Она придёт без мейка и так просто, ненарядной Она придёт, возьмёт меня без спроса: ей так надо Я расплывусь в улыбке — ну и что, что весь в крови? Я пришёл сюда безликим, чтобы с лицом уйти Тони Раут — Карнавал
Говорила мне неоднократно мама, что я с детства была девчонкой непослушной, приказы часто не выполняла. Да вот только сейчас изображать покорную паиньку мне сам бог велел… или кто там за нами с неба наблюдал. Глядя на молчаливую физиономию незнакомца, который стальным властным взглядом мог прижать к земле, показывать остроту языка я как-то побаивалась. — Девушка, вы меня плохо расслышали? — вновь он отчеканил звонко и чётко, выведя из тягостной прострации. — Садитесь. Мои негнущиеся ноги отказывались сдвигаться с места, а вид перепуганного лица Кати, замелькавшего в салоне, лишил шанса на бегство. Я, не отрываясь от взора мужчины, исполнила приказание и села возле подруги. Водитель проследил за мной и, когда едва уловимо закрылась дверца, утопил педаль газа. Орлиный взгляд заметил тряску рук Кати, которую она пыталась безуспешно скрыть, и нездоровую бледность лица. Если сначала я задавалась вопросом «Что это за чёрт галимый?», то теперь голову заняли предположения, как этот чёрт умудрился добраться до неё. — Итак, дамы, — раскованно начал мужчина, скрестив на коленях руки и одарив нас снисходительным взглядом… будто барин, что удостоил холопов своим вниманием. — Полагаю, вы не догадываетесь, кто я такой. Я ненароком представила себя на сложном экзамене перед желчным профессором, после которого под угрозой была не моя успеваемость, а целостность многострадальной задницы. Один этот вопрос давал предположение того, что наш «похититель» являлся человеком видным. Катя опустила голову, лишь бы избежать его изучающего взгляда, а я набралась смелости качнуть головой в отрицании. Казалось, он ждал именно этой реакции. Кивнув, глубоко вздохнул и повернулся к окну, а в серо-голубых глазах отразилось прозрачное раздражение. — Всеволод Гречкин. Можете не представляться: я знаю ваши имена… И не только, — он чуть задрал голову, дабы показать наглядно превосходство своего положения над нашим. Я затаила дыхание, а боковое зрение уловило проступившие на лице подруги тени. До последнего нутро отказывалось всерьёз воспринимать её опасения касаемо отца мажорного недоумка, который своими связями мог добраться до нас обеих… Что же, тут моя интуиция дала осечку и подвела. Ох, как сильно подвела. — Что вы хотите от нас? Зачем похитили? — нерешительно прошептала я, услышав в собственном голосе хрипоту, будто умудрилась простудиться. — Увозите в лес, чтобы… избавиться? Подруга посмотрела на меня с испугом и расширила до предела глаза, а Гречкин старший открыто рассмеялся как Миша при просмотре стендапов по ТВ. С моими знаниями сериалов про криминальный Петербург только подобные идеи и приходили в голову. — И где молодёжь такого бреда понабралась? — мужчина будто озвучил свои мысли вслух и разочарованно покачал головой. — Нет. Никто не собирался вас похищать или убивать. Мы вас спокойно отвезём в полицейский участок к следователю… Но перед этим немного поговорим. Вновь тягостное молчание, из-за которого воздух становился тяжёлым, густым, как мягкое сливочное масло. Разумеется, я быстро смекнула, что он не хотел обсудить с нами последние новости мировой экономики или тенденции на рынке компьютерных технологий. Тема крутилась возле его ненаглядного сынка, с которым нас свела коварная судьба. — О… о чём? — я продолжила подавать хоть какие-то признаки жизни, пока Катя изучала свои руки и отказывалась что-либо говорить. — Думаю, вы догадываетесь, о