Безумие алого цвета

Ночная улица словно вымершего мрачного Лондона. Клубки молочного тумана, подсвеченные мерцающими газовыми фонарями. Пустая подворотня – безмолвный свидетель ее чудовищного греха. Легкий прохладный ветерок, обдувающий разгоряченную кожу, в мини-воронки закручивающий вокруг приторный стальной запах. Колени и юбка, в который раз пропитавшиеся лужей красного цвета. Она уже закончила свои манипуляции, но не могла подняться – ноги не держали. Тяжело дыша, баронесса немигающим взглядом смотрела на обезображенное девичье тело под собой, уставившееся на нее такими же остекленевшими глазами. Только – уже навсегда. Это был ее всего лишь пятый раз. У нее не было сомнений или сожалений в том, что она делала, но она еще не обрела достаточно хладнокровной выдержки, как это будет месяцы спустя, на момент убийства Энни Шеферман. Поэтому поддержка ее нового сверхъестественного компаньона была ей очень значима. Окровавленный клинок дрогнул в ослабевших руках, выскальзывая, но звука удара о землю не последовало. Анджелина резко повернулась и вздрогнула – лицо Грелля было совсем близко. Он с плотоядной усмешкой выставил перед ней нож, в рукоятке зажатый между двух пальцев и острием болтающийся в воздухе. Капли крови разлетались с него, попав ей на лицо, и она инстинктивно зажмурилась. - Поаккуратнее, жнец, - сказала охрипшим голосом, недовольно морщась. - В крови с головы до ног и брезгуешь кровавым макияжем? – он хищно облизал верхнюю губу. – Ну точно привереда. Вы же не кисейная барышня, мадам? А ну-ка докажите это! Докажите, что вы сильнее всех! Вы достойны ставить собственные правила! Смотрите сюда. И что за тон! Она бы возмутилась, что он переходит границы, но была слишком придавлена его неземной кровожадной энергетикой. Это существо сейчас на ее глазах теми пальцами, что держали нож, с блеском в глазах провело поверх вспоротого живота жертвы, насквозь промакивая перчатку в кровь. С совершенно безумной улыбкой он поднес указательный палец к губам лежащей на земле бледной девушки и провел по ним, оставляя на них кровавую «помаду». Лицо той сразу же стало похоже на фарфорового манекена. - Неправда ли, с таким макияжем она гораздо красивее? – просмаковал Грелль, глядя на нее. – Это наше совместное творение. Он снова, как художник, черпающий краску кистью, обмакнул указательный палец в кровь и поднес уже к своим губам, чертя на них ровную красную линию. А потом аккуратно прислонил его ко рту Анджелины… Она загипнотизированно наблюдала за его действиями. Поверхностно дыша, не отводя взгляда от его диковинных и таких сумасшедших сейчас глаз. Она боялась его сейчас. И понимала, что, несмотря на то, как откровенен он бывал с ней, она совершенно не знает, что творится в этом нечеловеческом разуме. Ее и раньше охватывало ощущение, что ему нравится играть одновременно в режиссера и актера собственной поставленной пьесы, и кажется именно этим он восхищался и в ней. Да, ночью и днем она играла разные роли, становясь то интеллигентным врачом и респектабельной дамой, то самопровозглашенным очистителем земли от человеческого отребья. Но в Грелле уживалось еще больше масок. И она не знала, где он настоящий, а где просто тренирует свой актерский талант. Когда он нежно успокаивал ее после рабочего дня и вел задушевные беседы – это было искренним? А когда с хищническим удовольствием наблюдал, как она разделывает трупы? Грациозно выгибался в пояснице возле ее зеркала, наводя макияж, и болтая с ней о всяких женских штучках? Или с брутальной надменностью говорил о людском мусоре, который можно уничтожать, если у тебя есть высшая цель? - Ты прекрасна, - приглушенный голос вывел ее из транса. Он оглядывал ее, словно творец, довольный своим результатом. Анджелина почувствовала соленый привкус на губах и насквозь промокшие перчатки – в его руках, крепко сжавших ее собственные. Она посмотрела вниз – их окровавленные пальцы переплетались. Что-то в этом определенно было. Они словно обменивались энергетикой. Грелль поднес их скрещенные руки к своему лицу и вдохнул запах. - Так пахнет смерть, Анджелина. Правда божественно? – низким, шелестящим тоном выдал он, и