Чумовая практика

Party like a Russian End of discussion Dance like you've got concussion oh Put a doll inside a doll Party like a Russian Disco seduction Party like a Russian oh Have it like an oligarch Robbie Williams — Party like a Russian

      Я почувствовала неконтролируемое волнение и дрожь в коленках ещё в машине. А когда мы оказались на месте, и подавно захотела свалиться в обморок — настолько меня пугала перспектива оказаться объектом папарацци в роли спутницы Сергея Разумовского. А вдруг я что-то запорю и накосячу? А вдруг выставлю себя полной дурой?       — Не бойся, я с тобой, — прошептал мне возле уха Серёжа и в знак доказательства сцепил наши пальцы в замок.       — С чего ты решил, что я боюсь? — я тут же распрямила сгорбившуюся спину. — Может, просто предельно сосредоточена.       — Я уже начинаю различать твои эмоции и понимаю, когда тебе страшно, — Серёжа снисходительно улыбнулся, на что я обиженно надула губы. Неужели это так заметно? — Просто держись рядом.       Мой взгляд, нацеленный на него, отразил в себе всю благодарность, что я на данный момент испытывала. Какая разница, с какими трудностями и людьми столкнусь этим вечером, если со мной будет человек, который меня поддержит?       Автомобиль остановился у нужного здания возле десяток других, из которых выходили гости. Все прилично одетые, походка и надменные выражения лиц выдавали их высокий статус. Наш водитель открыл задние двери, и Серёжа вышел первый, чтобы подать мне руку. С нескрываемой улыбкой я охотно вложила в его ладонь свою и вышла из салона, тут же чуть не ослепнув от вспышек фотоаппаратов.       Папарацци чуть не набросились на нас, но секьюрити не подпустили их к нам ближе чем на три метра. Некоторые гости на улице тоже кинули в нашу сторону заинтересованные взгляды, но молча прошли мимо. Мои глаза нацелились на многоэтажное стеклянное здание, в которое нам следовало зайти. Оно отливало золотом и буквально сияло при свете фонарных столбов, вспышек камер и автомобильных фар.       — Сергей! Сергей! Ответьте нам на пару вопросов! — не унимались папарацци, то и дело щёлкая по фотоаппарату. Я хоть и не страдала приступами эпилепсии, но от них начинало стремительно рябить в глазах и подташнивать.       — Не смотри на них. Пошли, — то ли посоветовал, то ли приказал Серёжа, настойчиво потянув за собой мимо толпы.       Я беззвучно ахнула, позволив своему спутнику повести себя вперёд. Но вдруг в мою голову пришла рискованная, но не менее заманчивая затея: с интересом повернула голову через плечо и, одарив репортёров обольстительной улыбкой, помахала рукой. Количество фотовспышек резко возросло.       Серёжа кинул на меня недоумённый взгляд с толикой осуждения, на что я сказала:       — Прости, не смогла удержаться. Зато теперь мы точно вызвали у публики ажиотаж.       Остановившись у главного входа, нас поприветствовал хостес в традиционных китайских нарядах. А Маргарита не соврала, когда рассказала о восточной тематике казино. Девушка пробежалась глазами по списку и уточнила исключительно из соблюдения формальности:       — Сергей Разумовский, добрый вечер, — рыжик неуверенно кивнул и сильнее сжал мою руку. Она перевела на меня взгляд. — Мне сообщили, что вы будете не один. Проходите. Приятного вам вечера.       Внутри окружение оказалось ещё роскошнее, чем снаружи. Нас встретил хост в красных шёлковых нарядах и в масках драконьих голов, что своими танцами развлекали пришедших. Изобилие красок и света спровоцировало колющую боль в висках от перенапряжения и рябь в глазах. Это место просто идеально характеризовало слово «перебор».       На наши головы посыпался золотой конфетти, который Серёжа любезно и аккуратно смахнул с моих волос. Я поступила так же, чтобы не оставаться в долгу. От количества людей ему заметно поплохело, поэтому мы отошли подальше от игровых столов, где находилось сосредоточение веселья и шума.       — Как же тут всё… нелепо, — пробурчал рыжик, потянув меня за собой к лестнице. — Мерзость.       Не хотелось признаваться ему, но окружающая обстановка начинала мне постепенно нравиться. И дело не в снующих возле меня людей, от которых разило статусностью, и даже не в роскоши места и предоставленной возможности здесь оказаться. Меня завлекали звуки музыки на первом этаже, приятные голоса музыкантов и радостный смех. Когда я абстрагировалась и представила, что пришла на обычную вечеринку, то стало как-то проще. Серёже было в сто крат труднее, так как он в отличие от меня являлся интровертом.       — Не думай сейчас о плохом, герой, — незаметно для остальных я погладила Разумовского по спине. — Улыбаемся и машем.       — А ты у нас вечная оптимистка, я погляжу, — Разумовский многозначительно улыбнулся.       — Кто-то же должен отгонять в нашей паре негатив.       — Я бы с радостью поддержал твой боевой настрой, но здесь, — он вяло махнул рукой, как бы намекая на окружающую обстановку, — мне некомфортно находиться. Общаться с этими людьми просто невозможно.       — Я и не заставляю тебя находить с ними общий язык, — мы замолкли и срослись с перилами лестницы, когда нас обогнали две парочки. — Просто взгляни на всё с другого угла!       — И… как же?       — Найди то, что не вызывает у тебя пессимистические эмоции: вкусная еда, музыка или танцы… — я замычала и подняла к потолку глаза. — Или же попробуй известный способ: представь, что все люди сейчас голые. Мне это на экзаменах часто помогало.       Разумовский растерянно захлопал своими длинными ресницами, таращась на моё невозмутимое лицо. Словно я сказала что-то предельно серьёзное, а не очередную глупость в попытке разрядить обстановку. Затем плавно перевёл взгляд на гостей, о чём, видимо, тут же пожалел.       — Боже, Ира, — он жалобно простонал и спрятал покрасневшее лицо рукой. Из-под ладони послышался тихий смех. — Зачем ты это сейчас сказала? Я им теперь в глаза не могу смотреть.       — Смотри тогда на меня, — с лёгкой насмешкой предложила я, аккуратно отодрав прилипшую к его лицу ладонь.       — Боюсь, что и на тебя не смогу…       Я не сразу поняла смысл его слов, но когда допёрло…       — Ч-чего?       Возле нас, как никогда вовремя, словно по чудесному таймингу, вырос из-под земли молоденький официант с подносом алкоголя в руках. Он учтивым тоном предложил:       — Шампанское?       — Да, спасибо! — Разумовский тут же метнулся за фужером с игристым напитком и отпил залпом половину.       — Благодарю, — я неуверенно взяла шампанское и кивнула парнишке, и тот в энергичном темпе направился к другим гостям без напитков. — Всё… в порядке, Серёж?       — Да-да, я так, — он повертел фужер в руке, задумчиво глядя на всплывающие на поверхность пузырьки, — для храбрости совсем немного.       