Первый раз он почувствовал это на празднике Весны в Стадасте, деревушке, в которой они с Ари остановились. Это был один из миров, где возрождение природы после долгого зимнего сна отмечается магическим ритуалом, называемым Танцем Жизни. И, если опустить различные формальности вроде порядка допуска участников, открытости для зрителей, наличия или отсутствия строгого сценария ритуала, который иногда может включать в себя употребление психоактивных веществ, а порой и жертвоприношения, Танец Жизни в этом мире имел одну отличительную от своих аналогов в других мирах особенность.
Отличие можно было заметить ещё до того, как запоют, задавая ритм сердцам, барабаны и разгорится огонь, опоясывающий каменную площадку в центре оврага, склоны которого служили в качестве трибун для многочисленных зрителей. В этом мире магическая энергия сама была участником Танца. Первые смельчаки, вызвавшиеся принять участие в ритуале, разминались в центре магического круга: в попытке ухватить кусочек витающего в воздухе энергетического напряжения, люди протягивали руки к небу, откуда, в случае удачи, медленно опускалось бледно синее свечение. Сначала оно едва заметно, но, достигнув ладони танцора, увеличивалось в размерах и, спускаясь по руке, становилось всё ярче и насыщеннее. Нужна сноровка, чтобы, пока энергия не достигла критической точки, после которой светящийся шар начинает высасывать энергию из своего владельца, суметь вовремя перенаправить её на вторую руку и затем послать в землю.
Цель ритуала — зарядить магический круг энергией, достаточной для расцвета всего живого на сотни километров вокруг. Уже завтра, проходя через лес, внимательный путник заметит на ещё вчера голых ветвях деревьев изумрудные юные почки. Где-то сон ускользнёт от молодого бурого медведя, который, поворочавшись с одного бока на другой в попытке поймать ускользающую дремоту и потерпев неудачу, вынужден будет последовать зову весны и покинуть уютную берлогу.
Аваллак’х стоял на вершине оврага и, прислонившись к валуну, испещрённому магическими символами на местном наречии, наблюдал как к разгорающемуся огненному кругу, словно светлячки, стекаются зрители. Он заметил несколько высоких стройных фигур эльфов, которые, скорее всего, не случайно забрели на этот людской праздник.
Аваллак’х и сам составлял календари событий значимых для энергетического полотна в разных мирах и старался посетить каждое из них. Где-то он дополнял свои исследования наблюдениями, фактами о магических ритуалах, собирал недостающие кусочки мозаики, чтобы в итоге соединить все знания воедино и получить исчерпывающее представление о работе энергетического поля вокруг миров. Иногда эльф замечал одарённого мага-самородка, не догадывающегося о собственном потенциале и не имеющего учителя, способного оградить от, как это принято считать у людей, губительного влияния эльфа Знающего. Тогда Аваллак’х старался убедить человека отправиться с ним в Мирадэль — один из главных эльфских исследовательских центров, который также служил в качестве школы магии.
Однако сегодня перед эльфом не стояло никаких задач, и он мог просто наблюдать за ходом празднества, так как всё, что ему нужно для продолжения исследований уже было при нём. Ари сидела на верхушке валуна и уже клевала носом, лишь иногда скользя взглядом по толпе зрителей, заполнивших каменные выступы уровнями ниже и шумно ожидающих начала Танца.
Они двинулись в Стадаст ещё до зари — Аваллак’х хотел застать караван торговцев снадобьями, так как запасы спиртовой настойки для эликсира регенерации подходили к концу, а рана от порохового снаряда на руке Ари не торопилась затягиваться. Кроме того, неизвестно, есть ли за ними погоня. Эльф поставил считывающую ловушку на последний портал, через который они прошли, но энергия, блуждающая в это время года и разгоняемая Танцами Жизни по миру, могла повредить установки. Поэтому стоило перестраховаться и не задерживаться на одном месте надолго.
— Сегодня у тебя может получиться, — эльф уже чувствовал вибрацию воздуха, хотя магическая энергия от ритуального круга пока что была подобна сонному течению реки, оттаивающей ото льда. Аваллак’х поднял руку и описал кистью полукруг — весёлый огонёк заплясал на ладони. Зная, что Ари сейчас как обычно с грустью и завистью смотрит на росток пламени, который ей пока так и не удавалось приручить, эльф слегка улыбнулся и обернулся к ней. Девушка вяло болтала кистью и обречённо смотрела на свою ладонь.
