Вода ручейка, задорно бегущего по каменным горкам и спрыгивающего с порожков, охлаждала уставшие ноги. Ари стояла посреди этой спасительно-прохладной водной тропинки, чувствуя кое-где стопами острые камешки на дне и слушала пение птиц.
Недели усердных тренировок под руководством Аваллак’ха и прогонять мысли из головы становится не сложнее, чем смахнуть с лица выбившуюся прядь волос. Но сегодня одна мысль не желала уходить, она вцепилась когтями в сознание девушки и никакая концентрация не помогала ослабить её хватку. Ари открыла глаза и посмотрела прямо в слепящие воды солнечного света, плещущегося за верхушками деревьев, в надежде, что резь в глазах поможет хотя бы на миг забыться.
Тёплый летний денёк, наполненный душистым ароматом лесных трав и хвои, — чудесное время для вдохновляющих открытий. Открытий, заставляющих сердце биться быстрее, а разум работать на пределе. Ведь нужно не забыть положить в дорожную сумку всё необходимое для путешествия. Для одиночного путешествия. Для побега.
Ари ушла в лес якобы за растениями, которые ей поручила собрать старшая травница Нэра приютившая путешественников в своей хижине на пару недель, в течение которых Аваллак’х намеревался исследовать руины, расположенные неподалёку от поселения. Никто не заметил, что тканевая сумочка для трав, которую девушка взяла с собой, была не пуста: Ари положила туда флягу с водой, хлеб, пару яблок и несколько маленьких пузырьков с экстрактами. Еды должно хватить на сутки перехода, а концентраты снадобий она продаст в соседнем поселении, через которое они проходили. А дальше — в город. А потом… Потом будет время, чтобы обдумать будущее. Сейчас главное пройти через лес.
Ноги начало сводить от холода, поэтому девушка, стараясь держать равновесие, чтобы не поскользнуться на мокрых валунах, двинулась к берегу. Там она достала из сумки серебряную фляжку с выгравированным узором из листьев и ольховых шишек и окунула её в стремительный поток ручейка. За эту фляжку она могла бы выручить хорошую сумму, которой возможно даже хватило бы для покупки лошади. Но думать о продаже этой вещицы Ари не хотела, хотя и понимала, насколько сейчас неуместны сантименты. Флягу ей подарил Аваллак’х ещё в начале их совместного путешествия, пошутив при этом, что возможно этот дар заставит девушку перестать так злобно на него коситься и пытаться удрать при первой же возможности.
Можно сказать, так оно и вышло — совсем немного времени прошло с того момента и Ари понемногу начала доверять чародею, а он, в свою очередь постепенно погружал девушку в курс дел, объясняя причины произошедшего в её мире в день их первой встречи и разъясняя цель путешествия — Ари должна была добраться до центра Мирадель, где смогла бы полностью сконцентрироваться на обучении магическому искусству. Иногда, долгими вечерами, наполненными треском костра и таинственными шорохами, доносящимися из-за хоровода длинных силуэтов деревьев, эльф рассказывал девушке о других мирах. Как-то он даже позволил ей взглянуть на зарисовки диковинных существ в одном из своих дневников.
Ари не раз украдкой наблюдала за своим провожатым, когда тот, прислонившись к дереву или камню, ловя последние лучи догорающего солнца или прыгающий свет огня, делал записи в дневнике. Ари не могла припомнить ситуацию, в которой взгляд эльфа не выражал бы непоколебимое спокойствие, а его движения не источали бы уверенность. Он словно всегда находился на уровень выше происходящего, парил над землёй, и там, в своих чертогах, принимал решения, а осуществляла их всего лишь его проекция, которой нечего бояться здесь, на земле. Однако в эти вечерние часы, погружённый в свои работы чародей казался ещё более недостижимым, отрешённым от суеты бытия. Ещё более прекрасным.
