Клуб девственников

Знаете ли вы, что порой отсрочить получение желаемого — все равно, что подвергнуть себя сладкой пытке. Мука и предвкушение. Драко пытал сразу двоих, себя и Забини. (Вообще-то он надеялся, что и Грейнджер тоже, но она мастерски скрывала свои помыслы). А вот насчет Забини Драко был уверен. Неизвестно только, с чего друг настолько озаботился его личной жизнью. Забини задрал с вопросами, он был в последнее время приставучей, чем холера. Озабоченный чужими отношениями, как домохозяйка со стажем, что пытается греть уши у каждого соседского забора. А что Драко мог ему ответить? Между ним и Грейнджер… Все неопределенно. Это похоже на то, как ты в первый раз поднимаешься в воздух на метле. Хочется тут же облететь весь мир, подняться выше облаков. Но равновесие дается с трудом, поэтому ты нарезаешь круги над лужайкой за домом, не спеша набирая высоту. При этом еще и падая время от времени. Порой даже казалось, будто ничего не изменилось: они все так же виделись, только не называли себя больше «Клубом девственников». О чем-то говорили, спорили, о чем-то молчали, о чем-то переписывались. Все это не имело абсолютно никакой определенности. Так, поверхностные касания. Это точно замереть перед прыжком, затая дыхание, в последний раз спрашивая себя, а точно ли не расшибешься? Они еще даже не целовались… Вечер Памяти принял учеников и гостей в Большом зале Хогвартса, там, где год назад состоялось судьбоносное сражение. Зал украсили не в черные, но все же приглушенные цвета: серый и серебряный. Не звучала музыка, гости негромко переговаривались. Кто-то плакал, но где-то слышался и смех. В целом было похоже на поминки, когда родня покойника уже обнаружила, что наследство — мыльный пузырь и грызться не из-за чего, а потому доедает угощение и ждет, когда уже можно откланяться. Так это видел Драко. Он не смог составить пару Грейнджер, потому что накануне мать сообщила, что будет одна, без отца. И хоть Драко был уверен, что у Нарциссы Малфой, спасшей Гарри Поттера, явных врагов в Хогвартсе нет, а все же не хотелось оставлять ее одну посреди перешептывающейся толпы. Мать была одета элегантно, но скромно, и каждому улыбалась вежливо, без надменности — это все была игра на публику, Драко знал. На самом деле ей все это давалось сейчас непросто, и оттого недовольство отцом в нем только усиливалось. Мог бы уж и явиться. Пускай ему плевали б в спину (если бы посмели), зато ей не пришлось бы отдуваться за двоих. Что не приехать она не могла, Драко тоже понимал прекрасно. Но все же сопровождая мать, он не мог не искать взглядом Грейнджер. Она предсказуемо отыскалась в компании Поттера, окруженного сегодня почетом и славой, и семейства Уизли. (И никакого Крама — с облегчением отметил Драко). Одетая в сливовую парадную мантию, с уложенными волосами она выглядела взрослее, казалась знакомой незнакомкой. Может быть позже он познакомит ее с матерью — насколько это реально? На самом деле Драко еще не придумал, как сообщить родителям: ни об отказе от брака с Асторией, ни о Грейнджер. Наверное, поэтому он и не пытался до сих пор воплотить все свои мечты о ней в реальность. Все нужно было сделать явным, настоящим. Не скрытым за вуалью недомолвок и лжи. Ему осточертели тайные планы, которыми жил его отец последний десяток лет. Вдобавок каким-то шестым чувством, заменявшим Малфоям совесть, Драко чувствовал, что Грейнджер — не та девушка, которую можно скрывать (неважно, от родителей ли, друзей), она ему таких выкрутасов не простит никогда. Так почему бы не сделать все явным именно сейчас? У матери завязался разговор с одним из членов попечительского совета, который горазд был клянчить деньги, не гнушаясь тем, что деньги эти жертвуются бывшим Пожирателем Смерти. Драко