Чувств, эмоций волна — бежим от самих себя. Нас накроет прибоем жизни, как морем сухого вина В жизнь воплощая сны, ты просто поглубже вдохни. Давай будем просто немы, когда остаёмся одни. Обстоятельства — Волна вина
— Итак, Ирина Орлова, поговорим? Олег Макаров с непроницаемым лицом оперативно вызвал в свой кабинет, стоило мне только заявиться в офис. Ситуацию усугубляло то, что я вчера после визита в участок не соизволила вернуться, а сегодня опоздала на час. Возможно, со стороны казалось, что наглость — моё второе имя, но никто даже не догадывался, как больно кошки скреблись в моей душе. Я стояла по стойке смирно перед столом мужчины, пока он в духе турецких мелодрам растягивал долгие паузы между предложениями. Посмотрев в большое овальное зеркало на стене, ужаснулась: чтобы как-то поднять настроение с утра, решила намарафетиться по полной программе. Но что-то в процессе пошло не так, и вместо офисного планктона я в красном вязаном кардигане, юбке-миди с мелким цветочным принтом и грубых ботинках на толстой подошве стала ведьмой из сериалов 2000-х. А «лёгкий нюд» превратился в гранжевые бордовые смоки. Надо ещё радоваться тому, что от меня не разило перегаром после вечерней попойки, а на утро не настигло похмелье. — Догадываешься, зачем я тебя вызвал? — продолжал вести односторонний диалог Олег Геннадьевич, пока я сверлила взглядом то пол, то потолок. Пришлось показать первые признаки жизни и слабо кивнуть. Только заплакать перед глазами начальника мне ещё не хватало. А это вполне имело место быть: только я смогла отвлечься от творившейся содомии в жизни, как меня вновь утянули в страдальческий ад. — Скажи хоть что-нибудь, — устало протянул мужчина, закатив глаза. Моё молчание его раздражало, наверное, так же сильно, как и некомпетентность. — Убивать же я тебя не собираюсь. — Простите меня, — расстроенно прошептала, посмотрев на свои раритетные ботинки. — Я понимаю, что веду себя некомпетентно: не выполняю работу, из офиса сбегаю. Мне правда очень жаль… Олег Геннадьевич внимательно слушал и охотно кивал на каждое слово, что ещё больше расстраивало мою ранимую душу. Когда дядя пробил мне место в эту компанию, я подумала, что выиграла джекпот и стала победителем по жизни. Для меня это был шанс достичь высот в своей профессии и заручиться полезными связями. Забавно, что сейчас выходило строго наоборот, и я буквально подрывала доверие своего руководителя. — …Я безумно счастлива, что прохожу здесь практику. Это очень важно для меня. Просто… — резко запнулась, почувствовав приближение слёз. Шмыгнула носом и мысленно сосчитала до десяти. — В моей жизни наступило сложное время, и я не справляюсь с некоторыми… п-проблемами… Как бы ни старалась держать невозмутимое лицо, мне становилось только хуже. Было очень сложно прятать чувства за маской и играть совершенно другого человека. Особенно коробило, что никто не мог войти в моё положение и просто понять. Всем попросту насрать на чужую жизнь — вот в такое страшное время мы жили. — П-прошу прощения, что вела себя неподобающим образом, — я вытерла скатившуюся по щеке слезу большим пальцем и посмотрела на симпатичную люстру на потолке. — Дайте мне ещё о-один шанс. Я вас не подведу. Макаров, видимо, заметил мои покрасневшие глаза и растерялся, утратив былую серьёзность. Да уж, распустить нюни перед руководителем — это фиаско, Ирина. Однако оно дало свои плоды: мужчина сбавил обороты, уже не нагнетая обстановку своей хмурой физиономией. — По правде говоря, я действительно… был недоволен твоим поведением в последние дни. Ты вчера толком не объяснила, куда уходишь и зачем, — устало вздохнув, он взглянул на меня более снисходительно. — Это никак не вяжется с тем, что про тебя рассказал Михаил. Я удивлённо ахнула, сказав истерике: «Ты кто такая? Давай, до свидания!». Мне давно приходила в голову идея расспросить дядю о том, как он умудрился пропихнуть меня в компанию Разумовского, но подходящего момента так и не появилось: то он задерживался на работе, то я в какие-то неприятности влезала. — В-вы знаете моего дядю? Откуда? — Уже много лет. Мы вместе служили в армии, — мужчина тепло улыбнулся, словно на секунду окунулся в приятные воспоминания. — Недавно он меня сильно выручил, и