В моей голове оказались свежи слова главы пиар-отдела: «Лишь бы не перебрал с алкоголем. В последние дни он к нему сильно пристрастился». И не очень приятные воспоминания, когда Разумовский напился до беспамятства в день презентации, оставив меня на растерзание психопата в маске. Я и сама любила злоупотребить этой гадостью и забыться, но сейчас шампанское казалось противно горьким на вкус. Интуиция призывно кричала, чтобы я оставалась трезвой этим вечером.       — Ты бы не налегал так сильно, — сердито пробубнила я и поморщила нос, когда почувствовала исходящий от напитка кислый запашок. Вроде дорогой алкоголь, а создавалось впечатление, что нам — дорогим гостям элитной вечеринки — впихнули дешёвую разливайку.       — Но я ведь…       — Я не горю желанием тащить тебя пьяного на выход ногами вперёд.       Он догадался, что отмазка «я совсем чуть-чуть для блеска глаз и для походки лёгкой» со мной не прокатит. Поэтому кивнул и предложил подняться на второй этаж, где располагались столики и вход на кухню. Да и народу там было на порядок меньше, чем внизу.       — Мне кажется, или здесь даже дышать легче? — подметила я, когда мы подошли к стеклянным перилам с геометрическими узорами.       — Тебе не кажется, — подтвердил Серёжа мою догадку, оттянув ворот рубашки. — Давай тут останемся до конца вечера.       Я не сдержала смешка, мысленно позабавившись его стеснительностью и робостью. Иногда она могла раздражать, особенно после многочисленных ненужных извинений, но сейчас вызывала лишь улыбку и желание пожалеть этого большого ребёнка.       Когда между нами возникла неловкая тишина, я на автомате полезла в телефон и открыла фронтальную камеру, дабы проверить внешний вид. Тут же в волосах заметила спрятавшийся кусочек конфетти. И вдруг в мою голову стрельнуло одно навязчивое желание, которое я решила с огромным удовольствием реализовать.       — Серёж, посмотри сюда, — попросила я своего спутника и навела на нас камеру.       — Т-ты чего? — рыжик смутился своему отражению и попытался спрятать лицо.       — Хочу сфоткаться с тобой. Мы уже давно вместе, но ещё ни разу не делали совместные фотографии, — я аккуратно, но настойчиво убрала руку Разумовского и умоляюще взглянула на него. — Ну же, не стесняйся, Серёж. Улыбнись.       С усталым выходом рыжик придвинулся чуть ближе, чтобы попасть в кадр, и попытался натянуть улыбку. Я выбрала нужный ракурс, чтобы наши лица на фото смотрелись максимально выигрышно, и нажала на красную кнопку. Моя галерея пополнилась новой фотографией. Обычно я делала сразу несколько кадров, потому как случайное моргание или размытость никто не отменял, но здесь всё получилось идеально с первого дубля.       — Какие мы красивые, — довольно пропела я, внимательно рассматривая нас на снимке, каждый его пиксель, а затем показала рыжику. — Смотри. Ты здесь такой милашка!       — Ты тоже, — взгляд Серёжи тут же потеплел при взгляде на наше первое селфи. — Перекинешь мне её?       — Конечно. Я, может, её даже на рабочий экран установлю, чтобы чаще любоваться тобой.       Моё заявление огорошило Разумовского, отчего его лицо вмиг побагровело. Он хотел что-то ответить, но внезапно музыка на первом этаже остановилась. Возникшая тишина привлекла внимание гостей к лысому тучному мужчине с напыщенным взглядом в смокинге и с бабочкой. В одной руке он держал между пальцев толстую сигару, а в другой бокал с виски. Позади него встала симпатичная блондинка в серебряном платье, которая несла в руках… кислородный баллон? Издалека я толком не поняла, что это было.       Альберт Бехтиев собственной персоной.       Хозяин этого большого «золотого» термитника взмахом руки прогнал со сцены музыкантов. Его появление было сопровождено аплодисментами питерской элиты, и только мы с Серёжей остались в стороне. Он горделиво выпятил грудь и хриплым прокуренным голосом провозгласил:       — Я хочу поздравить всех с открытием моего нового казино — «Золотой Дракон»! — новая волна аплодисментов заложила уши. — Я бы хотел выпить за всех присутствующих, ведь мы — настоящая элита этого города! За нас. Ура!       Завершение торжественной речи было сопровождено взрывом золотого конфетти. От последней фразы наши с Серёжей лица исказила гримаса отвращения. На моих глазах он допил шампанское и отдал пустой фужер мимо проходившему официанту, я же вернула пареньку так и не тронутый напиток. Видимо, перехожу на тропу здорового образа жизни и правильного питания.       — Только посмотри на него, — сказал Разумовский, кивнув на уходящего в ВИП-зону казино мужчину. — В городе творится чертовщина, а он устроил пир во время чумы.       — Значит, тут всё светское общество Петербурга? — поинтересовалась я и опёрлась о перила, слегка прогнув спину и выпятив пятую точку.       — Практически, — он начал кидать взгляды на гостей, попутно объясняя мне, кем они приходились. — Коррумпированные чиновники, олигархи. Если не ошибаюсь, то где-то даже видел митрополита нашего Казанского собора.       — Освятить, видимо, здание пришёл по просьбе его владельца. Или за пожертвованиями для церкви, — ироничным тоном протянула я, едва сдержав саркастичный смешок.       — Или же за новыми Ролексами. Машина, на которой он сегодня приехал, стоит дороже моей, поэтому дураку понятно, куда деваются деньги прихожан.       — Чумного Доктора на него не хватает, — я не сразу осознала, что ляпнула, пока Разумовский не выпучил голубые глаза, в которых читался испуг вперемешку с… восторгом?       — Что ты…       Его нагло перебил пожилой женский голос, прозвучавший где-то за нашими спинами.       — Сергей Разумовский, милый, это правда вы? Какая приятная неожиданность.       Мы испуганно дёрнулись и, обернувшись, увидели даму преклонного возраста в сияющем красном платье и полностью седыми волосами в сопровождении молоденького паренька. Яркий сценический макияж, массивные украшения на шее и руках, высокая причёска — перед нами словно стояла дива, знавшая себе цену.       — Элеонора Рудольфовна, вы тоже здесь. Какими судьбами? — женщина с приветливой улыбкой протянула рыжику морщинистую ручку с массивным перстнем, которую он в смущении поцеловал из соображений этикета.       — Я просто не могла пропустить такое грандиозное мероприятие! — манерно заявила она с присущим ей артистизмом. — Больше удивлена вашему появлению, ведь вы, мой дорогой, не любитель светских вечеринок и азартных игр.       — Людям… свойственно меняться, — ответил Серёжа, переведя на меня взгляд с видимой лишь для меня мольбой.       — Вижу, вы сегодня не один, — она тоже взглянула на меня, даже не скрывая своего любопытства.       — Д-да. Позвольте представить мою спутницу — Ирину, — мы кивнули друг другу в знак приветствия. Ещё поклона для пущего официоза не хватало. — Ира, это — Белякова Элеонора Рудольфовна, оперная дива Государственного Академического Мариинского Театра.       