула на меня. — Никак семьёй решил обзавестись, одинец? — Почти. Малыша я подобрал в лесу. В полузвериной форме. Добрая оборотничиха ахнула, прижав руку к сердцу. Мне не надо было объяснять ей, что значила подобная находка, про это не знал разве что новорождённый малыш. — Да какая ж волчица не уследила за ребёнком? Я немного поморщился, но всё же сказал правду: — Он из племени кошек. — Тогда понятно.. От глупых кошек и не такого можно ожидать. Вовремя появившаяся Данара, дочь хозяйки, спасла меня от дальнейших расспросов. Вручив мне корзину, она сразу же убежала в дом, но я успел заметить её покрасневшие глаза. — Случилось что-то? Помощь нужна? Мирида махнула рукой. — Я уж хотела к тебе идти за советом, да видишь, Боги сами тебя направили ко мне. К Данаре сватается волк из стаи Ортула. Вроде парень неплохой, бета, вот только вожак их… — Мирида покачала головой, — Сам знаешь, какие о нём слухи ходят. Я кивнул, соглашаясь, и нахмурился. Да, слухи об Ортуле ходили неприятные. В чужую стаю со своим законом не лезут, но тут дело такое, что впору в Совет стай обращаться. Говорят, что Ортул ввёл в своей стае новый закон. У них любой альфа мог спокойно провести ночь с понравившейся самкой, а то и самцом, даже против воли её самой или её пары. При этом сам Ортул этим правом и пользовался, даже если для этого приходилось убивать более слабого соперника. Какая же мать захочет в такую стаю отдавать дочь? Данара — гамма, как и её мать, а её отец, Борот, — бета. Хорошая семья, крепкая, хоть и не дали им боги больше детей, но против альф не выстоит. — Ты, вот что: как придёт этот парень ещё раз, ко мне его пошли. Чаще, конечно, самки в стаю самца идут, но ведь и наоборот можно. Наши законы не запрещают принять его. Тем более, если оборотень хороший. — Да говорила я уже с ним. И муж мой говорил. Не отпускает его Ортул. Важик — бортник знатный, вот и не хочет вожак терять прибыль. Или дочь моя к ним, или — никак. Вот ведь беда какая.. — Ладно. Я подумаю, что тут можно сделать. В крайнем случае, обратимся в Совет стай, если сами не решим этот вопрос. — Оно-то можно, только ведь год впереди до совета. Молодёжь, она ведь нетерпеливая, — Мирида покачала головой и вздохнула, — Ладно, спасибо тебе, Варгун. Появится Важик, я его к тебе непременно направлю. Вдруг с Божьей помощью что-нибудь придумаете. С этим я и ушёл, спеша домой к найдёнышу. Най ещё спал, так что, разложив продукты и вещи, я бросился наводить в доме порядок. Оказалось, что высохший мыльный корень очень тяжело оттирать. Я чуть ли не зубами грыз присохшие пятна и пену, но всё же отмыл полы и лавку со столом, а ещё замочил свои брюки, в которых мыл ночью своего котёнка, в надежде отстирать их позже. Когда комната была более-менее приведена в порядок, я присел на стул, переводя дыхание. Никогда раньше так не уставал, но тихо сопящий на печи котёнок не давал расслабиться. Пришлось вставать и нести дрова, чтобы заняться приготовлением обеда. Видимо, стук дров, укладываемых в печь, разбудил Ная, потому что он завозился на печи и тихо мяукнул, свешивая взлохмаченную голову вниз. В тот момент выглядел он уморительно, так что я, не сдержавшись, рассмеялся: — Какой же ты забавный. Есть хочешь? — Мяу~ Быстро смешав в миске творог со сметаной, я поставил её на стол и отошёл в сторону, давая котёнку оценить вкусный запах. Пару минут Най колебался, но потом всё же слез с печи, устремившись к столу. Ложку, лежащую рядом с миской, как и табурет, Най проигнорировал. Он просто уткнулся лицом в миску и начал жадно поедать предложенный завтрак, стоя. — Эээ, нет, так дело не пойдёт, — я подошёл к столу и попытался отобрать миску, однако Най вцепился в неё мёртвой хваткой и угрожающе зарычал. Это было бы страшно, если бы не было так смешно. Перепачканное в твороге и сметане лицо не могло вызвать ничего, кроме улыбки. Особенно досталось носу. Не прекращая рычать, Най попытался облизаться, но его язык никак не желал доставать до носа, а глаза так забавно косились, стараясь одновременно и меня держать в поле зрения, и нос, на котором было столько вкусного. Не выдержав, я рассмеялся. Най вздрогнул от резкого звука и зарычал ещё громче. — Я не отбираю