Хлеб и сталь

Жизнь в Пастрии текла неспешно, размеренно. Казалось бы, город находится на перекрёстке трактов, и отбоя от всякого рода путешественников не должно быть. Но каждый зашедший в открытые ворота будто переставал быть чужеземцем вовсе. За все эти годы путешественники стали незаменимым атрибутом этого городка, и жители уже не могут себе представить жизнь здесь без всадника в вычурных доспехах, проезжающего мимо, или без заморского торговца с причудливыми горбатыми животными. Местный трактирщик, Камин, жил счастливой жизнью. Дело его жизни процветало, гостей в трактире всегда было не счесть. Каждый, помимо историй о дальних и не очень землях, приносил с собой и звонкие монеты. В деле ему помогал его старший сын, Хадвиг. Несмотря на свой малый возраст, тот неплохо справлялся. Конечно, работу с деньгами семилетке не доверяли, но что-то подать, что-то принести – уж с этим малец справлялся на ура. Кроме сына трактирщику помогала любовь всей его жизни. Давиа, его прекрасная жена, подарившая ему опору, сына Хадвига, и дочурку Мерею, девочку столь прекрасную, сколь прекрасна ее мать. Малышка ещё совсем маленькая, поэтому жена с дочкой проводят все время рядом, в трактире, и жена по возможности помогает Камину на кухне. В общем, трактирщик смел называть свою жизнь хорошей. До определённого момента. Когда пропала Хильда, многие были в шоке. Никто не мог представить, что в Пастрии может начаться подобное. Да, конечно, в город неостановимым потоком двигались путешественники, странствующие туда-сюда, но за ними наблюдала стража, так что опасности, по мнению жителей, они не представляли. Но так или иначе, Хильда пропала. Жители, пропуская стакан-другой у Камина, обсуждали различные версии события. Кто-то говорил, что женщина сбежала от мужа со странствующим рыцарем, что приезжал в город недавно. Кто-то говорил что в городе завёлся убийца, и даже мужа обвинили в убийстве. Камин слушал все эти слухи, впитывал их, словно губка – воду, но и предположить не мог, что такое может коснуться и его. Следующая ночь давалась Камину тяжело. Жена с детьми ушла к родителям, и в трактире остался лишь ее хозяин. Конечно, годы работы подарили ему недюжинные способности в управлении трактиром, но клиентов меньше не становилось, и работать было тяжелее и тяжелее. Где же Давиа? Разве она не должна была уже вернуться? В трактир зашёл друг Камина, Эбор. – Что, старина, и ты пришёл накинуть мне работы? Не даёшь отдохнуть моим старым костям, – со смехом произнёс трактирщик, наливая в деревянный кубок мутную бурду, что в этих краях называют пивом. – Ты бы хоть спасибо сказал, – ответил друг и положил пару монет на стойку. Забрав кубок, Эбор не спешил покинуть стойку. – Где же Давиа? И детишки? Ты, вроде как, не любитель хоть на метр отходить от них. Камин изо всех сил делал вид, что протирает стойку, но друг не спешил уходить. – Не знаю я, Эбор. Днём она ушла к родителям, а детишки хотели увидеть бабушку с дедушкой. Ты видел глаза Мереи? Как ей отказать? Но уже ночь, и они должны были вернуться. Я бы сам сходил, но гости все не заканчиваются, как же мне всех выгнать? – Так давай я постою. В чем проблема? Здесь отнёс, там налил. Я бы и сам с радостью открыл свой трактир. Так и сделаю, когда ты прогоришь. – Смотри со старости не помри, пока ждать будешь... – пробубнил Камин. – Давай так: постой за меня, пока я отлучусь, а я тебе налью как вернусь. – По рукам! – расплылся в улыбке Эбор. Уж что-что, а выпить он любил. А бесплатно выпить он любил вдвойне. Трактирщик спешно сорвал с себя фартук, кинул его на стойку и направился к выходу. Что-то неладное происходит, ей богу... Дорога до дома тестя была короткой, но каждая минута для Камина тянулась словно час. Он надеялся, что столкнётся с женой и детьми, и они вместе пойдут обратно. Но вот уже виден дом, окна которого раскрыты, выпуская свет наружу, а семьи все нет. Сердце трактирщика уже было готово выпрыгнуть из грудной клетки, когда тот подошёл к дому. С минуту он боролся со страхом, но всё-таки постучал в дверь. Открыл ему старик, отец Давии. – А, Камин, это ты. – Старик отошёл, приглашая его внутрь. – Нет, я ненадолго. - Камин чувствовал, что сейчас его стошнит. – Я пришёл за семьёй. Они готовы? Брови тестя поднялись. – За семьей? Давиа с детьми уже ушли... Сердце Камина рухнуло. – Как... Как ушли? Давно? – Уже несколько часов как... Камин, что с тобой? Трактирщик побледнел. Целый рой мыслей ворошился у него в голове. Как это, уже ушли? Несколько часов назад? Где же они? – Ничего, я в порядке, – Камин постарался придать своему голосу уверенности, но тот предательски дрогнул. – Я зайду к вам завтра. Не дожидаясь ответа, Камин пошёл в сторону трактира, едва не срываясь на бег. Где, где они? Может они уже пришли, они просто выбрали дорогу подлиннее. Могли ли такие мысли успокоить человека, который в панике не знает, где искать свою жену и детишек? Может ли человек трезво оценивать ситуацию, когда только вчера все обсуждали пропажу жены крестьянина? Камин влетел в таверну, чуть ли не снеся