Некоторое время спустя
За линию кровавого заката медленно спускалось угасающее солнце, оставляя свои права на подходящий к концу день. Па́ра — мужчина в строгом черном костюме тройке и начищенных черных дерби, и женщина, которая под стать ему была одета в черное. Они стояли плечом к плечу напротив яркого автомобиля. Совершенно не подходящего к строгости мужчины, но отлично вписывающегося в безумную улыбку его спутницы. Мужчина немного недовольно поправил ворот белоснежной рубашки, поджал губы и с упреком посмотрел на стоящую рядом девушку, но она неотрывно рассматривала автомобиль. На ее лице была счастливая улыбка, которая граничила с обожанием от того, что она видит. От восторга, который мужчина увидел на ее лице, вся строгость и упрек исчезли. Уголки его губ дернулись вверх, но он смог сохранить серьезность, которая так тяжело давалась ему рядом со спутницей. Она не заметила взгляда, который теплел каждый раз, когда он рассматривал ее. Но ей не нужно было видеть. Она знала. — Нравится? Мисс Петерсон не могла устоять на одном месте. Ей хотелось прикоснуться к яркому и манящему металлу, почувствовать его прохладу под подушечками пальцев, уже сесть на бежевую кожу обивки салона и, главное, включить кассетный магнитофон. Перед ее глазами был эталон абсурда, она даже не мечтала, читая сказки, что в конце ее истории будет «это». Принц не спас принцессу от монстра, не приехал на белом коне с золотой упряжкой. Злодей прыгнул в кроличью нору за Алисой, не испугавшись тьмы, заставил полюбить сигаретный дым Marlboro, острые предметы и дал себя всего. Злодей не только проник в мир безумства, но и впустил в свой — мрачный. Научил наслаждаться тьмой. Они подходили друг другу, они дополняли друг друга. Она стала для него маяком, а он — ее спокойствием. Темнотой, которая перестала пугать. Говорят, что каждый человек — это целая личность, что людям не нужна «половинка». Они тоже так думали в начале этой истории. — Это отвратительно. Голос мужчины был серьезным, но не осуждающим. Он понимал, что это лишь временный транспорт, и он понимал, что более нелепого автомобиля он не встречал и уж точно не управлял. Мисс Петерсон не смогла сдержаться и захлопала в ладоши, подпрыгивая на одном месте. — Она идеальная, — в ее голосе слышалось обожание, а улыбка не покидала лица. В этот момент она была поистине счастлива. Ветер немного раздувал белокурые локоны, которые выбились из пучка на голове. Девушка выбрала в качестве заколки уже привычный карандаш. В структуру дерева давно впиталась и осталась там навсегда бордовая кровь. Это одна из немногих вещей, которую она не оставила в прошлом. Профессор знал, что это риск, но не стал отговаривать. Тонкая лямка легкого платья сползла с плеча мисс Петерсон, что не скрылось от взгляда профессора. Он невесомо подцепил лямку пальцем и заметил, как плечо покрылось мурашками от его прикосновения. Он всегда так действовал на нее. Ему нравилось. Позади них стоял один кожаный чемодан, который был немного потерт от частого использования, и переноска для кота. Пара была готова к путешествию. Мужчина закатил глаза, но не сказал ни слова. По всем правилам истории и законам жанра, они должны были использовать неприметный автомобиль, который невозможно узнать в потоке. Серый, черный, а еще лучше — семейный. Ведь семейные автомобили меньше всего привлекают внимания: они слишком медленные и слишком обычные. На такие, как правило, не обращают внимания. Но правила созданы не для них. Мужчина с легкостью поднял черный кожаный чемодан, а девушка взяла переноску для животного и достала кота. Кот недовольно потянулся на руках хозяйки, а мужчина свободной рукой почесал его за ухом. Мог ли профессор думать, что добровольно будет прикасаться к коту? Пара действовала на удивление слаженно, будто проделывала это неоднократно. Крышка багажника открылась с ужасным скрипом, отчего и профессор, и практикантка (уже бывшая) поморщились. Но разве может такая незначительная деталь испортить путешествие? Чемодан занял свое место, рядом с ним поставили переноску. Бенджамин Рид не спеша обошел автомобиль и потянул за хромированную ручку двери, открывая, он вытянул руку вперед в приглашающем жесте. Софи