Ари могла лишь догадываться о целях исследований эльфа: был это праздный интерес учёного-теоретика, коллекционирующего сухие факты о явлениях, свидетелем которых он был или чародей желает получить некий практический результат (о сути которого, опять же, можно было лишь гадать)? Словно свет свечи, такой манящий для мотылька, Ари притягивала эта неизвестность, поддерживаемая туманными ответами Аваллак’ха на вопросы о его деятельности. И как бы девушка не старалась втолковать себе, что пламя, скорее всего, сожрёт добравшегося до него мотылька, взгляд её всё равно продолжал тянуться к источнику таинственного света, иногда блуждая по лабиринтам татуировок, покрывавших тело эльфа, а сердце на мгновение замирало, когда взгляд терялся в глубине его аквамариновых глаз.
Ари закрыла наполненную водой фляжку и потянулась к сумке, когда её внимание привлёк припорошённый опавшими сосновыми иголками камешек, на котором еле заметно мерцал магический символ. Однажды они с Аваллак’хом наткнулись на подобный и провели целый день и вечер в попытках отыскать остальные символы, что должны были вести к Источнику силы — энергетической точке в ткани мироздания. Зачерпнув из этого источника, обладатель магических способностей мог усилить собственный энергетический потенциал и затем освоить более сложные заклинания. Тогда их поиски не увенчались успехом, но, возможно, девушка отыщет место силы сегодня?
Надежда затеплилась в груди, ведь если Ари усилит свой энергетический потенциал, вероятно, ей удастся наконец вернуть себе магию. Даже банальное умение зажигать огонь в руке может спасти жизнь при встрече с дикими зверями или недоброжелателями, коими кишат прилегающие к крупным поселениям леса. А если рассуждать глобально, знание простых заклинаний уже делает тебя кем-то в большинстве миров — если ты чародей, твой жизненный путь похож на протоптанную дорогу без развилок и тупиков, на которой если ты и угодишь в какую-нибудь канаву на обочине, всегда сможешь попросить о помощи идущего позади тебя путника. Конечно, чтобы сделать первые шаги на этом пути, нужен провожатый: учитель или магическая школа. Собственно, до вчерашнего дня Ари считала, что у неё всё это есть. Она понимала, что Аваллак’х — довольно значимая в чародейских кругах фигура и иметь такого наставника, пусть даже только на время их путешествия до Мирадель, должно быть большой честью для неё.
Единственным, что ей не давало покоя с первых дней путешествия и, смешиваясь со вчерашним открытием, заставляло чувствовать перерастающее в дурноту беспокойство, был вопрос: если Аваллак’х, влиятельный чародей, а Ари, с его же слов, имеет огромный энергетический потенциал, то почему же девушке так ни разу и не удалось использовать магию с того момента, как она покинула свой мир? Ответ нашёлся сам собой, на одной из пожелтевших страниц, заваленной сверху рукописями Аваллак’ха так, что видно было только заголовок и пару строк. Но и этого девушке хватило, чтобы от осознания, ворвавшегося в голову порывом морозного воздуха, на мгновение замереть и задержать взгляд на заголовке параграфа.
Ари быстро взяла себя в руки, в критические моменты её мозг работал очень быстро, да и панику убаюкивала мысль, что ей могло просто показаться. Колыбельная про то, что Аваллак’х — учёный и ему свойственно изучать тексты подобных ритуалов, появится в голове девушки чуть позже, когда она выйдет за дверь комнаты чародея. Но тогда в её голове пульсировали лишь два слова на эльфском, значение которых девушка ещё даже не осознавала, хотя с каждым ударом сердца становилось всё сложнее сдерживать желание пуститься в бегство прямо сейчас. Убежать скорее от этого пронзительно спокойного и (он всё понял, проследил за её взглядом, видел её смятение!) препарирующего взгляда потемневших, похожих на глубокие воды океана, глаз.
— Ари, всё в порядке? — обеспокоенно спросил эльф, слегка нахмурившись.
— Да, — раскалённый молот бил в груди. Осознавая бессмысленность своих попыток скрыть правду от чародея, девушка добавила,
— Ты о чём вообще?