спрятал раздражение за улыбкой и предпочел продолжить смотреть на Грейнджер. Интересно, где она будет жить после выпуска? Будет ли это родительский дом или какая-нибудь квартирка в Лондоне? Он надеялся на второе. Что-то в стиле Грейнджер: чопорная обстановка, обои в мелкий цветочек, часы-ходики в углу, скрипучая кровать. И один Малфой в качестве обязательного дополнения к обстановке. Удивительно, как хорошо в его фантазиях он вписался в предполагаемый образ ее жилища. В конце концов, он тоже может завести себе жилье в городе. И может это даже будет одна и та же квартира. Где будут только они одни вдвоем. И без всяких ее тупых дружков и его родителей со своим вездесущим мнением о том, как он должен жить в соответствии со своим происхождением. Ну и возможно — пара кресел из родового поместья. Хм, а ему определенно нравится этот расклад, и не только потому что он фантазирует об их общей постели. Вообще о Грейнджер Драко фантазировал постоянно. — Конца и края этому нет, — пожаловался товарищам по курсу Терри Бут. Он видел Грейнджер в одном конце зала с друзьями, видел Малфоя с матерью — в другом. — Когда я уже получу свои деньги? Вчера захожу в библиотеку, — продолжил он доверительным тоном, — а эти сидят смотрят друг другу в глаза, как под Ступефаем. Скажите мне, что это? — Это самое отвратительное, что я слышал, — уверенно заключил Корнер. Мыслящая рационально когтевранская натура отказывалась понимать эти одновременно существующие и несуществующие отношения, что двойственностью своей природы могли посоперничать с возвращением Волдеморта, в которое одновременно верили и не верили на пятом курсе. — Я же говорил, — опять завелся Терри, — говорил еще осенью, что между ними что-то есть. А никто мне не верил. Я должен оказаться прав… Гермиона тоже оглядывалась порой на Драко, держала его белобрысую, зализанную макушку в поле зрения. Он хорошо выглядел (она и сама постаралась не сплоховать с прической). Может быть чересчур на ее вкус лощено, но очень элегантно, и дело было не в стоимости мантии. Драко держался прямо и это ему ничего не стоило, это была его естественная осанка. Он правда не перестал смотреть на людей свысока, но Гермиона не думала, что это так уж ее волнует теперь. Ее волновал он. С каждым днем все больше. Рядом с ним была его мать, миссис Малфой. Женщина, видеть которую сегодня было особенно тревожно. — Как твоя речь? — спросила Гермиона Гарри, возвращаясь к прерванному разговору. — Даже не знаю, — Гарри усмехнулся. — Надеюсь, всем понравится. — Ты же не будешь читать по бумажке? — Не настолько же я плох? — друг широко ухмыльнулся. — Тем более я доработал то, что мы придумали. — Не уверена, удачно ли это… — якобы с сомнением проговорила она. — Брось, тебе понравится. — Гарри выглядел воодушевленным. — Нам всем не хватает немного искренности. Гермиона кивнула рассеянно и вновь поглядела на Малфоев. — Ну так что, — спросил Рон, проследив за ее взглядом, — видела Сад? — Еще нет… — Гермиона была рада, что он не завел разговор о Драко. — Макгонагалл была очень тронута твоей идеей. — Так это ж ты мне ее подсказала, — пошутил Рон. Гермиона улыбнулась в ответ. Такое облегчение — они могли снова улыбаться в присутствии друг друга. — Хочешь покажу? — предложил он, подавая ей руку. Гермиона сомневалась секунду, но все же ей слишком хотелось вернуть их дружбу. Не время было осторожничать и проявлять неуместную подозрительность. Гарри был занят всеми теми, кто выстраивался в очередь лишь бы только пожать ему руку, а тут еще и все семейство Уизли в сборе — смотрят на нее как на родную… Гермиона учтиво приняла руку, удивляясь, где это Лаванда пропадает и почему до сих пор не появилась удостовериться, что ее Рона не украдут. Они направились прочь из