Клуб девственников

Нарцисса Малфой отложила приглашение в сторону. Оно пришло утром из Хогвартса. Сейчас же, перед сном, сидя за туалетным столиком, она еще раз перечитала несколько строчек, от которых веяло сухостью и официозом. Вечер Памяти. Семейство Малфой в окружении тех, кто мнит себя настоящими героями, жертвами и чуть ли не святыми. В день, когда все будут особо рьяно предаваться скорби и радости. Нарцисса сжала тонкие губы, глядя на свое отражение при свете парящих свечей. Ее ноздри гневно раздувались. Это ловушка, как ни посмотри. Если они не придут, то тем самым подчеркнут факт того, что считают свое присутствие среди празднующих победу неприемлемым. И неважно, какую причину выдумают недоброжелатели: что они стыдятся своих прошлых поступков или же, напротив, презирают победителей. Отсутствие будет слишком красноречивым. Но если они все же явятся, им придется терпеть взгляды, делать вид, что не замечают перешептываний. Придется стать изгоями посреди переполненного гостями зала. Никому не будет дела до того, что Люциуса оправдали и он способствовал поимке укрывающихся Пожирателей смерти, выдав всю известную ему информацию. Никому не будет дела до того, что она спасла мальчишку Поттера от смерти. Никому не будет дела до того, что внушительная часть состояния Малфоев уже передана на благотворительность. Ведь ничто из этого не доказывает искренности их искупления. Она спасала Поттера ради того, чтобы отыскать Драко. Люциус сдавал товарищей, чтобы остаться на свободе, со своей семьей. Деньги жертвуются, чтобы очистить имя. И даже Драко вернулся доучиваться в Хогвартс лишь для того, чтобы не позволить болтать у себя за спиной и строить домыслы. Нарцисса поглядела в зеркало пристальней. Они Малфои. А Малфои не гнушаются способами для достижения целей. А их нынешняя цель — вернуть себе статус и власть. Мало кто помнит, что до принятия Статута о секретности Малфои вовсе не были против маглов, их денег и земель, которыми короли щедро одаривали семью за их услуги. Когда же ветер переменился и пришло время магическому сообществу обособится, Малфои и тут не растерялись и взяли курс на чистоту крови. Мало кто также знает, что капитал Малфоев вот уже которое десятилетие поддерживается вложением в ценные бумаги маглов. Нарцисса тонко улыбнулась собственному отражению. Она найдет такой выход, который вернет семье былое величие. Сбросить кожу не проблема, если ты настоящая змея. *** — Тебе просто нужно… — Блейз сложил указательный и большой палец кольцом, красноречиво надел его на указательный палец другой руки и начал энергично водить. Драко лежал, скрестив руки на груди, с недовольной миной на лице, обсыпанный с ног до головы, уже жалея, что поделился проблемами. — Умоляю, закрой рот. — Я ртом ничего не делаю. Благо, в больничном крыле они были одни. Если не считать мадам Помфри, что сновала по своим делам туда-сюда. — Когда она сойдет? — крикнул ей вслед Драко. — Еще пару дней! О, чудно. — Как вообще можно заразиться от обычного поцелуя? — спросил он у Блейза сварливо, надеясь, что хоть так отвлечет того от пантомимы.  — Это ж Валентинова проказа. Заразная штука, но к счастью безобидная. На уроках просвещения, — Блейз бесстыже ухмыльнулся, — говорили, что в таком рассаднике, коим стал наш славный Хогвартс, подобные болячки распространяются похлеще чумы. — Я не должен был заразиться. — Драко считал этот факт ужасно несправедливым. Даже когда его ударил гиппогриф Хагрида, он и то был меньше обижен на мир и судьбу, чем сейчас. В былые времена он бы еще обязательно пожаловался отцу на то, как безобразен мир, в котором обмениваются жидкостями. — Это вы сношались как пикси, я не должен был заболеть. — Ну же, дружище, — Блейз пристроился на кровати рядом и вальяжно приобнял недовольного Драко, потрепав по плечу. — Я стал мудрее после лекций мадам Помфри, и могу обронить немножко мудрости для тебя. Оказывается, болезни