Сакура Шигараки

      Будучи одержимым разгадать все тайны этого мира, Орочимару стремился найти путь к бессмертию, так как считал, что одной человеческой жизни ему будет недостаточно. Лучше всего от подобных иллюзий лечит опыт. Со временем и тайны становятся не такими уж загадочными, и новые дзюцу перестают вызывать особый интерес, да и само бессмертие становится достаточно утомительным.       Змеиный санин знал и умел так много, что единственным достойным собеседником для Орочимару мог быть только Тобирама Сенджу. Но вот тут возникали сложности. И дело даже не в том, что он давно мёртв (этот вопрос, как раз таки, легко решался), а в том, что Второй Хокаге не любил попадать под действие собственной техники. Попытки поговорить с ним о вечном, приводили лишь к тому, что, и без того недружелюбный, Нидаймэ дулся, совсем как его небезызвестная внучка, и совершенно не желал поддерживать беседу.       Какое-то время санин не плохо развлекался за счёт Ямато. Он по достоинству оценил чёрный юмор того, кто назначил Тензо за ним следить, и с радостью позаботился, чтобы этот некто получал самые идиотские отчёты о том, чем занимается его змеейшество. В дни особо хорошего настроения, Орочимару смело мог посоревноваться в неадекватности даже с Узумаки. Воистину, гениальный человек гениален во всём. Ямато было бы даже немного жаль, если бы у санина было чем жалеть. Орочимару Тензо никак не мешал, и даже забавлял своими крайне бездарными попытками вести скрытое наблюдение. Но, естественно, это не могло унять скуку змеиного санина надолго. И Змеиному санину было очень-очень скучно.       А потом ему на глаза попался давно забытый свиток из Узушио, где подробно описывалось дзюцу, хотя правильнее сказать — целый ритуал, изменяющий реальность. Звучало, вообщем-то, заманчиво, только… Во-первых, в юношестве Орочимару неплохо был знаком с несколькими представителями клана Узумаки, и составил определенное мнение о их, так сказать, чувстве юмора. Прийти в себя лягушкой или новорожденным ребенком — как-то не хотелось. Во-вторых, если ты не являлся членом клана, шансы заквакать увеличивались. Вот если бы это дело для начала на ком-то проверить.       Искать выживших Узумаки, было делом муторным, особенно, когда ты не имеешь права покидать деревню, а в Конохе их было всего двое. Наруто было совсем не жаль, и змеиный санин с радостью использовал его в качестве подопытного. Но силой паренька было не заставить, а вести увещевательные беседы с героем войны, Орочимару ни кто бы не дал. Карин, с другой стороны, была достаточно полезной. Девчонка послушно выполняла приказы, хорошо знала своё дело, и не лезла, куда не просят. Искать ей замену не хотелось, поэтому санин великодушно разрешил ей самой выбрать свою судьбу, и просто подкладывал свиток в нужные места. Не возьмёт — молодец, возьмёт без спросу — сама виновата.       Когда Карин всё же стащила без разрешения документ, Орочимару сразу стало веселее. Потому что девушке нужно было, как минимум, найти соучастника. Ещё больше мужчину позабавило, что этим соучастником в итоге оказалась принцесса бьякугана. Вот и отличная возможность проверить, как дзюцу работает на не Узумаки. Всего-то и нужно, положить необходимые им предметы в легкодоступные места и наблюдать. К счастью, Карин долго не тянула, и Орочимару уже предвкушал много-много весёлых опытов.       Чего он не учёл, так это появления ученицы Цунаде. Вот же, и в правду, надоедливая девчонка! И ведь быстро и незаметно её не остановить, а раскрывать своё присутствие не хотелось. Санин так и не успел предпринять хоть что-нибудь, когда поток чакры между девушками прервался, а затем хаотично заметался, пока на образовал характерный для Узумаки водоворот, и, наконец, взорвался. Быстро проверив подопытных, Орочимару убедился, что все живы и отправился обратно в лабораторию, ожидать «доставку» Карин.       