ее пробрал холодок. Это, кажется, был перебор эмоций, в которые он окунул ее. Сводящая нутро дрожь усилилась. А он вдруг улыбнулся, как ни в чем не бывало, и встал, поднимая ее с колен. Его лицо стало гораздо проще, и Анджелина поняла, что минуту назад здесь, видимо, по большей части были все-таки тренировки актерского фарса. А как убедительно! Ее ответная дрожь уж точно не была наигранной. У нее на мгновение возникло ирреалистичное ощущение, будто они действительно на платформе театра, и сейчас перед ними закроется занавес, оповещая о конце шоу. - Идем, моя госпожа, - спокойно произнес красноволосый жнец. – Ты сегодня хорошо потрудилась. - Грелль… - вдруг прошептала она, цепляясь за него скользящими руками. – Не отпускай… Меня знобит. Он усмехнулся, качнув головой, и подхватил ее под колени, отрывая от земли и с легкостью вскинув себе на руки. Анджелина вжалась лицом ему в шею, благостно выдохнув. Напряжение исчезло. Ей внезапно стало хорошо и спокойно. Будто она под мощным покровительством. - Тебе не тяжело? - Конечно нет. Сила шинигами гораздо выше человеческой. Так что я запросто могу пронести тебя по всему Лондону. Ведь этот город в ночи принадлежит тебе, - интимно прошептал он ей на ухо. - Спасибо. Но лучше унеси меня домой, - попросила она. … Неоновое свечение погасло, и перед полуприкрытыми глазами предстали привычные очертания ее особняка. Ей не хотелось открывать глаза, как не хотелось и слезать с его объятий. Она так отвыкла от ощущения близости другого тела, что боялась даже признаться себе, как ее сейчас это завело. Дрожь никуда не ушла, но изменила свои свойства. Она превращалась в горячие волны, проливающиеся по телу, и Анджелине хотелось погрузиться в это ощущение целиком. Она прекрасно понимала, что, вступив на преступную дорожку, рискует быть пойманной. Она не знала, как долго это будет продолжаться. Начало ее убийств было последним криком ее отчаяния. На тот момент она уже не жила. А потом появилась эта поразительная «Алая смерть». И она почувствовала вкус жизни снова. Так почему бы не взять от нее все сполна, пока есть возможность? Грелль поставил ее на ноги. - Набрать тебе ванну? – он смотрел ей в глаза, еле заметно улыбаясь. - Чуть позже, - Анджелина стянула с себя мокрые перчатки и швырнула их на пол. – Тебе же нравится этот «божественный» запах? Надеюсь, он простимулирует тебя. Грелль иронично приподнял брови. - …Ты сегодня сказал, что не знаешь, кого мне предложить… - она потянулась к застежкам платья сзади. – Зато… я знаю. Ослабшее давление на плечи – платье с тихим шелестом упало к ее ногам. Она старалась действовать решительно, но ее снова колотила мелкая дрожь. Что, если он откажется? Он – который четко дал понять, что его интересуют только мужчины – так же, как и ее саму. И зачем ему нужна какая-то оголодавшая вдова? В какое унизительное положение она себя поставит! Грелль молча и чуть прищурившись, наблюдал за ее манипуляциями. Анджелина потянулась к перевязанным лентам корсета и дернула их в разные стороны. - …Я знаю, что я… мм… не в твоем вкусе. Но мне с тобой хорошо. И я думаю, нам может стать еще лучше. Корсет упал вниз, обнажив ее грудь. Предложение было сделано. Анджелина перевела дыхание, с волнением вглядываясь в обрамленное красной копной волос лицо. И почувствовала стремительное облегчение, когда в его глазах засветился тот же самый алчный огонь, как и несколько минут назад – над той обездвиженной «статуэткой». И ее глаза блеснули в ответ. Значит по-крайней мере ЭТО ему нравится. Прекрасно. Они оба еще немного помолчали, а потом Грелль провел языком по губам с запекшейся на них кровью и выдал: - Ты очень даже в моем вкусе. Шаг вперед, и он склонился к ее губам, а руки Анджелины с такой же полувысохшей кровью сомкнулись за его шеей. Это действительно было безумством. Сладким по ощущениям и соленым по вкусу. Она захватывала его губы, забыв, что и ее собственные украшены той же «помадой». И это распаляло их еще сильнее. Так, что за несколько секунд поцелуй превратился в жгучую страсть. Он сжал руку на ее груди, и она губами почувствовала его улыбку, тяжело дыша, сама сильно сжимая кожу на пояснице под брюками. Невыносимо хотелось чувствовать жар обнаженной кожи всем телом. Анджелина оторвалась от горячих губ, оставив свои приоткрытыми. - Ты… ты же никогда не был с женщиной? Грелль секунду удивленно смотрел на нее, а потом, не выдержав, засмеялся, даже откинув голову назад. - Боишься, что твоя «леди-подружка» не знает, что с тобой делать? Не волнуйся, прекрасно знаю, - он властно сжал ладонями ее талию. – И, к слову, и сам как-то бывал не только «леди». Она перехватила его хитрую улыбку, и жадные губы, уже соскучившиеся по этому неповторимому вкусу их общей тайны, снова соединились. ***