вроде Валентиновой проказы передаются со слюной. Так что вовсе не обязательно… — он снова изобразил трах пальцами. Драко стряхнул его руку. — Зато теперь, — продолжал Забини, — никто больше не сомневается, что ты, как бы это сказать, активен. О да. И Грейнджер тоже не сомневается. — Я не активен, — собственным брюзжащим тоном Драко напоминал себе деда Абраксаса, но ничего не мог с собой поделать. — Но хотел бы? — Забини хлопнул себя по коленям и сел прямо, поглядел на Драко как генерал перед сражением. — Эх, Драко, Драко. Только погляди, где мы оказались? — Друг обвел рукой помещение. — В больничном крыле? — В жопе. Сидишь и ноешь, что хочешь ту самую Гермиону Грейнджер, вот правда? Драко нахохлился и ничего не ответил. — Хочешь скажу, что думаю? — А до этого ты все в себе держал? — Тебе не нужна золотая девочка, тебе нужна любая девочка. То есть девушка. Если ты понимаешь, о чем я. — Я всегда понимаю, о чем ты. — В твоей жизни слишком много Грейнджер, и поэтому тебе стало казаться, что тебе нужна именно она. На самом деле, перепихнись ты с другой, Грейнджер не казалась бы тебе такой уж особенной и необходимой. Дело вовсе не в ней. — А если все-таки в ней? — Проверь мою теорию. Уверен, тебе не составит труда найти здесь кого-нибудь на короткое время. Тогда и поймешь, так уж ли тебе нужна именно она. Потому что это выглядит как блажь. Малфои и их бзик на том, что им достается самое лучшее. — Ты звучишь тупо. — А ты звучишь озабоченно. Забини сверкнул белозубой улыбкой. — Я желаю тебе счастья, поверь. Заверения и совет Забини не произвели на Драко впечатления, по крайней мере того, на которое должно быть рассчитывал друг. Подумав о том, чтобы заменить Грейнджер неизвестным безликим грейнджерозаменителем, Драко совершенно точно утвердился в том, что хочет именно ее. Хочет отчаянно и безнадежно. *** — Я желаю тебе счастья. — Предлагая переспать с Малфоем? Джинни закатила глаза. — Когда ты это говоришь, звучит почему-то ужасно пошло. Я не говорила «переспи с Малфоем», я сказала, что ему нужно дать шанс. — Не стоило мне рассказывать… — Гермиона сокрушенно закрыла лицо руками. — Очень даже стоило! — горячо возразила Джинни, отнимая руки. — Ну ты чего? — Я чувствую себя такой глупой. Не знаю, на что я надеялась. Мне показалось, что он приглашает меня пойти вместе на вечер. У меня, наверное, все на лице было написано. А потом эта сыпь… и он сказал, что целовался с Асторией. Должно быть, у них все серьезно, раз они помолвлены или как там… А я так расстроилась, и он наверное понял, что я расстроилась, ведь это было так очевидно. Гермиона чувствовала: у нее горят щеки. — Погоди, погоди, — Джинни провела рукой у нее перед лицом. — Не пори горячку. Между ним и Асторией может ничего и не быть. Скажи, Малфой тебе нравится? Гермиона поглядела на подругу несчастно, закусила губу и простонала: — Да… Нет! Не знаю. Это похоже на помешательство. Мне как будто отказало здравомыслие, и я не понимаю, что верное, а что нет. — Тогда нужно действовать! — Глаза Джинни горели. — Ты опять про?.. — Ты понимаешь меня буквально. Я же не говорю, что вам сразу нужно переспать. Но это верный способ понять, подходите ли вы друг другу. Вот так, — Джинни звонко щелкнула пальцами. — И не нужно мусолить: да, нет, не знаю. — Не уверена, что мне такое подходит. — Ты сказала, что с Роном тогда ничего не вышло, помнишь? Разве это не открыло тебе глаза? — Не знаю, Джин. Гермиона покачала головой, обхватив себя руками. Она не видела Малфоя три дня. Ходили слухи, что он все еще в больничном крыле. И ей не хватало духу навестить его, вдруг там она наткнется на Асторию и почувствует себя совсем уж круглой дурой. — Решайся, — подначивала подруга. *** Три дня назад. Весть о том, что одним из последних амбассадоров болезни оказался Драко Малфой, живо обсуждалась за ужином. Строили догадки, с кем он тайно встречался — раз в открытую этот