я, можно сказать, теперь ему по гроб жизни обязан. — А что он сделал? — когда наш разговор ушёл в другую степь, я позволила себе расслабиться. — Когда я был в финансовой яме и мог лишиться всего имущества, появился Миша и помог с деньгами, — лицо Олега Геннадьевича на секунду скривилось от грусти. — Я по глупости открыл вклад в этом чёртовом Рос-Гарант-Банке, которым заправляет та су… Он громко кашлянул в кулак, а я про себя усмехнулась: такой непритязательный Олег Макаров мне нравился намного больше. — Та су… дарыня — Ольга Исаева. Не знаю, о чём я думал, когда пошёл в её богадельню, но меня, как и многих, обманули и оставили без денег. Слышала об этом? — Что-то припоминаю, — задумчиво протянула я, почесав подбородок. — По новостям, вроде, передавали, что у банка возникли проблемы, а недавно произошло ограбление центрального отделения. Сейчас обманутые вкладчики его там чуть ли не штурмом хотят брать, возле входа с плакатами стоят… — Именно, — Макаров щёлкнул пальцами. — Я спохватился раньше остальных и вовремя закрыл вклад, хоть и остался без финансов. А там на выручку пришёл Миша и… — Так значит, вы в знак благодарности за помощь приняли меня на практику? Мужчина неуверенно кивнул, не зная наверняка, как я отреагирую на эту новость. Я же испытала двоякое чувство: с одной стороны, по-прежнему была признательна дяде, ведь без него сейчас работала бы в какой-нибудь жалкой конторке с сомнительной репутацией; с другой же, без нужных связей моей ноги не было бы в этом месте. Чем же я отличалась от той же Воробьёвой, которую впихнула в компанию Вероника? Задумчиво вздохнув, Олег Геннадьевич как-то умиротворённо сказал: — Не знаю, что у тебя произошло, но… надеюсь, все проблемы останутся позади, и ты вернёшься в строй. Как-никак, я планировал взять тебя в штат, если хорошо проявишь себя. От этой новости сердечко сделало кульбит и улетело в космос, взорвавшись там как фейерверк. — К… Конечно! Приложу все усилия, чтобы оправдать ваше доверие! Я расплылась в счастливой улыбке — меня поняли и простили, дав второй шанс. Это не ушло от внимания Макарова, и он задорно засмеялся, но глаза стали хитрющими как у лисы. И где подвох, спрашивается? — Но чтобы ты больше не била баклуши, я хочу приставить к тебе куратора. А то ты совсем одна, никто толком в дела и новости офиса не посвящает, — оперевшись руками на стол, мужчина сощурился. — Но кого же выбрать… В этот момент произошло «чудо», и кто-то настойчиво постучал в дверь. Мы вперили заинтересованные взгляды на тень за матовой стеклянной вставкой, которая показалась мне смутно знакомой. Мужчина изогнул бровь и растерянно произнёс: — Эм, заходите. Дверь тут же распахнулась, и в кабинет как ураган залетел развесёлый лыбящийся Сашка. При виде его изучающих взглядов в мою сторону и несмешных шуток, вызывающих только испанский стыд, мне всегда становилось некомфортно. Парень был перевозбуждённым, но казалось, что это волновало только меня. — Олег Геннадьевич, разрешите? — вытянувшись и вздёрнув длинный нос, воскликнул он. — А ты тут какими судьбами? — изогнув бровь, спросил мужчина. — Вы же сами сказали, чтобы я зашёл по поводу моего ежемесячного отчёта. — Ах, да, — Макаров махнул рукой, совершенно забыв о поручении. Вдруг он взглянул на меня, и в его глазах промелькнуло озарение. — О, точно! Саша, у меня к тебе будет ответственное задание: я назначаю тебя куратором Иры. С сегодняшнего дня ты будешь вводить её в курс дела, объяснять задания, помогать с работой. И смотри, чтобы на ерунду не отвлекалась! Я ужаснулась и от испуга вжала шею, как спрятавшаяся под панцирем черепаха. Но это ничуть не смутило мужчину, а лишь сильнее раззадорило. Сашка-то вообще весь расцвёл и засиял от этой новости. Мстить мне таким образом собираетесь, значит… — Я думаю, что это неудачная ид… — С превеликим удовольствием Олег Геннадьевич! — перебил парень, метнув в мою сторону сладострастный взгляд, от которого захотелось забиться в тёмный угол. — Ирина будет в надёжных руках, я не спущу с неё глаз. Я чуть не захныкала от ощущения полной безысходности, а пройденные испытания на мгновение показались настоящими пустяками в сравнении с тем, что теперь этот глист от меня вообще не отвяжется. Мужчина