Я не сразу узнала женщину, пока Разумовский не назвал её фамилию. Она фигурировала на плакате оперы «Семён Котко», на которую мне посчастливилось попасть два года назад. На тот момент мне в голову стукнула спонтанная идея проникнуться питерской культурой и посетить значимые места города, и Мариинский театр не стал исключением. Оперная дива выжидающе смотрела на меня и ожидала какой-то реакции, преимущественно — комплиментарной. Звезда сцены, как-никак.       — Рада познакомиться с вами лично. Я была на вашем выступлении и вышла из театра в полном восторге! — Элеонора Рудольфовна довольно ощерилась, приняв похвалу. — А вы давно знакомы с Сергеем?       — Его благотворительный фонд помог с реставрацией нашего театра, — женщина одарила тёплой улыбкой своего молодого спутника, похлопав того по локтю, однако кем он ей приходился — мне было неведомо. — И мы безмерно благодарны вам за это, господин Разумовский!       — Не стоит, — отмахнулся Серёжа, опешив от излишнего внимания в свою сторону. — Тем более, благодарить нужно не меня, а мою щедрую и мудрую не по годам спутницу.       Мы с женщиной озадаченно переглянулись, пока рыжик оставался в приподнятом расположении духа. Догадавшись, что каких-либо объяснений от Разумовского не последует, я рискнула уточнить, какого, собственно говоря, хрена тут творилось.       — Серёж, ты… вообще о чём? — я растянула фальшивую лыбу на вопросительный взгляд мадам Беляковой, как бы говоря ей: «Не смотрите так на меня, тётя, я не знаю, что за хрень он несёт».       — Видимо, ты уже запамятовала, душа моя, как внесла в мой благотворительный фонд пожертвование на крупную сумму, — лениво высказался Разумовский, едва сдерживая довольную ухмылку. — Ты так хотела, чтобы эти деньги были направлены на благое дело, и я с радостью исполнил твою волю, переведя их на спонсирование реконструкций культурных объектов города.       — Ах, какая приятная неожиданность! — Элеонора Рудольфовна артистично приложила левую руку к сердцу, с восхищением уставившись на пребывающую в состоянии полного ахуя меня. — Сергей, я и подумать не могла, что ваша спутница окажется не только красавицей, но и необычайно доброй и щедрой душой.       — Это всего лишь небольшая часть её достоинств, — сказал рыжик как ни в чём не бывало, позабыв про стеснение и неуверенность. Теперь эти чувства начала против воли испытывать я. Из-за него же, между прочим.       — Д-да, не стоит, правда, — я не на шутку растерялась, когда женщина направила в мою сторону лучи счастья, засияв как солнце на небе. — Рада, что мой вклад в фонд Сергея смог кого-то сделать счастливее.       — Дорогая моя, не нужно скромничать. Это вам не к лицу, — она с задором щёлкнула пальцами. — В знак признательности я приглашаю вас обоих на оперу «Кармен» с моим участием. Можете даже не сомневаться: для таких почётных гостей мы выделим самые лучшие места в царской ложе.       Я чуть не раскрыла рот от шока, в который могла спокойно залететь муха. Однажды из любопытства вычитала, что из всех зон зрительского зала царская ложа была самой лучшей и недоступной. В ней было отведено ровно тридцать мест, которые обычно бронировались для членов правительства, администрации города и почётных гостей театра, оттого они крайне редко поступали в свободную продажу. И каким-то чудесным образом у меня появилась возможность попасть в эту секцию для «избранных».       — Спасибо за приглашение, Элеонора Рудольфовна. Мы очень признательны вам за оказанную честь, — сдержанно поблагодарил оперную диву Серёжа, явно не испытав восторга от её подачки. Чего нельзя было сказать обо мне.       — Да-да! Спасибо большое, — на моём лице расцвела широкая радостная улыбка. — Я давно хотела посмотреть эту оперу. Тем более с вашим участием.       Мадам Белякова горделиво ухмыльнулась, лукаво стрельнув в меня ярко подкрашенными глазами. А затем внезапно сменила тему:       — Слышала ещё, что вы, господин Разумовский, недавно выкупили ту свалку, что принадлежала… — она осеклась и испуганно огляделась по сторонам, словно разговоры о жертвах Чумного Доктора в этом заведении были под табу, — покойному господину Зильченко.       Разумовский под моим ошеломлённым взглядом утвердительно кивнул женщине.       — Надеюсь, что с вами мусора в городе станет меньше и тот безумец не явится по вашу душу, — крепко ухватившись за локоть своего кавалера, она отступила на шаг. — Что ж. Было приятно с вами поболтать, однако мы вынуждены откланяться. Приятного вечера!       — И вам… — ответила я вместо Разумовского, который с уходом оперной дивы учащённо задышал от переизбытка эмоций. — И что это сейчас было? О каком, блин, пожертвовании ты ей сказал?       — Неужели действительно забыла? Я тебе в тот день дал слово, что взнос пойдёт на благое дело, поэтому и перевёл деньги на реконструкцию театра.       — Хитрец, — цокнула с лёгкой укоризной, так и не поняв до конца: я злилась на Разумовского или восхищалась им. — Ты не представляешь, как я испугалась!       — Но так даже лучше, что Элеонора Рудольфовна обо всём узнала.       — И что же в этом хорошего?       — Она довольно болтлива, так что я решил обернуть всё в нашу пользу, — припомнив слова мадам Щербаковой, пояснил Серёжа. — Она обязательно замолвит о тебе словечко в кругу «своих», а те, в свою очередь, передадут остальным. Так мы сможем укрепить твою позицию и повысить репутацию.       — Какая сложная многоходовка, — мой мозг чуть не расплавился, когда смог сопоставить все факты. — Она, кстати, сказала правду про свалку Зильченко? Ты действительно выкупил её?       — Да… После его смерти никто из акционеров не захотел иметь со свалкой ничего общего под страхом стать новой жертвой Чумного Доктора.       — Всё, что ни делается, всё к лучшему?       — Именно, — Серёжа погладил большим пальцем мою ладонь, очертив им костяшки, и притянул к себе, отчего его сухие губы врезались в висок. — Ты молодец, хорошо продержалась.       — У меня сейчас коленки трясутся, — честно призналась я, отвернувшись в смущении. — Мне нужно отлучиться в дамскую комнату.       — Тебя проводить?       — Не нужно, спасибо, — шустро, чтобы никто не заметил, чмокнула рыжика в подставленную щеку. — Не теряй меня, скоро вернусь.       — Я буду ждать тебя здесь.       Моя располагающая к себе улыбка исчезла с лица в тот момент, когда я повернулась к Серёже спиной и направилась в сторону женского туалета. Долго идти мне не пришлось: дверь в нужное помещение находилась на этом же этаже на противоположной стороне зала.       Я вышла из кабинки и встала у стены, где располагались мраморные раковины с сенсорными датчиками и большое зеркало. Пока намыливала руки пеной с приятным персиковым ароматом, бросала секундные взгляды на своё отражение. В моей голове периодически всплывали фрагменты сегодняшнего вечера: вопящие папарацци на улице, музыка, танцы, люди вокруг, разговор с мадам Беляковой. Воспоминания приятно грели грудную клетку и вызывали неконтролируемую улыбку.       