2 месяца спустя, текущие события

Когда они прошли в гостиную особняка Фантомхайм, граф и его дворецкий обсуждали дела. - …В одном Лондоне четыре с половиной миллиона человек, а в сезон и того больше, - рассуждал мальчишка. – Если расширить критерии поиска, в список войдет еще больше людей… Мадам Рэд, - повернулся он, увидев вошедшие фигуры. – Наконец-то добрались… - Ну и погодка, жуть, правда? – она с улыбкой выставила перед собой шахматную доску. – Ну что, поиграем? Ты все работаешь, Сиэль. Иногда нужно отдыхать даже Цепному псу Королевы. Но его лицо оставалось холодно-надменным даже рядом с близким родственником. Определенно интересный ребенок. Хотя таковым его и язык не поворачивался назвать. От него шла мужественная и опасная энергетика, он явно был уникумом. Грелль начал понимать, почему этот демон так прельстился им. Он, конечно, слабо представлял, что демоны чувствуют, поглощая души, но наверняка у этого мальчишки крайне вкусная душа. Однако… взгляд Себастьяна на своего господина едва ли можно было назвать голодно-предвкушающим. То ли он так хорошо вжился в образ внимательного исполнительного дворецкого, то ли слишком долго пробыл на Земле с этим ребенком, но в его взгляде была… забота? Если бы Грелль не знал его сущность, он был назвал это даже нежностью. Он понимал, что тот за мальчишку глотку перегрызет любому. Он хотел обладать им единолично. Но только ли как демон своим контрактором? Анджелина и Сиэль расположились за столом по двум сторонам от шахматной доски, сосредоточенно смотря на фигуры, когда Грелль внес в гостиную свежезаваренный чай на подносе. Он выставил две чашечки на стол рядом с ними, и они взяли их практически одновременно. Грелль с любопытством наблюдал за синхронностью их действий. Изящно приподнятые указательными пальчиками за ручку чашечки, пристальный взгляд напротив, маленький глоток и тут же появившаяся морщинка между бровей. Они были поразительно похожи друг на друга в этот момент. - Грелль! – баронесса посмотрела на него нарочито сердито, и он даже чуть вздрогнул от неожиданности. – Это не чай, а коричневая вода! Еще дворецкий называется, - она опустила чашку на поднос обратно. – Извини, Сиэль. Не пей это. Попросим твоего умницу на все руки сделать новый? Себастьян немедленно двинулся к ним. Грелль не поворачивался к нему, но спиной чувствовал его приближение – обдающее смертоносным холодом, словно от тигра, крадущегося к добыче. - К вашим услугам, мадам, - учтиво-льстивый голос позади. – Давайте я дам мистеру Греллю несколько уроков. Я думаю, ему это будет полезно на будущее. Грелль аж глаза округлил. Этот адский дворецкий, что, серьезно? - Отличная идея, дорогуша! – Анджелина хлопнула в ладони. – А мы пока с Сиэлем разыграем партейку. - Пойдемте, мистер Грелль, - не меняя тона, сказал Себастьян, и направился вперед, к двери. - Слушаюсь, го-спо-жа, - тот бросил на ее красную макушку такой ядовитый взгляд, будто надеялся прожечь вплоть до глаз, сейчас сосредоточившихся на шахматах. А потом поджал губы, подхватил поднос обратно и пошел вслед за очерченным враждебной аурой воздухом. … Себастьян на кухне сразу же поставил чайник на горелку и распахнул одну из полок. - Британские господа очень любят качественный эрл грей с самого начала 19 века, - флегматично говорил он, шуруя на полке и доставая баночки. – Поэтому очень важно для хорошего дворецкого уметь его правильно заваривать. Я слышал о том, что некоторые господа даже не рассматривают брать слуг, которые не умеют делать вкусный эрл грей. Где вы учились на