видел, как я реагировала на любую фразу ходячего недоразумения, и только радовался этому исходу. Бессердечный сухарь… Проглотив все обиды и неприязни, я натянуто улыбнулась Сашке, в душе крича от творившейся несправедливости. Не скрывая злорадную ухмылку, Олег Геннадьевич протянул нам документы и бросил напоследок: — Мне сообщили, что в будущем планируется небольшое апдейт дизайна нашей сети. Разумовский хочет, чтобы мы поработали над новыми оформлениями и придумали несколько интересных тем с фонами и иконками, которые можно будет менять по вкусу, — мы взяли в руки техзадание. — Подумайте, что лучше подойдёт для этих целей и до конца следующей недели предоставьте свои варианты. Мы синхронно закивали и поспешили уйти из кабинета. Саша как галантный джентльмен открыл передо мной дверь, но вместо того, чтобы пропустить, резко преградил дорогу и вышел первый. Сзади услышала смешок Макарова и скривила лицо от недовольства, но вслух ничего не сказала.***
— Так, это не то… И это не то, — черкая ручкой по бумаге, я хмурила лоб и пыталась запустить мыслительные процессы. — Блин, сложно. Откуда мы вообще знаем, что понравится пользователям? Полдня я провела за монотонной работой и даже не ушла на обед, боясь в этот расслабленный момент показаться для Олега Геннадьевича халтурной барышней. Внимательно прочитала вдоль и поперёк предоставленные документы и на черновике разработала несколько шаблонов. Пришлось перекопать Интернет со всевозможными статистиками, опросами и форумами. Даже оценила действия конкурентов, чтобы разработать новую стратегию. — «Согласно опросу, проведённому учёными у десяти миллионов пользователей, чаще всего они обращают внимание на информацию, связанную с отношениями и сексом, юмором, едой и домашними животными…», — прочитала вслух статью на одном безымянном сайте и задумалась. — Отношения, юмор, еда и животные… Как-то скудненько получается. Может, сделать тему с котиками? Многие люди любят котиков… Или с едой… Почесала затылок и ляпнула, не подумав: — Или котики… в виде еды! — внутренний голос воскликнул «Эврика!» и захлопал в ладоши, а я принялась вновь исписывать бумагу. — Маленькие милые котики в виде хот-догов, суши и пирожных… А что, неплохо. — Что делаешь? — вдруг откуда не возьмись явился надоедливый глист и нагло заглянул в мои наработки. — Задание Макарова выполняешь? — А тебе какая разница? — я смерила его убийственными взглядом и закрыла руками черновики, ибо такую гениальную идею грех показывать конкурентам. — Своих дел нету? — Олег Геннадьевич назначил меня куратором, поэтому я должен интересоваться твоими успехами, Ирина, — Сашка заулыбался, поправив очки. — Ты так увлеклась, что даже не пообедала с нами. Пришлось с девушкой в кафетерии из другого отдела сидеть… Она, кстати, очень красивая. — Мне-то что с этого? — я сложила черновики в папку и убрала в ящик стола, закрыв его на ключ. Ситуация с Мариной научила бережнее относиться к сохранности своих разработок. — Не бойся, я не ревную. «Было бы кого ревновать» — чуть не сорвалось с языка. Не дождавшись его ответа, я ушла из офиса нашего отдела, чтобы сделать свои грязные дела в дамской комнате и чем-нибудь закусить в автомате. Или в кафетерии на несколько этажей выше. Одна из коллег поведала, что там готовили аппетитные сэндвичи-круассаны с ветчиной, поэтому я была обязана их попробовать. Я понадеялась, что парень не додумается пойти за мной, но глубоко ошиблась. Видимо, Сашка слишком буквально воспринял задание Макарова, раз таскался за мной даже в перерывах. — Неужели, тебе всё равно? — искренне удивился он, догнав меня в коридоре. — Не боишься, что меня смогут увести? Вот что-что, а этого бреда я от него услышать не ожидала. Вроде бы парень умом и сообразительностью не выделялся, как и внешностью, а самоуверенностью мог похвастаться с голливудскими красавцами, по которым половина земного шара сохла. Резко остановившись прямо возле двери туалета, я начала громко и несдержанно смеяться, вогнав приставучего ещё в больший ступор. Вот идиот несчастный. — Ой, боже, — протянула я, мысленно закатив глаза, и выплеснула весь свой сарказм наружу. — Да-да-да, ты меня раскусил. — Правда? — с надеждой в глазах спросили меня. — Нет, — тут же холодно