хитрец не признавался. Мнения разделились между тремя равно неубедительными теориями. За первую выступал Нотт: он утверждал, что видел, как Драко и Астория покидали не так давно гостиную Слизерина вместе. Он расписывал в красках, как они хватали друг друга за мантии, как их взгляды помутнели от похоти, как явно тяжело было этим двоим держать себя в руках. Нотт так заливался соловьем, что его невольно слушали даже за столом Когтеврана. — Ложь! — Дафна была вне себя от ярости, а ее молчаливая сестра тем временем пошла красными пятнами, потому что осознавала: ложь наполовину опровергнуть тяжелее, чем абсолютную небылицу. — У Астории ничего с Драко нет. И у нее не было сыпи! — Может, она переносчик? Астория, мы многого о тебе не знаем, — Нотт не унимался. — Расскажи, как вы с Драко дошли до такой жизни? Но Астория не успела открыть рот — у стола Слизерина показался бесстрашный Терри Бут. — Ставлю сикль на то, что это Грейнджер. Я еще осенью понял, что между этими двумя что-то есть. Нотт азартно поддержал игру. — Ставлю три сикля, что это Астория (Астория задохнулась от возмущения)! — Четыре! — не унимался Терри, уверенный в собственной правоте. — Поглядите, Грейнджер даже со своими нет. Наверняка, и она завтра в больничном крыле окажется, если еще не там. Нотт задумчиво потер подбородок. — Мне понадобятся более убедительные доказательства. Астория! — он нацелил на нее палец. — Ты до сих пор под подозрением. — Иди к черту, Нотт! — вступилась за сестру Дафна. — Ставлю пять сиклей! — Донеслось вдруг от пуффендуйского стола. — Ставлю пять сиклей на то, что Малфой подхватил болячку от Плаксы Миртл. Раздалось дикое ржание, но Нотт перекричал его. — Принимаю ставку! — ответил он весело. И так понеслось: студенты стекались к столу Сизерина со всего Большого зала. По одному, по два человека, но они шли и шли, пока длился ужин. Астория, Грейнджер или Плакса Миртл. Естественно последний вариант не был принят всерьез, зато сколько добавил веселья! — Ну а ты? — Нотт обратился к Забини, что обнимал разгневанную Дафну. — На кого ставишь? — Я не делаю ставок на друзей, — отвечал Блейз с достоинством, но сам поглядывал на стол гриффиндорцев, где Поттер и Уизли сидели без Грейнджер. А им тоже тем вечером было что обсудить. — Она не сказала, почему не придет? — спрашивал Гарри у Джинни. Джинни хмыкнула. — Сказать не сказала, но и так все понятно. — Что понятно? — недовольно поинтересовался Рон, которого напрягало, что то тут, то там в Большом зале раздается имя Гермионы. Он еще не выяснил, с чем это связано, но было очевидно, что с чем-то возмутительным. — Малфой загремел в больничное крыло. — И что нам до Малфоя? — С сыпью, — драматично закончила Джинни. — Пфф. Да кто ею только не переболел. — Рон, включи мозги. Малфой с сыпью, а Гермиона теперь сидит в спальне, отказывается ужинать и как сумасшедшая строчит эссе по рунам. — Они не встречались, — упрямо проговорил Рон. — Они об этом разве что на каждом углу не кричали. — Они отрицали влечение, — Джинни победно сложила руки на груди. — И я не говорю, что они встречались. Как раз таки потому что они не встречались, сейчас мы имеем что имеем. У Малфоя кто-то был, и этот кто-то оказался не Гермионой. Рон скорчил мину. — Ты додумываешь. — Знаете, — медленно начал Гарри, словно до сих пор обдумывал услышанное, — в этом есть смысл. Он поглядел на Джинни, затем на Рона. — Да нет в этом смысла! — Ты также говорил, когда они начали «дружить», — Джинни изобразила скобки пальцами. — Про кого вы? — всполошилась придвинувшаяся к ним Лаванда. Она взяла Рона под руку, чтобы подтянуться еще ближе. — Про Гермиону? Гарри кивнул. — Дела сердечные, — сообщила Лаванда. — Точно говорю. Гермиона делает вид, что пишет свиток, а сама сидит и пялится в стену, как ее кот. — Тупость, — уперся Рон. Лаванда надулась. — Грейнджер обсуждаете? — вдруг сказал кто-то. Компания обернулась и увидела Блейза. Тот