чём, — иномарка остановилась на красный перед пешеходным переходом, и Гречкин старший чуть наклонился к нам корпусом. Из-за худобы, обнажающей острые скулы, нос и глазные впадины, он напомнил мне Кощея. — Насколько мне стало известно, вы будете выступать свидетелями по делу моего сына. Я уверен, что такие милые девушки не горели желанием принимать участие в столь… тяжком процессе. Поэтому хочу помочь вам избавиться от этого груза. Наша «карета» вновь тронулась с места, плавно обгоняя одну машину за другой. Стоило только предполагать, каков был истинный смысл его слов, но я решила дождаться более толкового объяснения. Нас будут шантажировать? Или филигранно подставят перед полицией, обыграв всё в свою пользу? — Чего вы от нас хотите? Тонкие губы мужчины скривились в хитрой улыбке, которая не предвещала счастливого финала этого разговора и истории в целом. Я приняла эстафету Кати и начала испытывать неконтролируемый страх. Две беззащитные хрупкие девушки в лапах богатого могущественного человека, что по щелчку пальцев мог стереть их в порошок — именно такой исход ждал мою грустную пьесу? — Всего небольшая просьба, и обещаю: мы все получим то, что хотели. Вы — безопасную спокойную жизнь. Я — свободу сына, — его слова вообще не успокоили, если честно. — И тогда вы о-оставите нас в покое? — вдруг пропищала Катя, струсив посмотреть Гречкину старшему в глаза. — Разумеется. — Мы всё сделаем, клянёмся! — тут же ответила Абрамова, заставив меня вздрогнуть. Я впервые видела её напуганной. А он только этого и ждал… Порывшись во внутреннем кармане тёмно-синего пиджака в тонкую белую клетку, он достал два запечатанных конверта и протянул нам. Либо я была новой Вангой, либо мужик попросту копировал все клише криминальных боевиков, но наполнение подозрительно смахивало на деньги. — Хотите этим закрыть наши рты? — уточнила я, с подозрением покосившись на всунутые в руки конверты. — А ты смышлёная, — удовлетворительно улыбнулся в ответ. А что он хотел — опыт заядлого киномана не пропьёшь. — В каждом по сто тысяч рублей. Этого хватит на то, чтобы вы были тихими послушными мышками. Рука непроизвольно сжала несчастный «подарок», а в глазах заплясали черти. От мысли, что меня купили как какую-то дешёвку с дороги, только заплатили не за тело, а за закрытый рот, я на мгновение утратила присущую пугливость. Поэтому, зыркнув на Гречкина старшего, рискнула блеснуть своими знаниями и с умным лицом замолвить: — Вы же понимаете, что мы не сможем так просто взять и отказаться от своих показаний? Нас при любом раскладе заставят явиться на судебное заседание, а в случае лжесвидетельствования посадят за решётку по статье. Но он, кажется, на мои аргументы даже ухом не повёл. Автомобиль незаметно для меня остановился прямо у входа главного отделения полиции Петербурга, и водитель со скоростью молнии вышел на улицу, открыв со стороны Кати дверь. Гречкин старший приглашающе мотнул в сторону выхода рукой и непринуждённо ответил: — Вы приехали, дамы. Я не до конца осознавала, что произошло со мной за эти минуты, хотя по ощущениям будто провела в этой дьявольской машине не меньше часа. Нас буквально вышвырнули как двух маленьких новорожденных котят — беззащитных и никому не нужных. Но перед тем, как Гречкин старший уехал восвояси, вместо тёплых слов прощаний бросил напоследок: — И да, не стоит кому-либо разбалтываться о нашей встрече и этом разговоре. Лучше не усугубляйте своё положение и подумайте над моими словами, если не хотите новых проблем… — смерив нас пренебрежительным взглядом, он надел чёрные солнцезащитные очки и отвернулся. — Всего