бросила я. — Но зачем ты тогда так ярко нарядилась? — он без стеснения оглядел липким взглядом мою фигуру, которую подчёркивала полуоблегающая юбка. — Может, потому, что я одеваюсь и крашусь так, как нравится мне самой? А не противоположному полу, который не может скульптор от бронзера отличить, — задала ему очевидный вопрос, не забыв про злорадную улыбку. Потреплю его нервишки в ответ, хули нет. — Но разве девушки не совершают манипуляции со своей внешностью, чтобы привлечь внимание парней? — откровенно изумился он. Сексист хренов. Он пробудил во мне вулкан! — Саша, ненаглядный мой, — ласково обратилась я к нему по имени, схватив ручку двери. Он довольно улыбнулся и потянулся ко мне, снова надумав о чём-то мерзком. — Иди в ЖОПУ. Прежде, чем захлопнуть перед носом парня дверь, я увидела на его лице недоумение вперемешку с разочарованием. Когда нас разделяла хоть какая-то материальная преграда, мне становилось буквально легче дышать и думать. И дураку понятно, что Сашка был слишком падок на слабый пол, раз флиртовал с каждой встречной, даже не замечая их явное нежелание. Но почему-то отдувалась за всех баб в отделе именно я. Наверное, все его уже успели отшить по сто раз, вот он и надеялся завоевать моё сердце… Буэ! Когда-нибудь и на моей улице наступит праздник: я понравлюсь адекватному, красивому и умному парню. Да, когда-нибудь… Отчего-то в голове возник лик Разумовского, который тут же отогнала рукой, как облако пыли. Закончив интимные процессы, я бесшумно приоткрыла дверь и высунула голову в коридор. Увидела нашего Казанову недоделанного где-то вдалеке, беседующего с очередной жертвой. Бедная девочка, даже с расстояния в несколько метров было видно, с какой неприязнью она на него глядела и всё норовила избавиться от надоедливой компании. Он стоял ко мне спиной, благодаря чему я смогла незаметно уйти в противоположную сторону. Мне было просто необходимо остаться наедине со своими мыслями, разложить их по полочкам и отпустить накопившийся негатив. Шаркая ногами, бродила по одинаковым коридорам и лестницам как вялый помидор, пока не дошла до знакомых дверей. Словно неосознанно и интуитивно ноги привели меня в конференц-зал, где однажды произошла знаменательная встреча с одним забавным парнем. Улыбнувшись от воспоминаний, я зашла в помещение и присвистнула: над его оформлением знатно поработали к предстоящей презентации и приходу гостей. Несмотря на безлюдность и пустоту, мне было комфортно в зале, и я не испытывала давящего одиночества. Весьма иронично, что в окружении коллег меня посещали противоположные чувства. Живот протяжно заурчал, напомнив о необходимости пообедать, ведь я сегодня даже не завтракала. Но мне так не хотелось уходить отсюда… Поднявшись на первый зрительский ряд, присела на крайний стул и с глубоким вздохом опустила голову на парапет. У меня в одночасье разыгралось воображение, представив, как в этом помещении забурлила жизнь: восторженный гул толпы, вспышки фотоаппаратов и широкие улыбки гостей. Меня переполняла уверенность, что обновление произведёт фурор, и всё благодаря одному талантливому человеку… Вдруг дверь в конференц-зал лениво отворилась, сообщая о прибытии нежданного гостя. Вспомнив слова Сергея о том, что сюда старались никого не пускать до презентации, я струсила, что меня заметят и отчитают. А затем нагоняй от Олега Геннадьевича, разочарованный взгляд рыжика… Я решила спрятаться и, отсидевшись в укрытии до ухода инкогнито, вернуться в свой отдел. Не придумав ничего получше, присела на корточки и прижалась спиной к парапету первого яруса, оказавшись на одном уровне с сидушками. Невольно почувствовала себя воришкой, проникнувшего в чей-то дом, которого чуть не спалил хозяин. Ходьба неизвестного была очень шумной, из-за чего оказалось легко отслеживать его местоположение буквально на слух. Но когда удалось расслышать голос, меня пронзило током, ведь он был мне хорошо знаком. — Мы подготовили апдейт, который восхитит вас… Нет, не так. Скорее, поразит. Да, так получше будет… Поддавшись любопытству, я выглянула из своего укрытия и увидела мельтешащего взад-вперёд Разумовского. Похоже, он пришёл сюда, чтобы отрепетировать свою речь перед выступлением на презентации. Внутри всё