стоял, сунув руки в карманы и белозубо улыбался. — Не твое дело, — огрызнулся Рон. — Погоди! — Джинни отмахнулась от брата и обратилась к слизеринцу: — А что тебе известно? — Смотря о чем речь, рыжая. — О Малфое и Гермионе, — Джинни цепко прищурилась. Тут уж Блейз позволил себе просочиться за гриффиндорский стол, сесть между Поттером и Уизли и, только окинув всех присутствующих самодовольным взглядом, заговорить: — Драко подцепил болячку от… девчонки с факультета. Рон приосанился. — Ну? А я что говорил? Нет у Гермионы ничего с Малфоем. И не будет. Но белозубая улыбка Забини сделалась жестче. — А вот этого я не утверждал. Я уверен, что между Драко и Грейнджер что-то точно есть. Но эти бестолочи пока не признались друг другу. Джинни хлопнула в ладоши победно, да и Лаванда приободрилась. — А с чего такая уверенность? — вдруг поинтересовался Гарри. Он все делал вид, что оставил геройство и не лезет на рожон, но его присутствие ощущалось даже когда он рта не раскрывал. И вот теперь он выступил вперед в роли беспристрастного арбитра. — Приятель, — Забини проговорил насмешливо. — Ты не видел того, что видел я. Уж поверь, я могу отличить дружбу от… не-дружбы. И те чувства, что Драко испытывает к Грейнджер, далеки от дружеских так же, как я далек от вашего гриффиндорского слабоумия. — Опасные слова, — заметил Гарри, мягко улыбнувшись. — Ну ты же не заавадишь меня прямо тут, прямо посреди Большого зала, о герой всех времен? — Хватит и одного экспеллиармуса, — Гарри ухмыльнулся. — Кончайте петушиться! — вспыхнула Джинни. — Речь о Гермионе. Ей нужна помощь. — Не нужно ее трогать, — возразил Рон. — Сама разберется. Она вон как кидается на тех, кто в ее личную жизнь лезет. Тем более все это догадки. — Э-э, нет, — Блейз продолжал скалиться. — Этим двоим суждено быть вместе. Или как минимум заняться жарким… — Заткнись! — Давайте успокоимся! — снова взял слово Гарри. Джинни задумчиво постучала палочкой по столу, чем напрягла каждого, кто сидел поблизости. Никто не заметил, как она вооружилась, да и летучемышиный сглаз не был выдумкой. — А я с ним согласна, — она указала палочкой на Блейза. — Я сразу поняла, что вся эта история с дружбой пахнет сексом. Это все был самообман, лишь бы не замечать очевидного. Не пройдет и месяца, как бледная тушка Драко падет в объятия нашей Гермионы. То-то семейство Малфой будет в бешенстве. Гарри покачал опущенной головой: то ли ему было смешно, то ли заранее жалко униженных Малфоев. — Там у нас за столом ставки делают, — Блейз теперь улыбался Джинни, как сообщнице. — Предлагаю сделать то же самое. Ставлю десять сиклей на то, что Грейнджер с Драко… консумируют отношения до окончания учебы. — Если ты думаешь, что мы будем ставить на это… — начал было Гарри. — Поддерживаю! Десять сиклей! На то, что это случится в ближайший месяц, — вдруг заявила Джинни, а заметив вытянувшееся лицо Гарри, с жаром объяснилась: — Я бы так не поступила, не будь это в интересах Гермионы. Но она с ума по нему сходит, иначе не сидела бы сейчас в башне одна. А в любви как на войне любые средства хороши. Я ставлю, потому что я в деле. — Ну а ты что? — спросил Гарри у Блейза. — Тоже за друга переживаешь? — А что, это странно по-твоему? Когда это гриффиндор успел монополизировать понятие дружбы? Но Гарри перебил Рон, решивший поучаствовать в споре. — Ставлю галеон, что между Гермионой и Малфоем ничего не будет. *** Как мадам Помфри и обещала, сыпь сошла за два дня, и Драко был свободен. Он вернулся на факультет, продолжил учебу и даже на Вечер Памяти успевал попасть — до второго мая оставалось еще четыре дня. И если бы Драко не был так погружен в свои заботы, то заметил бы, что за его фигурой пристально наблюдают очень многие студенты. Ведь на то, с кем же Драко на самом деле встречается, в целом была поставлена кругленькая сумма. Даже если не считать отдельно ставок Блейза, Джинни и Рона. Драко же в первую