дворецкого, мистер Грелль? Грелль почувствовал, как этот демонический сноб буравит его взглядом и сделал вид, что разглядывает выставленные баночки. - Мм… Нигде. Я самоучка. - Интересно, - Себастьян слегка усмехнулся. – Я тоже. Ради своего господина я стараюсь быть идеальным дворецким во всех сферах. Ой-ой, что за демонические розовые сопли? - Очень достойно, мистер Себастьян, - сдержанно отозвался Грелль. - Для эрл грея нужен высококачественный черный крупнолистовой чай, - тот продолжал обучение. – Я использую ассамский, он выращивается в Индии, - он открыл одну из банок, подчерпнул листья ложкой и засыпал в заварочный чайник. – И, конечно, выдержанное бергамотовое масло, - открытая стеклянная банка и распространившейся в воздухе цитрусовый аромат. – Для насыщенности смеси можно добавить высушенную цитрусовую цедру… Грелль, совершенно не следящий за его манипуляциями, думал о том, какой эпичный анекдот это будет в Департаменте, если он расскажет, что демон учил его заваривать чай. Сам Себастьян был по-деловому сосредоточен, делясь своими навыками. Он говорил спокойно и размеренно, и, если бы не эта антагонистская атмосфера вокруг, Грелль бы правда подумал, что перед ним просто доброжелательный профессиональный дворецкий. И впервые задуматься, а могут ли демоны действительно быть добры? Могут ли они… привязываться, любить? Звучало как нонсенс, но он снова вспомнил взгляд Себастьяна на своего господина. - Знаете одну из легенд, как был изобретен эрл грей? – Себастьян вдруг повернулся к нему, и он еле успел отвести взгляд. - Нееет… - жалостным тоном протянул Грелль, поддерживая имидж бестолкового неуча. – Поделитесь, уважаемый Себастьян? Он уловил боковым зрением самоуверенно-снисходительную улыбку. - Один почтенный граф по фамилии Грей владел большой чайной плантацией на Цейлоне, - начал Себастьян. – При очередной морской перевозке собранного продукта корабль попал в сильнейший шторм. Рядом с чайными мешками перевозилось редкое и дорогое для того времени бергамотовое масло. Бутылки разбились, оно вылилось на чай. Матросам было жалко выбрасывать «испорченный» продукт. Они высушили чай и заварили его по классическому рецепту. И новые неожиданные ароматические и вкусовые качества напитка приятно поразили всех присутствующих на судне. Так и появился натуральный ароматизированный черный чай с бергамотом. Покупателям его представили как новый сорт чая, который был якобы разработан самим графом. Поэтому его название - «эрл грей», то есть «граф Грей». Но это всего лишь одна из легенд, - еще одна легкая усмешка, и Грелль понимал, что Себастьян смотрит на него напрямую. Его избегание взглядов уже становилось явно подозрительным, надо было что-то делать. Он достал из кармана брюк платок и незаметно провел им по столу с рассыпанными приправами. - Очень познавательно, - Грелль снял очки и подул на них горячим дыханием, - вы, как мне кажется, вообще кладезь легенд, мистер Себастьян, - он принялся протирать очки платком. – Вы создаете впечатление очень интеллектуального… человека, - надетые обратно очки, и жнец повернулся к демону, без стеснения смотря на него. Стекла его очков были достаточно мутными, чтобы скрыть разные цвета на радужках глаз. Ему показалось, что глаза демона-дворецкого слегка прищурились. Честно говоря, Греллю уже было все равно. Он начинал уставать от этой игры, поэтому, если его раскроют – так тому и быть. Но Себастьян просто коротко кивнул: - Благодарю. Внезапно под свист закипевшего чайника на кухню прошел светловолосый брутальный мужчина – с выраженной щетиной, в заляпанном переднике, небрежно сжимающий в зубах сигарету. - Ооо… - протянул он, почесав шею. – Не знал, что ты тут, начальничек. Мне б мясо на завтра шинкануть. - Подожди пару минут, Бард, - прохладно сказал Себастьян. Мужик пожал плечами, издал какой-то непонятный горловой звук и вышел обратно. - Наш повар, - сказал Себастьян скептичным тоном, будто извинялся. – Ну вот, все готово, - он взял чайник. – Температура воды должна быть 95–98 градусов. Эрл грей нужно заваривать 4-5 минут. Пропорции… Он заливал воду в заварочный чайник, а Грелль снова не слушал его, чувствуя, как