отлегло при виде знакомого лица, и мне захотелось поприветствовать своего «друга», но буквально на полпути что-то остановило. Чувство стыда, наверное. Я стушевалась от мысли, что Сергей был расстроен моим вчерашним проступком. Велика вероятность, что на меня даже держали небольшую обиду. Не зря же сегодня от него не пришло ни ответа, ни привета. Это молчание могло сказать о многом, в частности — со мной не хотели разговаривать и видеться. Подобные предположения удручали, скручивая в груди комок нервов. В итоге я не выдала себя, продолжив с любопытством наблюдать за рыжиком. Часть меня говорила, что следить втайне за человеком было неправильно, но я ничего не могла поделать: слишком силён был соблазн изучать его повадки, движения и проскальзывающие на лице эмоции. Было заметно, как он волновался, но упорно продолжал повторять раз за разом заученную речь. Сбивался, забавно злился, что ничего не получалось, и начинал всё заново. Утратив осторожность, я вытянула шею и завертелась от нетерпения. Это привлекло внимание Разумовского, который тут же устремил напуганный взгляд на нижний ярус, где пряталась моя персона. Я бесшумно пискнула и вновь скрылась за парапетом, молясь, чтобы меня не заметили. — Эй, к-кто там? — дрожащим голосом промолвил он, и я услышала звук шагов, направляющихся прямо ко мне. — Что вы там делаете? Ну, всё. Составляем завещание. Сергей стремительно преодолел расстояние между нами, а я даже не успела сосчитать до пяти. Его мягкий голос с нотками нерешительности раздался где-то над головой, из-за чего забыла, как дышать: — И… Ира?.. Чтобы взглянуть в его лицо, мне пришлось задрать голову. Сделала я это медленно, лениво, будто бы через силу, морально приготовившись к худшему. И увидела, как меня смотрел Сергей: с таким трепетом и внимательностью, словно пытался прочитать мысли в моей глупой головушке. От этого стало как-то волнительно. — П-приветики, — запинаясь, поздоровалась я. — Эм, привет. Что ты тут делаешь… — он взмахом руки обвёл мою фигуру, — на полу? — Ну… это… Вздремнуть решила, хе-хе, — я беззаботно хохотнула, дабы разрядить обстановку и избавиться от чувства неловкости. Разумовский вскинул бровью, открыто демонстрируя скептицизм и недоверие. — Что, неубедительно? Мне отрицательно закивали головой. С усталым вздохом я поднялась на ноги и расправила слегка задранную юбку, впопыхах придумав толковое объяснение, какого лешего моя задница забыла в этом месте. — Ладно, признаюсь: я гуляла по офису и не заметила, как вновь пришла сюда, — начала тараторить от волнения, прерываясь на глубокие вздохи. — Думала отдохнуть в тишине, но, когда услышала чьи-то шаги, испугалась, что получу выговор за нахождение в закрытом помещении. И… Резко запнулась, не в силах закончить фразу. Благо дело, мой собеседник сделал это за меня, за что ему огромное спасибо: — И спряталась здесь, — я нехотя качнула головой и опустила пристыженный взгляд на пол. — Почему же ты не поздоровалась, когда всё-таки поняла, что это был я? — Ну… Как-то не хотелось отвлекать тебя от работы, — поэтому подсматривала за ним как больной сталкер-извращенец, ага. — Да и после вчерашнего ты, наверное, не горишь желанием со мной разговаривать. Разумовский раскрыл рот в изумлении, наверное, никак не ожидая услышать от меня подобного… бреда? Или же истины, в которой боялся мне признаваться. Вариантов множество, и далеко не факт, что правильный меня обрадует. Скорее, подтвердит наихудшие предположения. — Что за глупости т-ты говоришь? — тут же запротестовал он, а его голос предательски задрожал. — Просто твои вчерашние сообщения показались мне какими-то… холодными, что ли, — сама не знаю, как смогла измерить их «температуру» — текстовым градусником, наверное. — А сегодня тишина. Поэтому не хотела надоедать и маячить перед глазами. Где-то с минуту Разумовский в гробовой тишине анализировал мои слова, нагнетая обстановку. Я чувствовала, как тяжелел воздух вокруг меня, как им наполнялись лёгкие, будто начала захлёбываться водой. Но внезапно Сергей спохватился, осознав, что его молчание затянулось, и второпях пролепетал: — П-прости. Произошло какое-то недоразумение. Я сегодня хотел написать, правда, но со мной связался технический отдел, у них