Вдруг тираду мыслей прервали две болтливые барышни. Они зашли в туалет после меня и за всё это время не прекратили трещать без умолку ни на минуту. Даже в кабинках через стенку они умудрялись обсуждать гостей мероприятия: кто в чём пришёл, кто с кем спал и что за «манерная фифа» крутилась возле господина Бехтиева.       — Ты слышала новость, что Разумовский приехал сюда не один, а с какой-то девицей? — спросила свою подругу девушка в бежевом кружевном платье в пол, выйдя из кабинки. — Кажется, это первый случай, когда он появляется на публике с кем-то.       Вторая барышня вышла следом, и теперь они обе стояли слева от меня.       — А я думала, что он гей, — немного разочарованно протянула она, расправив пышный подол своего чёрного платья и, вытащив из миниатюрной сумочки футляр помаду, решила обновить макияж губ. — И как выглядит та девка? Красивая хоть?       — Да хрен знает. Я их ещё не видела, — надменно бросила первая, смахнув завитые пряди с лица. — Но мне шепнули по секрету, что она приехала в красном платье и что у неё волосы какого-то странного цвета. Какая-то Мальвина недоделанная…       Сплетница внезапно замолкла и медленно, будто через силу повернула голову в мою сторону, уставившись на мою персону глазами по пять копеек. Я сдержала в себе победную ухмылку, совершенно не разозлившись нелепым слухами, которые, цитата от одной умной женщины: «пускают лишь завистники». Уложив волосы, вышла из туалета с гордо поднятой головой, краем уха успев услышать: «Погоди… Разве это не она?».       Я ожидала увидеть своего кавалера на том же месте, где мы разлучились, однако он вновь провалился сквозь землю. Я растерянно огляделась, однако знакомой рыжей макушки так и не отыскала среди гостей на втором этаже.       — Спустился что ли? — возмущённо пробурчала я под нос, направившись к лестнице. — Сказал же, засранец, что будет ждать наверху.       На первом этаже бурлила жизнь: люди веселились, смеялись и пили. Кто-то стоял за столами, пока крупье раздавал им карты или фишки, кто-то отжигал на танцполе под заводную музыку. Поразмыслив, что Разумовский не сунулся бы в эпицентр столпотворения людей, пришла рациональная идея вернуться и дождаться его появления. Вдруг он отлучился по делам, а я суету наводила лишний раз.       Когда обернулась, как обычно, неуклюже, я задела плечом мимо прошедшего мужчину.       — Ой, извините меня, я случайно, — ляпнула быстрее, чем успела подумать, и только сейчас взглянула на него. — Т-ты?..       Он, видимо, тоже не сразу обратил на меня внимание, и его лицо аналогично моему вытянулось от неподдельного удивления. Я была морально готова увидеть кого угодно на этой тусовке, даже президента, но только не его…       — Ира?       — Миша? — в унисон крикнули мы, не сводя друг с друга глаз.       — Ты… Что ты тут делаешь? — задал мне дядя логичный вопрос, не дав опомниться раньше времени.       — Я хочу спросить то же самое!       — Ну, моё появление на этом мероприятии не такая уж и случайность, — Михалыч отпил глоток шампанского, словно собираясь с мыслями. — Всё-таки именно моя фирма построила это казино.       Минута осознания. Физиономия растянулась от шока ещё больше, хотя мне казалось, что больше не получится. Все кусочки одной большой головоломки, которые по отдельности из себя мало что представляли, сложились воедино. И будто насмехались надо мной: «Вот ты дура, что не поняла раньше!».       — П-погоди. То есть, хочешь сказать мне, что это, — я взмыла руками, указав на пространство вокруг себя, — и есть тот проект, о котором ты рассказывал?!       — Ну… да, — дядя скривил лицо, неуверенно кивнув, словно не понимал причину моего удивления. — А вот что ты тут забыла — это большой вопрос. И мне бы очень хотелось услышать объяснения.       Чёрт, я, походу, угодила в глубокую дерьмовую яму, ибо от меня так просто не отстанут. Ей-богу, лучше бы тут Игоря Грома встретила, а не Михалыча! Было бы меньше расспросов. А теперь думай, Ира. Думай!       — Я тут… не одна. Меня пригласили.       — И где же тогда твой «кавалер»? — Миша нарочито огляделся с прищуром. — Что-то я его не наблюдаю.       — Мы… разминулись буквально пару минут назад. Вот как раз сейчас его искала, — по упёртому молчанию и тяжёлому взгляду мужчины догадалась, что объяснение не подействовало. — Я вас обязательно познакомлю чуть позже. Когда… найду его.       Я замотала головой в надежде отыскать Разумовского в толпе гостей, который вытащил бы меня из беды под названием «Михалыч». Ну и заодно разорвать наш зрительный контакт. Однако вместо рыжика внимание привлекла странная парочка, что юлила возле расписной перегородки, ограждающей ВИП-зону. Девушка в чёрном платье и с непонятной красной мишурой на голове и высокий мужчина в смокинге, стоявший ко мне спиной. Но стоило ему повернуться, как я обомлела, потеряв дар речи.       Пожалуйста, скажите, что мне кажется. Что это мираж или сбой в матрице. Ну не может же быть столько совпадений!       Проигнорировав вопрос дяди, я проследила за взявшимся из воздуха Игорем Громом. Его общение с девушкой казалось вынужденной необходимостью, судя по не особо радостному лицу. Он её настойчиво повёл к выходу, пока не натолкнулся на секьюрити с каменным ебальником. Красноволосая спутница в заговорщической манере что-то шепнула мужчине на ухо и повела за собой на танцпол.       Подозрительно? Ещё бы! Что забыл на тусовке миллионеров полицейский? Да и ещё в таком дорогом костюме… Неужели он был под прикрытием?       — Ира, ты меня вообще слышишь? — Миша тыкнул пальцем в моё плечо, выведя из состояния транса. — Я тебя спросил: что там с практикой? Я на днях звонил Макару, но он ничего про тебя не упоминал.       — Пошли танцевать. Сейчас! — резко оживлённо воскликнула я в ответ и схватила дядю за руку.       Он промолчал, не став отнекиваться и давать заднюю, потому как прекрасно знал — если я что-то задумала, то меня хрен переубедишь. На сцену вышел музыкант в белом шёлковом костюме, смахивающем на ночную пижаму, и чёрной шляпке с широкими полями. Справа от него заиграли музыканты, а слева начала выступление подтанцовка.       Она как майский гром, как несбыточный сон. Её помада, одежда — всё подобрано в тон. Высокий каблук, чулки капрон. Всё ей не это не то, сумочка от Луи Виттон.       Песня быстро завладела моим сердцем и душой, поведя за собой словно собачку на поводке. Мы успешно подобрались ближе к центру танцпола, который уже заняла экстравагантная парочка. Я повернулась к майору Грому спиной и окинула беглым взглядом его спутницу, не увидев в ней ничего примечательного. Однако вскоре стоило взять слова назад, когда девушка произнесла первые слова:       — Можно вопрос? Что ты думаешь о Чумном Докторе? — из-за музыки её голос было плохо слышно, но я его чудом умудрилась узнать.       