Глаза эльфа, кажется, стали ещё темнее. В комнате повеяло холодом. Скорее всего просто солнце на улице скрылось за облаком и в распахнутое окно подул ветерок, но в этой прохладной темноте из тревоги начал рождаться страх. Забрав рецепт отвара, который Аваллак’х поручил ей изготовить, Ари, из последних сил стараясь идти ровно и не споткнуться, двинулась в долгий путь до двери.
Чем ближе она была к спасению, тем больше её сердце сжималось от страха. Казалось, что за ней по пятам уже летят его слова, ледяным тоном уличавшие во лжи. А следом за словами, два бездонных глаза стальным взглядом вцепятся в неё, и девушка не сможет пошевелиться. Но она продолжала идти. Дверь уже совсем рядом. Потянуться к ручке, толкнуть, тихонько закрыть, дойти до лестницы и потом наконец бежать со всех ног. За спиной раздался шорох бумаги. Напружиненное страхом тело было сложно контролировать и, выскальзывая в дверной проём, девушка обернулась, чтобы посмотреть на эльфа. Солнечный свет прогнал из комнаты темноту, лёгкий ветерок играл свою музыку на подвешенных перед окном металлических трубочках, а Аваллак’х, склонившись над бумагами, увлечённо что-то записывал.
Оказавшись наконец в коридоре, почувствовав себя в относительной безопасности, Ари не побежала вниз по лестнице, а направилась в свою комнату и достала со дна сумки книгу переводов, по которой пыталась изучать эльфский язык. Косясь на закрытую дверь, она принялась перелистывать страницы. Автором этой книги, по всей видимости, был человек из её мира, да ещё и земляк девушки. Удивительное совпадение, до этого момента казавшееся Ари просто забавным, вдруг приобрело окраску фатального проведения. Что, если тот дед, подаривший ей эту книгу с переводами, действительно знал что-то и его рассказы о коварных эльфах, идущих на что угодно ради своих экспериментов и исследований, не просто бред оставленного разумом сознания?
Шелест страниц затих. На Ари, словно прыгнувшие в портал и материализовавшиеся у неё под носом, поглощая в себя краски окружающего мира, смотрели те самые эльфские слова с пергамента на столе Аваллак’ха. Дрожащими руками девушка перелистнула ещё одну страницу и молот в её груди, исполнив последний удар, затих. Казалось, прошла вечность, пока Ари немигающим взглядом смотрела на перевод эльфского текста, а из хаотичного потока мыслей сплетался узор, на основе которого, словно на холсте, рисовался план дальнейших действий. «Изъятие Источника». На эльфском звучит, наверное, в разы поэтичней, но суть ритуала не меняется.
Ари перечитывала текст перевода раз за разом, словно пытаясь найти зацепку, чтобы забыть свой страх, прогнать грозный и беспощадный образ чародея с потемневшими глазами и стальным спокойным голосом. Был ли это образ, или Аваллак’х действительно способен убить ради цели, которую он считает достаточно высокой, предварительно замучив жертву, заблокировав её способности к магии, заставив считать себя бездарностью? Перевод корявым языком объяснял, зачем нужна предварительная блокировка Источника, сколько времени должно пройти с момента блокировки и до самого ритуала Изъятия. Ари вчитывалась, разбирала по буквам каждую строчку, но совпадений было слишком много, и они были слишком явными, чтобы их игнорировать. Нужно готовиться к бегству.
Ари не знала, поможет ли сила Источника, который она пыталась отыскать, следуя по тропинке из светящихся символов, вернуть ей способность использовать магию. Или энергетический поток, слившись с её энергией, создаст перегрузку и навредит, а то и вовсе разрушит её собственный Источник? Девушка не представляла, как это всё работает, могла лишь догадываться, проводя аналогии с рассказами Аваллак’ха о циркуляции энергии в мире. Раскрыв ладонь, Ари в очередной раз попробовала материализовать огонь. Конечно, ничего не вышло. Не заплясало весёлое пламя в ладони, но лишь больше разгорелся огонь внутри.