— Не выходит у меня ничего.
— Сейчас ты даже не пыталась, — мягко, но со всей серьёзностью констатировал Аваллак’х и с напускным спокойствием отвернулся к сцене. Сердитый взгляд исподлобья, в глубине которого пряталась обида и растерянность, такой, каким Ари сейчас сверлила его, вызывал у него улыбку. Но у эльфа были причины считать подобное умиление неуместным и, более того, жестоким.
Бах! Одинокий барабан начал отбивать ритм. Зрители постепенно переходили на шёпот, а вскоре над трибунами повисла тишина. Освобождённый от бессмысленной какофонии слов, мир наконец мог сделать глубокий вдох, передохнуть, чтобы наконец зазвучать по-настоящему. Бах! Бум! Как постукивание одиноких капель о крышу постепенно превращается в завесу ливня, так и барабаны один за другим просыпались, чтобы соединиться в единую дробь. Взгляды устремились к огненному кругу, где начинался Танец Жизни.
Танцоры одновременно протянули руки к небу. Над поляной возникло свечение, мерцающее и переливающееся сине-зелёными тонами. Затем полотно света разорвалось и сгустки концентрированной энергии призрачными огоньками устремились к участникам танца. Люди ловили их один за другим, пока вся каменная площадка не наполнилась движением и светом. Ни один шаг, ни один поворот или прыжок не повторяли друг друга. Лишь ритм, который плели за пределами круга барабаны, невидимой нитью связывал разрозненные движения в полотно Танца. Время от времени с первых рядов были слышны восторженные возгласы, а дети протягивали маленькие ручки к сияющим огонькам — некоторые танцоры запускали энергию в сторону зрителей. Огоньки пролетали перед лицами стоящих в первом ряду, а потом бумерангом возвращались к владельцам, оставляя за собой разноцветные шлейфы света.
Эльф должен был признать, что даже с учётом всех мыслимых и немыслимых чудес, свидетелем которых он был, путешествуя по бесчисленному количеству миров, это зрелище было одним из самых прекрасных. И в какой-то степени пугающих. Переливы энергии разной плотности грозились захватить тебя в свой гипнотический плен. Самые нежные оттенки, рождённые на заре времён в цветах лаванды или в робкой синеве васильков, расслабляли разум и дарили наслаждение, чтобы затем алой вспышкой окрасить пространство вокруг танцующих в кроваво-красные тона.
Эльф посмотрел на Ари. От прежней усталости девушки не осталось и следа — в её глазах рождались и угасали синие, зелёные, волшебно-фиолетовые вспышки. Девушка спрыгнула с камня и, не отрывая глаз от магического круга, направилась сквозь толпу к эпицентру сияющей бури. Аваллак’х не стал ей мешать. Он снова направил взгляд к огненному кругу, внутри которого уже зарождались красные огоньки.
На каменной площадке прибавилось людей. Смельчаки, подбадриваемые толпой, разбежавшись прыгали через стену огня, поддерживаемую уже не столько топливом из сухих ветвей, сколько энергией Танца. В круг прыгнул мальчик лет десяти, худенький, проворный. Позаимствовав у кружившегося в танце юноши кусочек алого магического света, мальчик принялся с таким задором жонглировать энергией, отбивая ногами ритм и юлой вращаясь вдоль полосы огня, что с каждым его движением багрово-красное свечение становилось в два раза больше. Когда юный танцор уже не мог сдерживать энергию, он, высоко подпрыгнув, направил одну руку к земле. Вибрация, от которой у эльфа заложило на мгновение уши, пронеслась по трибунам. С электрическим треском алое свечение ударилось о землю и разбрызгалось по поляне искрами. Зрители были в восторге.
Люди хлопали в ладоши, стараясь попадать в ритм Танца. То тут, то там из каменного оврага взмывал в небо и летел над окрестными лесами и полями протяжный клич — это мужчины и женщины приглашали своих богов присоединиться к празднеству. Взрослые сажали детей на плечи, брали друг друга за руки, топали ногами. Земля и воздух — всё сотрясалось, всё пришло в движение. Дети у границы огненного круга, там, где попросторней, взявшись за руки, кружились и смеялись, тоненькими голосами повторяя за взрослыми имена богов.
