Где ты видел счастье?

Сколько бы фонарей ни зажглось, солнце все равно будет светить ярче.

      Зачем мне дышать, если так больно? Я больше не хочу. Пожалуйста, хватит. Прекратите это кто-нибудь.       Девушка открыла глаза. Опухшее от слез лицо в темноте казалось особенно бледным и безжизненным. В коридоре где-то вдали послышались шаги. Наверное, снова дежурная медсестра идет проверять особо буйных больных или от скуки ходит по тускло освещенному коридору.       Как же достало все. Или безразлично. Я не знаю.       Чувство пустоты снова наполнило каждую клеточку тела. Снова больно делать даже вдох и хочется просто провалиться в сон. Сил, чтобы подняться с кровати совсем нет. Девушке снова кажется, что она неспособна плакать. И откуда только берутся эти слезы? Они всегда появляются так неожиданно, спонтанно, стекают по щекам на подушку и от них неприятно щиплет лицо. Но ей все равно. Мысленно она не здесь, в этой маленькой белой больничной палате, а где-то далеко. Но осознание действительности то и дело возвращает к ее боли, отчаянию и бесконечному одиночеству, пристанью для которых стала эта комната. Сквозь прозрачную короткую занавеску в палату проникает лунный свет. Там, за окном, ночная прохлада заполонила весь город, от легкого ветерка колышутся листья на деревьях, а на небе снова зажглись тысячи звезд. Но до всего этого девушке, проснувшейся так резко посреди ночи, нет никакого дела. Он снова ей снился. Больно, как же больно. Теперь он снится ей почти каждую ночь, отчего просыпаться совсем не хочется. Во сне все хорошо как раньше, ей даже кажется, что она счастлива, потому что видит его, ощущает его прикосновения, он рядом. А потом снова просыпается. Почему нельзя спать постоянно, чтобы это счастье не заканчивалось с наступлением утра или от резкого пробуждения посреди ночи? Ей хочется вечно быть рядом с ним.       И вот она снова проснулась. Боль в груди делает дыхание невыносимым. Еще мгновение и он был так близок, они стояли на том месте, где он впервые сказал, что она нужна ему. А теперь, открыв глаза, девушка ощутила, что это послевкусие сна буквально разрывает ее на части. Она встает, даже не понимая, зачем. Просто лежать больше невыносимо, хочется сбежать куда-нибудь от собственных мыслей, воспоминаний, от собственной жизни. Шаг за шагом она пересекает палату от одной стены к другой, потом снова ходит кругами. Но и это не помогает отстраниться от собственных чувств. Ноги будто ватные, слабость ощущается во всем теле, но больше всего страданий доставляет ноющая боль в груди, от которой кажется, что воздуха катастрофически не хватает.       Девушка оседает по стене на пол и снова отдается отчаянию. Его лицо. Стоит только закрыть глаза, и его образ тут же возникает в памяти. А если закрыть глаза и сделать глубокий спокойный вдох, то воображение тут же подскажет и такой родной запах его одеколона. Девушка снова срывается на крик, вжимается в стену, затыкает себе ладонями рот. Крик отчаяния застряет где-то в горле, причиняя невыносимую физическую боль. Если медсестра или кто-нибудь из дежурных врачей услышит шум, снова придут успокаивать, начнут говорить: «Не волнуйся, все образумится, ты привыкнешь, все будет хорошо!». А она не хочет этого неопределенного «хорошо». Никогда уже не будет хорошо. Все, что ей нужно, это его присутствие рядом. Только он нужен ей. А его нет. Нет. Нет. И снова она не может сдерживать наступающую истерику.       Когда он ей снится, ей хотя бы не так больно. Мозг отчаянно цепляется за какую-то свою правду, где он действительно рядом. Но не было ни одного пробуждения, чтобы, проснувшись, она не чувствовала опустошение, слезы не подступали к глазам, чтобы она не просила его вернуться. Да как будто она не понимает, что его не вернуть. Все понимает. Но от этого не становится легче. Девушка медленно поднимается, опираясь одной рукой о стену, а другой, зажимая рот, чтобы хоть как-то заглушить всхлипы, подходит к умывальнику и смотрит на себя в зеркало. Если бы он только ее видел. Господи, в кого она превратилась.       Худое заплаканное лицо, совершенно бледное, не выражающее ничего кроме боли и пустоты. Дрожащие руки с перевязанными локтями — следствие приема капельниц с успокоительным и витаминами. Но ей все равно, какое отражение она видит в зеркале, как выглядит, и что о ней думают окружающие. Для нее имело значение лишь то, чтобы подумал обо всем этом он. И девушка знает, что если бы он сейчас открыл дверь этой палаты, вошел и увидел ее заплаканную, измученную, он бы тут же увез ее куда-нибудь, успокоил, сказал бы те нужные слова, которые он всегда умел находить. Спас бы ото всех, решил бы все проблемы и она больше никогда бы не плакала и не чувствовала этой боли. Она бы бросилась ему на шею, разрыдалась, как делала не один раз. А он бы с силой сжимал ее плечи, гладил по волосам и говорил слова, которые прогоняли бы истерику и успокаивали.       