очередь был озабочен одним: какой выйдет его первая после болезни встреча с Грейнджер. Он увидел ее на уроке зельеварения. Она привычно сидела за одной партой с Джинни, перед Поттером с Вислым. Драко потратил пару секунд, стоя в дверях, пытаясь найти такое выражение лица, которые иные называют «держаться с достоинством». Чтобы не выходило по привычке высокомерно, ведь ему нынче подобная мина не по карману, но и чтобы не выглядеть жалким. А после зашел внутрь и легким шагом приблизился к Грейнджер. Она тут же заметила его. — Драко, привет, — нервно произнесла она, голос ее звучал тонко, поверхностно. — Ага, привет, — он кивнул. Затем обратился к Джинни. — Уизли, не хочешь поменяться местами? Посидишь с Блейзом? — О, с чего бы? — рыжая бестия хитро прищурилась, а Гермиона взглянула на нее беспокойно, а потом отчего-то очень заинтересовалась учебником. — Хочу сесть здесь. Драко ожидал, что услышит нечто язвительное от Вислого, но тот неприязненно молчал. Младшая Уизли же расплылась в улыбке. — Я-то не против. Но как насчет вежливости, а, Малфой? Драко вздохнул нетерпеливо и все-таки вернул лицу высокомерное выражение. — Будь так добра, милостивая Джиневра, уступи мне место. Моя благодарность не будет знать границ, — произнес он холодно. — Смотри-ка… — Джинни хмыкнула довольно и поднялась вместе с сумкой. — Веди себя хорошо, — шепнула она ему едва слышно, когда проходила мимо, и Драко озадаченно посмотрел ей вслед. Затем опустился на место рядом с Гермионой, делая вид, что ничего не происходит. Он тут якобы исключительно ради зельеварения. Он не спеша разложил принадлежности, подготовился. Оглянулся на мрачного Вислого и на Поттера, что делал вид, будто ничего не происходит, разве что не насвистывал. Драко не удостоил ни второго, ни первого даже своей фирменной ухмылки — просто удостоверился, что они ему ничего не обгадят. Гермиона все это время молчала, закрывшись учебником. Урок начался и, пока Слизнорт с упоением рассказывал о свойствах козьей лебеды, Драко достал блокнот, в котором оставалась от силы пара чистых страниц. Он открыл на последней записи и занес перо над пустой строчкой под ней. Они не переписывались все эти дни, хотя блокнот у Драко с собой был и в больничном крыле. Очевидно, ни ему, ни ей сказать тогда было нечего. А что он скажет сегодня? «Между мной и Асторией ничего не было и нет. Мы поцеловались всего один раз». Звучит так, точно он оправдывается, верно? Драко не стал это писать. Ему не за что оправдываться. Они с Грейнджер не давали друг другу клятв верности и даже в симпатии не признавались. Драко претило занимать эту жалкую, капитулирующую позицию. «Что я пропустил, пока валялся?» Звучит так, будто он бесчувственный осел, а это удел Уизли. Драко и это не записал, отметая вариант. То, что он ни в чем не виноват, не означает, что он не сожалеет о том, что случилось. Как все случилось. О том, что она о нем подумала. О том, что та встреча не закончилась принятым приглашением пойти на вечер вместе. Ладно... Хорошо. «Я скучал без тебя». Он написал и пододвинул к ней, но Гермиона, как оказалось, все это время и так наблюдала за ним, так что ее взгляд тут же нашел запись. На ее лице отразилось нечто среднее между страданием и смятением. Она не полезла за своим блокнотом (если вообще до сих пор от него не избавилась), а просто взяла из его руки перо и написала ниже. «Неужели никто тебя не навещал?» Сердце забилось чаще. Драко не понимал, каким именно образом, но этот вопрос, то, что в нем было скрыто, вдруг подарило ему абсолютно идиотскую надежду на то, что Грейнджер ревнует. Ревнует. Его. Он едва удержался от улыбки, но кажется, глаза его выдавали. Грейнджер страдальчески обвела взглядом класс. Нет, теперь ей никуда не деться, она поймана с поличным. «Навещал Забини, а от него, как ты знаешь, мало толку. И он не ты». В этот раз она задержала на нем взгляд подольше, в нем читалась