произошли какие-то неполадки, и я всё утро потратил на то, чтобы всё наладить. Мне захотелось ударить себя по лицу и найти самую глубокую дыру, чтобы залезть в неё и не высовываться до конца жизни. Это ж надо было так опозориться: как обиженный ребёнок пожаловаться человеку на отсутствие внимания, даже не удосужившись услышать объяснения. Логично же предположить, что Сергей был занят работой, а я вновь накрутила себе, что причина заключалась во мне. — То есть, ты не зол на меня? — Конечно, нет! — тут же выпалил он. — Наоборот, я переживал, когда узнал, что ты куда-то уехала с тем Гречкиным, а потом долгое время не появлялась в сети… Ой! Он не сразу осознал, что сказал на эмоциях, но когда до него пошло, было уже слишком поздно. Прикрыв рот ладонью, Сергей испуганно глянул на ошарашенную меня, которая не могла переварить услышанное и только и делала, что хлопала подкрашенными ресницами. Неужели он до этой самой секунды был осведомлён о том, куда я уехала? И самое главное: с какого момента он был в курсе происходящего? — Откуда ты… об этом узнал? — М-мне Марго сообщила, — я поначалу даже не сообразила, о какой Марго шла речь, но когда «допёрло», стало по-настоящему жутко. — Она по камерам всё увидела… В этот момент я забыла, как дышать и двигаться, а пол ушёл из-под ног, вызвав лёгкое головокружение. Меня снова застали врасплох, снова узнали то, чего я рассказывать не собиралась. Но вызвало трепет больше не это… — Ты следил за мной… по камерам? — Что?.. Нет! — видимо, рыжик только сейчас допёр, как эта ситуация жутко смотрелась со стороны. — Марго заметила подозрительный автомобиль у офиса и сообщила обо всём мне. Я п-попросил определить её владельца по номеру, а потом на записи появилась ты. — Марго может и такие вещи? — видимо, я осталась в прошлом веке, когда подобные махинации казались каким-то фокусом. — Я думала, что она просто виртуальный помощник. — На самом деле, у неё безграничный потенциал. К примеру, если на телефоне включена геолокация, то она сможет отследить передвижение пользователя, — Разумовский запнулся, заметив, как моё лицо стало вытягиваться в длину от шока. — Р-разумеется, исключительно в вынужденных целях. Если необходимо найти местонахождение потерявшегося человека, к примеру. — Это довольно… полезная функция. — Так… зачем ты села в машину Всеволода Гречкина? — Сергей пытался держаться храбрецом и не показывать беспокойство, но дрожь в руках и бегающий взгляд выдавали его волнение с потрохами. — Что он от тебя хотел? — Не только от меня… Я устало вздохнула, ведь на этот раз увильнуть или соврать не получится. Да, вчера планировала поговорить с Сергеем о тех проблемах, что скопились внутри и грозились извергнуться похлеще вулканической лавы. Однако дома убедила саму себя, что из-за болтливого языка развернётся эпохальная драма. Но и сходить с ума от молчания — тоже такая себе перспектива. Присев на пластмассовую сидушку, приглашающе похлопала рядом. Он молча составил мне компанию, а я всё не могла налюбоваться его заурядным и немного домашним видом: джинсами с потёртостями, серой невзрачной футболкой и облегающей фигуру тёмно-синей толстовкой на молнии. В жизни бы не поверила, что рядом со мной сидел один из самых богатых людей Санкт-Петербурга. — В общем, — ободряюще хлопнула по коленкам, мысленно настроившись на повествование. — Вчера мне позвонил мужчина, представился старшим лейтенантом полиции и приказал срочно приехать в их участок. Это было связано с делом Кирилла Гречкина. Но меня и мою подругу подловил его папаша, дал взятку за молчание. Полицейский оказался тем ещё продажным ублюдком, состоя в сговоре с Гречкиным. Нам тыкнули в лицо купленным медицинским заключением, якобы в крови Кати были обнаружены наркотические психотропные вещества, вызывавшие галлюцинации. С каждым моим словом голубые глаза Разумовского раскрывались всё больше и больше. А при упоминании содержания заключения он недоумённо повёл бровью, демонстрируя своё замешательство и неверие в услышанное. — Вот и я подумала: что за бред? — прокомментировала взгляд своего слушателя и удручённо вздохнула. — Но из-за этого заключения нас отстранили от участия в судебном заседании в качестве свидетелей. Как же он сказал? — я