Большого зала… Драко проводил их зорким взглядом. Он конечно мог придумать сотню причин, по которым Грейнджер в сопровождении осла Уизли — вполне безобидная затея. Но что-то ему вдруг стало нехорошо: слишком тесен воротничок сорочки, слишком много кругом тупых лиц. Захотелось и самому подышать воздухом. — Что такое? — поинтересовалась мать, заметив его беспокойство. — Там Грейнджер… — пробормотал Драко; он был так озабочен обдумыванием увиденного, что слова эти вырвались совершенно бездумно, негромко. Нарцисса проследила за его взглядом, успела разглядеть профиль удаляющейся мисс Грейнджер, той самой знаменитой грязнокровки (да и как ее забудешь, если девчонку пытали у тебя на глазах), затем вернула взгляд на сына. И в два счета, в какие-то доли секунды, быстрее, чем Драко понял, что проболтался, все поняла. — Кто это с ней? Ее молодой человек? — благостно поинтересовалась Нарцисса, будто даже любуясь новоиспеченной парой. — Кто, драный Уизел? — Драко скривился точно хлебнул уксуса. — Они не вместе. И снова неприязненно поглядел им вслед. — А судя по всему — вместе, — невинно заметила миссис Малфой, взглядом указав на выход из Большого зала. Драко заложил рот в одну брезгливую линию и постарался сосредоточиться на чем-то другом, игнорируя ее замечание. Не хочет, значит, рассказывать. А рассказывать, по видимости, есть о чем. Нарцисса изучала сына и его осязаемое беспокойство. Ее догадки подтверждались. Значит мисс Грейнджер. Какой вздор. Как возмутительно! Как оскорбительно для их уважаемого семейства! И как… как перспективно. Можно конечно и дальше продолжать тратиться на благотворительность и терпеть снисходительность победителей. А можно обойтись одной брачной клятвой — и уже никто больше не посмеет их попрекать. Конечно, Люциус по началу будет рвать и метать, но его она возьмет на себя. И ведь в этом браке не будет ни грамма фальши, ведь разве не мечут молнии серые глаза ее сына, пока он переваривает совместное отсутствие мисс Грейнджер и мистера Уизли. О, какой рисуется шанс! Драко, дорогой ее, единственный мальчик, сам того не ведая, принес их семье то, что им было так нужно. Он добыл ответ. Ключ. И как все удачно могло сложиться. Если бы только не мистер Уизли, и не нерешительность Драко. Нарцисса изобразила едва сдерживаемое недовольство. — Не думай, что я не догадалась, — строго произнесла она. — О, конечно, — съязвил сын. — Ты всегда всё видишь. И меня — насквозь. — Вижу, — согласилась она. — И не скажу, что мне нравится то, что я вижу. — Тебя это не касается, — Драко говорил дерзкие слова, однако голос его не звучал дерзко. Неубедительно, сынок, ох как неубедительно. — Не касается потому, что между тобой и мисс Грейнджер ничего серьезного? Драко выглядел задетым. Да, это очевидно не было пустой интрижкой. Прелестно, прелестно! — Потому что я сам собираюсь устроить свою жизнь. Без ваших договорных браков. О, ну разумеется. — Не думаю, что отцу это понравится, — проговорила она как можно холоднее. — Чтобы навязывать свое мнение, отцу для начала неплохо бы здесь появиться, — желчно заметил Драко. Отец — его больная мозоль. — Он лишит тебя наследства, имей в виду. Если твоей избранницей окажется мисс Грейнджер. И своего благословения. — Знаешь что, матушка, — Драко был определенно взвинчен. — Можете оставить себе и наследство, и благословение! Наследие Малфоев — это я, ваш единственный ребенок. И нравится вам это или нет, я сам решу, что мне подходит. Да, и ты уж реши правильно. — Мы поговорим об этом, когда ты вернешься домой, — сделала она вид, что разговор закончен на ее условиях. — Мы не будем об этом больше разговаривать, — заявил Драко, желая, чтобы последнее слово осталось за ним. А потом он извинился и вышел из зала. Нарцисса впервые