болезненно сжимается колючий спазм в груди. Внезапно стало резко похер абсолютно на все. И даже тошно. Захотелось прямо сейчас скинуть эти проклятые мутные очки, парик и телепортироваться. И все это – всего-навсего от одного слова, случайно оброненного этим неотесанным поваром… «Начальничек». Вот оно, вылезло наконец. Ну надо же, даже относительно долго продержался. Браво. А сам еще глумился над чувствительностью Себастьяна! Идиот. - Все в порядке, мистер Грелль? – внимательно смотрел на него тот. - Да… Просто вспомнил о своем начальн… о предыдущем господине. Я… - он глубоко вздохнул, - скучаю по нему. Себастьян повел головой, чуть сведя брови. Какое-то странное движение. Демоническое сочувствие? Грелль не переставал офигевать от этого адского красавчика. - Ясно… Почему перестали служить у него? - Он меня не хоте… не хотел, чтобы я больше у него служил. Себастьян вздохнул и взял поднос. - Мне жаль. Надеюсь, мадам Анджелина больше оценит вашу преданность. Ну, идемте, - он пошел к выходу. Грелль сильно сдвинул брови, прежде чем направиться за ним вслед. Пришло понимание, что пора сворачивать это шоу. Он достаточно повеселился здесь. И прекрасно знал с самого начала, что это представление имеет «срок годности». И кажется, он почти истек. Тоска, вырвавшаяся наружу и разливающаяся внутри, пересилила любые новые яркие впечатления. Пора было возвращаться туда, где было его место. Даже если его там не «хотели». … Очередная вспышка молнии за окном и ударивший в окно порыв хлесткого ветра. Тетя и племянник глубокомысленно пялились на фигурки на клетчатой доске. На столе стояли уже полупустые чашки с непревзойденным эрл греем от «умницы на все руки». Анджелина перевела взгляд на Себастьяна, спиной стоящего к ним у окна и старательно что-то записывающего. - Твой дворецкий – прямо трудоголик какой-то, - задумчиво произнесла она. – Не перегружается? - Для него это пустяки, - спокойно сказал Сиэль. – Себастьян – продолжение моих рук. Он – лишь одна из моих пешек. Эти фигуры на доске двигаются по моей воле, - он зажал пальцами коня. – Если бы они двигались сами, победа не была бы моей заслугой. Хозяин – тот, кто отдает приказы. Без моего приказа Себастьян с места не двинется. Но разница между ним и другими шахматными фигурами в том, что он за один ход может забрать неограниченное число фигур противника. Например, так, - он сбил одну из фигур Анджелины, и она возмутилась. - Это не по правилам, Сиэль! - Верно, - на юном смазливом личике появилась самодовольная недетская ухмылка. – Для шахмат. К несчастью в нашем мире нельзя выиграть, не отступая от правил. Игроки всегда будут нарушать правила. А пешки предавать игроков. Чтобы сохранить равновесие в игре, мне приходится нарушать правила ради победы. Грелль отвернулся в сторону, чтобы никто не заметил, как загорелись его глаза. Мальчишка был просто гениален. Но, помимо прочего – он рассуждал в ТОЧНОСТИ так же, как и сам Грелль! Другие люди были для него пешками для осуществления своих постановок, он отвергал любые правила и считал себя вправе идти по головам. «Эх, как жаль, что ты продался демону, малыш, - не без досады подумал жнец. – Лучше бы покончил с собой и попал в Департамент. Мы бы с тобой точно подружились!» Анджелина обеспокоенно смотрела на племянника. - Тебе бы надо завести нормальную жизнь и поменьше заниматься расследованиями. Моя сестра… твоя мать тоже бы этого хотела. Но ты постоянно возвращаешься на задворки общества. Ты хочешь отомстить за смерть своих родителей? Сестре… нам бы определенно не хотелось этого. - Я никогда и не думал о мести. Мсти, не мсти – мертвых не вернуть. И радости это не принесет. Месть за себя или за кого-то – не более чем красивые слова и ублажение своего эго. Просто забава, - Сиэль сосредоточенно смотрел на доску, выдавая жесткие фразы, словно приговоры. А Грелль заметил, с каким странным выражением смотрит на него от окна Себастьян. – Я делаю это не во имя рода Фантомхайв. Я делаю это по собственной воле! Я хочу, чтобы те, кто предал наш род, испытали то же унижение и боль, что и я. Шах и мат, - внезапно объявил он, сбив своим черным ферзем белого короля