доброго. Мы остались одни на ветреной прохладной улице. Лето Петербурга нередко славилось дрянной погодой, однако я находила в этом нечто завораживающее и притягательное. Только сейчас, когда сознание как заезженная плёнка вновь и вновь прокручивало эту встречу, я чувствовала себя максимально паршиво и уныло. — Они всё-таки нашли нас… — нашёптывала себе под нос Катя как молитву. — Нашли нас… — Да, ты была права насчёт отца Кирилла, — мне было сложно признавать свои косяки, но в нынешней ситуации Абрамова оказалась намного дальновиднее меня. — Такие люди всегда будут пользоваться грязными методами, чтобы достичь своих целей. — Что же нам делать?.. Вдруг я преисполнилась желанием зайти в чёртов полицейский участок и рассказать обо всём кому-нибудь. Даже тому же майору Грому, хоть общение с ним у меня поначалу не задалось. Мне надоело играть роль загнанной в угол жертвы, которую можно в любой ситуации поманить пальцем. Я уже допустила такую оплошность с Чумным Доктором и пообещала самой себе, что не повторю больше этой ошибки. — Пойдём, — вернув уверенность в голосе, я потянула подругу за собой к нужному входу. — Нужно сообщить полиции, что нас сейчас шантажировали и пытались подкупить. — Ты с ума сошла?! — Катя крикнула намного громче, чем я могла себе представить. С таким голосом она смогла бы спокойно выступать в опере. — Разве не слышала, что он сказал? Хочешь встретить свою кончину в канаве или где-нибудь под землёй? — А что ты предлагаешь? — буркнула я, отказываясь мириться с поражением. — Давай просто сделаем так, как нам сказали — и будем живы и здоровы. Пожалуйста… Я задумалась лишь на секунду, но она показалась мне мучительной вечностью. Так происходило каждый раз, когда теряла связь с реальностью и погружалась в водоворот мыслей. До боли избитая фраза «к такому меня жизнь явно не готовила» приобретала долю смысла… Ведь я действительно оказалась в другой реальности: с убийствами, маньяками, похищениями и шантажами. Неужели наша полиция бессильна против таких типов? — Хорошо, — всеми клеточками тела противилась собственному ответу, но только он, возможно, мог вывести нас из тупика. Я никогда не посещала главное отделение полиции… да и вообще не была её частым гостем. Как-то жизнь отвадила от всего дерьма, что для местных блюстителей закона являлось нормой. Туда-сюда бегали люди в синей форме с погонами и кобурами на поясах, а их голоса слились в гулкое бормотание. Мы на первое время растерялись и даже не удосужились спросить полицейских, куда нам следовало идти. — И почему нас никто не встретил? — возмущалась под нос как старая бабка, сканируя глазами местное убранство. Зависнув в собственных мыслях, я не заметила идущего к лестнице молодого парня и, покружившись на месте, столкнулась с ним плечом. Тот от неожиданности выронил свои папки с документами, и те разлетелись по полу на несколько метров. На нас тут же устремились насмешливые взгляды десяток полицейский. — И… Извините. Я вас не увидел, — щупленький светловолосый зевака поправил спавшие с переносицы очки и опустился на корточки, второпях складывая убежавшие от него бумажки. Я заметила пару листков у своих ног и, недолго думая, подобрала их, заботливо отряхнув от пыли. Бегло рассмотрела их с двух сторон: это были мастерски нарисованные скетчи в стиле комиксов. Мысленно присвистнув, поразилась скрытому таланту парнишки, больше смахивавшего на айтишника или молодого историка. Он чем-то напомнил мне Сашку, но его добродушный взгляд и мягкий голосок создали приятное первое впечатление. Чего нельзя сказать про того надоедливого глиста… — Держи. Это, кажется, твоё, — с