Петерсон отпустила питомца на заднее сиденье. Кот привык к машинам и его не пугали путешествия. И даже сейчас его не испугала машина без крыши. Он быстро занял удобное место и продолжил сон, который так беспардонно потревожили. Девушка немного склонила голову вбок, наслаждаясь картиной, которая открывалась перед ней. Ее идеальный профессор (она с уверенностью могла его так назвать) подал ей руку, чтобы помочь сесть в машину. Рид не торопил, готовый ждать столько, сколько потребуется. Она поддалась на его приглашение и вложила свою ладонь в его, и как только их пальцы соприкоснулись, он быстро перехватил ее руку и потянул на себя, с силой прижимая к своей груди. Он не целовал, он просто смотрел в ее лицо, рассматривал голубые глаза, в которых он давно погиб. Сколько они уже вот так путешествовали? Меняя машины и города? Он сбился со счета. Они не искали для себя дом, им не нужен был белый заборчик для счастья. Зачем нужны эти мелочи, если счастье целого мира можно видеть в ее глазах? Которые одновременно были самым чистым океаном и самым темным кратером вулкана. Но он надеялся, что сейчас в ее глазах только одно — возможно, то самое? Безумная, всепоглощающая, убивающая. Они не говорили о любви, не делали друг другу признаний и предложений руки или сердца. Он знал, что пока он может прижимать ее к себе, им ничего не страшно и ничего не нужно. У них есть все. Они были идеальной командой, двумя кусочками пазла одного рисунка. Профессор приподнял ее руку на уровень своих губ и нежно поцеловал запястье, которое больше не пряталось за длинными рукавами одежды. Она больше не боялась быть собой. — Поехали? — она прервала волшебный момент вопросом. Но им и правда нужно было выезжать — они слишком задержались за совместным приемом душа. Профессор Рид ничего не ответил, лишь с напором прильнул к губам своей бывшей практикантки. Он гладил ее спину, медленно спускаясь по позвоночнику вниз. Как только его руки коснулись округлых ягодиц через тонкую ткань платья, девушка, будто ей стало щекотно, вывернулась из кольца рук и отстранилась, прерывая поцелуй, который туманил ее разум. Рядом с этим мужчиной в ее легких заканчивался кислород, сердце билось как сумасшедшее, она хотела касаться его всегда и везде. Вдыхать его аромат, чувствовать его кожу, ощущать его в себе, как несколькими часами ранее под струями обжигающей воды. Казалось, что его всегда недостаточно. — Ты опять это сделала? — во взгляде мужчины читался азарт. Воздух рядом с этой парой становился тяжелее и, кажется, еще секунда, и можно будет увидеть молнии, витающие вокруг. — Никогда не думала, что это так удобно, — девушка села в автомобиль, придерживая короткий подол платья, который приподнимался от каждого дуновения ветра. Бенджамин Рид захлопнул дверь автомобиля и в очередной, но не последний раз, с отвращением посмотрел на ярко-розовый кадиллак. Он предчувствовал, что дать выбор машины мисс Петерсон, было ошибкой. Но он не ожидал, что ему придется ехать на этом недоразумении. Он присоединился к практикантке после секундного замешательства у своей двери. К его удивлению, бежевая обивка салона была мягкая и приятно пахла новизной. Профессор повернул ключ в зажигании, в который раз удивляясь абсурдности происходящего, заметив розовый меховой брелок, который шел в комплекте с авто. Двигатель издал хруст, но все же поддался, по рулю прошлась приятная вибрация от мотора. Машина тронулась, не спеша покидая парковку, а также — незначительный отрезок из их истории. Оставив позади нераскрытое дело серийного убийцы, который «сбежал» из Майами. Позади осталась работа, квартира и пара других штатов. Несколько «приличных» автомобилей, съемных апартаментов и один дом у самого океана. Мисс Петерсон осуществила свою небольшую мечту и нажала на кнопку «play» на магнитофоне, надеясь на то, что внутри есть музыкальная кассета. Практикантка скинула обувь и по привычке протянула их на приборную панель со своей стороны, при этом придерживая платье, чтобы оно не раздувалось от ветра. Она откинула голову на кресло, но из-за «заколки» пришлось немного повернуть ее вбок. София знала, что ее маленькая шалость не останется безнаказанной. И она была права. Бенджамин