за вечер улыбалась по-настоящему. *** Сад разбили неподалеку от замка, и садом он назывался лишь формально, хотя по небольшому квадратному периметру и впрямь пышно цвел белый жасмин. Но как еще назовешь насыпные дорожки меж мемориальных плит со списками погибших? Их было немного, но расположены они были таким образом, чтобы желающим почтить память не приходилось стоять перед ними как перед памятником, а можно было действительно прогуляться, побыть один на один с памятью. — Рон, ты молодец! — Гермиона и впрямь была вдохновлена и даже смогла передать восхищение словами — ей хотелось дать Рону понять: между ними вражды нет. Рон пожал плечами, мол, ничего такого. А после они некоторое время молчали, выискивая в списках знакомые имена, вспоминая. Наверное, им стоит сюда вернуться позже, вместе с Гарри — так будет правильно. В весенних сумерках щебетали птицы… — Ты и Малфой, — вдруг начал Рон, когда видимо решил, что некоторые приличия соблюдены и можно уже спустить свои подозрения с поводка. Гермионе же воевать не хотелось. — Ну и? — Ты же утверждала, что вы всего лишь друзья, — Рон бездумно ковырял носком гравий. — И сколько еще ты будешь мне это вспоминать? — она вздохнула, прикоснувшись к одной из плит, к имени Фреда Уизли. Гравировка была тонкая, аккуратная. — Не думай, будто я хочу тебе досадить. — А похоже на то. — Гермиона, — Рон увещевал, но говорил без нападок, — ты правда считаешь, что он тебе подходит? Она позволила себе снисходительную улыбку, как когда Рон превращал жуков не в пуговицы, а в камешки, которые все равно расползались. — Ты ведь ничего не знаешь о нем, — Гермиона улыбнулась, почти мечтательно. — Он… — Что, изменился? — Рон не ерничал, он был серьезен. — Может и не менялся, — Гермиона пожала плечами. — Может он стал тем, кем всегда был. Рон покачал головой. — Я могу поверить в то, что Малфой изменился или как там, как ты выразилась… Но я никогда не поверю, что семья подобная Малфоям вдруг изменит своим принципам. Ты не знаешь их так, как знаем мы, Гермиона. Что угодно может измениться, но не то, чем они руководствуются. А руководствуются Малфои чистотой крови. Ну и прочим аристократическим бредом. — Ты говоришь так, потому что желаешь мне добра? — Гермиона нацелила на него изучающий взгляд, сложила руки на груди. — Или потому что поставил галеон на то, что я не с Драко? Рон насупился и отвел взгляд, недовольный тем, что его уличили, но потом покачал головой и улыбнулся. Его голубые глаза смотрели добро, без обмана. — Откуда узнала? — Гарри признался. У него, в отличие от всех вас, еще осталась совесть. Рон усмехнулся. — Да уж, правда… Тогда слушай, я лично отдам Забини галеон при любом раскладе. А спрашиваю я про Малфоя не потому, что злюсь на тебя или из старой ненависти к нему, а потому что мы, Гермиона, с тобой друзья. И вовсе не такие, как вы с Драко. — Он беззлобно ухмыльнулся. — Потому и спрашиваю, хорошо ли ты подумала. Гермиона тяжело вздохнула и отвела взгляд. Доля истины была в его словах — и не малая. Что между ними с Драко? Потому что если это не настолько серьезно, чтобы преодолеть семейные запреты, то и начинать не стоит. И она точно не вправе требовать чего-то, если он сам не собирается менять свою жизнь. — Ты идешь? — позвал Рон, прервав ее размышления. — Нет, Рон, побуду еще, — Гермиона обхватила себя руками и осмотрелась. Рон кивнул, задержав на ней извиняющийся взгляд, и оставил одну. Но ненадолго. Гермиона только успела обойти сад по кругу, радуясь, что здесь пока никого нет, как услышала шуршащие по гравию шаги позади. Она узнала нервозность в поступи и поспешила обернуться, не зная радоваться ли, что он пришел, или паниковать. Ведь она крепко задумалась. Драко выглядел мнительно. Он прошел в сад с поистине