приветливой улыбкой я протянула документы парнишке. — Ой, спасибо! — он с благодарностью забрал у меня бумажки и всунул в папку. — Дубина, ты чего тут забыл? — вдруг встрял в наш разговор наглый полицай, который сразу мне показался скользким типом. — Я же тебе велел к лейтенанту Зайцевой подойти за набором стажёра. — Моя фамилия — Дубин, — поправил мужчину парнишка, заметно оскорбившись его издёвкой. — Как раз туда шёл… — Вот и иди. Не мешай старшим работать. Мне стало его искренне жаль. Видимо, старшие по званию в этом отделении относились к новеньким с пренебрежением, как в пушечному мясу. Никакого уважения и солидарности. Парень активно закивал головой, даже не думая пререкаться со словами полицейского, и поскакал по лестнице, пропав из виду. — Гражданки Абрамова и Орлова? — незнакомец тут же перевёл внимание на нас и коротко кивнул в знак приветствия. Что тут сказать: полицай как полицай, только взгляд какой-то странный… отпугивающий. — Это со мной вы разговаривали по телефону. Но напомню: я всё ещё старший лейтенант Цветков, и… Вдруг из кабинета, видимо, местного начальника раздался громкий стук. Из него вышел пожилой мужчина полного телосложения с широким лицом и густыми поседевшими усами. Сощурив глаза, он с неодобрением оглядел весь отдел, а затем громко и протяжно закричал: — Грома ко мне! Быстро! — И-Игоря Грома? — пискнула я, будто мужчина наорал и на меня. Его побагровевшее от злости лицо красноречиво описывало, насколько сильно он хотел прибить майора чем-нибудь тяжёлым. А резко вытянувшиеся по стойке смирно блюстителя правопорядка наглядно показали, что злить этого человека было верхом безрассудства. — Кажется, кому-то сейчас не поздоровится, — Цветков злорадно хохотнул, и это навело на мысль, что мужчины были, своего рода, недругами на работе. — Пройдёмте за мной. — А он… что-то натворил? — Вы новости что ли не смотрите? — издевательски подколол меня полицейский. — Этот придурок сегодня утром погнался за грабителями, угнал мусоровоз и разворотил дорогу на Дворцовой площади. Теперь нашего Прокопенко верхушка дрючит за ущерб… Надеюсь, его сегодня турнут с отдела, в горле сидит уже. Он тут же махнул рукой, едва разборчиво пробурчав: «Зачем я вообще это всё рассказываю?». Я же вспомнила, как в офисе лениво пролистывала публикации пабликов, и в одном как раз была опубликовала эта новость. Даже умудрилась запомнить суть поста: ДВОРЦОВЫЙ ПОГРОМ. Сотрудником главного управления полиции Санкт-Петербурга был нанесён крупный ущерб дороги на Дворцовой площади. По словам очевидцев, мужчина въехал на площадь за рулём мусоровоза в попытке остановить шайку преступников, которые в костюмах хоккеистов из советского мультфильма «Шайбу! Шайбу!» ограбили центральное отделение «Росс-Гарант-Банка». Имя мужчины пока что не оглашается, а начальник ГУ МВД РФ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области — Фёдор Прокопенко — комментировать ситуацию отказался. Оказывается, безбашенным водителем мусоровоза оказался сам Игорь Гром. Видимо, именно поэтому дело Кирилла Гречкина передали более… компетентному сотруднику. Майора правда уволят из-за этого происшествия? Сдаётся мне, это был далеко не первый случай самопроизвола со стороны мужчины. Константин провёл нас вглубь обители стражи закона и грозы местной преступности и завёл в небольшой изолированный кабинет. По скудной обстановке, старому столу посередине и затонированному окну на всю стену он напоминал допросную комнату. Прямо в стиле «прогнившего Запада» — неплохо. Поспешно закрыв за нами дверь и попросив присесть на свободные стулья, лейтенант разместился