Он знал всё, с самого начала, но продолжал уверять, что всё в порядке, нужно лишь больше практики. Жестокая шутка. И к существу с таким нечеловеческим чувством юмора девушка умудрилась привязаться, начать испытывать симпатию. Топливо разгорающегося в душе пожара: обида, злость, страх и тисками сжимающая сердце тоска. Что-то внутри брыкалось, скулило, царапало изнутри и… рвалось назад — рассказать ему всё, обвинить, но только не покидать его. Сквозь солёную влажную пелену девушка увидела мерцающий ореол фиолетового света, притаившийся за мшистым валуном. Нужно продолжать искать символы.
По мере того, как солнце клонилось к закату, свечение символов становилось ярче и отыскать взглядом пробивающиеся сквозь кустики голубики или выдающие себя из-под сосновых корней фиолетовые огоньки удавалось без труда. Однако вскоре мох захватил всю землю, оставив лесу лишь маленькие островки из камня и кое-где выглядывающих из-под зелёного одеяла змеек-корней. Последний символ девушка отыскала среди проплешин осыпавшейся коры на сосновом срубе. Путь дальше лес загородил своими еловыми плечами, так что Ари не могла смогла отыскать взглядом следующий символ. Придётся идти вслепую. Девушка перемахнула через поваленный ствол гигантской мёртвой сосны и стала, бережно отодвигая ветви, уворачиваясь от волосинок паутины, продвигаться сквозь чащу.
Спустя какое-то время Ари начали одолевать сомнения касательно правильности выбранного направления. Казалось, она плывёт сквозь хвойное море уже вечность, а ни одного символа так и не нашла. Где-то вверху раздался шорох. Было слышно, как упала ветка — по округе эхом разнеслось недовольное карканье вороны. Наконец, из-за ветвей начал просачиваться свет и вскоре девушка вышла на открытую местность. Со дна пропасти на другой стороне плато доносилась песнь волн. На краю обрыва гордо возвышался огромный камень, а в центре его горел огонь. Голубоватый и не совсем огонь, правда, а энергия. Слегка поёжившись, в объятиях елей было гораздо теплее, Ари не без ликования направилась к Источнику.
Камень, казалось, стягивал в себя окружающее пространство, словно чёрная дыра, засасывал в безмолвную вибрацию звуки прибоя, крики чаек, шум обеспокоенных сосен. Сам морской горизонт дрожал рядом с заряженным Источником. Чем дальше уплывал лес за спиной, тем более робкими и неуверенными становились шаги девушки. Внутри всё сжалось от ощущения, что она делает что-то неправильное, глупое. Но Ари полагала, что пути назад нет. Поэтому всё, что ей оставалось — это идти сквозь вязкое пространство. Девушка даже не заметила, как разливающийся от могущественного камня свет один за другим вырвал из её сознания когти тяготивших мыслей. Осталась только вибрация, нарастающая, проходящая сквозь тело, давящая. Ари почувствовала писк в ушах, как бывает если нырнуть под воду и сглотнуть воздух. Ещё пара шагов и всё затихло.
Вокруг камня словно был надут большой пузырь, не пропускающий извне ни звуков, ни дуновения ветра. Здесь, возле таинственного, прекрасного, манящего переливами призрачного света Источника, девушка остановилась на мгновение и сквозь отверстие в камне, где танцевала свой древний танец энергия, кинула взгляд на море. Наконец, она чувствовала себя в безопасности — душная вечность двух последних дней схлопнулась и разум обрёл покой. Ари протянула руку к Источнику.
***
Ари не могла вспомнить, что было после того, как её рука соприкоснулась с магическим огнём и по телу пробежала судорога. Девушка нашла себя лежащей на траве, а рядом возвышался самый обыкновенный валун и таращил на неё свою пустую глазницу — энергия больше не плясала в отверстии. Девушка поторопилась встать, её зашатало и пришлось снова обратиться за помощью к великодушному камню и опереться на него. Море плескалось в розоватом свете закатного солнца, значит, без сознания она была не больше четверти часа.