слизеринским недоверием и остановился у одной из плит, словно подходить ближе не собирался. Это лишь усилило ее смятение. — Чего хотел Вислый? — поинтересовался Драко, делая вид, что читает имена. — Видел его по пути в Большой зал. — Не называй его так, — попросила она, не скрывая обиды. Обычно Драко внимал ее просьбам, но в этот раз заартачился. — Да ладно тебе, я просто шучу. Или тебе так хочется за него заступиться? — Прекрати, — одернула Гермиона. — Ты знаешь не хуже меня, что Рон мне дорог. Драко презрительно отнесся к ее словам, но промолчал. Он не был уверен, насколько уместно его появление в Саду Памяти, но ему необходимо было что-то сказать ей или хотя бы спросить… А зачем он, собственно говоря, сюда примчался? Решил удостовериться, что между ней и Вислым ничего нет? Это же смешно. Разумеется, между ними ничего нет. Наверное, он пришел наговорить гадостей про ее друзей и предсказуемо поссориться, да? Драко поджал губы, наблюдая провал всей своей блистательной стратегии. Где-то еще в мыслях проплывали фантазии о квартирке в Лондоне и их общей постели, но он не рискнул о них заикнуться, пока. Не сейчас, когда Грейнджер взирает на него так взыскательно. Но все же: он нахамил матери, практически восстал против семьи и на пару минут разминулся с мыслью вызвать Уизела на дуэль. Ему нужно убедиться, что между ними что-то есть и это что-то не выдумка и не фантом, который рассеется, стоит им помахать Хогвартсу ручкой. Драко провел рукой по волосам, убеждаясь, что все гладко, а заодно и возвращая себе самообладание. А затем ляпнул уверенно: — Ты все еще не против взглянуть на метку? Гермиона моргнула, удивленная внезапным вопросом, но вместо ответа подошла ближе и решительно протянула руку — очень в ее духе. Драко медленно поднял левую руку и подал ей, запястьем вверх. Гермиона по-деловому, как заправский колдомедик, расстегнула манжету и закатала рукав. — Люмос, — произнесла она тихо, зажигая свет. Поднесла палочку к руке и долго разглядывала метку. Он конечно же тут же оцепенел и старался не дышать от подобной близости. Драко бы позволил ей изучить себя всего, даже если бы она вовсе его не касалась, а только водила над ним палочкой. — В ней нет магии, Драко, — ответила она после раздумий. Его рука в ее руке, так нежно. — Конечно, нет, — прохрипел Драко. — Но все же что-то есть? Она мешает, я чувствую. — Я ничего не вижу, — пробормотала Гермиона. — Я могу ошибаться, но кажется, со смертью Волдеморта из метки ушли все чары. Остались только чернила или что это. Ее можно свести, но не магическим способом. — Снять кожу? — ужаснулся Драко, чем вызвал у нее такой снисходительный смешок, что захотелось обидеться. — От таких вещей избавляются и без средневековых зверств, Драко. Понадобится хороший мастер. — Из маглов что ли? — недоверчиво спросил он, начиная подозревать к чему она клонит. А его рука меж тем до сих пор оставалась в ее руке. Большим пальцем Гермиона рассеянно водила по тонкой коже запястья. Она это специально или не замечает, что делает? — Зачем ты хочешь избавиться от нее? — вдруг спросила Гермиона, подняв на него темный, пытливый взгляд. — Волдеморт не вернется. Драко потянул руку на себя, желая освободиться, но лишь притянул Грейнджер ближе. — Не хочу ходить всю жизнь с клеймом. — Ты говоришь о метке или о том, что про тебя думают? — Какая разница, Грейнджер? Почему я не могу желать отмыться хотя бы от явного клейма? — Потому что оно не имеет значения, если твои поступки говорят об обратном. Снейп так и умер с меткой. — О, так значит, мне нужно сдохнуть, чтобы меня не вспоминали как Пожирателя Смерти? И, спешу напомнить, что если бы он не доверил Поттеру свои воспоминания, его бы так и проклинали посмертно, как главного предателя и убийцу