напротив и начал с неожиданной фразы: — Надеюсь, вы добрались без происшествий и с комфортом, — его пухлые губы тронула невесомая ухмылка. Мой мозг на секунду залагал. В стремительном потоке событий из головы вылетели сказанные по телефону слова этого человека, вновь всплывшие в памяти и нагнавшие опасения. Ведь он чётко и ясно сообщил: меня ожидали внизу у главного входа. Но там же не было полицейских машин… — М-мы не совсем поняли, если честно, — вновь пришлось отвечать именно мне. Что поделать: Катя в стрессовых ситуациях превращалась в немую рыбу, которую хрен разболтаешь. Улыбка этого типа стала ещё шире, из-за чего лицо приобрело безумные черты. Видимо, он был поклонником Чеширского кота или вспомнил отцовский советский анекдот. Иначе я никак не могла объяснить эту настораживающую эмоцию. — Давайте перейдём к делу. Согласны? — как он резко увернулся от темы. — Оно касается вашего участия в предстоящем судебном заседании… Которое оказалось под большим вопросом… Прежде чем мы успели завалить его уточнениями, он разложил на столе документы, среди которых меня привлекли так называемые «медицинские заключения». Лейтенант догадался, что даже с текстом перед глазами мы во врачебной писанине без бутылки не разберёмся, поэтому продолжил: — Видите ли, возникла загвоздка с вами, в особенности — с гражданкой Абрамовой, — будто сговорившись, мы взглянули на ошалевшую Катю. — Мы получили медицинское заключение вашего анализа крови и слюны. — Если вы про алкоголь, то в этом нет ничего удивительного. Вы же читали наши показания: до момента преступления мы были в клубе. Разумеется, немного выпили… — перебила я его в попытке хоть как-то оправдаться. — Ох, если бы там был обнаружен только алкоголь… — Константин удручённо покачал головой, взяв нужный листок для зачитывания заключения. — По результатам анализа крови и слюны, взятого у Абрамовой в ночь преступления, был обнаружен психоактивный наркотический препарат, вызывающий чувство эйфории и галлюцинации. Они очень популярны среди молодёжи и часто продаются барыгами в клубах. Это медицинское заключение было передано в суд, который сегодня отозвал показания ввиду вероятности их недостоверности… Следом перед нашими округлыми глазами предстало, собственно, само решение с подписью и печатью. В неверии схватила бумажку и пробежалась взглядом по ровным чёрным строчкам, а полицай буквально озвучил то, что я успела прочитать: — Также суд постановил отозвать свидетельские показания гражданки Орловой, так как они прямо опираются на показания Екатерины Абрамовой. С момента подписания вы освобождаетесь от статуса свидетелей и не допускаетесь к участию в заседании. — Чего, блять? — я могла на автомате следом сказать «пардон за мой французский», но извиняться не особо хотела… да и французским это сложно назвать. — Какой ещё «психоактивный наркотический препарат»? Это шутка какая-то? — Для вас полиция — это цирк? — лейтенант задал риторический вопрос, на который можно смело сказать «да» или «нет», и оба ответа будут правильными. — Это подписанные официальные документы. Отнеситесь, пожалуйста, к моим словам серьёзно. — Н-но это какая-то ошибка! — взвизгнула Катя, вжавшись в жёсткий стул, а мне оставалось только представлять, какой кавардак творился в её голове. — Я клянусь, что ничего не употребляла в клубе, и у меня не было галлюцинаций. Всё, что я видела — это правда!.. — Я прекрасно понимаю ваш шок, — с притворным сочувствием ответил товарищ Цветков. — К сожалению, подобные ситуации часто случаются. Наверное, вы не уследили за своим бокалом, и вам туда что-то подсыпали… Нужно ли говорить, что