Почувствовав, что может стоять на ногах, Ари отошла от валуна и заглянула в бездну обрыва. Море как пело свои варварские песни, осыпая скалы безобидными в контексте одного удара волны, но сокрушительными в масштабах столетий атаками, так и продолжало петь. Вот бы стоять здесь до самой ночи, а потом вернуться в домик Неры, выпить согревающего земляничного чая и рассказать о найденном Источнике Аваллак’ху, выслушать нотацию о том, что энергетические источники это не игрушки и всё могло бы закончится плохо, а потом заметить блеснувшую в его глазах искорку интереса и на следующий день отправиться сюда вместе с ним, чтобы он мог сделать необходимые измерения и дополнить своё исследование. Вот бы можно было отмотать назад время, стереть себе память и никогда не смотреть на тот заголовок на эльфском. Когда мир вокруг тебя так нов, интересен и красив, когда путь в этом новом мире ясен, а рядом всезнающий и готовый защитить от любой опасности спутник — разве имеет значение то, что спустя всего несколько дней твоему путешествию, и, скорее всего, тебе тоже, придёт конец?
Ари закрыла глаза и глубоко вдохнула морской воздух. Собрав всю концентрацию, девушка направила внимание на сжатую в кулак ладонь. Медленно, изо всех сил стараясь не думать ни о чём, кроме огненного шара, спускающегося по руке, она протянула руку к горизонту. Ари почувствовала тепло в раскрытой ладони, за закрытыми веками задвигался свет. Но ещё за мгновение до того, как она открыла глаза, девушка уже знала наверняка, что это всё игра воображения и ничего у неё не вышло. Ари смотрела на свою ладонь, а в ней плясало вокруг пальцев лишь маленькое заходящее солнце. Ещё одна попытка. Снова ничего. Нужно пробовать. Ещё раз! И ещё! Девушка сжимала кулак до боли в костяшках пальцев и разжимала, сверлив взглядом несуществующий росток пламени.
Он во всём виноват! К чему были все эти разговоры, весь этот путь через миры, вся ложь про Мирадель, ведь он с самого начала знал, чего хочет? Мог бы прикончить её ещё в день их первой встречи. Или забрать её силу и вышвырнуть назад в знакомый для Ари мир. В переводе не рассказывалось о судьбе носителя Источника. Да и какая вообще разница, если суть одна — ты всего лишь инструмент, сосуд, который нужно опустошить. Ты как этот валун на краю утёса — пока в тебе плещется сила, чародеи ищут тебя, внимательно смотрят под ноги, стараясь не пропустить светящиеся символы — признаки твоего присутствия. Когда же они находят тебя, их глаза светятся желанием, они идут к тебе, загипнотизированные пляской энергии Источника, а потом, опустошив его до самого дна, уходят. Ты же остаёшься стоять на утёсе. Безликий, одинокий, самый обыкновенный валун. Обида, злость, разочарование, страх проступили наружу и стали собираться в уголках глаз. В носу защипало.
— Тебе просто нужно один раз почувствовать это, — раздался за спиной знакомый голос,
— Ты же помнишь: пропустить через себя энергию, раствориться в ней, не спугнуть лишними мыслями и лишь в последний момент задержать её на кончиках пальцев.
Рука девушки опустилась на рукоять кинжала на поясе, а взгляд провалился в бурлящую морской пеной пропасть, улыбающуюся своими скалами-зубами. Оступиться здесь очень легко, пронеслось в голове. Могут ли чувства быть сильнее инстинкта самосохранения, животного страха быть пойманным хищником или, вот, например, страха разбиться о скалы? Вмиг высохшие слёзы вполне сгодились бы в качестве ответа на этот вопрос. Прохлада рукоятки кинжала тушила панику, и, в то же время, вдруг стала неким подобием Источника — словно сила текла по лезвию и вливалась в руку, распространялась по уставшему телу. Дождись, когда она заполнит тебя всю и бей. Только не промахнись. Держа руку на поясе под плащом, Ари обернулась и посмотрела на эльфа. В свете заходящего солнца казалось, что реки алого света пытаются найти выход из лабиринта линий и символов, которыми были покрыты его обнажённые руки.