Аваллак’х заметил, как мальчишка-жонглёр замер в шутливом поклоне, протянув кому-то за стеной огня руку с плескающейся на ладони энергией. Подобные ритуалы, завязанные на энергетическом обмене, имеют свойство притягивать людей с магическим потенциалом. Не научившийся управлять своими силами чародей, находящийся неподалёку, запросто может впасть в транс, а затем, ведомый зовом ненасытной земли, найти себя в самом сердце взбудораженной энергетической бури. Бывали случаи, когда молодые чародеи, отдав всю энергию, падали замертво с последним боем ритуальных барабанов. Но с Ари подобного не произойдёт, ведь Аваллак’х всё просчитал и будет рядом. Всё под контролем. Эльф улыбнулся, наблюдая, как хрупкая фигурка ланью перепрыгивает через пламя и, получив от мальчика мерцающий красный огонёк, быстро начинающий увеличиваться в размерах, становится частью Танца.
* * *
Сначала бал звук. Удар сердца громом разнёсся в пустоте. Затем было движение. Поворот. Здесь, на узком мостике меж полосами огня, и родился Танец. Переливающиеся оранжевым и красным ростки пламени сплетались в причудливые образы: скалящие зубы морды диких кошек; огненные волки, посвящающие свои песни пока не научившейся всходить луне; пляшущие человечки, взметающие руки к небу и разбрасывающие по нему россыпь искр, которые больше никогда не возвращались на землю, а становились звёздами. Пройдут столетия и в каждом мире появится своя звезда, следуя за которой заблудившийся странник отыщет путь домой. Но мой дом давно остался позади. Вглядываясь в тёмную бездну небес, что я пытаюсь найти? Танец не позволяет забыться, безжалостно затягивает глубже и глубже в свой жаркий круговорот.
* * *
Свист летящих стрел разрезал воздух. Присмотревшись, слегка увязнув во времени, замечаю, что это не стрелы, а песчинки энергии. Зажмуриваю глаза. Ощущение, словно попал в эпицентр бури. Пока мир прячется от меня за закрытыми веками, успеваю вспомнить, что между холодом и теплом, по сути, нет никакой разницы. И снежинка, и искра, попав в глаз, больно обжигают. Открыв глаза, понимаю, что мира больше нет, осталась только метель из снега и пламени. Костёр, некогда полыхавший в центре вселенной, вырос в огненный вихрь, который вторит каждому моему движению. На сотый удар сердца я сам становлюсь этим вихрем, и, желая выбраться из душной пустоты, протягиваю пылающие руки к чёрному потолку. Через одну из образовавшихся на полотне маленьких дыр я просачиваюсь наружу.
* * *
Медленно, одна за одной, звёзды спускаются с неба и ложатся в мою ладонь. Не знаю, холодные они или горячие, знаю только, что они больно обжигают, а если позволить им остановиться на одном месте, они вонзятся в меня и сожгут изнутри. Поэтому я продолжаю своё путешествие, свой Танец. Вокруг рождаются необычайной красоты сияния и огни. Мы улыбаемся друг другу, пока их свет не начинает меркнуть. В конце каждой такой встречи я неизменно остаюсь одна, посреди этой простирающейся до самого горизонта пустыни. Барханы, небеса — всё в этой пустыне состоит из пустоты. И мне грустно оттого, что я здесь одна. Но времени унывать нет — я вспоминаю о звёздах в своих ладонях и, нащупав взглядом очередной источник света, мчусь к нему, молясь ещё не родившимся богам, чтобы он не оказался всего лишь миражом. Так проходит вечность. С каждым оазисом света, растаявшим от моего присутствия, пустота становится всё более удушающей. Она вздымается забытыми воспоминаниями, проваливается под ногами зыбучими песками. И среди нарастающего хаоса, я всё явней слышу песню вселенной. Там, где-то за пределами бесконечного ничто что-то пульсирует, задаёт ритм кружащимся в Танце песчинкам пустоты.