все её оправдания для нашего дражайшего лейтенанта оставались пустыми звуками? Он показательно делал вид, что внимательно слушал Абрамову, даже в солидарности кивал головой. Я же молчала, а мой взгляд смотрел куда-то сквозь фигуру в форме. Что-то в этой истории не клеилось. От сие факта мысли разбежались в кучу, мешая соединять все кусочки пазла в целую картину. Но чем дольше я смотрела на лицо полицейского, тем отчётливее прояснялась творившаяся чертовщина. Если она произошла один раз — это случайность. Если два — совпадение. А если три и более — это уже закономерность… — Вы… — неосознанно прошептала я, но меня, на удивление, услышали Катя и лейтенант. — Вы заодно с ним. На долю секунды уловила изумление в его глазах, но оно быстро исчезло за наглостью. Господи, какой же я была слепой и бестолковой дурой! Рылась в толще дерьма в поисках истины и даже не заметила, что она лежала на самой поверхности. Вроде логикой не обделена, а два на два умножить не в состоянии… Ладно, спишем это на стресс. — Ч-что ты имеешь в виду? — спросила подруга, начав играть в гляделки со мной и заметно напрягшимся полицейским. — Вы заодно с ним — Всеволодом Гречкиным, — повторила и громко вздохнула, мысленно не переставая ругать себя за кретинизм. — И почему я сразу не догадалась?.. Ведь как он ещё мог так чётко и вовремя перехватить меня у работы. Сразу же после вашего звонка с просьбой выйти на улицу, где якобы меня ожидали… Только вашими коллегами там и не пахло. Возможно, невнимательный человек не смог бы заметить изменения в эмоциях и движениях лейтенанта, но я видела: как он стиснул челюсть и напряг лицо, как его ручка в пальцах задёргалась и как задвигался кадык на горле. — Да, точно… — задумчиво протянула Абрамова, о чём-то задумавшись. — Мне же тоже звонили и просили явиться в отдел. Но у самого подъезда меня… — Получается, нас караулил сам Гречкин старший — отец обвиняемого. Совпадение? Не думаю, — я чуть придвинулась к Цветкову и сложила руки на столе как примерная школьница. — Сколько он вам заплатил? Сто? Двести тысяч? А сколько заплатил врачам? Уже сомневаюсь, что и их заключение правдиво. Минуты растянулись на часы, а воздух в комнате будто понизился на несколько градусов: то ли невидимый кондиционер заработал, то ли зашалили мои нервишки. Я, конечно, молодец. Уличила сотрудника полиции во взяточничестве, даже не задумавшись, чем мне это грозило. Поборов плохо скрываемое презрение, он метнул взгляд куда-то наверх за мою спину, и я рефлекторно последовала его примеру: в углу прямо на нас была направлена камера видеонаблюдения. — Какие мы… сообразительные. — Не боитесь понести наказание за взяточничество? — продолжила я своё нападение, наивно веря, что наш разговор записывали на диктофон. — Прям трясусь от страха. Обвинить меня в подкупе — поступок смелый… Но очень глупый, — Константин слащаво ухмыльнулся и покрутил перед нами лжезаключением. — Я с же лёгкостью могу предъявить вам обвинение за употребление и распространение наркотиков. Катя нервно сглотнула и искоса взглянула на меня, а под столом я почувствовала её ладонь, крепко сжавшую моё правое запястье. Она так умоляла замолчать и не усугублять ситуацию. Уже второй раз за день пришлось идти наперекор своей жажде справедливости. Кому она нужна, если правду диктовали такие отморозки, как он? — Так и будем упрямиться? Лейтенант заметил моё смирение и сжалился. Аккуратно сложив листки в папку, кроме одного, привычным деловым тоном сказал: — Рад, что вы оказались благоразумными. Поняли, что к чему, — я смерила его полным ненависти взглядом, ощущая моральное