Поначалу санин даже расстроился. Внешне и по всем анализам, девчонка Узумаки совсем не изменилась. Единственным странным моментом была вспышка боли перед её пробуждением. Придя в сознание, она вела себя как обычно, ничего странного не делала и сразу попросилась проведать свою подругу. Честно говоря, Орочимару просто упустил из виду, что с ним, в принципе, разговаривают и ведут себя уважительно, если, конечно, ты не самоубийца или Саске Учиха.       Первые изменения Змеиный санин заметил спустя несколько дней. Как ни странно, хоть физически девушка не изменилась, что-то явно произошло или продолжает происходить с её психикой. Сначала была выявлена странная тяга к бормотанию, затем к излишнему упорядочиванию вещей, после Карин стала постоянно записывать что-то в тетрадь. Вишенкой на торте стал момент, когда она не смогла покормить его змей. Девчонка рыдала над клеткой с мышами, так и не сумев заставить себя бросить хоть одну в террариум.       Но хуже всего из-за этих изменений было Суйгецу. Когда Узумаки первый раз сказала ему «спасибо», парень завис на полчаса. После первого «пожалуйста», мечник-неудачник странно перекрестился и пропищал: «Святой Джашин!». Хозуки честно пытался вести себя и шутить как обычно, но ничего не получалось. Карин всегда или спокойно отвечала, или начинала невнятно бормотать, но привычно поругаться совсем не выходило. А однажды девушка только тихо сказала, что это, вообще-то, обидно, и по-детски поджала нижнюю губу. Опешивший Суйгецу сначала растерялся, а потом, наверное впервые в жизни, извинился. Орочимару находил это забавным. Теперь, вместо привычных склок, в его лаборатории постоянно были слышны бормотания и «Хозуки-кун», из которого девчонка через месяц, наверняка, сможет лепить что угодно. Змей, в конце концов, кормил он, и выглядел при этом до нельзя счастливым. Особенно, когда после утешал плачущую Карин.       Это наводило на определённые мысли, и Змеиный санин решил узнать как там принцесса бьякугана. А вот тут всё оказалось гораздо интереснее и веселее. Эта подопытная после пробуждения постоянно впадала в приступы агрессии, вместо увлечённости стала испытывать откровенную неприязнь к джинчурики, и теперь уверенно заявляла, что собирается стать Хокаге. Более того, информатор из клана Хьюга утверждал, что Хината разошлась настолько, что в их квартале все сейчас как будто проходят курс начинающего АНБУ. Угомонить девчонку не может даже Хиаши-сан, который на все получает один и тот же ответ: «Благополучие клана превыше всего! Или вы тут все сдохнуть захотели?». С этой подопытной, тяжелее всего, приходится будущей главе клана, которую озверевшая сестрица теперь гоняет целыми днями без продыху. Ханаби даже, было дело, заикнулась, что может тогда Хината пусть и возглавит клан, но та в ответ ей такую речь выдала, что старейшины аж прослезились и единодушно закричали: «Хината — наш Хокаге!». И неважно, что у девушки через слово звучит «сдохнуть(-ни)!». У всех свои маленькие недостатки.              Вывод напрашивался сам собой. Вероятнее всего, дзюцу каким-то образом меняло характер исполнителя, чтобы он, в конечном счёте, сам изменил свою жизнь в лучшую сторону. Такой себе вариант «Изанами» от Узумаки, думал Орочимару. До тех пор, пока на пороге его лаборатории не оказалась Харуно Сакура. Впервые он увидел эту девчонку в таком состоянии. Даже на войне она выглядела гораздо лучше. Грязные растрёпанные волосы, мешковатая чёрная одежда и стеклянный взгляд. Куноичи не переставала нервно чесать шею, явно получая от этого странное удовольствие. Вот это было действительно весело. Давненько санин не испытывал удивление.       — Зачем ты пришла, Ссссакура-чан?       Харуно опять почесалась и, сузив глаза, ответила:       — Я хочу учиться и работать у тебя.       — Тебе нечего здесь делать. Цунаде хорошо научила тебя лечить людей.       Сакура тут же поморщилась, а Орочимару едва не захлопал в ладоши от разворачивающегося представления. Что-то ему подсказывало, что девчонка сейчас ему ответит.       — Я не хочу лечить людей.       Санин даже не сомневался.       — Чего же ты хочешь, Ссссакура-чан?       Девчонка посмотрела на него исподлобья и злобно прошипела:       — Я хочу убивать.       О, это определенно будет очень-очень весело.