Пчёлкина… Известный криминальный журналист на моих глазах танцевал с полицейским и обсуждал психа в маске! И, судя по неделовой манере общения, они приходились далеко не незнакомцами друг для друга. Зараза… Это не к добру.       — Дорогая племяшка, если ты думаешь, что таким образом сможешь отвлечь меня, то спешу сообщить — я не отвяжусь, пока не узнаю, как твою задницу сюда занесло, — будто подпевая, растягивал слова Миша, хоть и не оспаривал моё доминирование в танце. Золото, а не мужик. Вот бы ещё вопросов лишних не задавал и не отвлекал от слежки, то цены бы ему не было.       Но больше мне в ней нравится её стон, И то, как она облокачивается на стол. Я твой Майкл Дуглас, а ты моя Шэрон Стоун. Что, уже меня любишь? Ты вообще о чём?       М-м-м, зачётная песня! Надо будет как-нибудь её в свой плейлист добавить. Но, походу, я отвлеклась и совсем забыла о присутствии под боком родственника, с которым отплясывала сейчас не по-детски.       — С каких пор ты перестал мне доверять? — в шуточной манере поинтересовалась я, переведя на дядю взгляд. Гром всё равно начал бубнить как старый дед про то, что Чумной Доктор — псих, которого давно пора посадить за решётку. Скукота одним словом.       — С тех самых, когда ты втихаря взяла ключи от моей машины и поцарапала бампер. А потом с щенячьими глазами уверяла меня, что их пальцем не трогала.       — Хорошо, признаюсь. На самом деле я шпионка, которой правительство поручило проследить за важными людьми на этой вечеринке. Такое объяснение тебя устроит? — я увидела, как поменялось выражение его лица, и не смогла сдержать в себе коварный смешок.       — Ладно, первая версия звучит более… правдоподобно.       Ты вела себя неприлично. Устраивала скандал так феерично. Я ведь был тебе безразличен. Теперь всё, дорогая моя, тебя ждёт импичмент.       Я даже не заметила, как окончательно отвлеклась от того, что планировала изначально — слежки за Громом и Пчёлкиной. Со стороны казалось, что парочка просто наслаждалась музыкой и демонстрировала друг другу свои навыки танцев. Причём, довольно виртуозные и умелые. Десять очков Гриффиндору!       Возможно, они и не заслуживали моего внимания, но дотошный внутренний голос уверял об обратном. Как оказалось, не зря…       — Разумовский? — достаточно громко и удивлённо переспросила Юля, будто майор сказал какую-то чушь, которую я успешно прослушала. — Он не герой.       — А вот обычные люди считают иначе.       — Обычные люди не знают о его тёмных делишках, — на тон тише сказала журналистка, изящно махнув ножкой возле мужских бёдер. — Чего стоит его контракт с Holt International…       Её нечаянно брошенные слова парализовали меня, а уши заложило, отчего музыка резко затихла. Юля что-то забрала из внутреннего кармана пиджака Грома и, цокая каблуками, направилась к барной стойке. Мужчина ушёл за ней хвостиком, оставив меня ошеломлённую на танцполе. Какова вероятность того, что эта любящая быть в каждой бочке затычкой журналистка знала куда больше информации о Разумовском?.. Информации, которая помогла бы выйти Игорю на Чумного Доктора…       Эй до чего хорошо ночью встретились у клуба. Атмосфера маскарад. Боже гори оно всё, А я дива чудесов. Нет пути уже назад!       — Ты чего застыла? — спросил Миша, заметив букет противоречивых эмоций на моём застывшем лице.       — Ничего. Просто задумалась… — нехотя ответила я, сфокусировав своё внимание на родственнике.       — Над чем же, если не секрет? — в глазах дяди отразилось беспокойство.       Задумалась над тем, что Птице будет полезно узнать об этом разговоре. Возможно, рано или поздно он сыграет против линчевателя в маске, но с моей наводкой получится полностью переиграть ситуацию. На секунду представила, как могло звучать моё объяснение: «Ничего особенного, Миш. Сначала мне угрожал психопат в маске, который начал людей в городе заживо сжигать, а теперь я его по возможности прикрываю, чтобы на этого идиота не вышла полиция». Инсульт жопы дяде был бы обеспечен.       Пришлось придумывать на ходу.       — Помнишь, как ты приехал из Питера на мой выпускной?.. Составил мне компанию… вместо отца, — я выдавила из себя улыбку от приятной ностальгии. — Мы даже специально разучили один танец, который после стал нашим фирменным.       — Ох, нашла, что вспомнить, — он наигранно закатил глаза, но искренняя ухмылка выдавала его с потрохами.       Перед глазами пронеслись воспоминания трёхлетней давности: долгожданный приезд Миши, наше весёлое времяпрепровождение, встреча рассвета на набережной, утренний отходняк с таблетками от похмелья. Родной отец когда-то дал обещание прийти на мой выпускной, но его по итогу выполнил брат матери, заменив уже давно забытого мне человека.       Михалыч вдруг отпустил мои руки и, отпрянув на шаг, начал вилять бёдрами из стороны в сторону, не сводя с меня хитрых как у лисы из сказки про «Колобка» глаз. В такт музыке он на одних носках совершил полный оборот и провёл рукой по плечикам пиджака, будто смахнул с них невидимую пыль.       — Эм… Что ты делаешь? — мой вопрос был нагло проигнорирован.       Хотелось провалиться сквозь землю от испанского стыда из-за лицезрения извивающегося как ужа на сковородке сорокалетнего мужика. С довольной мордой детсадовца, которого похвалили за то, что тот покакал не на пол, а в горшок. Но его плавные и заточенные движения начали кое-что напоминать…       — Т-ты серьёзно? — взвыла я, когда узнала наш фирменный танец. — Прекращай, на нас люди смотрят.       — Трусишь?       Решил меня взять на слабо, значит? Чёрт, и ведь подействовало.       — Подвинься, старый.       Мы встали в один ряд лицом к сцене и синхронно повели плечами сначала в одну сторону, затем в другую. Я боялась, что за три года забыла всё, но в этот момент тело задвигалось само по себе, раз за разом совершая нужные движения. Да и танец мы придумали несложный: плавно двигай бёдрами и руками, периодически делая коротенькие шаги вперёд-назад. Также приветствовались импровизированные штучки по типу воздушного поцелуя или внезапного поворота по оси.       Кто-то, разумеется, обратил на нас внимание, и мне показалось, что даже вокалист оценил наши пляски поддерживающими хлопками. Когда музыка закончилась, мы отдышались со счастливыми улыбками и на забитых ногах удалились в сторону бара. Миша по-дружески похлопал меня по плечу со словами:       — Это было круто.       — Точно, давно так не зажигала, — я подмигнула ему, но когда «вернулась в реальность», то начала вновь волноваться. Где же этого Разумовского черти носят?       — Извините, не отвлекаю?       