почесала подбородок в попытке досконально вспомнить слова продажного копа. — Ах, да, точно: «Ввиду вероятности их недостоверности». Меня пробрало на эмоции, которые доселе приходилось усердно скрывать на работе, пока Сергей впитывал каждое слово как губка. Под конец душещипательной истории я почувствовала приближение слёз и резко замолчала, но затем сухо подытожила: — Вот такая неприятная ситуация. Я не могла оставить подругу одну, поэтому не вернулась в офис, — я с неловкостью взглянула на рыжика, всё ещё чувствуя себя виноватой перед ним. — Собственно, из-за этого наша встреча и не состоялась. — Ублюдки… — он сжал пальцы до побелевших костяшек, а взгляд стал таким яростным, что мог воспламенить всё вокруг. — Такие, как Гречкин, портят жизнь обычным людям, чувствуя власть и безнаказанность! Получается, закон бессилен перед этими богачами… Я впервые увидела Сергея озлобленным, стреляющим молниями из глаз, отчего невольно занервничала. Мне казалось, что этот человек не умел испытывать негативные эмоции — они были для него чем-то неестественным, чужим… Как самый светлый ангел, который прежде не желал никому смерти, вдруг почернел и наполнился ненавистью и злобой. — Что ты намерена сделать с деньгами, что тебе дал Гречкин? — вдруг спросил он и окинул оценивающим взглядом, будто проникая им в моё сознание. — Уже сделала — сожгла, — попыталась сказать максимально равнодушно, а уголки губ Разумовского искривились в довольной ухмылке, сделав черты лица острыми. — Я не беру в долг деньги, потому что не люблю чувствовать себя кому-то обязанной. А взятка этого мудака меня тоже не интересует. Кто знает: вдруг они меченые или ворованные. Так меня могут спокойно подставить. — Как звали того полицейского, что угрожал вам? — Цветков вроде… Константин Цветков, — я насторожилась, не представляя, зачем Сергею могла понадобиться эта информация. — А что? — Хотелось узнать имя человека, что пошёл против кодекса чести и превратился в такого же отморозка, что и Гречкин. Весь гнев Сергея сошёл на нет, будто его эмоциональный приступ был искусной иллюзией. Никогда бы не подумала, что парня так впечатлит моя история… Или истина таилась намного глубже, куда мой скудный ум не мог залезть. — Почему тебя так волнует, понесёт Гречкин наказание или нет? — прошептала я, откинув назад весь негатив. — У тебя с ним какие-то личные счёты? — Да. То есть, н-нет. То есть… — рыжик опустил голову. — Та девочка, которую он сбил, и её брат… Две невинные жизни оказались загублены одним отморозком. И мне противно от одной лишь мысли, что такие мерзавцы гуляют на свободе и живут припеваючи. Я вдруг осознала, что до сих пор не знала ничего из его детства до вхождения в список самых богатых людей России. Читала, конечно, статьи о том, что Сергей Разумовский был выходцем из детского дома «Радуга» и уже несколько лет спонсировал его за счёт своего благотворительного фонда. Но для такой любопытной Варвары, как я, этого оказалось мало. Его нервные подёргивания и заикания могли оказаться следствием ужасного обращения воспитателей или издевательств сверстников. Вдруг стало так стыдно, что я не интересовалась жизнью человека, который называл меня своим другом. Какая-то игра в одни ворота, честное слово. — Точно. Те ребята же из детдома, который ты спонсируешь. Наверное, больно смотреть на то, как страдают эти несчастные дети. Прямо как ты сам когда-то… Лицо рыжика тут же исказилось и побледнело, а в глазах отразилась вселенская печаль. Я испуганно дёрнулась и приложила ладонь ко рту, осознав, что ляпнула. — Ой, прости, пожалуйста. Я не хотела поднимать эту тему… — Не извиняйся, всё в порядке, — попытался заверить меня рыжик, но истинные чувства как открытая книга были написаны на его лице. — Это дела давно минувших дней. Моя рука неосознанно потянулась к плечу нашего альтруиста и невесомо коснулась его. Утешающий жест с моей стороны не остался незамеченным. Даже через одежду я ощутила тепло кожи и лёгкий мандраж: призрачное утешение, что это его успокоит. Увы, ужасы приюта мне никогда не понять. К сожалению или счастью. — Жизнь в детдоме суровая и жестокая. Наверное, тебе пришлось многое пережить, прежде чем стать тем, кем ты являешься сейчас. Голубые глаза потухли, в