Дамблдора. Гермиона покачала головой. — Драко, ну так твои преступления и не равняются преступлениям Снейпа… — Я не хочу об этом больше говорить, — оборвал он ее. — Я сведу метку и всё. — Ты так говоришь, будто этого достаточно! Будто ты собираешься свести ее и жить себе дальше, ничего не желая изменить. Драко впился в нее взглядом. Гермиона отпустила его, но тут уже он схватил ее за руку, не давая отступить. — А что именно я должен желать переменить? — Я… — Грейнджер осеклась. — Я не знаю. Что-то. Но было явно что-то еще, что она побоялась или не пожелала озвучить. Нечто личное, Драко чувствовал. Он точно ищейка напал на след того единственного важного знания, что стремился для себя открыть, распознать. — Скажи же, ну. Нет ответа. — Не молчи сейчас. Но ее словно парализовало. Гермиона глядела на него оторопело и молчала. Драко разочарованно отступил. — Я не… неважно, — вдруг выдала она, и в легком смятении, потерянные, они вернулись в Большой зал вроде и вместе, но порознь. *** — Мисс Грейнджер, — Гермиона пробиралась сквозь плотную толпу и не заметила, как оказалась рядом с миссис Малфой. — Добрый вечер. — Э-э. Д-добрый вечер. Извините, я не заметила вас. Эта женщина улыбалась ей чуточку теплее, чем остальным — или может Гермионе просто хотелось в это верить. А затем на ее лице отразилось неподдельное беспокойство. — С вами все в порядке? Гермиона устыдилась того, что по ее лицу все так легко прочесть, что любой может заметить ее удрученное состояние. — Я была в Саду Памяти, вспоминала тех, кого сегодня нет с нами. Почти правда. — Такая утрата для магического сообщества, — скорбно согласилась с ней миссис Малфой. — Мы все уже не те, что были прежде. — Да… пожалуй. — Это затронуло и такие семьи как мы, поверьте. Мой единственный сын нынче сообщил мне, что отказывается вступать в брак с девушкой из почтенной семьи, хотя брак этот был одобрен нами давно. Он отказывается жить по нашим правилам. — Вы полагаете, что смерть близких и отказ вашего сына следовать семейным правилам — вещи одного порядка? — неприязненно поинтересовалась Гермиона и только проговорив вслух, вдруг осознала услышанное. Нарцисса же округлила глаза, точно Гермиона покусилась на святое. — Конечно вам это представляется смешным, мисс Грейнджер, но поверьте, Драко практически плюнул на фамилию Малфой. А еще он заявил, что откажется от наследства, но не будет жить по нашей указке. Вы до сих пор считаете, что это пустяк? У нас же не выводок наследников, как у ваших друзей Уизли. Но Гермиона мало что слышала из того, что там причитала в негодовании миссис Малфой. Она оглядывалась в поисках одной единственной белобрысой макушки и нигде ее не находила… А тем временем Гарри Поттер был приглашен выступить с речью и поднялся к кафедре в виде совы, у которой так часто напутствовал учеников Дамблдор. Его приветствовали радостные аплодисменты, а Гарри прятал добродушную улыбку. — Я не слишком хорош в том, чтобы произносить вдохновляющие речи, — начал он. — Я ведь не Оливер Вуд. Те, кто шарит в квиддиче, поддержали его смехом. Да и сам Вуд, который вместе с остальными выпускниками прибыл в Хогвартс, расщедрился на сдержанный смешок. — Я рад быть здесь. Рад вернуться в Хогвартс, к своей настоящей семье. В последний раз в качестве студента. Все мы, кто стоит здесь и сейчас, кто жив, мы должны помнить, чьими маленькими и большими подвигами, чьими усилиями и жертвами была выложена дорога к победе. Кто-то жертвовал жизнью, кто-то здоровьем, другие — своим добрым именем. Жертвы третьих были внезапны, никто не мог предугадать, что именно в этих людях Волдеморт ошибется, что именно они станут залогом его поражения. Именно поэтому сегодня, когда вы будете искать в списках имена своих близких вы