твою еду, — попытался я вразумить котёнка, но он меня не понимал, или не желал понимать, упорно не отдавая миску. И что делать? Сев на табурет рядом с котёнком, я взял ложку и, зачерпнув ею немного творога, демонстративно медленно поднёс её к своему рту. Никогда не любил творог, но тут пришлось съесть и почмокать губами, показывая, как вкусно. Всё это время Най жадно следил за отобранным у него творогом, не отрывая взгляда, то выпуская, то втягивая когти так, что на глиняной миске остались царапины. Зачерпнув следующую порцию творога, я поднёс ложку ко рту Ная. Он на миг замер, смешно скосив глаза на деревянный предмет, а затем вцепился в него зубами. Урча и выпучив глаза, он попытался сжевать ложку, оказавшуюся во рту, но дерево не желало поддаваться, отчего котёнок горестно взвыл. — А, чтоб тебя.. — выругавшись, я подтянул к себе непонятливого котёнка. Усадив его на колени, прижал одной рукой к себе, тогда как второй отбирал безрезультатно изжёвываемую ложку. — Да пусти ты! Через несколько секунд мне всё-таки удалось освободить столовый предмет со следами зубов, оставив творог во рту котёнка. Най сразу же проглотил то, что осталось, и хотел снова ткнуться лицом в миску, но я не позволил. — Нет. Надо есть как цивилизованный оборотень, — и снова подношу ему ложку, наполненную творогом. В этот раз кормление прошло легче, но всё равно далеко не идеально. Най, поняв, что из миски лакать ему не позволят, попытался слизнуть с ложки, но я отвёл её дальше, придержав котёнка под грудь, чтобы он не достал до творога. — Нет. Жуй, а не облизывай. Горестный мяв, и котёнок резким движением выбрасывает вперёд одну руку, доставая ложку. Я не успел среагировать, настолько быстро он двигался, но всё же Най что-то понял, так как, смахнув творог языком, он быстро проглотил его и посмотрел мне в глаза. — Правильно, молодец, ты очень умный, — похвалил я котёнка. Пусть он и не понимал языка, но интонацию понимают даже звери, так неужели оборотень не поймёт? Понял. Облизнулся и перевёл взгляд на полную миску. Поскольку ложка освободилась, я снова беру ею немного творога и предлагаю его котёнку. Най, не раздумывая более, освобождает ложку и усердно жуёт творог, облизываясь. — Умница. Теперь сам. Вкладываю ложку в ладонь котёнку и морщусь, когда один из его когтей царапает мне палец. Но это ничего, он же не специально. В общем, через пару минут найдёныш уплетал творог как нормальный культурный оборотень, хоть первые пару раз мне ещё пришлось помогать, показывая, как правильно держать ложку. Впечатление было испорчено только в конце завтрака, хотя по времени это был скорее обед, когда Най, убедившись в невозможности зачерпнуть из миски ещё хоть что-то, просто облизал её, снова испачкав нос, щёки и подбородок. Пришлось умыть котёнка, отделавшись тремя рваными полосами на тыльной стороне левого запястья, но это такие мелочи. Потом мы одевались. Вернее, это я одевал Ная. И, о, чудо, после непродолжительной борьбы, мой найдёныш оказался одет и даже обут в мягкие кожаные домашние туфли. Поначалу котёнок разглядывал обновки, принюхиваясь к ним, но, спустя несколько минут, его интерес к одежде и обуви пропал. Зато Най начал зевать и тереть ладошками лицо, явно демонстрируя желание поспать ещё немного. При этом он не пытался стащить что-нибудь с себя, из чего я сделал вывод, что он вспомнил о том, как ходил раньше. — Вот и славно, — подсадив котёнка на печь, я поставил вариться мясо с травами нам на ужин и поспешил на большую поляну за алтарём Саоны. Именно здесь собирались оборотни, готовые отправиться на патрулирование территории. Обычно я возглавлял один из отрядов в пять-семь оборотней, но не сегодня. Мне, конечно, хотелось пробежаться по лесу, вслушиваясь в его звуки, но оставлять малыша одного я пока боялся. Мало ли что. Быстро распределив воинов так, чтобы в каждую группу входил как минимум один альфа — ведущий волков, три-четыре беты-воина, и гамма или дельта — нюхачи (как ни странно, но их нюх намного острее, чем у бет и даже альф), я дал всем задания и устремился домой. Передвигался я по селению чуть ли не бегом, успевая только кивать на приветствие оборотней моей стаи, однако, всё равно опоздал.