них поселилась боль, которая передалась мне через прикосновение, будто на мгновение я оказалась в шкуре Сергея и почувствовала всё то, что чувствовал он: сожаления, страх, одиночество и дальше по списку. — Есть такое, — спустя минуту молчания признались мне, не поднимая головы. — Воспоминания о тех годах иногда приходят ко мне в кошмарах, отчего порой вообще не хочется закрывать глаза… Тот, кто погружался целиком и полностью в работу, лишь бы убежать от трагического прошлого. Тот, кто спасал всех вокруг, когда как никто не мог спасти его самого. Именно такого человека я увидела сейчас перед собой. Мне почему-то стало очень важно, можно сказать, необходимо, чтобы Сергей мне открылся. Так мы бы смогли преодолеть один из немногих барьеров, что я осязала между нами. — Может… поделишься ими со мной? — моя рука сильнее сжала его плечо, как бы говоря: «Я рядом, я поддержу». — Возможно, станет легче на душе, если откроешься кому-нибудь. Например, своему… другу. Друзья всегда поймут и поддержат в трудную минуту. Разумовский заворожённо посмотрел на ладонь на своём плече, а затем на меня с немой мольбой в глазах. Ими он будто спрашивал меня: «Неужели ты действительно хочешь мне помочь? Я правда не сплю?». — Да… Пожалуй, ты права, — согласились со мной и нехотя, но с нежностью убрали мою руку, спрятав её в своих как в коконе. — Но у меня будет к тебе просьба. — Какая же? — моя пятая точка заёрзала на месте в предвкушении. — Презентации обновления запланирована на следующую среду. Будут репортёры, журналисты, потенциальные партнёры… Н-но я хочу, чтобы ты тоже на ней присутствовала. Как та, кто придумал нашу главную звезду — Марго. Я рефлекторно заулыбалась, посчитав слова Сергея нетривиальной похвалой за труд. На секунду вспомнила злое лицо руководителя, который только сегодня отчитывал за прогулы и безделье, и сразу поникла. — Это, конечно, потрясающее предложение, но… — Если будет необходимо, то я отпрошу тебя у Олега Макарова, — будто прочитав мои мысли, утешили меня. — Насчёт этого можешь не беспокоиться… Я хмыкнула и потёрла подбородок, притворно задумавшись: — Сидеть в скучном офисе над бумажками и в программах или же пойти на крутое мероприятие, которое полгода ждала вся страна… Что же выбрать?.. — Разумовский осел, словно мои раздумья принял за чистую монету. — Конечно, я приду! Спрашиваешь ещё. Он довольно, но устало улыбнулся, поблагодарив за согласие. — Итак, — я вальяжно распласталась на стуле и состроила наглую физиономию. — Психолог Ирина Орлова готова принять вас и внимательно выслушать. — Прости, но… не сегодня. — Но ты же обещал, что поделишься со мной, если я соглашусь пойти на презентацию! — пришлось включить режим «обиженного на весь мир ребёнка», чтобы выбить из парня историю. Так просто мириться с поражением я не планировала. — Это нечестно… — Но я же не сказал, что это будет здесь и сейчас, — Сергею было трудно сдерживать смешки, глядя на моё надутое от обиды лицо. Вдруг желудок вновь напомнил о себе: громко и совершенно не вовремя. Его урчание, наверное, было слышно во всём зале, поэтому оно никак не могло остаться без внимания. Это стало последней каплей серьёзности, и мы синхронно захохотали. И смех, и грех, как говорится. — Прости, я ничего не ела за сегодня, — попыталась хоть как-то оправдаться, чтобы не запомниться в памяти Сергея «Ирой — урчащий живот». Он без лишних слов сунул руку в карман толстовки и вытащил слегка помятый шоколадный батончик. Я не я, когда голодна. За долю секунды выхватила из протянутой ладони заветную сладость и сделала первый надкус. — Лучше? — поинтересовался он. — Лучше, — довольно протянула я. — Спасибо огромное! Мы просидели ещё довольно долго. Я всё-таки уговорила нерасторопного парня рассказать мне что-то из своей жизни. Про детдом больше не вспоминали, поэтому мне поведали о студенческой поре: как пришли к идее создания сети «Vmeste» и с какими трудностями столкнулись во время реализации и производства. Я внимательно слушала его и не заметила, как схомячила батончик, который от голодного приступа оказался ещё слаще и вкуснее. И в этот момент даже не предполагала, какой мне Перл-Харбор устроит Олег Геннадьевич, когда заявлюсь в отдел после затянувшегося обеда…