— Я знаю, что может помочь тебе, — Аваллак’х оторвал взгляд от горизонта, где утопало в мягкой постели из волн солнце, и посмотрел на девушку, словно не замечая кинжал в её руке, ярости в её взгляде. В его глазах была всё та же бездна, в которую глядела Ари с обрыва. Там кипела борьба: холодный безмолвный камень боролся со стремительными потоками полной жизни и движения воды. Эта борьба не прекратилась и после того, как эльф лёгким толчком оторвался от валуна и направился к девушке.
Ещё не поздно сбежать. Бей и беги! Всё просто. В голове нет мысли о том, что он будет пытаться тебя остановить, что до леса нужно ещё успеть добежать. А добежишь, что дальше? Это не важно, ведь когда инстинкты завладевают сознанием, мир превращается в последовательность моментов, точек, что нужно соединить и тогда, возможно, ты останешься в живых. Инстинкты подсказывают точный момент, когда нужно замереть, как долго следует смотреть в глаза надвигающемуся врагу, диктуют каждое движение, каждый вдох, каждый удар сердца.
Эльф делает шаг в её сторону.
Но есть ещё сомнение. Одно дело, на тебя, издавая горловое рычание, наступает одичалый пёс, поливая дорожную пыль потоками слюны. Совсем другое, когда это человек, защищавший тебя от лесных монстров и рассказывавший удивительные истории у костра. Человек, который хоть и держался иногда в тени, но терпеливо учил тебя жить в новой реальности, улыбался на твои глупые вопросы и всегда готов был дать совет. Но ведь некоторые вопросы он оставлял без ответа, а в некоторых домах им даже не открывали дверь, хотя в окне можно было заметить несколько пар испуганных глаз. Ещё этот дед с книгой. Очевидно, что его подарок был намёком. И самое главное. Ари потеряла способность использовать магию в тот день, когда Аваллак’х впервые заглянул ей в глаза. После знакомства с текстом ритуала, девушка уже не верила в байки о том, что это такая акклиматизация после перехода между мирами с большой разницей энергетического потенциала.
Он делает шаг. Две бездонных пропасти глаз, где бурлит вода оттенками синего, стали ещё ближе. Ещё один шаг. Реальность будто превратилась в замедляющуюся последовательность кадров.
Сомнение, которого возможно и не было, если бы сердце Ари не начало однажды предательски замирать, сбиваться с ритма, увлечённое силой и спокойствием поднимающимися из глубины аквамариновых глаз и разливающимися вокруг эльфа. Любовь — попав под эти чары, ты найдёшь способ оправдать любой самый низкий и подлый поступок. Ты оправдаешь предательство, даже если человек сам раскроет тебе всю правду. Что если, прежде чем сгореть в пламени, мотылёк осознаёт свою ошибку, но просто не может увернуться от огня, так как глаза и чувства его уже ослеплены?
Замедленное кино наконец остановилось окончательно. Весь экран занимали два не прекращающих менять цвет глаза. Ари слишком устала от мелькающих в голове картинок, ей хотелось просто выключить фильм, встать и уйти из душного пустого зрительного зала, оставив концовку на совести режиссёра. Да вот только она привыкла досматривать даже фильм с самым очевидным финалом, ведь каждая история имеет право на то, чтобы её дослушали до конца. Да и разве сейчас она является зрителем? Поэтому в последний момент девушка приняла решение. Когда рука, сжимающая кинжал, отпустила нагретую сталь рукоятки, две бурлящие бездны напротив застыли и превратились в два нежнейшего лазурного цвета безмятежных залива.
— Закрой глаза и подумай о самом ярком чувстве, которое можешь сейчас вообразить, не пытайся остановить мысли, доверься им и лети с ними.
Он взял её руку в свою. Ари обернулась и, больше не замечая пропасть, вновь материализовавшуюся в шаге от неё, погрузила взгляд в горизонт. Самое сильное чувство? Тепло его прикосновения было слишком явной подсказкой. Мурашки пробежали по всему телу, когда она почувствовала его дыхание на шее. Девушка закрыла глаза.