бессилие. — Подписывайте. Перед глазами предстало треклятое постановление, на котором не хватало двух подписей: моей и Катиной. Абрамова дрожащей рукой взяла протянутую мужчиной шариковую ручку и оставила на бумаге закорючку, а затем передала канцелярскую штучку мне. В нижнем правом углу рядом с подписью подруги вскоре оказалась моя. — Довольны? — огрызнулась я, грубо впихнув в руки продажного копа бумажку. — Вполне, — он кивнул в сторону выхода. — Было приятно иметь с вами дело. Можете быть свободны. — Увы, не можем ответить взаимностью, — холодно бросила в ответ у самой двери. Презрительно взглянув на спину мужчины, я мысленно пожелала ему всего наихудшего и попросила у вселенной, чтобы этого гавнюка наказали по полной программе. Невзначай вспомнила психопата и подумала: «Лучше бы он таких типов наказывал, было бы намного больше пользы». На выходе из отделения полиции мы застали занимательную сцену: как блюстители закона складывали на одном из столов банкноты мелких номиналов, пока в кабинете их начальника происходила перебранка. Усиливающиеся крики упомянутого товарища Прокопенко и жестикулирующий толстяк, подслушивавший у двери, подначивали сомневающихся скинуться в общую кучу. Они что — ставки на увольнение Грома делали?! Реально цирк с конями какой-то… — Я не хочу домой… — хныкнула Катя, едва сдержав слёзы. — Я тоже… — мозг оперативно проанализировал возможные варианты того, как мы могли провести следующие часы. — Не хочешь по набережной пройтись? Моё предложение поддержали всеми руками и ногами. Мы доехали на троллейбусе до Дворцовой площади, своими глазами оценив масштаб ущерба, нанесённого майором Громом. Мощёную дорогу спешно приводили в порядок работники с оранжевых жилетах. Затем прошли через сквер к разводному мосту и сели на каменный парапет возле воды, наблюдая за набегающими на гранитные стены волнами. Солнечные блики, игравшие на водной ряби, внезапно напомнили мне об одном человеке, про которого я из-за ветреной башки успешно позабыла. Того, кто ждал меня, да не дождался… — Зараза, я же обещала увидеться с ним. Я тут же метнулась к смартфону, дабы настрочить Разумовскому объяснительное сообщение. Вряд ли бы оно как-то помогло мне выйти сухой из воды, но это куда лучше, чем игнор.18:41 Ирэн Орлова Привет…
Рыжик прочитал моё сообщение моментально, но печатал, казалось, полчаса минимум. 18:44 Сергей Разумовский Добрый вечер. Я почувствовала в этой короткой строчке всю боль и грусть рыжика, отчего хотелось бросить всё и примчаться к нему в офис. Несколько раз писала и стирала, не в силах подобрать правильные слова, но с горем пополам набросала развёрнутое чистосердечное признание:18:50 Ирэн Орлова Прости меня, пожалуйста! Ты, наверное, ждал меня после работы, а я внезапно пропала. Я правда хотела прийти, но возникли непредвиденные обстоятельства, и мне пришлось срочно уехать из офиса: (
18:53 Сергей Разумовский Всё в порядке, я не в обиде на тебя. Рад, что с тобой всё хорошо… Хорошо же, верно? Я вздрогнула, затаив дыхание. От сообщения повеяло недоверием, будто мой собеседник знал всю правду и пытался её выбить из меня. Однако я не хотела выворачивать душу наизнанку перед этим человеком. Не потому, что сомневалась в нём, а потому, что запуталась в своих чувствах, которые следовало для начала разложить по полочкам.18:55 Ирэн Орлова Конечно, какие могут быть сомнения? :) Ещё раз извини, что заставила волноваться. Как мне загладить свою вину?
19:05 Сергей Разумовский Не нужно что-то для меня делать. Я буду чувствовать себя неловко…19:06 Ирэн Орлова С меня всё равно небольшой должок ;) Кофе в качестве извинения подойдёт?