Анджелины. - Ах… - притворно беззаботно рассмеялась баронесса и откинулась за спинку кресла. – Да уж, ты всегда был отличным шахматистом. Я помню день, когда ты родился… Я была еще неопытной медсестрой и жутко нервничала. Ты был таким маленьким и милым… так нуждался в защите… Хотя своих детей у меня никогда не было, я отношусь к тебе, как с собственному сыну. И не хочу, чтобы ты имел дело с такими вещами, - она перегнулась через стол, ласково проведя по его волосам ладонью. Просто безумством было представлять, что несколько дней назад эти же нежные руки безжалостно вспарывали еще инстинктивно подрагивающее в предсмертных судорогах человеческое мясо. Сиэль мягко отвел ее руку с таким видом, будто сам почувствовал эту энергетику. - Я делаю это по собственной воле. Это путь, что я избрал. Поэтому я не буду ни о чем жалеть. И буду полагаться только на себя. Себастьян сложил стопки листов, отложил ручку, и Сиэль поднялся с кресла. Их действия были словно синхронизированы. - Мне пора идти, - мальчик неожиданно наклонился к тете и поцеловал ее в щеку. Ух ты, что за манеры образцового любящего племянника от хладнокровного Сторожевого пса? - Благодарю за приятную игру, мадам Рэд. - В следующий раз я не проиграю, Сиэль, - подмигнула она. - Доброй ночи. Граф покинул помещение, а Анджелина с нарочито горестным видом оперла подбородок на скрещенные пальцы. - И за что такой малыш вынужден нести в себе такую боль и одиночество?.. - Милорд, единожды решившись, - подал спокойный голос Себастьян, - пойдет до конца и будет без устали работать. Даже если избранный им путь долог и темен… холоден и жесток. - В самые ужасные дни для этого ребенка меня не было рядом… Себастьян, - вдруг обратилась она. – Моя просьба может показаться странной, но пожалуйста, не покидай его. Не дай ему в одиночестве потерять верный путь или самого себя. - Да, разумеется, - он склонился, приложив руку к груди. – Я всегда буду рядом и защищу его. Грелль снова поборол желание залиться хохотом. Она наверняка думает, что дворецкий ее племянника – просто золотой души человек! А сам племянник – что она заботливая тетя, которая для его же блага просит «поменьше заниматься расследованиями». Нет, ну и семейка. Пожалуй, за такой анекдот Гробовщик рассказал бы любую нужную информацию. *** Когда они в такую же нестихающую грозу приближались к карете, Анджелина вдруг взяла его за руку. Не под руку, чтобы не подскользнуться, и именно за руку, тепло посмотрев снизу. - Не дуйся, - улыбнулась она. – Тебе правда надо научиться готовить чай. Себастьян же хорошо все рассказал? - Угу, - недовольно выдал Грелль, понимая, что он не запомнил из его рецепта ровным счетом ничего. – Хотя я не понимаю, зачем мне это. - Как зачем? – она действительно удивилась. – Потому что я надеюсь, мы с тобой еще надолго тут задержимся. И еще долго будем… продолжать. Все. Он открыл перед ней дверь кареты. Усевшись внутри, Анджелина сняла шляпу с мокрыми полями, отряхивая ее. - Кстати, насчет всего этого… - начала она с явной долей смущения. – Я много думала… Я не питаю иллюзий. Я понимаю, что когда-нибудь все это закончится. Ты… ты говорил, что в Департамент выбирают некоторые людские души после их смерти, верно? - Да, - коротко выдал Грелль, напрягшись. - Ну как думаешь… есть у меня шансы попасть туда? – Анджелина выжидающе смотрела на него. – Я хотела бы жить там после смерти. Я очень прониклась твоими рассказами. И я хотела бы… продолжать быть с тобой. Мне кажется, мы идеально подходим друг другу. Что скажешь? Грелль качнул головой, опустив взгляд вниз, стараясь не хмуриться так заметно. - Никто не знает того, какими критериями руководствуются Вышестоящие, когда выбирают, кто станет шинигами… - пауза, и Анджелина разочарованно перевела дыхание. – Но… - вдруг произнес Грелль и помедлил, и в ее взгляде отразилось нетерпение в смеси с надеждой. Он смотрел ей в глаза, впитывая все, что было в них, а потом еле заметно усмехнулся. – Одну категорию умерших они не выбирают точно никогда. - Какую? – Анджелина подалась корпусом к нему. Грелль на секунду прикрыл глаза, а потом на полном серьезе посмотрел на нее. - Самоубийц.

The end.