— Не сопротивляйся чувству. Отдайся ему, — этот голос, смешанный с шумом прибоя, заполнил пространство вокруг. Он звучал в ветвях покачивающихся на ветру сосен, в крике чаек. Он убаюкивал и изгонял из сознания всё лишнее, давал силы, чтобы следовать за ним.
* * *
Радость, смех, свобода и полёт. Брызги в глаза, а затем нырок. Прохладная вода смывает с тебя следы прикосновений летнего полуденного солнца. Ты расслабляешься и позволяешь глубине забрать твоё тело. Лучи солнечного света пляшут по зазеркалью водной глади. День сменяется ночью и теперь ты любуешься уже звёздами. Снова приходит день. Иногда ты видишь радугу и проплывающие громадные силуэты китов. Они исполняют свои песни для тебя, и ты смеёшься. Время исчезло и нельзя сказать, сколько дней прошло, когда ты достигаешь такой глубины, что ни свет солнца, ни уж тем более лучи звёзд не могут пробиться сквозь толщу воды. И лишь теперь ты замечаешь, что вода согревает тебя, проникает в уши, заполняет лёгкие, полностью вытесняя кислород. Тебе радостно и приятно, как бывает, когда окунёшься с головой в горячую ванну. Вот бы никогда не возвращаться на поверхность.
Снова раздался голос. Он спустился сюда за ней. Он зовёт её. И лишь за этим голосом она готова была последовать, оставив тёплые, уютные одеяла водной толщи. Голос звучал и, словно по канату, она поднималась за ним к свету. Чем ближе была поверхность, тем отчаяние ей хотелось сделать вдох. Голова кружилась, тело становилось тяжелее, плотнее — чувство невесомости покидало его. И только у поверхности Ари в нерешительности остановилась. Не солнце светило там, над водой. Какая-то искрящаяся сфера, переливающаяся всеми цветами радуги. Она протянула к ней руку и лёгкие её наполнились воздухом в то же мгновение, что и свет разнёсся по подземному гроту. Перед тем как вернуться в реальность, девушке показалось, как сверкнули в растворяющейся темноте два аквамариновых глаза.
* * *
Ари почувствовала тепло в ладони раньше, чем открыла глаза. Пропадёт ли магия, если Аваллак’х отпустит её руку? Он отпустил. Но огонь не погас, как и не ушло никуда тепло, переливающееся по всему телу. Она обернулась и посмотрела на него. По задумчивому взгляду глаз чародея никогда нельзя было понять, какие чувства он испытывает в данный момент. Она думала так всё время, которое они провели вместе, иногда незаметно наблюдая за ним. Только она никогда не видела его глаз так близко. Волна тепла и приятной дрожи снова окатила её тело. Ари поняла, что больше не боится сорваться с обрыва и провалиться в пустоту.
А он просто наблюдал как разноцветные блики, — от заката ли, или порождённые чарующим внутренним Источником, не важно, — пляшут в её глазах. И в этой серебряной глади он наконец нашёл ответ на вопрос, мучавший его несколько столетий назад и всплывающий порой, когда что-то напоминало ему о Ларе, прекрасной эльфийке, которая предпочла ему любовь человека. Человек или эльф — это становится не важно, когда среди тысячи глаз ты находишь любимые, в которые хочется смотреть всё чаще и чаще. Глупость? Да, в феномене любви нет ничего таинственного, это чувство уже давно препарировано в любом развитом мире, распилено, разделано, помещено в пробирки, а где-то даже и подчинено. Однако, как ни разглядывай воду под микроскопом, как ни разбирай картину методом художественного анализа, вода останется водой, а картина продолжит рассказывать историю. Так же и здесь — любимые глаза будут продолжать звать тебя погрузиться в свои волшебные воды.
Две фигуры — одна высокая, другая пониже и такая хрупкая, — исчезли в пасти леса. Одинокий валун смотрел им вслед. Здесь, слушая песни волн, считая закаты и восходы, под охраной сестриц-елей, он будет терпеливо собирать в себя краски и запахи, звуки и чувства, пока его Источник не наполнится вновь и не засияет подо мхом таинственный свет символов.