* * *
Быть огненным вихрем становится всё невыносимей. Проглатывая огонёк за огоньком, не могу заставить голод утихнуть. Он лишь становится сильнее, сжигает изнутри, заставляя лететь быстрее. Так много света впереди. Позади лишь его обугленные останки, которые иногда попадают в… Глаза? Чудится, будто я вот-вот вспомню что-то важное. Например, вспомню, кто я. Но вихрь швыряет прочь песчинки воспоминаний, и мы снова становимся единым целым. Голод возвращается и больно давит изнутри раздувающимся шаром пустоты, которую необходимо заполнить. Кажется, словно сейчас я проглочу сам себя. Но что это за свет там, внизу? Мерцает, переливается, манит. Рассчитываешь — лететь до него долго. Но вдруг он того стоит? Можно хотя бы допустить мысль, что именно этот огонь остановит растущую внутри пустоту. Даже не взглянув в сторону образовавшейся рядом россыпи вдруг показавшихся совершенно пресными огоньков, устремляюсь вниз. Преодолевая одну бесконечность за другой, с интересом наблюдаю, как пузырь пустоты внутри чахнет, сдувается. Не помню в какой момент он исчез окончательно. Наверное, это потому, что, разобравшись с голодом, новое чувство поглотило и меня. Это чувство слишком авторитарно, чтобы отвечать на вопросы «Почему?», объясняться или допускать остановки для размышлений. Желание лишь выбирает цель.
* * *
Похоже, последний. Когда растает и этот, мерцающий за горизонтом оазис света, темнота проглотит меня окончательно. Я знаю это, поэтому на мгновение останавливаюсь, забыв о прожорливых звёздах, больно покусывающих тело в районе солнечного сплетения и спускающихся ниже, пробующих на вкус энергию, из которой я состою. Вдох, ради которого я остановилась, помог собрать остатки сил. Я устремляюсь к нему, последнему оазису, зная, что совсем скоро даже этот гигант растворится в пустоте. Есть ли надежда? Думаю, да, ведь я становлюсь быстрее с каждым мгновением. А что кроме надежды и радостного предвкушения может заставить тебя лететь так быстро? Или… это свет сам несётся ко мне?
* * *
Совсем рядом. Всего мгновение и голод, жажда и желание уйдут. Пустота внутри заполнится.
* * *
Всего мгновение и, возможно, темнота уйдёт навсегда.
* * *
Бах! Барабаны умолкли. Казалось, даже деревья на краю поляны с оврагом затихли, погрузились в восторженное молчание. Все взгляды были устремлены на незнакомку, замершую у границы затухающего магического круга. Девушка со светящимися от раскалённой добела энергии ладонями, смотрела куда-то вдаль, и глаза её как будто тоже излучали волшебный свет. И он отражал этот взгляд, этот поток звёздного света, который кроме них двоих не видел никто. Так они смотрели друг на друга, пока оставшиеся облачка энергии впитывались магическим кругом. Порыв ветра загасил последний еле трепыхающийся огонёк и, окончательно растрепав распустившиеся волосы Ари, разнёс по поляне крики и овации восторженных зрителей.
Аваллак’х чуть не потерял равновесие, когда осознал, что до сих пор стоит на краю оврага, и поляна находится в нескольких рядах и на уровень ниже от него. Облокотившись о камень, он попытался сконцентрироваться на настоящем моменте, ловя обрывки разговоров людей, обменивавшихся впечатлениями о прошедшем ритуале. Немного придя в себя, он хотел найти глазами Ари, но магический круг в центре оврага был уже пуст. Лишь несколько мужчин и какой-то дед собирали в кучу погрызенные огнём ветви. Не успел эльф начать беспокоиться, как от утекающей с трибун толпы отделились три силуэта и направились в его сторону.
— Ваша ученица очень способная, — тот мальчик-трюкач с поляны вместе с уже ещё одним парнем слегка поддерживали еле стоящую на ногах девушку. Мягкий розовый свет восходящего солнца отражался от её кожи и преломлялся в распущенных волосах цвета пшеницы. Ари взглянула на чародея.
— Все говорят, что я здорово танцевала, но я совсем ничего не помню. Помню только как прыгнула в огненный круг, — девушка измученно улыбнулась.
Облегчение, которое Аваллак’х испытал после этих слов, окончательно вернуло его к настоящему. Он поблагодарил парней за помощь, задал пару вопросов мальчику: есть ли у него учитель и планирует ли он развивать свои столь выдающиеся способности к магии. Узнав, что парнишка готовиться отправиться в Путь через пару лет, Аваллак’х мысленно поставил отметку напротив Стадаста и попрощался с ребятами.
— Скажи честно, у меня правда неплохо вышло? — пробормотала себе под нос Ари. Казалось, если бы эльф её не поддерживал, она могла завалиться спать прямо здесь, настолько Танец истощил её силы.
— Ты даже не представляешь, насколько ты была чудесна, — сказал эльф и немного крепче обнял девушку.