дверь с петель. Сил у него хватало лишь сказать: – Их нет. Всю ночь по улицам шерстили группы неравнодушных. Вооружившись кто чем, от вил до дубин, взяв факелы, люди отправились на поиски пропавших. Если пропажа Хильды не побудила никого к действиям, то пропажу всей семьи трактирщика никто не смог игнорировать. Народ шерстил по улицам в поисках хоть чего-то подозрительного. Но никто ничего не мог найти. Ни следа, будто девушка с детьми просто провалились сквозь землю. Истощенный Камин сидел за стойкой, едва сдерживая слезы. Он не мог поверить, что этот кошмар коснулся и его. – Успокойся, дружище. Все будет хорошо, мы найдём их, – слова Эбора звучали слишком неубедительно. Его можно понять, в такой ситуации не знаешь что сказать. В какой-то мере это даже страшнее смерти близких. Камин не нашёл что ответить, лишь молчаливо кивнул, показывая, что слышит своего друга. Очередной отряд добровольцев зашёл в трактир. Лица людей нельзя было назвать радостными, значит, и они не обрадуют Камина. Один из отряда подошёл к нему: – Мы нашли вот это, – тот протянул Камину голубой платок. – Он ведь жены твоей? И вновь слов не нашлось. Этот платок Камин купил у торговца, что останавливался в городе год-другой назад. И что теперь осталось от тех времён? Грязный платок, весь в грязи и крови... – Убирайтесь все отсюда! – Камин сорвался на крик. Не было сил видеть кого-либо. Эбор, сидевший рядом с другом попытался успокоить его, но тот грубо оттолкнул его. – Вон, все вон! Не хочу никого видеть, убирайтесь! Народ, сидевший в трактире, двинулся к выходу. – Вон! – в последний раз крикнул Камин. По щекам его катались слёзы. Дверь со скрипом открылась, и темный коридор залило холодным лунным светом. Тот, кто открыл дверь, не спешил развеять тьму. Ни факела, ни какого-либо другого источника света в руках у него не было. Грузный мужчина уверенно спускался по лестнице вниз. Раздался звук цепей, будто кто-то прикованный пытается выбраться. Спустившись по лестнице, мужчина посмотрел свои владения. Каменные стены окружали его со всех сторон. А в стены вбиты крепления для цепей. Значит, звук этот не был мимолетной иллюзией?.. Часть замков были пусты, в некоторых оставались прикованные скелеты. Мрачность сгущала и девушка в разорванной одежду, прикованная и напуганная до смерти. Мужчина подошёл к закованной женщине, та испуганно дёрнулась от него, и цепи снова зазвенели. Потянув за цепь, он заставил девушку подняться на ноги. Несмотря на цепь, девушка поднялась. Цепь тянула ее все ближе к лицу своего похитителя, мужчина тянул слишком сильно, и девушка не могла сопротивляться. – Тише, Давия. – Мужчина поцеловал девушку в щеку. – Тебе здесь нравится? – Где... Где мои дети?.. – не двигаясь, произнесла Давия. – О, ты хочешь увидеть своих детей? Хорошо, я покажу их тебе. Мужчина резко развернул голову и застыл, смотря на лестницу, с которой недавно спустился сам. – Будут тебе твои дети. А теперь скажи мне, как дела в таверне? Остекленевшие от страха глаза бегали вокруг, стараясь не встретиться со взглядом мужчины. Тот, схватив ее за лицо, посмотрел ей прямо в глаза, и девушка мгновенно размякла. – Скажи мне... Но он не успел договорить, его отвлёк шум с лестницы. Спускающийся незнакомец держал в руках что-то маленькое. Во тьме тяжело было различить очертания ребёнка... – Давия, вот твой сын. Мужчина погладил ребёнка по голове, и тот без чьей-то помощи встал на ноги. Взгляд его, стеклянный и лишенный каких-либо чувств, был направлен на женщину. – Он уже не такой хулиган, что был. Он стал гораздо послушнее. – Мужчина посмотрел на ребёнка. – Хадвиг, расцарапай свою руку. С таким же пустым взглядом мальчик вонзил свои маленькие пальцы в плечо и начал царапать себя. Было видно, что раны остаются на удивление глубокими, но даже малейшая капелька крови не проступила. – Что ты с ним сделал, Антор? Чтоб тебя, что ты сделал с моим сыном? – прикованная к стене девушка рванулась в сторону мужчины, но тот оставался спокойным. Антор лишь провёл по щеке девушки, произнеся: – Не волнуйся, скоро ты сама все увидишь. Мужчина выхватил нож, и девушка, зажмурившись, ждала удара. Но удара не последовало. Одна капля, другая, третья. Мужчина, разрезав внутреннюю сторону ладони, сжал кулак, и капли крови оросили голову Давии. В ее глазах читалось непонимание. Мужчина закрыл глаза и развёл руки в стороны. Из-под рукавов начал клубиться дым. – Придите, те, кто не спит. Придите, те, кто не уснёт. Придите, те, чья ночь уж не начнётся. Придите, те, чьё утро придёт... – все громче и громче приговаривал он. Дым, постепенно собиравшийся в комнате, обволакивал пленённую, и вскоре за клубами дыма ее было не разглядеть. Через мгновенье дым рассеялся, и девушка, до этого кричавшая от ужаса и боли, покорно встала, вырывая цепь из стены. Во взгляде ее не было ни страха, ни ярости - пустой взгляд не отражал ничего. Антор погладил Давию, и в этот раз она никак на это не реагировала. – Восставшие, дети мои... Ещё немного, и вся Пастрия будет населена вами. Ещё немного, и придут Темнобоги...