борьба. Драко позволил себе улыбку, и та не была ни заносчивой, ни высокомерной. Ну может чуточку торжествующей. Он действительно скучал, и ему не зазорно было это показать. Взгляд Гермионы потеплел. Драко опять притянул к себе блокнот. «Я скучал. Это правда. Ты спрашивала, нужен ли нам Клуб девственников и, знаешь, я больше не хочу состоять с тобой в этом клубе. Его пора закрывать». Он глянул на Грейнджер, ведь она все читала. Ему нравилось видеть, как понимание расцветает на ее щеках и губах, как те начинают алеть. «Я не хочу быть больше девственником, Грейнджер. Именно потому что ты существуешь. Это невозможно». Драко снова посмотрел на нее. Гермиона потрясенно молчала. Он поспешил дописать, отчаянно потея. «Извини, если поставил тебя в неловкое положение. Ты не обязана ничего делать или даже отвечать». Гермиона нахмурилась. Она забрала у него перо и блокнот и, пока Драко старался не моргать, написала: «Мне тоже больше не нужен Клуб девственников. Он бесперспективен». Драко вспомнил, как дышать, и взял перо. «Согласен. Никакого роста». Они перехватили взгляды друг друга. Как хорошо, что на уроках Слизнорта, в отличие Снейпа, можно было заниматься чем угодно, лишь бы сохранялась видимость тишины и приличия. Драко не стал больше ничего писать. Он не мог втиснуть в слова все, что его переполняло в ее присутствии: и желание обрести, и страх повысить ставки, и презираемую им, но все-таки очень хорошо знакомую его малфоевской натуре трусость, и волну жгучего, свербящего чувства времени, когда понимаешь, что ловить миг нужно именно сейчас, иначе он ускользнет, как перо феникса сквозь пальцы. Но Драко был хорошим ловцом. Он потянулся к руке Гермионы под партой. Осторожно коснулся, удивляясь, как его не обожгло. Медленно пропустил пальцы между пальцами, наслаждаясь тем, как сильно, как трепетно отзывается в теле такое простое касание. Ее запачканные чернилами пальцы были мягкими, нежными. Их хотелось перебирать, прощупывая тонкие косточки или приложить к губам. Они оба замерли и будто даже дышали с трудом. Гермиона старательно делала вид, что очень-очень внимательно слушает Слизнорта, но нет-нет да улыбалась уголком рта. Драко не верил происходящему. Затылок прожигал взгляд Уизли. *** — Я своими глазами видела, — заявляла Дафна, за спиной которой маячил Забини. — Они держались за руки. — Это эвфемизм? — Нотт широко улыбался. — Нет, держались за руки в прямом смысле. Минут двадцать. — Ух, как пошло! — Нотт сморщился. — Извините, господа. — Он обратился к собравшимся в гостиной просителям. — Но этого маловато для безоговорочной победы. Застаньте вы их целующимися или жахающимися где-нибудь. Ну или хотя бы на официальном свидании у той же Паддифут, тогда и поговорим. Астория! — Он обратился к девушке, что стояла у камина. — Подозрения с тебя не сняты. Астория становилась злее прямо на глазах. — Ставлю на Грейнджер! — громко заявила она. — Пять галеонов! Грейнджероманы, которые пришли засвидетельствовать свою победу, поддержали ее радостным свистом. *** — Так что между вами? Гермиону и Драко пытали порознь, каждого в своих спальнях. Джинни и Блейз проявляли одинаковое рвение и подобно ищейкам, напавшим на след во время урока зельеварения, отступать не собирались. Однако их добыча оказалась той еще дичью. Драко и Гермиона одинаково отговаривались. — Не знаю, — туманно проговорил Драко, опять строча что-то в «дневничке», как его окрестил Забини. — Пока рано говорить, — с той улыбкой, с которой она нежно вспоминала всякое сентиментальное, отвечала Гермиона, глядя на переписку с Малфоем. Увлечение было на лицо, и Джинни с Забини были вынуждены признать, что они не могут найти уважительную причину, по которой эти двое до сих пор не прижимаются друг к другу в каком-нибудь укромном уголке Хогвартса… Четыре дня пролетели незаметно, а ясности так и не прибавилось. И вот Нарцисса Малфой прибыла в Хогвартс на Вечер Памяти.