найдете там также имена Северуса Снейпа и Регулуса Блэка. Поднялся легкий шум. Теперь уже Гермиона оглядывалась, наблюдая реакцию гостей. Они с Гарри и Роном как могли за последний год распространяли правду о Снейпе и брате Сириуса, но наверное еще не все были в курсе. А у Гарри на лице вдруг проступила слишком озорная улыбка. — Именно поэтому сейчас я хочу попросить подняться сюда одного человека. Он так же как и многие другие причастен к нашей общей победе над Волдемортом. Этот человек помог мне и моим друзьям избежать смерти. Еще один доблестный представитель факультета Слизерин, Драко Малфой… В той речи, которую он с ними репетировал, ничего такого не было. Гарри импровизировал, и сиял теперь как новенький сикль, отчебучив свой номер. Он указывал куда-то в сторону левого края Большого зала, хотя Гермиона не могла со своего места разглядеть ни самого Драко, ни его реакцию. — Драко, я тебя вижу. Иди сюда. *** Саламандра тебя раздери, Поттер, это что еще за шутки? Драко обвел зал недоверчивым взглядом, но все ждали. Поттер улыбался у кафедры в лучших традициях Дамблдора. Никогда еще в своей жизни Драко не хотелось так сильно разбить ему очки. На ватных ногах, пробираясь сквозь толпу, он направился к Поттеру. Драко не мог совладать с выражением лица — не было настроения прикидываться, поэтому к кафедре он подошел со своей привычной высокомерной миной, сквозь которую угадывалась неискренняя улыбка. Ну. Люциус мог бы гордиться. Поттера же это не смутило: он похлопал Драко по плечу и пододвинул к кафедре. — Пару слов, Драко. Ради общего дела. Какое, в пекло, общее дело?! Все-таки Поттера слишком часто били заклятиями по голове, оттого шрамоголовый и несет невесть что. Драко встал перед толпой и безо всякого энтузиазма поглядел на присутствующих. Ему было плевать на них, он не хотел им ничего желать и ни с чем поздравлять. Единственное чему он мог порадоваться в этот день — так это то, что его семья живет и здравствует. Его семья и Грейнджер. Да. Он поискал ее взглядом, не замечая, что пауза затягивается. Что Грейнджер уцелела, что ее не запытала его тетка, не сожрал Сивый, что она не попалась в лапы ни одному из тех ублюдков, которых звали егерями, что ее не убило ни одно из заклятий, которые прошивали воздух во время битвы, в конце концов, что она спаслась от адского пламени в Выручай-комнате, и что смогла уберечься от отношений с Уизли — вот за это Драко был признателен судьбе. Но что-то нужно было сказать, он же Малфой, а Малфои не ударяют в грязь лицом (вообще-то ударяют и еще как, но изо всех сил стараются этого избежать). — Кхм. Я… не геройствовал, — сообщил Драко. В общем, больше ему сказать было нечего. По крайней мере им. И вдруг озарение — простое и ясное — снизошло на Драко как благословение. Ему не нужны гарантии — ему нужно совершить прыжок веры и просто спросить. В конце концов, раз уж он здесь по приглашению самого героического героя Поттера, может быть и в Малфоях не все строится на расчете и есть в их жизни место для подвига, отчаянного и отважного? — Грейнджер! — вдруг громко произнес он и вновь принялся шарить взглядом. Она должна быть тут. Должна ведь? Он не видел, куда она направилась после их разговора в саду. — Грейнджер? Она отыскалась не сразу, но увидев ее изумленное лицо, Драко уже не терял его из виду ни на миг. — Грейнджер. — Сказал он еще раз, чтобы все кто принялся перешептываться, наконец замолчали. — Ты пойдешь со мной на свидание? Гермиона растерялась: она вспыхнула и приоткрыла рот (как на уроках Снейпа, когда тот за правильные ответы, данные без разрешения, штрафовал ее факультет). На нее все смотрели, но Драко надеялся, что ей плевать, потому что и ему было плевать. — Грейнджер, прошу, ответь до того, как я почувствую