Мы с дядей синхронно обернулись на прозвучавший позади мужской голос. Я уже понимала, кому он принадлежал, поэтому моя физиономия выражала неприкрытое удивление, а дяди — живого любопытства. Потерявшийся кавалер соизволил вернуться, видимо, из чьей-то задницы, потому как его помятый пьяный вид об этом громко кричал.       — С… Серёжа? — с беспокойством пискнула я, заметив пустую бутылку из-под шампанского в его руке. Он её умудрился за моей спиной где-то выдуть в одну харю?! — Всё… в порядке?       — Всё просто прекрасно, — он выдавил из себя хмельную улыбку и подошёл ближе, дав мне сполна насладится его терпким дыханием.       — А вы… знакомы что ли? — несмело уточнил Миша, показав на нас пальцем. Как неприлично, дядя, как неприлично.       — Я бы хотел задать тот же вопрос, — опередил меня с ответом Разумовский. На меня посмотрели так, будто я была какой-то бессовестной изменщицей, которую спалили за флиртом с другим мужчиной.       — Эм… Миша, позволь представить моего спутника на этом вечере, — указала на рыжика, — Сергей Разумовский. Ты о нём наверняка знаешь. Серёжа, а это Михаил Орлов — мой… дядя.       Оба мужчины резко изменились в лице и уставились друг на друга, пока между ними стояла растерянная я. Как же отреагирует родственничек на новость, что я пришла на этот вечер в компании создателя популярной социальной сети и владельца благотворительного фонда? И, более того, с ним встречалась! Нет, о последнем факте нужно как-то умолчать до лучших времён…       — Довольно… неожиданно, — Миша первый вернул способность говорить и оценивающе оглядел со всех ракурсов подвыпившего Разумовского. — И ты, племяшка, пришла сюда как его… кто?       — Помощник, — на автомате ответила я.       — Девушка, — одновременно со мной сказал Серёжа.       БЛЯ-Я-Я-Я-Я-Я-ЯТЬ!       — В смысле «девушка»? Ты состоишь в отношениях с Сергеем Разумовским, а я об этом ни сном ни духом? — с каждым словом возмущение в голосе мужчины росло в геометрической прогрессии. — А твоя мать об этом в курсе?       Я помассировала заболевшие виски и убийственным взглядом уставилась на своего болтливого кавалера. По моему выражению лица тот догадался, что сказал что-то не то, поэтому нерасторопно уточнил:       — А ты разве не сообщала своим родственникам эту… новость?       — Как-то знаешь, времени на это не было, — плюя ядом и подавляя желание придушить Серёжу, ответила я. — Знакомство с родителями в мои ближайшие планы не входило.       — Чёрт. Извини, — рыжик осознал, что в буквальном смысле слова подставил меня перед дядей, и опустил голову, спрятав стыдливый взгляд.       — Ах, не входило, значит, — взвыл Миша, чуть не выпустив пар из ушей. — Да я тебя…       — Михаил Алексеевич, — его вдруг позвал подошедший секьюрити и что-то шепнул на ухо.       — Да, скажите ему, что я сейчас подойду, — дядя вновь уставился на нас, как на нашкодивших подростков. — Меня позвал к себе Альберт Адамович, поэтому мы продолжим этот разговор… позднее.       — Что он от тебя хочет?       — Обсудить оплату за выполненную работу, если тебе действительно интересно.       Я осталась наедине с Разумовским, вопросов к которому лишь возросло. Он почесал нос и уставился на опустошённую бутылку в руках, словно видел её впервые в жизни. Резко выхватила её и пихнула в руки оторопевшему официанту, которому не посчастливилось попасть под мою горячую руку.       — Ты зачем напился? Вдобавок ко всему, меня одну оставил.       — Прости. Я немного… п-переволновался, — Серёжа окинул виноватым взглядом двустворчатую металлическую дверь на втором этаже. — Забежал на кухню и выкрал бутылку.       Миллиардер, который по щелчку пальцев может выкупить полгорода, снуёт по кухне и ворует алкоголь. Дожили… С другой стороны, здесь все напитки и еда за счёт местного барина, так что «воровством» это было сложно назвать.       — Милый, если тебе не хватало денег на выпивку, мог бы просто сказать об этом мне, — промолвила я, едва сдерживая себя в руках, чтобы не свихнуться. — Воровство — не выход, пойми!              — Я уже понял, что поступил глупо и опрометчиво, — мои колкие издёвки ударили по самому сердцу Разумовскому. — Пожалуйста, я сделаю всё, что угодно, только не ругайся сейчас.       — Даже на море отвезёшь?       — Даже на море, — он на миг о чём-то всерьёз задумался. — Можно вообще купить какой-нибудь небольшой остров где-нибудь на Багамах и там…       — Всё-всё, остановись, гений мысли. Не нужно бросаться из крайности в крайность.       Я убила в себе желание превратиться в мамочку и отругать за эту шалость. С вымученным вздохом обняла этого взрослого ребёнка, за которым, оказывается, нужен был глаз да глаз. Всё-таки, под действием алкоголя его заикания и дрожь в руках снизилась до минимума — хоть какой-то прок от этой «жидкой смерти». Главное, чтобы ею не злоупотреблял, как отец…       — Какой же ты порой дурачок, — ворчливо прошептала я ему в плечо и сильнее стиснула в объятиях. — Я же тут себе места не находила, пока тебя искала. Не исчезай так резко больше.       — Прости…       Если бы меня не отвлекла компания дяди, то я бы точно сошла с ума в окружении этих снобов. Разумовский не походил на классического доблестного рыцаря на белом коне (максимум, белом Мерседесе), который всем мог бошки поотрывать ради меня… Это определение больше подходило Птице с его «жесткими и радикальными» методами решения проблем. Но с рыжиком я всё равно чувствовала себя спокойнее, будто под большим крылом.       Разумовский погладил меня по оголённому плечу и, отведя взгляд, заикнулся:       — Так этот Михаил… правда твой дядя?       — Правдивее некуда. Неужели ты думаешь, что я стала бы тебе врать? — спросила я без каких-либо претензий. Наверное, Серёжа увидел меня на танцполе с родственничком и успел навыдумывать себе невесть что.       — Нет! Нет… П-прости, что усомнился в тебе, — он вновь схватился руками за макушку, зажмурившись. Постучал по ней, словно хотел вытрясти назойливые мысли или голос разума, что нашёптывал их на ухо. — Хватит… Не подставляй меня сейчас.       Я изогнула правую бровь, а левая сама поползла наверх. Что он вообще сейчас имел в виду?       — Эм… А зачем мне тебя подставлять?       — Мысли вслух. Забудь.       Видимо, наступила вторая стадия — пьяные бредни, в которых не разберёшься, пока сама не напьёшься. Пить сегодня точно не планировала, поэтому придётся приводить Разумовского в чувство классическим методом — богатым кислородом уличным воздухом. Я взяла его за руку и осторожно, но настойчиво повела в сторону выхода, ласково произнеся:       — Так, ладно. Давай выйдем на улицу, чтобы ты немного пришёл в себя, хорошо? — секретное оружие — улыбка, которая точно не оставит его равнодушным и сделает «послушным».       Но на этот раз мой фокус не прошёл: рыжик протестующие затормозил и потянул за собой на танцпол, который успел немножко опустеть. Остались лишь танцевавшие медляк парочки разных возрастов, которым мы составили компанию. Он развернул лицом к себе и опустил левую руку на талию, предварительно положив мою ладонь на своё плечо.       — Серёж, ты чего задумал?.. — кое-как я нашла в себе силы выжать из себя слова. Ещё буквально минуту назад он слегка пошатывался и смотрел на меня мутными глазами с расширенными зрачками. А теперь взгляд стал каким-то хищным, спина выровнялась, и я в очередной раз поразилась нашей разницей в росте.       — Ты дала обещание подарить мне первый танец. И не сдержала его, — в деловой манере пояснил Разумовский, прижав к себе. Его руки сжимали крепко, не позволяя сбежать, а раскалённое рваное дыхание у лица пьянило не хуже шампанского.       Стало чуточку обидно от последних слов, ведь не я бросила его и исчезла с радаров, ничего не объяснив. Дёрнувшись в судорогах словно от увесистой пощёчины, с возмущением воскликнула прямо в непроницаемое лицо Серёжи:       — Но я же… Но ты же сам куда-то ушёл!       — Это уже неважно. Ты теперь моя должница, — удовлетворённая ухмылка на его лице свидетельствовала, что этому исходу событий Разумовский был очень рад. Ведь теперь я не смогу как-то возразить и избежать своей «участи».       Если в прошлый раз я вела рыжика в танце, то на этот раз главным в нашей паре был он. Серёжа уже не наступал мне на пятки, не нервничал и не чувствовал себя неловко. От него исходило абсолютное спокойствие, передававшееся мне через точки соприкосновения наших тел. Ритмичные и размеренные движения в такт томной музыки слегка убаюкивали, а прикосновения его рук согревали.       — Ты стал двигаться намного увереннее, — констатировала я со счастливой улыбкой, и Разумовский плавно сделал па, своей элегантностью смахивавшей на дворцовый реверанс. — Довольно заметный прогресс после нашего первого урока.       — Просто мне очень хороший учитель попался.       Комплимент немного рассмешил, ведь я не считала себя каким-то профессионалом в этом деле. Меня больше поразила заметная разница между прошлым Серёжей и нынешним. Каким бы гением он не был, освоить движения всего за один раз попросту невозможно. А он вёл меня за собой с такой смелостью, будто делал это не первый раз…       Его руки медленно погладили подушечки моих пальцев, очертили невидимые узоры до запястьев, а затем плавно поднялись до локтей. Трепетные и едва ощутимые прикосновения к вздрагивающим плечам и змеиный шёпот возле уха:       — У тебя такие нежные руки, — он оставил на виске мимолётный поцелуй, но не собирался останавливаться только на нём. — И шея…              Губы, не отрываясь от моей разгорячённой кожи, спустились к мочке уха. Разумовский медленно, растягивая момент, начал покрывать чувствительное место под свисающей серёжкой торопливыми поцелуями, которые с каждой секундой становились чувственнее и напористее. Я была не в силах сдвинуться с места по двум причинам: первая — смущение парализовало тело и сделало его податливым; второе — это было чертовски приятно.       — Вот так? — спросил рыжик кого-то, но точно не меня, и лизнул мочку уха.       Пиком и границей дозволенного стал лёгкий укус на шее, который мгновенно «отрезвил» меня. Передо мной стоял настоящий змей или паук, что заманил в свои липкие сети желанную добычу. Она не могла спастись: ядовитый укус сделал её полностью податливой и беззащитной. Под страхом издать непристойный звук я прикусила нижнюю губу, смазав зубами помаду. А Разумовский, казалось, наоборот этого и добивался, поэтому с каждым разом повышал ставки и проверял меня на стойкость.       Что ж… Сегодня он победил. Но в следующий раз я обязательно отыграюсь.       — С-Серёж, перестань, — умоляюще прошептала и отстранилась от его лица, в частности, от губ. — На нас сейчас люди начнут уже косо посматривать.       — Тебя волнует мнение окружающих? — удивился рыжик и только сейчас заметил, насколько я была зажата в его руках, боясь в лишний раз пошевелиться. — Или… тебе неприятно, что я делаю?       — Нет-нет, приятно, даже очень… — резко запнулась от смущения и спрятала покрасневшее лицо. Все дружненько сделаем вид, что это от жары. — Просто… мне некомфортно обниматься и целоваться на людях. Особенно среди этих…       — Хорошо, душа моя, — он на удивление легко отпустил меня и принял непринуждённый вид, словно ничего не было. — Извини, если от моих действий тебе стало некомфортно.       — Самое главное — не на глазах остальных. А наедине делай со мной, что хочешь… Ой! — я тут же ахнула и прикрыла рот ладонью, удивившись тому, какую двусмысленную фразу сморозила по глупости.       Серёжа несдержанно хохотнул, и что-то сверкнуло в его голубых глазах: какая-то странная золотая искра.       — Я запомнил твои слова, — внезапно заявил он, но тут же перевёл тему. — А теперь давай навестим дражайшего господина Бехтиева.       — Зачем?       Я пошла следом за Разумовским, который с ухмылкой а-ля «я кое-что задумал» взглянул на меня через плечо и промолвил:       — Хочу побеседовать с ним по душам.       В ВИП-зоне заведения за самым просторным столиком сидела нужная персона. Лысый дядька переговаривался с двумя джентльменами азиатской наружности, а их разговор с задумчивой физиономией слушал Михалыч. Молоденькая девчуля, сопровождавшая господина Бехтиева, проводила восточных гостей и кивнула нам в знак приветствия. Наконец-то, я смогла ближе рассмотреть непонятную штуку, что она носила: действительно кислородный баллон. Разумеется, золотой, со специальной трубкой для дыхания, крепившейся к носу мужчины.       — О, какие люди! — воскликнул владелец казино, заметив наше появление, и протянул Серёже руку. Тот, в свою очередь, со слащавой лыбой принял рукопожатие. — Рад, что вы всё-таки зашли. Да, к тому же, не один, а с симпатичной спутницей.       «Сам ты симпатичный. А я ахуенная» — как печально, что эти слова так и останутся в моей голове. Его липкий взгляд прошёлся по мне с головы до ног, отчего хотелось спрятаться за спиной Серёжи или прикрыться руками. Миша на его слова издал саркастичный смешок и вальяжно откинулся на спинку мягкого диванчика.       — Как тебя зовут, голубушка? — пернатые прозвища — это, видимо, моя новая фишка. Так и знала, что брать девичью фамилию матери было правильным решением.       — Ирина Орлова. Приятно познакомиться, Альберт Адамович, — я на секунду замешкалась в непонимании: кланяться этому индюку или тоже протянуть ладонь для рукопожатия. Поэтому решила ограничиться лестной улыбкой.       — Орлова… — Бехтиев потёр широкий подбородок и задумчиво уставился на дядю. — Такая же фамилия, как и у тебя, Михаил. Какое интересное совпадение.       — Не совсем совпадение, если уж по чесноку, — нехотя пробурчал тот в ответ. — Она моя племянница.       — Как тесен мир, оказывается, — мужчина указал на места напротив, приглашая нас составить ему компанию. — Как вам мероприятие, голубушка? Уже насладились едой, напитками, танцами?       — Да, всё просто на высшем уровне. Невооружённым глазом видно, что вы тщательно подошли к организации мероприятия, — моё показушное подхалимство удовлетворило его тщеславное эго.       — Прекрасно выступили, Альберт Адамович. Только жаль, что не упомянули, как вам досталось такое шикарное место, — пропел Разумовский и плюхнулся попой на одноместное кресло справа от меня, закинув на стол ноги. Сейчас он был такой смелой и пафосной курочкой, что хотелось смеяться в голос.       — Это и так всем известно: снесли старую халупу, вот место и освободилось, — спокойным тоном пояснил Альберт, отчего мой дядя хмыкнул.       Я решила молча выслушать их словесную перепалку, потому как вообще не разбиралась в этой теме. Но внутренний голос уверял держаться в боевой готовности и, в случае чего, вмешаться. Между мужчинами от накалённой обстановки начал разряжаться воздух, что ощущали все сидящие за столом. Развалившийся в кресле Серёжа на слова Бехтиева хохотнул, словно прекрасно знал, что мужчина врал, и парировал:       — То, что вы назвали «халупой», являлось историческим памятником.       — Серёжа! Ты опять за своё! — владелец казино начал закипать от его нудных речей. — У меня всё чисто: документы на руках, а этот сарай не подлежал этой… как её…       — Реконструкции, — подсказал Серёжа запинающемуся мужчине, глядя на свои ногти и выскабливая из-под них «грязь».       — Реконструкции, да. Зато посмотри! Посмотри…       — Мы оба знаем, как вам достались эти «документы», — Разумовский запульнул в сторону Бехтиева эту «грязь» и повысил голос, заткнув его. — Вы только представьте — это здание пережило революцию, гражданскую войну, блокаду! Но вы с вашим казино оказались опаснее любого бедствия.       Вот и началась война не на жизнь, а на смерть. Я заметила, как взвинченный мужчина взял свой кислородный баллон и повернул на нём клапан, чтобы усилить поток воздуха в лёгкие. Как бы Разумовский не относился к господину Бехтиеву и его казино, обвинять и ругать хозяина мероприятия, как минимум, неприлично и, как максимум, чревато неприятными последствиями.       — Серёж, лучше не надо, — успокаивающей интонацией прошептала я и взяла рыжика за свисавшую на пол руку.       — Послушайте вашу спутницу, господин Разумовский, — пришла подмога в лице дяди. — Зачем портить друг другу вечер, если можно расслабиться и насладимся мероприятием, согласны?       — Михаил Алексеевич, правильно? — Миша неуверенно кивнул, совершенно не ведая, что следовало ожидать от подвыпившего рыжего. — Сколько же вам заплатили за то, чтобы построить эту «богадельню»? Деньги вскружили вашу голову, вынудив пойти на уничтожение достояния нашей истории?       — Сергей Разумовский! — я мгновенно встряла в перепалку, когда мой спутник опустился до оскорблений в адрес родственника. — Вы сейчас разговариваете с моим дядей! Будьте так любезны — не перегибайте палку.       Слышать из моих уст обращение на «вы» оказалось для Серёжи настолько непривычным, что он на минуту завис, распахнутыми голубыми глазами уставившись на разозлённую меня. Ухмылка на его лице навевала на разные предположения: то ли он не ожидал, что я рискну повысить голос, то ли был этому даже рад. Копаться в головах пьяных людей — довольно бесполезное занятие.       — Извини, душа моя. Забылся чутка, — с утомлённым вздохом ответил рыжик и кивнул дяде. — Прошу прощения, Михаил. Не со зла.       — Ты бы своего «парня» к алкоголю не подпускала, — шепнул мне родственник на ухо, чтобы его услышала только я. — Он явно не может следить за языком под градусом.       — Сама знаю… Надо его как-то увести отсюда от греха подальше, — я подняла на него виноватые глаза, чувствуя угрызения совести. — Не злись на Серёжу, он не со зла.       Миша в ответ снисходительно улыбнулся и одними губами прошептал:       — Не бери в голову.       Альберт Бехтиев с прикрытыми глазами вдохнул полной грудью, возвращаясь в стабильное эмоциональное состояние. Заметив, что поникший Серёжа сбавил обороты, с нескрываемой язвительной насмешкой уточнил:       — Успокоился? Так уж и быть, сегодня я прощу тебя за дерзость. Однако вот тебе совет на будущее: не гавкай на того, кто может тебя съесть.       — Вы наживаетесь на обычных людях, но запомните одну простую вещь! — на повышенных тонах произнёс Разумовский, ударив кулаком по поверхности стола. — Карман к гробу не пришьёшь… Подумайте об этом на досуге, когда будете пересчитывать свои миллиарды.       — Щенок… — прошипел сквозь зубы Бехтиев и перекинул ногу, чуть не ударив Серёжу ботинком по лицу. Мы вскочили со своих мест, осознавая, что конфликт приблизился к своему апогею. — Руки об тебя марать неохота. Охрана! Вышвырните его отсюда!       Мне хотелось выть и плакать от глупости рыжика. А сейчас получалось то, что его вот-вот бесцеремонно выкинут на улицу, а за этим будет наблюдать вся питерская элита и топчущиеся у выхода журналисты. Если это произойдёт, то репутация Разумовского смоется в унитазе, и наша интрижка не покажется такой уж скандальной сенсацией.       — Господин Бехтиев, не надо! — вновь вмешалась я, героически загородив собой Серёжу от потенциального рукоприкладства со стороны владельца казино. — Простите, пожалуйста, Сергея: он перебрал с шампанским и сам не ведает, что говорит.       — Ира, ты…       — А ты вообще помолчи и не усугубляй ситуацию, — гневно шикнула я стоящему позади парню. — Не надо вызывать охрану. Мы сами уйдём, извините за доставленные неудобства.       Мужчина задумчиво промычал, надменно глядя на меня свысока. Он чувствовал своё превосходство передо мной и Разумовским, и это чувство власти немного пьянило. Такие экземпляры любили, когда перед ними чуть ли не на коленях люди ползали, чтобы добиться их снисходительности. И мне пришлось пойти этому говнюку навстречу, лишь бы он не навредил Серёже.       — Извинения принимаются, — сказал хозяин казино и угрожающе помахал пальцем. — А ты, щенок, скажи спасибо своей подруге, что не оказался на улице.       — Пошли, Серёж, — я схватила рыжика за локоть и вымученно взглянула на ахуевшего дядю, который наверняка захочет потребовать с меня объяснений. — Миш, давай чуть позже поговорим.       — Хорошо, я тогда…       Он не успел договорить. Прямо на наших глазах под сопровождение истошного женского вопля что-то упало со второго этажа на стол. Это оказалось бессознательное тело охранника, сломавшее мебель и разбившее на ней посуду. В казино начался настоящий хаос: гости и персонал забегали в разные стороны, и я рефлекторно прижалась к груди Серёжи, не отрывая глаз от упавшего человека, затылок которого начал стремительно кровоточить.       А затем на всё помещение раздался незнакомый мне голос:       — Ну что, доигрались, ублюдки?!