Рид сразу обратил внимание, как стройные загорелые ноги поднялись вверх и уперлись в приборную панель. Факт того, что ее ноги задраны выше головы, беспокоил меньше, чем в их первую поездку. Сейчас его беспокоило другое. Профессор протянул свободную руку и несильно сжал оголенное бедро мисс Петерсон, спускаясь ладонью вниз. Софи ждала этого, ждала, как пальцы сожмут ее кожу, и как от его прикосновения волны мурашек пронесутся вверх по бедру, концентрируясь вместе с жаром внизу живота. Его рука достигла цели, и практикантка больше не удерживала край короткого платья. Теперь это было не нужно. Горячие пальцы профессора Рида коснулись обнаженной плоти. Он знал, что она вновь не надела белье, как только провел рукой вниз по ее спине на парковке. Он не дал ей времени привыкнуть. Кажется, его пальцы были в ней несколькими часами ранее, но он уже хотел ее вновь. С совершенно сосредоточенным лицом одной рукой профессор вел розовый кадиллак, а второй возбуждал практикантку все сильнее. Его пальцы отвлеклись от клитора и с силой сжали внутреннюю часть бедра. Он любил так делать — чувствовать ее в своей власти. Ощущать ее шрамы собственной кожей.***
Автомобиль двигался в сторону уже угасшего заката. Пальцы Профессора Рида сжимали фильтр дотлевающей сигареты, а на лице мисс Петерсон была легкая блаженная улыбка. Ее ноги были прикрыты легким пледом, который начал свое путешествие с дивана профессора. Одной рукой она удерживала горлышко стеклянной бутылки с початой текилой, а второй перебирала волосы на затылке профессора. Такие моменты всегда хочется запомнить, чтобы после прокручивать в своей голове как старую музыкальную кассету, используя карандаш для перемотки. Момент абсолютного счастья. Мгновение, которое может стать вечностью для двоих. Когда позади остается прошлое, а впереди возможности, впереди жизнь, которая совсем недавно казалась пустой и незаслуженной. — Я забыл зубные щетки и бритву, — нарушил тишину голос Бенджамина Рида. Выпустив дым из легких, который сразу был подхвачен потоками воздуха, мужчина потушил сигарету о пепельницу в двери, неотрывно смотря на дотлевающий закат. Довольная улыбка на лице практикантки превратилась в хитрую. Она немного пересела на сидении, чтобы лучше видеть лицо Рида, когда она откроет свой секрет, который хранила очень давно. С того самого благотворительного вечера. — Это очень, очень плохая новость. Рид бегло посмотрел в сторону мисс Петерсон, но не мог понять причины изменений на ее лице. Это можно было купить в любом магазине. Но в ее глазах не читалось огорчение — это немного насторожило мужчину. — Просвети, что в этом такого плохого. Он привык, что с Софией нельзя быть готовым ко всему. Как, например, с машиной. Или с другими случаями из их общего прошлого. Он был готов к любому ответу, кроме этого. — А ты думаешь, чьей бритвой я все это время пользовалась? Смысл слов дошел до мужчины быстро. Быстрее, чем практикантка игриво закусила нижнюю губу, наслаждалась зрелищем от ее слов. Мисс Петерсон думала, что профессор поймет все давным-давно. Но он совершенно отказывался видеть очевидное. Зато сейчас она наблюдала все стадии: Отрицание. Он не верил лишь секунду, но смысл слов дошел очень быстро. Гнев. Он осознал и злился. Все это время она делала это его бритвой. Торг. Но с другой стороны, они же не чужие люди? Разве нет? У профессора не было стадии «депрессия» — она не позволила. — Я знаю, как загладить вину, — мисс Петерсон закрыла бутылку и положила ее под ноги, а сама отстегнула ремень безопасности для того, чтобы приблизиться к мужчине. Она гладила рукой ширинку его брюк, наслаждаясь реакцией на свои действия. Плоть под ее рукой напряглась. А пальчики быстро справились с ремнем. — К югу я нашла интересный экземпляр. Он любит обижать животных, — сложно было добраться до члена, но мисс Петерсон была проворна. Профессор поддался и немного помог ей. Она шептала ему в самое ухо, не останавливая движений руки по стволу. — А еще я нашла мужчину, на которого тридцать шесть лет назад не заявила твоя мать. Профессор Рид напрягся от ее слов. Но он не успел опомниться, как София склонилась вниз и заставила познать последнюю фазу. Принятие. Ее и ее демонов.