себя идиотом. О, кажется она поняла, что он это серьезно. Гермиона закивала, пытаясь не улыбаться так широко и счастливо. — Это да? — уточнил Драко. — Да! Зал зашумел, но это было ничто по сравнению с тем, какими неприлично радостными (это в Вечер-то памяти!) криками взорвались некоторые студенты. Они восклицали и обнимали друг друга, сыпя поздравлениями. Другие же разочарованно стонали. Громче прочих Теодор Нотт. Потом отовсюду начали оглашать денежные суммы. Вечер Памяти потонул в хаосе, учиненном Драко Малфоем. — Я все, — сообщил тот ошарашенному Поттеру и спустился к толпе, где к нему уже пробиралась Гермиона. — Свидание? — спросила она, перебарывая странное, неиспытанное доселе волнение, подкашивающее коленки и заставляющее голос дрожать. — Свидание, — подтвердил Драко, взяв ее за руки. — Тебе понадобится компаньонка? — Мерлин, нет! — Гермиона улыбалась, и на губах Драко, которые она мечтала поцеловать, тоже играла улыбка, пока их однокурсники на том конце зала шумно подсчитывали сикли, Рон передавал обещанный галеон Забини с Джинни, а Нарцисса превозносила свой талант манипулятора. И только Поттер был просто доволен тем, как все получилось, не ища собственной выгоды. Потому что он — настоящий герой. *** Это был обычный день в Министерстве. Он протекал буднично, без происшествий. Разве что аврорат наконец позволил стажерам Поттеру и Уизли вступить в должности настоящих мракоборцев. По этому поводу новоиспеченные специалисты крутились вокруг стола своей подруги в Отделе по связям с немагическими разумными существами. Была тут и Джинни, вырвавшаяся с тренировок, чтобы поздравить Гарри лично. — Мерлин, поверить не могу, что вас допустят до работы. — Она ткнула брата в грудь, указывая на вышитый на мантии значок мракоборца. — В министерстве наступают беспокойные времена. Вы на пару точно что-нибудь учудите. — Не трогай форму, она новая, — Рон возмущенно подвинулся. Он очень гордился должностью, хотя, кажется, формой все-таки больше. У Гермионы были сомнения насчет того, продержится ли Рон в аврорате. Вряд ли это надолго. А вот Гарри выглядел настроенным достаточно серьезно. — Господа. Это показался на горизонте не кто иной, как Драко Малфой в сопровождении Забини. Каким ветром в министерство посреди бела дня занесло последнего — никто не понимал, но у Забини вообще жизнь была непонятная. А вот первого в министерстве уже привыкли видеть, ведь все в британском магическом сообществе нынче были в курсе романа Гермионы Джин Грейнджер и Драко Люциуса Малфоя. Урожденная магла и выходец из семьи, боровшейся за чистоту крови — вот это резонанс! Пара была у всех на слуху. Драко всегда появлялся очень официально: застегнутый на все пуговицы, в черном, с тростью — ну ни дать ни взять настоящий Малфой. Люциус, кстати, как ни плевался, а сына из дома не выгнал. Тот сам съехал, на время. — Время обеда, — сообщил Малфой Гермионе. — Столик заказан. — Сейчас. Гермиона накинула пальто поверх мантии, взяла сумочку. — Ребят, поздравляю! — еще раз сердечно обняла она друзей, затем приняла предложенную Драко руку в перчатке, и вместе чинная парочка удалилась, едва ли обменявшись взглядами. Забини остался и в компании обоих Уизли и Поттера какое-то время смотрел на закрывшуюся за другом дверь. Он же первый и нарушил тишину кабинета. — Не понимаю, так они спят или нет? Хором ответили Уизли: — Да. — Нет. — Не знаю, — пожал плечами Поттер. — Не наше дело. Святой Поттер. Забини скосил белозубую ухмылку. — Может быть они не в курсе, как это делается? Но на этот вопрос ему уже никто не ответил… Знаете ли вы, что порой отсрочить получение желаемого — все равно, что подвергнуть себя сладкой пытке. Только вот Драко в отличие от тебя, дорогой читатель, свое все-таки получил.