19:07 Сергей Разумовский Мне тебя никак не переубедить, верно?..19:08 Ирэн Орлова Угу :)
19:10 Сергей Разумовский Хорошо… Раз ты так настаиваешь. Но только кофе, пожалуйста! Ничего больше.19:11 Ирэн Орлова Ничего не обещаю :))
— С кем ты там всё переписываешься? — недовольно пробурчала Абрамова, оторвав голову от моих колен. — Да с Разумовским. Мы же сегодня хотели увидеться после работы, а я из-за всей этой ебатории забыла, — машинально ответила ей и тут же ойкнула. Я же не рассказала ей, что произошло между мной и Сергеем за последние дни… — И я об этом только сейчас узнаю?! — прокричала Катя и скрестила на груди руки, и её сонливость как рукой сняло. — А теперь, дорогая, выкладывай. И, желательно, с подробностями. Я жду. Помогите мне, люди добрые…***
Я неподвижно сидела на кухне, расплывшимся взглядом таращась на распечатанную бутылку из-под виски. Сегодня решила вновь переночевать у дяди, который позвонил и сообщил, что задержится на работе. Хоть где-то удача была на моей стороне. Налила новую порцию светло-коричневой жидкости с ядрёным запахом — кажется, это была четвёртая порция. Сдерживаться становилось всё труднее, и в какой-то момент дамба прорвалась, не выстояв против бурного потока. Сначала по щекам потекли скупые слёзы, но постепенно я перестала различать что-то перед собой из-за мутной пелены. Следом пришёл скулёж и шмыганье носом. Тушь мгновенно размазалась под глазами, и я превратилась в заплаканную красную панду. Но мне не было стыдно за внешний вид и излишнюю эмоциональность, ибо такого пиздеца не каждая девушка выдержит. Тихо напевая под нос песню из плеера, прикрыла усталые глаза — это помогало справиться с негативными эмоциями, пускай и временно. — Я заливаю глаза керосином. Пусть всё горит, пусть всё горит. На меня смотрит вся Россия. Пусть всё горит, пусть всё горит. Вдруг задумчиво взглянула на смартфон, на котором был открыт мой аккаунт. Он напомнил мне об одном человеке, которого я осознанно попыталась вычеркнуть из своей жизни, но после сегодняшнего захотела вновь увидеть. Ебанутая же. Я теперь готова ко всему на свете. Я отсидела свой срок в Интернете. Выношу на улицу гладить кота, А его переезжает тачка мента. Уже на автомате зашла в нужный диалог — с тем самым Чумным Доктором. Перед этим усмехнулась небольшой иронии: иконки аватарок психопата и Разумовского находились рядом и создавали яркий контраст — будто ангел и демон. Никакая интуиция или шестое чувство не могли предугадать, какой трюк маньяк вытворит следующим. Кто станет его новой жертвой? Встретимся ли мы вновь? Как много вопросов, но как мало ответов… Да, он был психопатом. Адекватные люди девушек в переулках не караулят и анонимными звонками не пугают. Но этот псих в корне перевернул моё представление о мире и показал его тёмную, отвратительную сторону. Я иду по городу в чёрном худи. Тут обычно холодно, злые люди. Впереди меня ничего не ждёт, Но я жду тебя, ты меня найдёшь. С его появлением с меня будто слетели розовые очки, явив взору гниль нашего общества. Было бы наивно полагать, что все люди — добрые и святые праведники без недостатков и грехов. Но гавнюков вокруг меня развелось поразительно много, и пока что открывали топ Гречкин старший со своим сынком и продажный Цветков. Ладно ещё этот олигарх и его отпрыск, но полицейский! Как мне теперь жить с мыслью, что даже наши «защитники» в погонах не отличались от тех, кого сажали за решётку? Цепные псы режима… Неужели вся человечность и мораль так легко умирали из-за каких-то жалких бумажек? — Этим миром правят грязные деньги… Вспомнив о белом конверте, который мне вручил Гречкин, я вытащила его из потайного отделения сумки и распечатала. Отсчитала двадцать идеально гладких пятитысячных купюр, будто мужчина снял их из банкомата прямо перед встречей. Такие красивые и такие… бесполезные. Я заливаю глаза керосином. Пусть всё горит, пусть всё горит. На меня смотрит вся Россия. Пусть всё горит, пусть всё горит. Хмыкнув, я под вдохновением от песни поставила перед собой тарелку и высыпала на неё банкноты. Делала всё резко, размашисто и неаккуратно — коварный виски давал о себе знать. В какой-то момент не заметила, как в руке оказался коробок ГОСТовских спичек. — Раз наш мир такой… больной, — чиркнула спичкой и поднесла её к тарелке. — Тогда… пусть всё горит к чертям. Пальцы разжали пылающую соломку, и деньги мгновенно охватило тёплое яркое пламя. Оно заплясало на обугливающихся бумажках и в моих глазах, вызвав чувство удовлетворения. Интересно: Кирилл Гречкин будет так же ярко сгорать, если по его душу заявится Чумной Доктор?.. Смерти больше нет… Смерти больше нет…