Но он не зайдет. Он больше никогда не посмотрит на нее своими пронзительно-голубыми глазами с той бесконечной любовью и восхищением, не скажет, что ради нее он готов бросить все, лишь бы она всегда улыбалась. Она даже не услышит его голоса, не ощутит его прикосновений.       Мысли буквально разрывают ее на части. То ли душа, то ли сердце, что-то посредине груди ужасно ноет. Зачем она проснулась этой прохладной летней ночью? Чтобы снова вспомнить весь тот ужас, обрушившийся на нее? Или чтобы эти мысли окончательно свели ее с ума? Иногда ей кажется, что все это происходит не с ней. Хочется повернуть время вспять, вернуться на две недели назад и все исправить. Но это, увы, невозможно. И это осознание, снова и снова убивает ее.       Добравшись до узкой кровати, она ложится и утыкается носом в подушку. От постоянных рыданий уже дерет горло, сердце и вправду ноет уже по-настоящему, сильно тошнит, а от слабости возникает головокружение. Отрешиться от реальности помогает только одна мысль: он с ней, он рядом. Пускай не физически, но в мыслях точно. Только бы заснуть, чтобы снова увидеть его. Это ведь уже даже не любовь, это помешательство. Почему? Ну почему ты не можешь быть со мной здесь? Зачем все так? Эти мысли сменяют друг друга, ее трясет, морозит. Через полчаса она засыпает. *** — Открывай глаза, только медленно, — парень стоял сзади и держал ее за талию, уже предвкушая увидеть ее реакцию. — О, Боже! — руки вместе с тонкой синей тканью зависают в воздухе, она в замешательстве, — это очень красиво!       И в это мгновение девушка понимает, что они стоят почти на самом краю высотки, а перед ними раскинулся Лос-Анджелес. От края здания их отделяет где-то полметра. Отсюда все кажется таким маленьким, хрупким и каким-то неважным. Потому, что самое важное, то, что рядом с ней тот, кого она любит, на ком она помешана до безумия. Здесь, на крыше этого здания они только вдвоем, отсюда хорошо виден свет таких же высоток и зданий пониже. В самом низу по дороге проносятся автомобили, и отсюда дорога кажется гирляндой, потому что яркие огни сменяют друг друга, загораясь то в одном месте, то в другом. Она с детства боялась высоты. А теперь? Куда исчез страх? Рядом с ним все страхи исчезают, жизнь приобретает смысл и все кажется простым и понятным. — Тебе нравится? — он гладит ее по волосам, а она забывает обо всем на свете, когда слышит его голос. — Это прекрасно. А разве здесь можно находиться? — Тебе все можно, — шепчет ей на ухо мужчина и прижимает к себе еще ближе, закрывая от ветра, и смотрит не на город, а куда-то вверх. Туда, где звезды и луна живут своей жизнью, не обращая внимания на то, как автомобильные фары, лампы, фонари, светофоры пытаются подражать их сиянию. Она улыбается. Смотрит вдаль. Да перед ними то, чего некоторые жители Лос-Анджелеса не могут увидеть за всю свою жизнь, ведь заняты вечно каким-то своими делами. Они будут встречать рассвет на одной из высоток города. Но солнце взойдет еще не скоро, поэтому у людей, спящих в теплой постели, есть еще пару часов, чтобы попытаться выспаться перед длинным рабочим днем, а у этих двух молодых людей, стоящих на крыше высокого жилого комплекса есть время, чтобы побыть вместе. Иногда этого времени чересчур мало.       Они присели на бетонную плиту, укрывшись пледом и молча смотрели, как небо медленно светлеет и на горизонте появляются первые признаки наступающего рассвета. И в этой тишине не нужны были слова, потому что для них одного взгляда друг друга было достаточно, чтобы понять, что они оба счастливы. Каждый раз рядом с ним она задается вопросом: «За что ей такое счастье?» Такое красивое, умное, нежное, голубоглазое счастье. Он появился в ее жизни тогда, когда был особенно нужен. Внезапно вошел, если не сказать, влетел, что будет гораздо точнее, и изменил все.       — Как ты всегда догадываешься, чего я хочу? — она повернулась и посмотрела ему в глаза.       Он улыбнулся, резко развернул ее к себе спиной, крепко обнял и тихо на самое ухо сказал:       — Об этом мечтают все романтические натуры.       Девушка засмеялась:       — Так значит, ты у нас очень романтическая натура? — улыбаясь, она еще сильнее завернулась в плед.       — Нуу, если только немножко, — он слегка поцеловал ее в висок и улыбнулся.       Ни с одной девушкой он не мог быть настоящим. А девушек, к слову сказать, в его жизни было огромное количество. Бары, ночные клубы, тусовки, алкоголь, девушки, имена которых он не старался запоминать. А зачем? Настанет утро, и они благополучно расстанутся и больше никогда, к его счастью, не увидятся. Сегодня блондинка, завтра рыженькая, а потом.. Он вообще редко задумывался, что будет потом. Если оно вообще будет.       А сейчас он сидит рядом с этой маленькой, милой девочкой, которая одна во всем мире имеет смысл. Она стоит того, чтобы снять все свои маски, забыть прошлое и дать себе последний шанс, чтобы стать счастливым. Солнце уже освещало половину неба, становилось теплее, наступал новый день и эта девушка, сидящая рядом с ним, давала надежду на то, что день этот будет прожит не зря.